Старший связист
Вражеская артиллерия неистовствовала. На высоту обрушился град снарядов. Все вокруг заволокло сизо-серым туманом.
Старший связист Ли Нам Гир, восстановив поврежденную телефонную связь, возвращался на командный пункт батальона. Он пробирался сквозь едкий, с запахом пороха дым, от которого захватывало дыхание. Он с трудом сполз в узкий проход, ведущий в землянку, где находился командный пункт, и, с жадностью вдыхая свежий воздух, медленно опустился на землю. На мгновенье связист потерял сознание — сказалось нервное перенапряжение.
За четыре дня, прошедших с того времени, когда их батальон перевели сюда, Нам Гир более семидесяти раз ходил под непрерывным вражеским огнем исправлять поврежденную связь.
Очнувшись, Нам Гир посмотрел на высоту. Снизу, из траншей, она казалась сплошным огненным морем.
Когда их батальон прибыл сюда, высота была покрыта соснами и густым кустарником. Теперь же она была выжжена и разворочена, повсюду торчали обгорелые деревья, расщепленные осколками снарядов, покрытые черной копотью и землей. И все же вражеская артиллерия продолжала бешено обстреливать высоту, сметая с нее последние остатки сосновых пней.
Пошла в атаку пехота противника — это была десятая за сегодняшний день. Противник пытался овладеть высотой, но безуспешно.
Немного отдохнув, Нам Гир поднялся и направился на командный пункт батальона. Землянка, в которой он находился, освещалась только тусклой карбидной лампой, и в первый момент Нам Гир ничего не мог разглядеть.
— В чем дело? — раздался голос, по которому он узнал комбата.
— Товарищ комбат! Старший связист Нам Гир восстановил поврежденную связь и вернулся на базу! — четко доложил боец.
— Восстановил! Что восстановил? Телефон не работает, а он говорит — восстановил! — раздраженно ответил начальник штаба батальона.
Радостное настроение мигом исчезло... «Значит вражеский снаряд снова порвал провод».
— Нактонган! Нактонган! — настойчиво вызывал командир взвода связи первую роту, связь с которой только что была налажена, а теперь опять прервалась.
Начальник штаба, взволнованный, ходил по землянке взад и вперед. Подойдя к телефонному столу, взял трубку из рук командира взвода связи, несколько раз попробовал вызвать роту. Не добившись ничего, отбросил трубку в сторону.
— Из-за отсутствия связи первая рота погибнет. Вот уже час как нельзя связаться с ней! Это черт знает что такое! — резко сказал он и, не в силах сдержать свое волнение, быстро выбежал из землянки.
Нам Гир понимал, что эти слова относятся к ним, связистам.
Внезапно рядом с командным пунктом раздался оглушительный взрыв. Землянку тряхнуло, с бревенчатого потолка посыпалась земля. Огонек в лампе замигал и погас. На мгновение все стихло.
В тишине отчетливо был слышен громкий голос командира батальона, спокойно расспрашивающего связного:
— Сколько осталось боеприпасов?
— Двадцать гранат и два диска патронов для автомата. А противник опять готовится к атаке. Командир второй роты просил помощи.
— Что вы знаете о первой роте?
— Ничего определенного сказать не могу. Но сегодня тот район сильно обстреливался, — отвечал связной.
Командир батальона отпустил связного и зажег лампу.
— Есть ли какие-нибудь известия о первой роте? — обратился он к командиру взвода.
— Телефонной связи по-прежнему нет. Необходимо послать еще одного связного.
Уже четверо связных были отправлены сегодня в первую роту, и все безуспешно.
— Товарищ командир взвода, разрешите мне выполнить задание, — сказал Нам Гир.
— Нет, вам необходимо отдохнуть. К тому же в первой роте есть свои связисты. Подождите немного. Сейчас отправим туда кого-нибудь, — внимательно глядя на Нам Гира, ответил командир.
— Это само собой, — настаивал Нам Гир, — но налаживание телефонной связи — дело связистов.
— Оба связиста из первой роты ранены, — вставил командир батальона.
На минуту все умолкли.
— Товарищ старший связист, — вдруг услышал Нам Гир чей-то низкий голос. Это говорил пожилой боец, которого только вчера перевели во взвод связи. Как и Нам Гир, он был уроженцем провинции Южная Чёлла. Придя во взвод, он сообщил Нам Гиру, что его мать жива и здорова. Сорокалетний боец, бывший крестьянин, напоминал старшему связисту его дядю, который с такой любовью относился к маленькому племяннику, когда они жили вместе в родной деревне.
— В чем дело? — тихо спросил Нам Гир.
— Разрешите на этот раз отправиться мне, — глухим голосом произнес боец, словно боясь, что его услышит кто-нибудь посторонний.
— Вам будет очень трудно. Вы пока не умеете как следует соединять оборванные провода, — перейдя на родной диалект, ответил Нам Гир.
Пожилой боец еще в прошлый раз настойчиво просился на задание, но Нам Гир опасался брать в опасный путь неопытного связиста.
— Но ведь я могу научиться соединять провода. Воевал же я с оружием в руках во время восстания в Иесу. Не думайте, будто я ни к чему не способен. Рассудите сами, могу ли я сидеть сейчас спокойно, сложа руки. Как хотите, я обязательно пойду! — решительно заявил земляк Нам Гира.
Тогда Нам Гир подробно ознакомил его со всеми особенностями работы связиста и разъяснил, что во время непрерывного обстрела линия связи все время рвется. Поэтому ее прокладывают в несколько проводов, чтобы даже один неповрежденный провод обеспечил связь. Затем Нам Гир сказал, что если будут порваны все провода, то связь можно восстановить, соединив линию поперечным проводом в местах обрывов. Кроме того, он объяснил, как лучше спасаться от снарядов, и напомнил как нужно обходить места, подвергающиеся массированному обстрелу.
Хотя боец-новичок годился восемнадцатилетнему Нам Гиру в отцы, однако тот беспокоился о нем и давал наставления, как беречь себя, словно мать.
Когда боец вышел из землянки, Нам Гир подошел к телефону и стал ждать вызова, хотя и знал, что раньше чем через полчаса связь восстановлена не будет. Он ясно представил себе простодушное лицо солдата, который сейчас ползет под градом рвущихся вокруг снарядов, стараясь найти место разрыва проводов.
Нам Гир расстался с матерью весной, на следующий год после вооруженного восстания в Иесу.
Отец его вместе с другими повстанцами ушел в горы Чирисан, а оставшиеся дома мать и Нам Гир были схвачены лисынмановскими полицейскими. Их обвинили в участии в восстании. Мать отказывалась указать место, куда скрылся отец, а вина сына заключалась в том, что он, по поручению отца, распространял листовки и прокламации.
В полиции мать и сын подвергались пыткам и издевательствам. Из всех жестокостей самым страшным для Нам Гира было то, как враги пытали мать электричеством. Варвары присоединили к большим пальцам ее рук концы проводов и включили ток — тело несчастной тотчас задергалось в страшных судорогах.
После длительного заключения мать и сын были выпущены из тюрьмы. Однако полицейские продолжали следить за ними. Члены террористических организаций и полицейские по нескольку раз в день являлись к ним в дом, а Нам Гира регулярно вызывали в полицию.
Однажды, возвращаясь после очередного допроса, на холме, недалеко от родного села, Нам Гир встретил мать. Она ждала его. Увидев сына, женщина горько заплакала. «Сынок, тебе нужно поскорее скрыться», — сквозь слезы сказала она. В тот же вечер Нам Гир, захватив узелок с едой, заботливо приготовленной матерью, сел в поезд, идущий на Сеул.
В Сеуле у Нам Гира никого не было, кто бы мог помочь ему, но юноша избрал именно Сеул. В огромном городе он надеялся избавиться от слежки, найти какую-нибудь работу и прожить так некоторое время.
Но планы Нам Гира рухнули. Он бедствовал, перебиваясь случайными заработками. Сначала он был рабочим в инченском порту, потом грузчиком на железнодорожной станции и, наконец, устроился на завод учеником токаря. Когда же в 1950 году Сеул был освобожден героической Народной армией, Нам Гир вступил в ряды добровольческих отрядов.
Прошло уже более получаса, а первая рота по-прежнему молчала, не было никаких известий и от ушедшего бойца.
Уже несколько раз порывался Нам Гир встать и идти, но, опасаясь, что именно в его отсутствие затрещит зуммер, снова садился. Наконец он не выдержал.
— Товарищ командир, я пойду! — сказал связист с тревогой в голосе.
— Хорошо, идите, — согласился командир взвода.
Пожелтевшие листья, гонимые порывистым осенним ветром, кружились над высотой в сизом дыму.
Нам Гир проверил провода, выходящие из помещения, и, держась за них, двинулся вперед. Пройдя несколько сот метров, он обнаружил свежую воронку. Кусок провода, вырванный взрывом, отлетел далеко в сторону. Соединив концы провода, Нам Гир пошел дальше. На пути ему попадались обгорелые сосны и кустарник. В некоторых местах провода были засыпаны землей или же запутались в ветках деревьев.
Над его головой пролетали снаряды. Комья земли и осколки камней дождем сыпались на бойца. Но он мужественно шел дальше с уверенностью опытного солдата.
Дойдя до середины склона высоты, он попробовал потянуть провод. Провод подался примерно на метр, но, как только Нам Гир отпустил его, снова натянулся. По-видимому, он зацепился за ветку дерева. Связист направился дальше. Вскоре он обнаружил, что провод засыпало землей. Подойдя ближе к этому месту. Нам Гир увидел холмик земли, образовавшийся от разрыва снаряда. Из-под холмика торчала рука, голову человека засыпало землей. Это был боец-новичок, от которого с таким нетерпением ждали известий. Свободной рукой он старался притянуть к себе провод. Разбросан землю, Нам Гир осторожно поднял солдата. Боец глубоко вздохнул и слабым голосом прошептал:
— Земляк, провода и плоскогубцы здесь, скорее налаживай связь, — и потерял сознание.
— Послушайте... очнитесь!.. — говорил Нам Гир, тряся пожилого бойца за плечи. Но тот не отвечал. Тогда связист осторожно опустил на землю отяжелевшее тело и, распутав провод, намотанный на руку бойца, встал и быстро пошел вперед.
Нам Гир продвигался к южному склону высоты, соединяя разорванные провода. Когда весь запас провода был израсходован, Нам Гир начал подбирать валяющиеся кругом куски телефонного провода и продолжал восстанавливать линию.
Недалеко от скалы, сразу же за южным склоном высоты, располагался командный пункт роты.
Еще издали Нам Гир услышал голос командира роты, который громко кричал: «Дайдонган!» «Связь налажена!» — догадался боец и, радостный, вошел в землянку. Однако, вопреки ожиданию, командир встретил его словами:
— Товарищ связист, связь опять прервана. Только что телефон работал и вот... молчит. Я не успел сказать ни одного слова. Враг снова собирается атаковать, а у нас совсем не осталось боеприпасов, буквально ни одной гранаты. Нужно как можно скорее восстановить связь, иначе нам придется очень плохо.
Проделав тяжелый путь, Нам Гир надеялся немного передохнуть, но теперь нельзя было ни минуты оставаться здесь.
— Товарищ командир роты, я исправлю повреждение на линии, — сказал старший связист и, не дожидаясь ответа, вышел из блиндажа.
Не успел он сделать и несколько шагов, как противник открыл по высоте пулеметный огонь. Длинной очередью, словно громадными ножницами, срезало ветви сосен. Падая на землю, они осыпали все вокруг своими иглами. Пули зловеще свистели над головой Нам Гира, но он продолжал идти. Взобравшись на высоту, он попробовал потянуть провод к себе. По натяжению он определил, что место разрыва — метрах в тридцати от него. Еще несколько шагов — и он вне опасности. Вдруг совсем рядом раздался оглушительный взрыв. Нам Гира что-то ударило, подбросило и отшвырнуло в сторону. Он попытался подняться, но острая боль в левом боку приковала его к земле. Расстегнув гимнастерку, боец ощупал грудь. Она была в крови.
— Ах, гады, — прошептал Нам Гир, затем ослабевшими руками вытащил из кармана бинт и заткнул им рану. Земля вокруг была разворочена взрывом; неподалеку лежал разорванный телефонный провод. Вспомнив, что командир роты просил его наладить связь с батальоном как можно скорее, Нам Гир взял конец провода и начал ощупывать землю, стараясь найти другой конец. Потом он увидел, что до него метров десять. Тогда Нам Гир снова попытался встать на ноги, но нестерпимая боль оковала его.
Взяв в одну руку провод и другой опираясь о землю, он медленно пополз к оборванному концу. Потянув провод, боец убедился, что связь прервана только в одном месте. Нужно соединить концы, и по линии понесется донесение о боевой обстановке на участке роты и приказ командира батальона.
Во время взрыва плоскогубцы, по-видимому, засыпало землей. Нам Гир попробовал снять резиновую изоляцию с провода зубами, но провода были под током. «Батальон вызывает роту, — подумал Нам Гир, — и поэтому по проводу идет ток. Командир роты ждет, когда будет восстановлена связь».
Нам Гир снова попытался зубами удалить изоляцию. Ему удалось немного оголить концы проводов, и он стал соединять их, но ближе чем на вытянутые руки они не сходились. Не хватало метра. По привычке Нам Гир взялся за пояс, но запас проводов был давно израсходован. Тогда он схватил оголенные концы — его тело заменит недостающий кусок. Опытный связист знал, что там, где проходит ток, может быть передан и разговор.
Боль усиливалась, иногда Нам Гир чувствовал, что теряет сознание. Но одна мысль не покидала его: неужели он умрет, не выполнив задания. Собравшись с силами, он сел на землю и плотно обмотал кисти рук концами оборванного провода, потом включил свой телефон в сеть и стал прислушиваться.
— Нактонган! Нактонган! — ясно донесся до него голос командира взвода и вдруг оборвался.
По-видимому, контакты были плохие, так как по временам голос то слышался, то снова замолкал. Нам Гир еще крепче сжал концы провода, однако батальон не слышал роты.
— Дайдонган! Дайдонган! — раздалось снова в наушниках.
Но батальон не отвечал роте. Отчаяние охватило бойца. Неожиданно ему пришла мысль — попробовать транслировать разговор через свой аппарат. Но обе руки были заняты. Он тщетно пытался снять зубами один конец дужки наушников. А оставить провод — связь моментально прервется.
— Дайдонган! Дайдонган! — по-прежнему вызывала рота.
Нам Гир, нагнув голову к плечу, старался плечом снять наушники — опять ничего не вышло. Внезапно он поймал себя на том, что вместе с командиром роты вызывает Дайдонган.
— Нактонган! Нактонган! — наконец послышался голос из батальона. Связист напряг слух. Да, без сомнения, это голос командира взвода.
— Это Нактонган?
— Да, Нактонган слушает!
Теперь трубка перешла к другому уху, так как говорил уже командир батальона:
— Алло! Это Нактонган?
— Да, да, Нактонган слушает! Это товарищ командир батальона? — Связь была полностью налажена. Разговор не прерывался.
— ...Это самый большой успех, достигнутый нами в боях. Численность противника была до батальона, а живыми ушло не более сорока человек. Поле боя усеяно трупами вражеских солдат, — докладывал командир роты.
— Где находится противник? Требуется артиллерийская поддержка?
— Да, обязательно и как можно скорее. Противник находится в ста метрах левее прежних позиций. Сейчас он производит перегруппировку и собирается атаковать на другом направлении, — сообщил командир первой роты.
— Каковы силы противника? — снова спрашивал командир батальона.
— Около одного батальона. У нас осталось всего три гранаты.
— Боеприпасы пошлем немедленно. Затем...
Разговор продолжался еще некоторое время и... прервался.
Старший санитар (он первый нашел Нам Гира), перевязывая рану на его груди, покачал головой: рана была смертельной.
Когда командир взвода осторожно приподнял связиста, тот на мгновение пришел в сознание. Открыв глаза, он окинул взглядом лица друзей, склонившихся над ним. Увидев командира взвода связи, он, с трудом шевеля обескровленными губами, прошептал:
— Товарищ командир! Старший связист Нам Гир исправил поврежденную линию связи..
— Благодарю за работу. А теперь, друг, вам нужно отдохнуть. Сейчас мы отправим вас в госпиталь, — глухим голосом произнес командир взвода.
В последний раз перед глазами Нам Гира раскинулось необъятное синее небо. Оно сменилось густой бамбуковой рощей. Потом юноша ясно увидел лицо любимой матери и родную деревушку...
Наши бойцы уже далеко отбросили врага. Ни один снаряд теперь не долетал сюда, и над высотой радостно сияло яркое солнце.