Набат Хиросимы
ГородЭто строки одного из двух десятков стихов японских поэтов, представленных в предлагаемом читателям сборнике «Хиросима». С такими доходящими до глубины души словами к людям всего мира обращается Таканори Симидзу. Строки эти написаны не сегодня, но и по сей день не утихает их звучание, поскольку трагедия Хиросимы незабвенна. Она незабвенна потому, что касается не только прошлого, но и будущего всего человечества, над которым нависла опасность термоядерной войны, опасность сотен тысяч новых хиросим.
Забыть прошлое — значит лишить себя будущего. Эту непреложную истину осознает все большее и большее число японских литераторов. Одним из подтверждений тому служат включенные в сборник «Хиросима» произведения японских прозаиков и поэтов. В них многогранно воссоздана память о страшной атомной трагедии. Как огромный витраж, память эта сложена из сотен отдельных осколков — драматических судеб героев романов, рассказов, стихов.
Память о Хиросиме. Какой нелегкий, сложный и извилистый путь прошла она в Японии! Оглянемся на ее основные вехи. Отсчет хиросимской трагедии начался с 8 часов 15 минут утра 6 августа 1945 года. В этот миг время в мире раскололось на два периода — до Хиросимы и после.
«Хиросима — город смерти. Даже люди, оставшиеся невредимыми при взрыве, продолжают умирать», — сообщала спустя всего 25 дней после бомбардировки газета «Асахи».
А 3 сентября, на другой же день после капитуляции Японии, нахлынувшим в Токио иностранным журналистам американский генерал Томас Ферелл заявил следующее: «Все, кому выпало умереть, умерли. И от последствий взрывов в Хиросиме и Нагасаки больше не страдает никто». И хотя для такого утверждения не было совершенно никаких оснований, слова генерала разошлись в печати как официальное мнение американских специалистов.
С середины сентября всякое упоминание о жертвах атомных взрывов исчезло со страниц японских газет. По требованию цензуры американских оккупационных властей исчезло не на недели и месяцы, а на целых семь лет.
После запрета публикации правды о трагедии Хиросимы и Нагасаки сотни тысяч «хибакуся» — людей, пострадавших от атомных взрывов, стали как бы кастой отверженных. Никто не имел права публично выражать им сострадание и взывать о помощи им. Пресекались любые попытки японских кинематографистов создать документальный фильм об атомных бомбардировках.
Тадао Урю, видный японский кинокритик, в одном из своих интервью свидетельствует: «В тот страшный день, когда все узнали, что американцы сбросили бомбу, мы отправили в район Хиросимы кинооператора. Мы еще не знали тогда? что это грозило опасностью для его жизни. Он заснял уникальные кадры. Город еще горел. Военная администрация США изъяла пленку. До сих пор мы не знаем, уничтожена она или хранится где-то в сейфе».
Известный японский кинорежиссер Акира Ивасаки во время моей встречи с ним в Токио рассказал, что возглавляемая им группа операторов прибыла в Хиросиму вскоре после взрыва. Всю осень снимали они среди пепла и развалин, а затем перебрались в Нагасаки. Когда съемки уже подходили к концу, кинооператоры были задержаны американской военной полицией и доставлены в Токио. Киностудия и дом Ивасаки подверглись обыску, все подготовленные к фильму материалы были конфискованы. Однако еще до конфискации Ивасаки и его коллегам удалось тайно, рискуя жизнью, отпечатать копию фильма и спрятать ее.
Ученые, участвовавшие в создании атомной бомбы, настоятельно просили американское военное командование разбросать над Японией листовки, которые предостерегали бы об опасности радиоактивного излучения, возникающего при атомном взрыве. Но американские военные власти не захотели этого сделать. Пентагон поначалу пытался отрицать, что атомные бомбы способны вызывать у людей лучевую болезнь.
Позже, когда уже стало невозможным скрывать последствия атомных бомбардировок, Вашингтон, а вслед за ним под его давлением и Токио пытались всячески приуменьшить истинные масштабы трагедий Хиросимы и Нагасаки. По официальной версии, которой и по сей день придерживаются правящие круги США и Японии, от взрыва атомной бомбы погибло 75 тысяч человек из 245 тысяч, составлявших население Хиросимы.
Однако авторитетные японские ученые, всесторонне изучившие эту проблему, считают названные цифры заниженными. По их данным, вместе с военным гарнизоном, отбывавшим трудовую повинность, и эвакуированными к моменту бомбардировки в городе находилось около 450 тысяч человек, а число погибших составило 240 тысяч. Эффект поражения был умножен особенностями рельефа: Хиросима лежит в речной дельте, окаймленной горами. Нагасаки же тянется вдоль извилистого залива — и там взрыв той же силы оборвал 70 тысяч жизней. Таким образом, от двух американских атомных бомб погибло более 300 тысяч человек.
«Ущерб, нанесенный взрывом бомбы, нельзя выразить словами, — говорится в брошюре, изданной Музеем атомной бомбардировки. — Его нельзя сравнить с тем, что приносят стихийные бедствия, или уроном от обычного оружия. Его последствия не поддаются учету. Жизнь тех, кто его перенес, находится в постоянной опасности». И по сей день американские атомные бомбы, сброшенные над Хиросимой и Нагасаки, продолжают убивать японцев. Умирают «хибакуся», которые тогда остались живыми, но были поражены радиоактивным пеплом. Умирают дети детей, подвергшихся облучению.
Трагедия Хиросимы не поддается закону исторической дистанции. Не от числа прошедших лет зависит, ближе она или дальше от нас. Это зависит от политического климата на нашей планете. В начале 70-х годов, в период разрядки международной напряженности, Хиросима была дальше, чем в начале 80-х. Сейчас, когда уже минуло 40 лет, она ближе, чем когда-либо за все послевоенное время, потому что приблизилась и возросла угроза мировой ядерной войны. Взорванная над Хиросимой американская атомная бомба была эквивалентна взрыву 20 тысяч тонн тринитротолуола. Ныне накопленный ядерный арсенал в мире равен мощности более 1 миллиона 300 тысяч бомб такого типа, то есть такое количество новых хиросим может быть сметено с лица Земли.
Память об атомных бомбардировках хранят созданные в Хиросиме и Нагасаки специальные музеи. Их «экспонаты» потрясают каждого, кто знакомится с ними. Мне довелось видеть их. Многочисленные фотографии жертв, оплывшие черепицы, спекшиеся в бесформенные глыбы куски металла и стеклянные бутылки, превратившиеся в кучки пепла бывшие пачки бумажных денег в металлическом сейфе и другие предметы, собранные здесь, предупреждают: «Люди, нет ничего страшнее для человечества, чем ядерное оружие!»
Разбитый в Хиросиме Парк мира и Хиросимский музей атомной бомбардировки посещают около миллиона человек ежегодно. Люди приезжают сюда не только из всех уголков Японии, но и из многих стран мира. Каждый год 6 августа здесь проводятся массовые митинги с участием десятков тысяч человек, чтобы почтить память погибших от атомной бомбардировки и призвать к активизации борьбы против гонки ядерных вооружений.
Рядом с Парком мира — руины Атомного дома, находившегося в эпицентре взрыва бомбы. Его скелет долго оставался нетронутым и напоминал людям о бесчеловечном, варварском акте. Затем стало модным запущенное в обращение в Вашингтоне и подхваченное в Токио рассуждение о том, что Японии уже пора излечиться от «атомной аллергии». И вот в японских официальных кругах начали поговаривать о необходимости вовсе снести Атомный дом, вид которого якобы лишь будоражит души тяжкими воспоминаниями. Необходимость сноса пытались обосновать также ветхостью развалин, которые, мол, вот-вот могут рухнуть.
В ответ на подобные происки в Хиросиму изо всех концов Японии хлынул поток гневных протестующих писем. Их авторы предлагали начать общенациональный сбор пожертвований на увековечение руин. Теперь здесь установлена плита с такой надписью: «Атомный дом. Развалины здания, над которым 6 августа 1945 года взорвалась в воздухе первая в истории атомная бомба. Эта бомба погубила более двухсот тысяч человеческих жизней и испепелила город в радиусе двух километров. Чтобы передать потомкам правду об этой трагедии, в предостережение человечеству, на добровольные пожертвования проведена реставрация руин, дабы сохранить их на века».
Для излечения от «атомной аллергии» милитаристские силы Японии, как видно, хотели бы навесить на двери Хиросимского музея атомной бомбардировки замок побольше и вывеску «Вход запрещен!». Японская военщина не желает, чтобы наезжающие в город туристы сидели следы ужасов, оставленные на этой обезображенной взрывом земле.
В хиросимском Парке мира воздвигнут памятник японской девочке Садако, погибшей от лучевой болезни спустя несколько лет после атомного взрыва. Девочка по-детски искрение верила в народное предание о том, что если больная сделает из бумаги тысячу журавликов, то выздоровеет. Садако скончалась, успев сделать только 600 журавликов. Японские дети украсили памятник Садако гирляндами многих тысяч разноцветных журавликов. Фашиствующие молодчики, стремящиеся к излечению Японии от «атомной аллергии», пытались разрушить памятник Садако и не раз сжигали гирлянды бумажных журавликов. Но вновь и вновь тысячи журавликов усыпали памятник и окружающие его деревья.
Память о жертвах атомных бомбардировок концентрируется в Хиросиме и Нагасаки, но отнюдь не ограничивается лишь ими. Уникальную коллекцию — свыше 500 книг и брошюр, посвященных трагедии Хиросимы, а также много журнальных и газетных статей о последствиях атомных бомбардировок — собрал X. Нагаока, житель японского города Хоя. Эту коллекцию он передал городской библиотеке. «Я начал сбор такой литературы еще в 1950 году, когда приехал в Хиросиму поступать в местный университет, — рассказал X. Нагаока. — Представшие тогда моему взору ужасные следы недавней атомной бомбардировки потрясли меня. Я обошел руины и подобрал на память несколько оплавленных атомным взрывом обломков черепицы, которые до сих пор хранятся в моем доме. Судьба Хиросимы глубоко запала мне в душу, хотя я не являюсь жертвой атомной бомбы. Кое-кто в Японии уже начинает забывать уроки минувшей войны, в том числе атомные бомбардировки, поэтому я решил осуществить свой замысел по созданию библиотечки о хиросимской трагедии и передать ее в общее пользование жителям моего города».
Чудовищно, что на обожженной атомным смерчем японской земле находятся силы, которые хотели бы не только сами забыть взметнувшийся над Хиросимой атомный гриб, но и стереть из народной памяти горькое прошлое, заставить предать забвению причины, которые привели Японию к трагедии. Эти силы в основном ориентируются на молодежь, которая не знает ужасов войны.
Определенные японские круги предпринимают изощренные попытки возродить самурайский дух, шовинистические, милитаристские и реваншистские настроения, переписать школьные учебники по истории с целью устранения из них критики захватнических походов императорской армии и всякого упоминания об атомных бомбардировках. Они стараются оправдать присутствие военных баз США на японских островах и размещение здесь американского ядерного оружия передового базирования, что превращает Японию в источник угрозы для соседних стран и автоматически — в мишень для ответного ядерного удара в случае возникновения конфликта.
Особую тревогу вызывают усилия навязывать подобные опасные взгляды художественными средствами: в литературе, театре, кино с их могучим даром эмоционального воздействия. Дело дошло до того, что кое-кто в Японии пытается чернить литературу об атомных бомбардировках, утверждая, что произведения о трагедии Хиросимы и Нагасаки «приносят огромный вред и отражают лишь настроения раскаивающихся японцев, осуждающих минувшую войну...». Подобная тенденция получила название «новой волны». Ее сторонники призывают японских писателей изображать войну не только с позиции ее жертв, но и с позиции солдат-убийц. Их меньше всего интересуют моральные и психологические последствия войны. Их занимает лишь стремление человека к злу как «естественное проявление звериного инстинкта». Они — сторонники проповеди культа силы и жестокости.
В такой обстановке как никогда прежде возрастает роль антивоенной литературы, защищающей гуманистические позиции, особенно произведений, посвященных атомной трагедии двух японских городов. Известный писатель Японии Кэндзабуро Оэ в своих «Хиросимских записках» отмечает: «Хиросима — кровоточащая рана человечества. На ее искромсанном теле прорастают два побега: надежда на возрождение человечества и угроза его полного гниения». И именно от размаха или свертывания антивоенной литературы во многом будет зависеть то, какой из этих побегов сможет набрать силу.
За четыре десятилетия написано множество книг, повествующих о трагических человеческих судьбах, искалеченных атомной бомбой. В японском литературоведении появился даже новый термин «гэмбаку бунгаку» («литература об атомной бомбардировке»). Первые произведения на эту тему создавались по свежим следам, среди еще дымившихся развалин, в «атомной пустыне». Причем нередко писались они на обрывках газет, на клочках сорванных со стен обоев. Поэты и писатели, ставшие очевидцами адской вспышки ярче тысячи солнц, спешили поведать миру о еще не бывалой трагедии. Они тогда еще и сами не знали всех чудовищных последствий атомного взрыва, не понимали, почему хиросимцы, которым удалось спастись от ударной волны и пожаров, через некоторое время погибали от неизвестного недуга. Потом недуг этот стал называться «лучевой болезнью». Произведениям начального периода были присущи заметная детализация в описании самого взрыва, всех последовавших за ним ужасов, максимальная документальность, порой даже излишний натурализм.
На следующих этапах развития «гэмбаку бунгаку» усиливается социально-философское осмысление атомной трагедии. Показывается углубление пропасти между оставшимися в живых жертвами атомной бомбардировки и остальным населением Японии. Вскрываются причины, приведшие к атомной трагедии. С особой силой поднимается проблема ответственности за это преступление, за уничтожение сотен тысяч людей оружием, применение которого не вызывалось никакой военной необходимостью, за искалеченные человеческие судьбы. Произведения приобретают эпический характер, набат Хиросимы звучит более уверенно и громко.
Именно одним из таких произведений — романом Макото Оды «Хиросима» открывается предлагаемый советским читателям сборник. Он вышел в свет в 1981 году и заметно отличается от множества других романов японских писателей, посвященных атомной бомбардировке. Отличается прежде всего оригинальностью своего названия, написанного не иероглифами, а латинскими буквами. По замыслу Макото Оды Хиросима — это не просто город (поэтому он и не обозначен иероглифами), а символ, имеющий общечеловеческий смысл.
Роман «Хиросима» с полным основанием может быть назван эпопеей. Сравнительно небольшой по объему, он разворачивает перед нами широкое полотно жизни различных слоев населения в США и Японии. Действие романа происходит то в маленьком городке юго-западных штатов, то в Хиросиме, которую автор чаще называет просто большим японским городом. И выбраны они не случайно, каждому из них суждено было сыграть свою зловещую и печальную роль в истории человечества, первому стать местом испытания первой в мире атомной бомбы, второму быть испепеленному первой атомной бомбой, примененной против людей.
В эпопее Макото Оды перед нами проходит вереница героев разных национальностей — индеец Чак, американский негр Пол, белый американец Джо, американцы японского происхождения Тадзири и Наката, их дети, девушка из Хиросимы Кикуко, ее жених поручик Хасида, японский подданный кореец Ким Су Хо и многие другие. Сложно переплетя их судьбы, автор очень убедительно показывает, что чудовище, имя которому милитаризм, и сопутствующие ему расизм и шовинизм разрывают нормальные связи между людьми, натравливая друг против друга, и разрушают их жизни, раскалывают мир атомной бомбой.
Индеец Чак в молодости участвовал в соревнованиях по марафону на Олимпийских играх и завоевал бронзовую медаль. Но, как и все индейцы, он не избежал участи изгоя в своей собственной стране, раздираемой оголтелым расизмом. Чака вместе с его родом американская военщина выгнала из прерии в резервацию. Прерия понадобилась в качестве полигона для испытания атомной бомбы.
Джо, работавший на ранчо рядом с тем городком, где была испытана первая атомная бомба, затем становится военным летчиком, участвует в бомбардировках Японии. Будучи сбитым во время одного из воздушных налетов, попадает в плен к японцам и оказывается в Хиросиме, в лагере для американских военнопленных. Здесь он и погибает в атомном смерче. Этим эпизодом автор подводит читателей к мысли, о том, что атомная бомба несет смерть всем. Кстати сказать, во время бомбардировки Хиросимы, по имеющимся сведениям, погибло 23 американских военнопленных.
Бесчеловечный характер милитаристской, шовинистической идеологии и пропаганды показан в романе на примерах судеб американцев японского происхождения Тадзири и Накаты. Первый из них старался быть полноценным американцем. В годы первой мировой войны добровольцем пошел на фронт, сражался во Франции в рядах армии США, стал инвалидом. Второй, живя в США, всегда оставался верноподданным японцем, никогда не расставался с фотографией императорских особ и заставлял своих детей почитать японского императора. После нападения Японии на Пёрл-Харбор оба они, как и все другие американцы японского происхождения, были перемещены властями США в лагеря, специально сооруженные в пустыне, подальше от побережья, обращенного к японским островам.
Ода только вскользь касается трагедии таких японцев, не указывая ее масштабов. Решение президента США о «немедленном интернировании японцев в лагеря» было принято в феврале 1942 года. Их отправили в глубь Америки, в ее центральные штаты, где в девяти пунктах были устроены лагеря. В пустыне, на болотах, в индейских резервациях были сооружены бараки, окруженные колючей проволокой, где насильственно были размещены около ста тысяч японцев.
И как ни пытался Тадзири доказать, что он жертвовал собой, проливая кровь за США, и является лояльным американцем, ему так и не удалось избежать общей Участи «нисэев» — второго поколения американцев японского происхождения. Всех «нисэев» жители США презрительно и злобно называли «япошками», так же как и японцев собственно Японии.
«...Они (япошки) могут прийти сюда, в Америку. Если дать им волю, то они сделают нас рабами. Эти косоглазые горбатые желтые обезьяны с выпирающими зубами...»
Вот так устами одного из персонажей романа автор показывает дух американской расовой идеологии, вбитой в головы населения США. Так готовилась почва к атомной бомбардировке «без угрызения совести». Именно в том же 1981 году, когда вышел в свет роман «Хиросима», отставной бригадный генерал ВВС США шестидесятипятилетний Поль Тиббетс, который был командиром бомбардировщика Б-29 «Энола Гэй», сбросившего атомную бомбу на Хиросиму, заявил: «С моей стороны было бы лицемерием сказать, что я испытываю какие-либо угрызения совести».
Между двумя жерновами оказывается Томми — сын верноподданного Накаты. В американской школе его не только называют «япошкой», но и обзывают «японским шпионом». После долгих раздумий он решает вернуться на родину своих предков, чтобы стать «настоящим японцем». Но, оказавшись в Японии, тоже отравленной шовинистическим дурманом, он также подвергается издевательствам со стороны японских сверстников. Теперь здесь его называют «американским шпионом».
В мире, где господствует милитаризм, человеку некуда податься. И Томми, как и другим, остается только одно — приспосабливаться к окружающему миру.
Приходится приспосабливаться и японскому подданному корейцу Ким Су Хо, также подвергавшемуся всяческой дискриминации. Чтобы избежать гонений со стороны хиросимских властей, он вынужден облачиться в мундир японской армии и вызубривать по-японски присягу подданных империи.
Повествование в романе разворачивается как бы в двух плоскостях: трагическая военная пора перемежается с тревожными настоящими днями. Действие романа переносится в наше время, в палату одной из американских благотворительных больниц. Здесь доктор-негр Уинслоу лечит старика индейца, заболевшего раком из-за работы в урановых рудниках, бывшего сержанта морской пехоты США, также страдающего неизлечимым недугом, полученным во время учений с применением ядерного оружия, и индейского мальчика, родившегося неполноценным от пораженных радиацией родителей.
У всех четверых возникает мысль отомстить тем, кто повинен в их страданиях, кто угрожает миру термоядерной катастрофой. И тут подворачивается удобный случай: в Вашингтон прибывает японский император для встречи с президентом США. Доктор-негр и его пациенты поднимаются на вертолете над местом встречи президента и императора, чтобы сбросить на их головы загрязненную радиацией землю. Однако вертолет, потеряв управление, падает, все члены экипажа погибают...
Это был всего лишь сон старика индейца. Но он является фактически страстным призывом автора романа к действию, к борьбе, чтобы не допустить новых хиросим.
Ненависть к «япошкам», натравливание американского народа на них, как мы видим в романе «Хиросима», пропагандировались и осуществлялись Вашингтоном под знаменем мести за Пёрл-Харбор.
Кстати сказать, американская пропаганда утверждает, что толчком для начала работ по созданию атомной бомбы в США послужило якобы нападение на Пёрл-Харбор, чтобы бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки отомстить японцам за их вероломство. Но этот пропагандистский миф опровергается тем, что решение приступить к созданию атомного оружия было (словно по иронии судьбы!) принято за сутки до атаки Пёрл-Харбора, которая явилась для Вашингтона полной неожиданностью.
В Вашингтоне любят также повторять, будто атомные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нагасаки лишь после того, как Япония отказалась капитулировать на условиях Потсдамской декларации. Такое утверждение противоречит фактам.
Еще 23 июля, то есть за четыре дня до опубликования Потсдамской декларации, из Вашингтона в Потсдам был передан на утверждение президенту США проект приказа командующему стратегической авиацией: «После 3 августа, как только погодные условия позволят совершить визуальную бомбардировку, 509-му сводному авиаполку 20-й воздушной армии надлежит сбросить первую спецбомбу на одну из следующих целей: Хиросима, Кокура, Ниигата, Нагасаки». 24 июля президент Трумэн утвердил этот приказ об атомной бомбардировке Японии.
В Вашингтоне знали, что Советский Союз, сыгравший главную роль в победе над гитлеризмом, руководствуясь принципами верности союзническому долгу, готовится нанести решающий удар по японскому милитаризму. И, зная это, все же пошли на применение атомного оружия. Но не для того, чтобы приблизить конец войны, а в целях продемонстрировать миру, и прежде всего Советскому Союзу, свою мощь, заставить его трепетать, склониться перед США и подчиниться их господству.
Поднятые в романе «Хиросима» проблемы расовой дискриминации актуальны и по сей день как в США, так и в Японии (мы здесь касаемся только двух этих стран, поскольку именно о них повествует Макото Ода). Что творится, к примеру, в сегодняшних Соединенных Штатах Америки? Буржуазная демократия в США считает достоинством «свободу» распространения расистского националистического яда и подстрекательства к насилию. Главными мишенями всего этого являются негры, индейцы и проживающие в США латиноамериканцы. Назовем лишь несколько цифр и фактов, характеризующих положение негров в США. Почти двадцать процентов новорожденных среди негритянского населения не доживают до года, около пятидесяти процентов юношей и девушек негритянского населения страны не находят применения своим силам, более девяти миллионов негров живут в условиях, которые ниже официальной черты бедности.
А взять индейцев. Семьдесят пять процентов индейцев страдает от постоянного недоедания и связанных с ним болезней; каждый третий младенец умирает вскоре после рождения. В некоторых резервациях не имеют работы семьдесят — девяносто процентов индейцев. Политика властей в отношении коренных жителей Америки сводится к стремлению лишить их культурных, религиозных и политических свобод. Правительство США несет ответственность за широкое распространение раковых заболеваний среди примерно восьмисот шахтеров-индейцев племени навахо, работавших без всяких мер предосторожности в радиоактивной пыли. Они добывали уран, из которого были созданы первые американские атомные бомбы. Именно одного из таких индейцев-шахтеров мы встречаем среди героев романа «Хиросима».
В конце второй мировой войны в Японии находилось более двух миллионов корейцев, привезенных для работы на японских военных заводах и в угольных шахтах. Сегодня в Японии насчитывается семьсот тысяч корейцев, что составляет примерно восемьдесят процентов проживающих здесь иностранцев. Как и герой романа «Хиросима» кореец Ким Су Хо, они не могут получить работу в крупных японских компаниях, их не принимают в престижные университеты страны и т. д.
В Японии процветает также неприкрытая дискриминация айну — коренных жителей страны. В результате насильственной японизации и жестокого угнетения они превратились в отмирающую этническую группу. Населявшие некогда большую часть Японского архипелага, айну были оттеснены на самый север страны. Сегодня в Японии проживает всего несколько десятков тысяч представителей этой народности, которые лишены элементарных гражданских прав.
Японская конституция гласит, что «все граждане равны перед законом», независимо от социального происхождения. Но как же с этим согласуется существование трех миллионов «неприкасаемых», вынужденных жить в специальных поселениях — «бураку». Такие поселения появились в Японии в XVI веке, когда все японское общество было разделено на касты. На самой низшей ступеньке оказалась каста «неприкасаемых» (иначе ее еще называли «эта»), которая состояла из людей, выполнявших наиболее унизительную и тяжелую работу. Прошли века, однако бесправное положение выходцев из «эта» фактически не изменилось. Они по-прежнему подвергаются дискриминации при приеме на учебу и трудоустройстве. Юношам и девушкам из «бураку» не позволяется вступать в брак с японскими сверстниками, проживающими за пределами таких поселений. Невероятно — но это факт!
Новыми «неприкасаемыми» стали в Японии и люди, пострадавшие от атомной бомбардировки, ее последствий. Им также отказывают в работе, им тоже невероятно тяжело создать нормальную семью.
В этом читатели смогут убедиться, познакомившись с романом Масудзи Ибусэ «Черный дождь», а также рассказами японских писателей, помещенных в данном сборнике. Сюжет романа «Черный дождь» (вышел в свет в 1965 г., трижды уже издавался на русском языке) довольно прост. Молодую красивую девушку Ясуко, племянницу Сигэмацу Сидзумы из деревни Кобатакэ, никак не удается выдать замуж. Этому мешают слухи, будто бы она находилась в трудовом отряде хиросимских школьников, оказавшихся в эпицентре взрыва.
Когда после окончания войны прошло уже около пяти лет и к Ясуко посватался очередной жених, ее дядя, опасаясь, как бы сватовство и на этот раз не расстроилось из-за слухов о болезни племянницы, получил у врача свидетельство о ее здоровье и направил его свахе. Кроме того, дядя, сам страдающий от лучевой болезни, старается всеми силами опровергнуть слухи о болезни племянницы, используя свои и ее дневниковые записи.
Масудзи Ибусэ сумел так композиционно расположить материал (дневниковые записи), что документально воссозданная в романе картина потрясает его читателя. И вместе с героями этих дневников читатель оказывается в бурном потоке событий, произошедших после того, как над Хиросимой взметнулся смерч. Многократно читатель видит взрыв этой бомбы глазами разных героев романа.
Сигэмацу Сидзума, его жена и племянница Ясуко, как и тысячи других хиросимцев, пробираются по городским улицам, обходя бушующие пожары, несколько раз возвращаются на родное пепелище, разыскивают родственников и знакомых. Они даже не подозревают, что попадают в зону заражения и подвергаются смертоносной радиации. Трагизм усугубляется тем, что они не знают природы обрушившегося на Хиросиму бедствия. Лишь несколько дней спустя после бомбардировки хиросимцы узнают, что на их город была сброшена атомная бомба, однако и это еще не раскрывает им всей глубины трагедии.
Врачи не понимают причины внезапной смерти людей, не получивших при взрыве даже ожогов. Никто из хиросимцев и не подозревает о пагубном воздействии «черного дождя», хлынувшего из гигантского грибовидного облака, которое, словно живое чудовище, вздыбилось над руинами города после атомного взрыва. Никто не знает, почему никак не смываются черные пятна на теле, оставшиеся после дождя. Никто не догадывается, что уже смертельно отравлена вода, что убивает пепел, осевший на людях и мостовых разрушенного города. Только со временем приходит понимание необратимости происшедшего. Врачи узнают о том, что попавшие под бомбежку хиросимцы погибают от лучевой болезни, но не в силах помочь гибнущим, они не знают, как бороться с лучевой болезнью.
Дневник Сидзумы, с помощью которого он хотел опровергнуть слухи о болезни Ясуко, фактически объясняет то, почему девушка не могла не заболеть лучевой болезнью. Некоторое время Ясуко скрывала от близких свой недуг, однако тайное становится явным. Состояние ее с каждым днем ухудшается...
Убедительность романа — в его документальности. В основу произведения автор положил записи реально существовавших или существующих людей. Масудзи Ибусэ, уроженец деревни близ Хиросимы, пишет о том, что сам пережил и прочувствовал сердцем.
Достоинство этого романа Масудзи Ибусэ в искусстве тонкого воспроизведения деталей при изображении цельной картины действительности. Для воссоздания своеобразной хроники хиросимской трагедии писатель, по его словам, изучил все, связанное с бомбардировкой: воспоминания очевидцев, их дневниковые записи, медицинские карты многих пострадавших от атомной бомбы, газетные вырезки статей, касавшихся этой проблемы, стенограммы различных митингов, посвященных памяти жертв Хиросимы и Нагасаки.
Героиня романа «Черный дождь» Ясуко — одна из «хибакуся». Сегодня в Японии насчитывается около 370 тысяч человек, пострадавших от атомных бомбардировок. И по сей день «хибакуся» — это исковерканные судьбы, несложившаяся личная жизнь, одиночество. Многих из них все послевоенные годы преследуют болезни, вызванные последствиями радиоактивного облучения, лишения и невзгоды, порожденные трудностями с устройством на работу, тревоги за свое будущее и будущее детей. Пораженные в момент бомбардировок «лучевой болезнью» стали передавать новым поколениям не эстафету жизни, а эстафету гибели, вырождения. Ежегодно в Японии умирают тысячи «хибакуся» и их детей. Некоторые, не выдержав страданий, сами сводят счеты с жизнью.
Демократические силы Японии уже давно ведут борьбу за оказание помощи пострадавшим от атомных бомбардировок. Под давлением общественности правительство в 1957 и 1968 годах приняло два закона о бесплатном лечении и пособиях «хибакуся», но предусмотренные в них меры помощи распространяются лишь на несколько тысяч человек, поскольку каждому такому больному требуется доказать властям, что он действительно «хибакуся». Вот лишь один из многочисленных трагических примеров. 26 декабря 1978 года от лучевой болезни умерла Тоси Хатанака, которая 6 августа 1945 года оказалась всего в семистах тридцати метрах от эпицентра взрыва атомной бомбы и лишь чудом осталась в живых. Тогда ей было двадцать четыре года. И хотя эта женщина медленно угасала, испытывая ужасные муки на протяжении уже многих лет, медицинское свидетельство, подтверждавшее, что она была «хибакуся», ей выдали... лишь за день до смерти.
Сколько бы ни рассказывалось об ужасах хиросимской трагедии, каждый очевидец показывает нам ее новый миг, именно тот, который больше всего запечатлелся в его памяти. В этом читатель сможет убедиться, прочитав рассказ известного японского прозаика и поэта Тамики Хары «Летние цветы». Глазами его героев читатель увидит те невероятные страдания, которые обрушились на хиросимцев в жаркое августовское утро. Он увидит, как по превращенным в руины хиросимским улицам бесцельно бредут безразличные ко всему, потерявшие веру в спасение, израненные, обожженные, измученные люди, похожие на призраки. Они мучительно умирают один за другим, и некому им помочь — в испепеленной Хиросиме не хватает ни врачей, ни медсестер, а из других городов медперсонал еще не успел приехать. Один из персонажей рассказа разыскивает среди гор трупов свою жену. Чего только он не увидел! Вот лежит мертвая очередь на автобус, трупы вцепились руками друг в друга.
Повествование в рассказе «Летние цветы» ведется от первого лица — автора, вспоминающего все эти хиросимские кошмары у могилы жены в годовщину ее смерти. Именно эти воспоминания — суть рассказа, звучащего как страстный призыв: «Люди, не забывайте Хиросиму, чтобы она никогда не повторилась вновь!»
Среди тех, кто пережил хиросимскую атомную бомбардировку, была и писательница Ёко Ота.
Включенный в сборник «Хиросима» рассказ Ёко Оты «Полнолуние» был опубликован в 1954 году. Он автобиографичен. Хиросимская трагедия не дает ей покоя. Поэтому Ёко Ота считает своим гражданским, писательским долгом поведать людям о судьбах тех, чьи жизни были жестоко исковерканы варварами, сбросившими атомную бомбу. Повествование о страшном прошлом, об атомном кошмаре ведется во имя будущего, во имя главной цели — заставить людей задуматься над горькими уроками минувшей войны и сохранить мир на земле.
Рассказ писательницы Кёко Хаяси «Стекло Нагасаки» значительно отличается от всех других произведений, включенных в сборник «Хиросима», тем, что в нем нет детальных картин атомной бомбардировки. Сюжет его весьма прост. Автор рассказа и ее друг Нисида бродят по нагасакским улицам в поисках магазинов, где бы можно было купить вазу или чайную чашку из так называемого стекла Нагасаки. Способу изготовления такого стекла японцы научились у португальцев еще в эпоху Эдо (1600–1867 гг.).
Переходя от магазина к магазину, они случайно смешиваются с группой туристов и входят с ними в Музей атомной бомбардировки. Здесь взору автора рассказа предстают знакомые ей фотографии, запечатлевшие бомбардировку Нагасаки. Из краткого и крайне сдержанного ее разговора с Нисидой читатель узнает, что Кёко Хаяси тридцать лет назад (будучи тогда еще школьницей) чудом выбралась из атомного пепелища Нагасаки.
В числе экспонатов глыба спекшегося стекла — видимо, расплавленные атомным взрывом бутылки. К поверхности стеклянной глыбы прилипли осколки белых костей. Может быть, констатирует автор рассказа, это остатки человека, работавшего возле бутылок, или кошки, задремавшей днем в тени дерева,
«Я будто заново пережила то, что случилось в Нагасаки девятого августа 1945 года, — заключает свое повествование Кёко Хаяси. — Это прошлое нельзя забыть».
Атомной трагедии Нагасаки посвящен рассказ «У памяти в плену» писательницы Минако Гото, которая тоже родилась в этом городе и испытала ужас атомной бомбардировки. Рассказ также автобиографичен, хотя повествование в нем ведется от имени главной героини, которую зовут Ёко. Он написан ярким языком, полон драматизма и от первой до последней строки держит читателя в напряжении. В центре повествования судьба Ёко, ее родных и друзей. Бомба убила ее брата — школьника, мать теряет рассудок, как потом пришли к заключению врачи, от воздействия радиоактивного облучения. Отец героини рассказа, известный в городе врач, уходит на фронт. Его друг Нагата, тоже врач, жена и трое детей которого погибли при атомной бомбардировке, заботится о Ёко и ее больной матери. Однажды сумасшедшая мать чуть не задушила Ёко.
Вернувшись с фронта домой, отец Ёко помещает свою лишившуюся рассудка жену в клинику так называемого Американского центра исследования атомной бомбы, из которой ей уже не суждено было вернуться. «А ее хоть лечили? Для чего се положили в клинику? В качестве подопытного кролика?» — захлебываясь словами, спрашивала Ёко у своего отца.
Но этот гневный вопрос фактически обращен к тем, кто после бомбардировки Хиросимы и Нагасаки организовал в этих городах американские центры для исследования результатов взрывов атомных бомб. Обожженные и облученные радиацией японцы являлись для них не пациентами, которых они старались вылечить, а скорее подопытным материалом при изучении стадий лучевой болезни. Все данные подобных исследований были тогда засекречены и скрыты от японских врачей.
Однако вернемся к дальнейшей судьбе героев рассказа «У памяти в плену». Постепенно ужасы войны и атомной бомбардировки, казалось, отошли в далекое прошлое. Ёко знакомится с Митиро, банковским клерком из Токио, выходит за него замуж, скрыв при этом, что является «хибакуся». Друг ее отца Нагата завел себе новую семью, имеет солидную клинику, богато обставленный дом, выглядит процветающим и пышущим здоровьем. Отец Ёко тоже решает жениться, понимая, что мать ее неизлечима. Жизнь как будто входит в нормальное русло: настоящее и будущее берет верх над страшным прошлым. Но нет, прошлое продолжает довлеть над ними. Нагата неожиданно умирает от лучевой болезни. Митиро, оказывается, знает от отца Ёко, что она подверглась радиационному заражению во время взрыва атомной бомбы, и говорит жене, что ей нельзя иметь детей (а она уже беременна).
В финале рассказа Ёко в разговоре с отцом горестно признается: «Я и сама жила с одной только мыслью: «Забыть! Забыть! Но разве такое забудешь? А впереди пустота...» Да, многие тяжелобольные «хибакуся» в сегодняшней Японии стали фактически отверженными, у которых нет ни настоящего, ни будущего.
Читатели сборника «Хиросима» познакомятся со стихами двенадцати японских поэтов. У них различные жизненные пути, разные судьбы. Одни сами пережили взрыв атомной бомбы и делятся с людьми своим страшным опытом. Другие, как представители японского народа, который первый в мире подвергся атомному нападению, не могут молчать об этом.
Санкити Тогэ в тот августовский день оказался в хиросимском «адском пекле». На смену стихам о прекрасном пришли стихи, посвященные «тому дню». В своем стихотворении «Верните человека» он решительно требует:
«Мир возвратите людям,Поэзия, как наиболее краткая и образная форма концентрированного выражения мысли автора, обладает особой силой эмоционального воздействия на читателя. В сравнительно небольшом стихотворении поэт воспроизводит какой-то миг окружающей жизни, по которому читательское воображение воссоздает картину этой жизни.
«На бурой поверхности камняПоэт Санкити Тогэ, перу которого принадлежат эти строки, далее пишет, что тень человека на камне с каждым годом бледнеет. Ее заметает пыль, ее обжигает солнце, ее сечет дождь, а рядом ходят жители сегодняшней Хиросимы — такие равнодушные, безучастные, такие добрые и сентиментальные. И у пробегающих мимо мальчишек — чистильщиков обуви — при взгляде на «тень человека» на лицах не отражается ничего, на лицах — будничное выражение...
Кровью сердца написаны стихи Тамики Хары. И хотя в некоторых из них нет даже упоминания ни Хиросимы, ни атомной бомбы, читатель и без этого понимает, что речь идет именно об этой страшной трагедии. Примером тому может служить его стихотворение «Дайте воды!». Вот отрывок из него:
«Толпы обугленных тел,Память об атомной трагедии — лейтмотив большинства стихов, включенных в сборник.
«Да будет священна— заключает Тамики Хара.
«Лишь август подойдет — слышны рыданья,— пишет Сёсукэ Сима.
И не только память, которая сама по себе крайне важна, но и страстный призыв не допустить новых хиросим.
«Слышу шепот мужчин и женщин.— это строки поэта Мунэтоси Фукагавы.
«Нужно кричать о мире,— взывает Хироси Ядомару.
«Товарищи, с нами хоть шаг пройдите,— обращается к своим читателям поэтесса Тосико Икута.
Хиросиму необходимо помнить всем, и прежде всего японцам, поскольку японские милитаристы летом 1942 года тоже заставили ученых своей страны начать работу по реализации секретной программы под кодовым названием проект «Эн», то есть по созданию собственной атомной бомбы, о чем до середины 70-х годов мало кто знал.
Японцы в подавляющем большинстве своем желают ныне одного — предотвратить ядерную катастрофу. В борьбе за это активно участвуют миролюбивые силы страны. В их рядах — прогрессивно настроенные японские литераторы. 534 японских писателя в 1982 году подписали обращение, направленное ими Председателю Президиума Верховного Совета СССР и президенту США. «Мы, прошедшие через испытание Хиросимой и Нагасаки, — говорилось, в частности, в этом обращении, — считаем своим долгом перед человечеством сделать все, что в наших силах, чтобы не допустить опустошения нашей планеты ядерной войной».
Почти семьдесят процентов префектуральных и половина муниципальных собраний под давлением своих избирателей в последние годы официально осудили оружие массового уничтожения и потребовали от японского правительства создания «безядерных зон» на их территории. Инициаторами этого движения стали представители японской интеллигенции.
Но есть и другие факты. Имеются в Японии люди, и их немало, которых ничему не научили ни минувшая война, ни чудовищные атомные бомбардировки. Речь идет о японских милитаристских силах, быстрыми темпами возрождающихся при содействии американского империализма. Японская военщина уже не скрывает стремления заполучить в свои руки ядерное оружие, от которого японцы пострадали дважды — в 1945 и 1954 году (после испытания американской водородной бомбы над атоллом Бикини). У военщины на поводу, судя по всему, идет и японское правительство либерал-демократов, которое пять лет назад в «официальном мнении относительно укрепления сил самообороны» заявило, что «обладание Японией ядерным оружием не противоречит японской конституции». А через шесть месяцев после этого японской общественности стали известны факты, свидетельствующие о разработке правящими кругами Японии планов создания ядерного оружия. В руки представителей оппозиционных партий попал правительственный доклад «О самообороне страны и ее потенциальных возможностях». В нем рассматриваются вопросы, связанные с перспективами приобретения Японией ядерного оружия и техническими возможностями его производства.
В июле прошлого года дело дошло до того, что японское правительство выступило против заключения любого международного соглашения, запрещающего использование ядерного оружия. Одновременно правительство наотрез отвергло требования оппозиции придать силу закона провозглашенным ранее самой Японией трем неядерным принципам: не производить, не иметь и не ввозить ядерное оружие.
В последнее время из материалов средств массовой информации США и их союзников исчезли напоминания об ужасах хиросимской трагедии, зато появилось много залихватских «сценариев» различных вариантов третьей мировой войны с применением ядерного оружия. Пропагандируя возможность ведения «ограниченной ядерной войны», директор Агентства по контролю над вооружениями и разоружению США Ю. Ростоу, сославшись на пример американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, несколько лет назад заявил, что после атомного удара по двум этим городам Япония «не только уцелела, но и достигла впоследствии процветания». Такое циничное высказывание и надругательство над памятью о погибших в атомном смерче вызвало, естественно, гневный протест японской общественности. Ну, а как реагирует японское правительство? Оно фактически вторит американским официальным представителям, говоря, что атомные бомбы чуть ли не спасли Японию от более разрушительной «обычной» войны...
За истекшие после второй мировой войны годы США свыше двухсот раз прибегали к демонстрации «военного кулака», при этом в двух десятках случаев угрожали пустить в ход ядерное оружие. В Пентагоне было разработано несколько «директив» и «планов» ядерного нападения на Советский Союз: в 1945 году на 20 наших городов, в 1950-м на 70, в 1957-м на 100 и так далее.
С самого момента появления на свет атомной бомбы СССР предлагая запретить ее. Тогда это предложение принято не было. Четыре года спустя после Хиросимы, создав собственный ядерный потенциал в целях обороны, наша страна выступала и продолжает выступать за прекращение производства ядерного оружия во всех его видах, постепенное сокращение его запасов вплоть до полной их ликвидации. Мы против состязания в наращивании ядерных арсеналов.
Однако военно-промышленный комплекс США, наиболее воинственные империалистические круги стран НАТО продолжают гонку вооружений, в том числе ядерных. Они толкают мир к опасной черте.
И сейчас, как никогда прежде, важно, чтобы еще громче гудел набат Хиросимы! Урок Хиросимы не должен быть забыт!
Михаил Демченко