Содержание
«Военная Литература»
Проза войны

Прием каратэ

По селектору раздался голос секретарши Рамоса:

— Капитан, пришел дежурный офицер.

— Пусть подождет минутку.

— Уходи за «занавес», — бросил Рамос Агилару.

«Занавесом» называли зеркало, вделанное в одну из стен кабинета. С внутренней его стороны можно было наблюдать за всем происходившим в кабинете.

Агилар сел в одно из трех кресел за зеркалом и стал ждать. Он подготовил кинокамеру, чтобы снять допрос, и магнитофон. Затем дважды постучал в зеркало, как условились. Рамос передал по селектору:

— Пусть войдет.

Д-54 вошел в кабинет и по знаку дежурного офицера сел. Офицер вышел, и агент остался наедине с капитаном Рамосом. Он окинул взглядом капитана. Перед ним был человек лет сорока — сорока пяти, примерно его роста, немного полноватый, почти лысый.

Рамос прервал его наблюдения вопросом:

— Как вас зовут?

— Роберто Гонсалес Фернандес.

— Имя отца и матери?

— Роберто и Хуана.

— Возраст?

— Тридцать восемь лет.

— Где вы работали на Кубе?

— В «Кьюбан телефоник компани».

— Когда, как и почему покинули родину?

Агент пристально взглянул на капитана и, прежде чем ответить, спросил:

— Можно закурить?

— Да.

Роберто вынул из кармана рубашки пачку сигарет, взял одну из них и прикурил от зажигалки.

Пока он закуривал, Агилар за «занавесом» с улыбкой подумал, что агент просто тянет время.

Роберто уселся в кресле поудобнее и начал рассказывать:

— Я уехал с Кубы в конце 1959 года. Меня отобрали для прохождения курсов в Тампе. Там я и остался.

— Почему?

— Мне предложили хорошую работу в телефонной компании и убедили, что при коммунистах я не достигну того, чего смогу достигнуть в Тампе.

— И кем же вы стали?

— По окончании учебы я стал инженером-телефонистом.

— Телефонистом?

— Сначала электриком, а потом специализировался по телефонной связи.

— Когда вы начали работать на ЦРУ?

— С середины 1960 года.

— Кто и как вас завербовал?

— Меня завербовал Майк Спенсер. В то время он был начальником оперативного отдела отделения ЦРУ в Майами.

— Разве вы были не в Тампе?

— Да, но меня послали работать в контору компании в Майами.

— Что вы делали как агент ЦРУ?

— Под видом служащего телефонной компании побывал в нескольких странах Латинской Америки и занимался так называемым экономическим шпионажем.

— В какой отрасли?

— В телефонной связи.

Рамос закурил, обдумывая ответы агента ЦРУ. Он отвечал точно и... слишком быстро. Казалось, он ждал этих вопросов. Капитан отлично видел, что перед ним не раскаявшийся человек, а агент, выполняющий определенное задание. Но какое?

Рамос погасил спичку и продолжал допрос:

— Что вы делали конкретно против Кубы?

— Обучал участников бригады, которая высадилась в заливе Кочинос.

— Чему?

— Обращению с аппаратурой связи.

— О вашей деятельности в качестве агента ЦРУ телефонной компании было известно?

— Да.

— Откуда вы это знаете?

— Майк встречался с управляющим.

— Вы прошли обучение как агент ЦРУ?

— Да.

— Где?

— Название места я не знаю. Меня привезли туда ночью, на авиетке. Знаю только, что поездка длилась три часа.

— Там были другие кубинцы?

— Не знаю. С самого начала мое перемещение по территории лагеря ограничивалось.

— Почему?

— Мне сказали, что этого требует характер моего будущего задания.

До сих пор все шло так, как рассчитывал Роберто. В период подготовки он просмотрел более сотни фильмов, где были запечатлены вожди Кубинской революции во время их визитов в другие страны или во время проведения внутренних государственных мероприятий. После просмотра Роберто в каждом случае должен был называть сопровождающих лиц и угадывать, кто из них является сотрудником органов государственной безопасности.

Он посмотрел фильмы о визитах Фиделя Кастро в Чили, СССР, Сьерра-Леоне, Гвинею, Югославию, Алжир, Вьетнам. С той же целью ему показали документальные фильмы о дипломатических приемах и встречах приезжавших на Кубу государственных деятелей, а также о любых других событиях с участием вождей Кубинской революции.

Для выполнения своего задания Роберто должен был сдаться одному из таких людей. Такому, как этот, который сидит сейчас перед ним. Он узнал его, как только вошел в кабинет.

Рамос вынул из правого ящика стола два листа бумаги, быстро просмотрел их и спросил:

— Когда вы прибыли на Кубу?

— Сегодня.

— Через какой пункт?

— Через остров Пинос.

— В чем состояло ваше задание здесь, на Кубе?

— Мне надо было появиться сегодня или завтра между семью и восемью вечера на железнодорожном вокзале. Там кто-то встретит меня и заберет к себе.

— Вы говорите «кто-то»?

— Потому что мне не сказали, кто именно.

— Как определит этот «кто-то», что вы тот человек, с которым он ищет встречи?

— Я должен сесть на скамейку напротив перрона и на подлокотник положить пачку сигарет, а сверху... вот это. — Роберто взял в руки зажигалку в форме звезды с прозрачными лучами и красным квадратом в центре.

Зазвонил телефон. Рамос снял трубку:

— Да... Сейчас не могу... У меня тоже... Подожди меня... Пока...

Как только агент вошел в кабинет, Агилар заметил, что тот без конца двигает челюстями, будто что-то жует, и решил, что это, видимо, нервный тик...

Когда Роберто узнал человека, к которому попал, у него действительно начался «нервный тик» — он стал выдвигать языком пломбу из зуба. Опасаясь, что на это могут обратить внимание, он попросил разрешения закурить, потому что в случае чего можно было сказать: мол, он пытается избавиться от крошки табака, попавшей между зубов.

Время шло. Роберто понимал, что первый допрос подходит к концу, а пломба с места не сдвигалась. Он нажал языком посильнее, и пломба наконец выпала. Теперь предстояло поставить ее под крышку стола и приступить ко второму, более легкому этапу.

Роберто передвинул пломбу на кончик языка. Докурив сигарету, поднес руку ко рту, чтобы взять окурок, и пломба оказалась у него в ладони. Посмотрев по сторонам, он не обнаружил другой пепельницы, кроме той, что стояла на столе.

— Можно положить окурок в пепельницу?

— Да.

Роберто поднялся, переложил окурок в другую руку, а ту, что была с пломбой, подставил будто для того, чтобы не насорить пеплом. Подойдя к столу, он загасил окурок в пепельнице. Другой же рукой оперся о стол и незаметно прилепил пломбу с внутренней стороны крышки. Первый шаг был сделан.

Потом Роберто вернулся на свое место, а Рамос задал ему следующий вопрос:

— Почему вы пришли с повинной?

— Вы можете мне не верить, но я понял, что все эти годы служил орудием в руках врагов страны, где я родился.

— Что же помогло вам понять это?

— Прошло девятнадцать лет. Я знаю очень мало о современной Кубе, но то малое, что мне известно, убедило меня в том, что я обманут. Я воспользовался полученным заданием, чтобы явиться с повинной и тем самым хотя бы отчасти возместить ущерб, нанесенный мной Кубе.

Многое оставалось невыясненным, однако Рамос, внимательно посмотрев на Роберто, сказал:

— На сегодня хватит. — Обойдя стол и встав перед агентом, он твердым голосом произнес: — Как вы сами сказали, прошло девятнадцать лет, а девятнадцать революционных лет нас многому научили. Надеюсь, вы понимаете свое положение? В ваших заявлениях много неясного и... неточного. Это не в вашу пользу. Все, что вы сообщили нам, мы проверим. Вас будет судить революционный трибунал.

Роберто продолжал сидеть, будто глубоко погруженный в свои мысли. На самом же деле с того момента, как пломба была прикреплена к столу, он ждал сигнала от Д-45, чтобы удостовериться, что она действует.

Он взглянул на часы. Это были швейцарские часы в треугольном позолоченном корпусе. Под круглым стеклом виднелся черный циферблат с золочеными стрелками. Позолоченный эластичный браслет охватывал запястье.

Роберто уже начал волноваться. Время шло, а сигнала все не было. Он не мог уйти отсюда, не убедившись в успешном выполнении первой части задания. Поэтому он спросил:

— Вы говорите, меня будет судить революционный трибунал?

Рамос сел на свое место и стал протирать платком стекла очков, одновременно анализируя поведение допрашиваемого. Судя по ответам и быстроте, с которой он их давал, вопросы для него не были неожиданностью. А если так, то с большой степенью вероятности можно допустить, что перед Рамосом человек, выполняющий специальное задание. Но какое?

Пока капитан протирал стекла очков, Роберто сидел закинув ногу на ногу, сцепив руки на колене. Наконец он увидел, что черный циферблат часов стал менять свой цвет, превращаясь в пепельно-серый, а стрелки остановились. Теперь оставалось дождаться, чтобы циферблат побелел. Роберто даже заулыбался.

— Чему вы улыбаетесь? — спросил Рамос.

— Думаю о том, что отказался от стольких благ, от налаженного быта и вернулся на родину, чтобы...

— Гражданин Роберто Гонсалес Фернандес! — решительно прервал его капитан. — Революции не ставят условия, на которые вы пытаетесь намекать. Я бы не говорил, как вы: «Отказался от стольких благ». Я бы сказал, что «перестал продавать свою родину».

Оба замолчали, и в комнате воцарилась тишина.

— В отношении ваших последних слов, — продолжал Рамос, — могу сказать одно: вы признались, что являетесь агентом ЦРУ, и одного этого достаточно, чтобы вас судил революционный трибунал.

Роберто опустил голову. Его взгляд медленно скользил по столу Рамоса, по полу, по мыску собственного ботинка, затем быстро пробежал по часам, на миг задержавшись на их побелевшем циферблате. Он увидел то, чего ждал. Теперь он мог переходить ко второй части задания.

Рамос в это время нажал кнопку селектора:

— Дежурного офицера.

Офицер открыл дверь и стал по стойке «смирно»:

— Слушаю.

— Проводите задержанного.

— Следуйте за мной! — приказал офицер, обращаясь к Роберто.

Тот медленно поднялся и еле волоча ноги, направился в сторону офицера. Но, проходя мимо Рамоса, внезапно развернулся и с молниеносной быстротой нанес мощнейший удар из арсенала приемов каратэ. Капитан отлетел назад. Из его разбитой губы полилась тонкая струйка крови.

Однако, насколько молниеносным было нападение, настолько же молниеносным оказался ответный удар дежурного офицера. Одним прыжком он преодолел расстояние, отделявшее его от вражеского агента. Роберто попытался повторить удар, но это ему не удалось. Его рука попала в захват, и кулак офицера буквально вошел в живот Роберто. В глазах у него потемнело, тело наклонилось вперед. Но новый удар, на этот раз коленкой в подбородок, вернул его в вертикальное положение. Он уже ничего не соображал и не помнил, когда с силой шлепнулся на пол.

Несколько секунд спустя агент при помощи двух сотрудников отправился в медпункт. Рамос сел в кресло и стал вытирать платком кровь, сочившуюся из губы.

У него сильно болела голова. Дежурный офицер принес стакан воды. Капитан смочил платок и прижал его к губам. Прохладная вода не замедлила оказать свое благотворное действие, и он почувствовал облегчение. Вынув из ящика стола зеркальце, которым он пользовался при бритье, Рамос стал рассматривать свое лицо. Губы вспухли, кровь все еще сочилась. Он потрогал зубы — два из них шатались. «Придется идти к стоматологу», — с огорчением констатировал он.

— Сходи в медпункт и узнай, как дела у задержанного, — попросил он дежурного офицера, остававшегося в кабинете.

Тот пошел выполнять приказ. В дверях показался Агилар:

— Поехали в госпиталь.

— Илеана! — позвал Рамос секретаршу по селектору.

— Слушаю, капитан.

— Если начальство будет меня спрашивать, скажи, что мы с Агиларом в госпитале.

— Хорошо.

В госпитале Рамосу оказали помощь, и спустя час они с Агиларом вновь находились в кабинете. Ферра, которого проинформировали о случившемся, уже ждал их.

— Что бы это значило? — спросил Рамос.

— Очень любопытное дело, — проговорил Агилар.

Рамос взялся было за пачку сигарет, однако положил ее снова в карман, вспомнив, что теперь ему целый день нельзя курить. Он встал и заходил по кабинету из угла в угол. Товарищи знали, что в такие моменты он обычно старался сопоставить все детали случившегося, и поэтому не задавали ему никаких вопросов. Внезапно он остановился и спросил:

— Когда можно будет просмотреть фильм?

— В лаборатории сказали, сегодня вечером. Я предупредил их о срочности, — ответил Агилар.

Рамос посмотрел на Ферра и с улыбкой произнес:

— А ты с чем, дружище?

Ферра открыл папку и передал Рамосу конверт. Тот сел в кресло и занялся чтением находившихся в конверте бумаг. Потом повернулся к Агилару:

— Послушай, перехвачено сообщение противника: «Завтра выезжает ОД-54». Вслед за ним приходит сообщение Х-23: «Терёшка». Затем снова передача подпольной радиостанции: «Семец Ф-1 здоров». Передано той же станцией, что и первое сообщение, но другим шифром. К этому надо добавить операцию пограничников на севере, в ходе которой выяснилось, что к нам проник вражеский агент.

Рамос встал и потрогал подбородок. Потом взял со стола карандаш, подчеркнул что-то на листе бумаги, который держал в руках, и, помолчав, сказал:

— В довершение всего агент ЦРУ является к нам с повинной. А в это время убивают ополченца, который узнал человека, ранее бежавшего из страны... Все началось с двух сообщений Х-23. Первое: «К вам направляется агент Умный». И второе... — Рамос открыл черную папку, лежавшую на столе: — Во втором говорится: «Умный прибудет в понедельник». — Он опять принялся ходить из угла в угол.

— И наконец, последнее сообщение Х-23: «Петушок», — добавил Ферра.

Рамос быстро вернулся к столу и снова прочитал что-то на листе бумаги. В этот момент заговорил Агилар:

— По-моему, всем нам ясно, что последнее сообщение Х-23 перечеркивает предыдущее: «Терешка». Теперь можно сказать, что враг пустил в ход пятерых агентов.

Они вспомнили манеру Х-23 изъясняться при игре в домино. Если он ставил фишку с тройкой, то обычно говорил: «Даю «терёшку», а если с пятеркой: «Даю «петушка».

Рамос подошел к Агилару:

— Ты прав: в этой операции участвуют пять агентов. — Встав у грифельной доски перед своими товарищами, он начал размышлять вслух: — Один агент, видимо, высажен на севере. Другой — Роберто. Это уже двое.

— Третий — Умный, который прибывает в понедельник, — добавил Агилар.

— А два других? — спросил Рамос.

— Радисты, — догадался Ферра.

— Ты полагаешь, их двое? — уточнил Рамос.

— Да, и вот почему. Сначала мы перехватили две передачи с одинаковыми характеристиками. Это наводило на мысль о существовании одного радиста. Но на этот раз противник пытается запутать нас каждым своим шагом: хотя характеристики передач одинаковые, стиль их очень разный. — Ферра закурил и продолжал: — В первом сообщении говорилось: «Завтра выезжает ОД-54». Оно было передано в эфир за несколько минут до появления Роберто. Значит, передавал его не он, в противном случае передача должна была вестись где-то около нашего здания. Последнее благодаря нашим радиопеленгаторам исключается. Поэтому версия об агенте-радисте отпадает. Теперь обратите внимание на следующее. В сообщении говорится «завтра выезжает», а не «завтра выезжаю», что было бы логично для агента-радиста. Но самое главное, почему я считаю, что радистов двое, это вот какое соображение. В сообщении говорится: «Завтра выезжает ОД-54», а Роберто появился сегодня. Они не станут передавать отсюда в США сообщение о будущих своих действиях. Это увеличивает риск в случае перехвата. Если бы информация касалась нас — тогда другое дело. Учитывая все обстоятельства, связанные с передачей, я полагаю, что сообщение должно было иметь какое-то подтверждение. Таким подтверждением могло служить и появление Роберто на Кубе. Тогда это означало бы двойную шифровку текста: «Сегодня прибыл ОД-54». Концовка — это не позывные радиста, а номер агента. Не забывайте, что Роберто представился нам как Д-54. «О» может означать либо последнюю букву его имени, либо инициал радиста. Это заставляет думать, что Роберто имел с кем-то контакт до прихода к нам.

Рамос и Агилар обменялись молниеносными взглядами. Реакция обоих была столь красноречивой, что Ферра, не слышавший показаний агента, спросил:

— Задержанный отрицал свою связь с кем-либо до прихода к нам?

— Да, — ответил Рамос. — Он сказал, что должен был встретиться с неизвестным ему человеком.

— Ну что ж, — продолжал Ферра, — теперь мы знаем, что он солгал. Сюда же он пришел выполнить какое-то задание. Говоря «сюда», я имею в виду этот кабинет. Что касается сообщения: «Семец Ф-1 здоров», его цель та же самая — дать подтверждение. Как видите, стиль разный. Но решающий фактор — время. Промежуток времени между двумя передачами короткий, а расстояние между местами выхода в эфир слишком большое, чтобы успеть преодолеть его. Вот почему я считаю, что радистов двое.

— Словом, твоя оценка такова... — Рамос повернулся к доске и набросал схему:

Агент Д-54... Радист № 1
Агент Ф-1... Радист № 2
Умный... Прибывает в понедельник

— Правильно, — подтвердил Ферра.

На несколько минут в кабинете воцарилась тишина.

Все три офицера обдумывали версию, предложенную Ферра. Прервал тишину робкий стук в дверь.

— Войдите.

— Это вам, капитан, — сказал сотрудник, протягивая Рамосу конверт.

— Спасибо.

Сотрудник вышел. Рамос вскрыл конверт:

— Приглашение на концерт самодеятельности. Зазвонил телефон, и он взял трубку:

— Слушаю... Да... Мы идем...

Втроем они направились в зал, расположенный в конце коридора. Войдя, каждый из них взял блокнот и карандаш из лежавших на столике. Свет погас. Начался фильм о допросе Роберто. Полчаса спустя, когда зажегся свет, Рамос повернулся к Ферра, сидевшему в последнем ряду, и спросил:

— Ну как?

— Очень интересно. Теперь я окончательно убедился, что этот человек не из тех, кто осознал свои ошибки и хочет помочь родине. Как раз наоборот. Нужно признать, он прекрасно играет свою роль. Ни один мускул на его лице не дрогнул во время допроса, ни один жест его не выдал. Но... слишком уж он спокоен, и это подозрительно... А что это он все время жевал?

— Мне показалось, у него что-то нервное, — пояснил Агилар.

— Я как-то не обратил внимания, — признался Рамос. Он встал, подошел к задней стенке кинозала, дважды постучал в окошечко механика, давая ему знак прокрутить ленту еще раз, и сказал: — Кажется, у него что-то было во рту. Хотя, возможно, это то, о чем говорит Агилар.

— Да, но нервный тик у него прекратился как-то внезапно, — заметил с сомнением в голосе Агилар.

— Тик сразу же прекратился, как только он кончил курить. Может, ему попала крошка табака между зубов и он ее убирал? — высказал догадку Ферра.

— До сих пор мы занимались только Роберто, — проговорил Рамос, — но у нас есть и другие вопросы, над которыми следует подумать. Например, убийство Хуанхо. По мнению экспертов, он умер от инфаркта. Следов насилия не было. Расследование показало, что Хуанхо упал и затем пытался подняться. Вскрытие ничего не дало. На месте происшествия нет никаких улик, которые могли бы нам чем-нибудь помочь. По словам Хуанхо, он встретился с неким Альберто Родригесом Монтеагудо, ранее сбежавшим с Кубы. Адресный стол подтвердил сказанное Хуанхо. Судя по обстоятельствам, мы можем предполагать, что Хуанхо убит этим типом, который, возможно, и является агентом Ф-1.

Ферра и Агилар кивнули в знак согласия.

— Остается еще один агент. О нем мы знаем только то, что он прибывает в понедельник. О Роберто я уже запросил все имеющиеся материалы. У меня есть план, и, если он удастся, мы отплатим им той же монетой. Прибывающего в понедельник... — Рамос внезапно остановился, будто его кто-то дернул: — Да... да... Конечно... конечно...

Агилар и Ферра обменялись взглядами и вопросительно уставились на Рамоса.

— А что, если гость, прибывающий в понедельник, будет среди туристов? — спросил он.

— Если в понедельник ожидается туристская группа, то это легко узнать, — ответил Агилар.

— Ну что же, узнавай, да побыстрее, — приказал Рамос. — Встретимся через час. Я расскажу вам о своем плане в отношении Роберто. А если в понедельник будут туристы, уточним детали их «горячего приема».

* * *

Два часа спустя Роберто сидел в кабинете Рамоса. Одежда на агенте была уже другая — брюки и рубашка из синей джинсовой ткани. Рядом с ним стояли два сотрудника — Ферра и Агилар.

За это время произошли события, которые грозили агенту разоблачением. Эксперты сообщили Рамосу, что часы арестованного оказались с «начинкой». На их циферблате были обнаружены остатки черного вещества, прилипшего к цифрам. Как установили, исчезновение этого вещества с поверхности циферблата произошло под воздействием какого-то источника тепла. Кроме того, неподалеку от отеля «Колони» купальщики случайно обнаружили снаряжение, зарытое Роберто после выхода на берег.

Необычность и сложность этого дела привлекли внимание начальника Рамоса, которого в управлении все называли Стариком. На этот раз он сам устроился за «занавесом», чтобы понаблюдать за агентом.

Приглашение на фестиваль самодеятельности, о котором сказал Рамос, на самом деле было сообщением Р-15, полученным из «почтового ящика». В нем говорилось о предстоящей важной акции противника и прибытии агента Ф-1 на Кубу. Рамос понимал, насколько все это осложняет и без того тяжелую обстановку.

О существовании Р-15 знали лишь Рамос и Старик, так как он начал свою работу еще до того, как поступили на службу в управление Агилар и Ферра. До сих пор от него не поступало никаких известий. За эти два часа удалось также узнать, что в предстоящий понедельник на самолете прибудет группа туристов.

— Как вы проникли на Кубу? — спросил Рамос.

— Я уже говорил, через остров Пинос, — раздраженно ответил Роберто.

Рамос открыл конверт, лежавший на столе, вынул из него зажигалку и пачку сигарет, принадлежавшие агенту. Через Агилара он передал их Роберто, дав понять, что тот может закурить.

— Спасибо, — сказал агент и стал прикуривать.

— Как вы добрались до острова?

— В авиетке.

— Где она приземлилась?

— Не приземлилась, а приводнилась...

— Откуда вы достали одежду?

— Она была со мной в непромокаемом мешке.

— Это ваши часы?

В руках у Рамоса были часы агента.

— Да.

— Вы уверены в этом?

— Да. Вполне.

По знаку Рамоса Ферра передал агенту часы. Тот осмотрел их и надел на руку.

— Когда они поменяли цвет?

Роберто посмотрел на офицера госбезопасности с удивлением:

— Я не понимаю вашего вопроса. — И он усиленно задымил сигаретой.

Рамос, улыбнувшись, спросил:

— Неужели вы запамятовали, что, когда появились здесь, циферблат ваших часов был черным, а когда уходили, он стал белым?

— Мне об этом ничего не известно, — ответил Роберто, стараясь сохранять спокойствие.

— Что вы делали, прибыв в Гавану?

— Прошелся по 26-й улице и съел мороженое в «Пуэнтсс-Грандес».

— Сколько вы за него заплатили?

Рамос знал, что иной раз совсем незначительные детали, например, стоимость билета, название кинофильма, правила входа и выхода из автобуса, вели к провалу самых опытных агентов. Однако на этот раз сидевший перед ним человек совершенно спокойно ответил:

— Каждый шарик стоит тридцать сентаво.

— Вы поехали в аэропорт для установления контакта?

— Нет. Я должен был появиться на вокзале.

— Вам удалось связаться с кем-нибудь?

— Нет.

— Тогда каким образом работающий с вами радист передал сообщение о вашем благополучном прибытии? Откуда он узнал об этом?

Роберто подался вперед, намереваясь встать, но ему на плечи опустились мощные руки, заставив вернуться в прежнее положение. Окинув презрительным взглядом Рамоса и его товарищей, агент медленно ответил:

— Мне ничего не известно о радисте. Я не знаю, кто и что передавал. Я не знаю агента, с которым должен был установить контакт, но это вовсе не означает, что он не знает меня, что он не мог узнать о моем появлении и моих передвижениях здесь. Перед выездом я получил инструкции, где четко оговаривался мой маршрут.

— Как это следует понимать?

— Я должен был передвигаться по строго заданному маршруту.

— Вы хотите сказать, что, пока вы ходили по улицам Гаваны, другой агент наблюдал за вами?

— Именно так.

В этот момент сигарета Роберто кончилась, и он жестом попросил разрешения загасить ее в пепельнице на столе Рамоса.

С момента своего появления в кабинете Роберто даже краем глаза не посмотрел туда, где оставил «пломбу». Сейчас, вставая, он вспомнил ключевой момент первого допроса, легким шагом подошел к столу и затушил окурок в пепельнице. На этот раз его левая рука не дотронулась до стола. Агент вернулся в кресло.

— А теперь последний вопрос, — сказал Рамос. — Какая связь между вами и Ф-1?

— Никакой.

— Ну что ж, закончим на этом. Уведите его.

Роберто уходил из кабинета внешне уверенный в себе и невозмутимый, хотя нервы его были напряжены до предела. «Они докопались до часов. Им известно о радисте и агенте. Неплохо работают. Майк был прав. Но главного они не знают», — успокаивал он себя.

Старик пригласил всех троих офицеров в свой кабинет.

— Ты действовал хорошо, Рамос. Твои вопросы были правильными. Нам уже кое-что стало известно, и это поможет в дальнейшем. — Махнув рукой в сторону киноаппаратуры, стоявшей в углу кабинета, он продолжал: — Я посмотрел фильм и выслушал ваши доклады. У меня есть кое-какие выводы, которые, надеюсь, подтвердятся фильмом о втором допросе. Ну а пока входить в твой кабинет категорически запрещаю.

— В мой?! — переспросил Рамос.

— Да, в твой. А сейчас посмотрим фильм.

По ходу просмотра Старик указывал офицерам на некоторые детали, а когда фильм кончился, повернулся к ним и, обращаясь главным образом к Рамосу, спросил:

— Теперь ясно?

— Да.

— Исходя из имеющихся данных можно утверждать, — продолжал Старик, — что это хорошо спланированная операция. Одна из целей ее уже ясна. Ясно и то, что они попытаются освободить Роберто, и мы им позволим это. Главная птица в данном деле — это «кто-то», о ком говорил агент. Если все пойдет хорошо, он сам и выведет нас на этого «кого-то». Что касается понедельника, я на всякий случай предупредил пограничников. Туристам, как и договорились, мы устроим прекрасную встречу. Теперь остается только «почистить» кабинет Рамоса.

Дальше