Совсем недалеко

Ульрих Фидлер лежал на походной койке, которую он придвинул поближе к железной печке. Снаружи валил снег. Временами густые снежные хлопья залетали в палатку через квадратное отверстие в крыше и, приблизившись к печной трубе, таяли.

Фидлер, казалось, только и ждал хорошо знакомого шипения. Оно напоминало ему о том мгновении, когда он стаскивал раскаленную заготовку с наковальни и быстро окунал ее в ванну с водой. Правда, там шипение было более громким и продолжалось чуть дольше. И все-таки Ульрих будто почувствовал запах раскаленного железа, жару кузницы, которую не утолишь никаким пивом...

Во сне Фидлер увидел и кузницу, и свое рабочее место в ней. Не успел он дойти до нее, как его разбудил вошедший в палатку Майнелъ, которого солдаты звали не иначе как Малышом. Впрочем, Майнель в довольно короткий срок убедил всех, что за рулем мотоцикла он вовсе не малыш, а великан, которому не страшны никакие препятствия.

Так, по крайней мере, было до сих пор. Но сегодня Майнель потерпел неудачу: он опоздал на перекресток, где ему предстояло присоединиться к колонне. Согласно приказу он должен был вести колонну по маршруту. И теперь Майнель ругал и буран, и ночь — в темноте он не увидел ни просеки, ни тропы. Войдя в палатку, он снял каску и рукавицы, бросил их на пустой топчан и опустился на корточки перед печкой, чтобы поскорее согреться.

— Не горюй, Малыш, — принялся утешать его Фидлер. — В такую непогодь все может случиться, и никто тебя ругать не станет.

Вместо ответа Майнель лишь сердито сплюнул. Потом встал, снял ремень с портупеей и ватную куртку.

Спустя несколько секунд полог палатки приподнялся. Вошел старший лейтенант Зеербаум:

— Ефрейтор Фидлер, ко мне!

Фидлер поднялся, надел куртку.

— К слову сказать, товарищ Майнель, колонна прибыла к месту назначения вовремя и без происшествий.

— Вопреки всему... — заметил Майнель.

— А сейчас попытайтесь хоть немного поспать, — посоветовал солдату командир взвода. — Сегодня ночью вы нам наверняка понадобитесь.

Фидлер же отправился вслед за старшим лейтенантом. В штабной палатке, куда они пришли, над столом, на котором лежала развернутая карта, склонился майор. Он начертил на карте красным карандашом извилистую линию, конец которой уперся в холм.

— Вы повезете майора Рихтера на КП дивизии! — приказал Зеербаум, бросив внимательный взгляд на ефрейтора, который в свою очередь заметил, что серые глаза офицера от усталости словно уменьшились и потемнели, а веки стали совсем красными. — Задание очень ответственное! Майор Рихтер должен доставить в штаб карты, без которых полк не сможет перейти в наступление. Штабная машина застряла в снегу, а майору нужно быть в штабе через час — генерал начнет рекогносцировку.

В этот момент требовательно зазвонил телефон.

— Вам нужно успеть вовремя! — проговорил офицер и снял трубку.

Майор свернул карту, вложил ее в планшетку так, что начерченный им маршрут был хорошо виден через плексиглас, и вышел из палатки первым. Фидлер зашагал вслед за ним.

Мотоцикл рванулся вперед. Снег все валил и валил. Видимость была такой, что дальше десяти — пятнадцати метров ничего нельзя было разглядеть даже при включенной фаре.

Пока они ехали по району сосредоточения полка, дорога была более или менее сносной. Но вот миновали последний шлагбаум. Дорога становилась все хуже, а следов от машин уже совсем не было заметно. Фидлер ехал по просеке. Мотор работал ровно, без перебоев, и это успокаивало ефрейтора, вселяло в него уверенность, что до штаба они доберутся вовремя. Надо было проехать всего километров двадцать — двадцать пять, совсем немного, а в их распоряжении был целый час.

Преодолев несколько километров, они очутились на пересечении двух просек. Майор Рихтер, сидевший сзади, хлопнул Фидлера по правому плечу. На повороте заднее колесо пробуксовало и мотоцикл начало заносить, но Фидлеру все же удалось выровнять его и выехать на широкую просеку, по которой, судя по нетронутому снежному насту, еще никто не ездил. Через несколько сот метров начался небольшой подъем, на середине которого заднее колесо стало пробуксовывать в глубоком снегу. Майор соскочил с сиденья и попробовал подталкивать мотоцикл. Машина медленно тронулась. Однако стоило майору сесть на место, как заднее колесо снова забуксовало и вскоре мотоцикл прочно увяз в снегу. С Фидлера пот катил градом. Видимость еще больше ухудшилась, а снег стал глубже.

Спустившись к подножию холма, они натолкнулись на новый перекресток. Майор приказал Фидлеру остановиться и, сойдя с мотоцикла, несколько десятков метров пробежал вперед. Затем при свете фары сориентировал карту на местности.

— Осталось километров двенадцать, — проговорил он, возвращаясь к мотоциклу. — Сейчас надо свернуть налево.

Двенадцать километров! При нормальных условиях это расстояние можно было преодолеть за несколько минут, а сейчас в их распоряжении имелось сорок пять минут. Этого должно было вполне хватить.

Они свернули на лесную дорогу. Справа и слева темнел густой хвойный лес. Фидлер и майор сняли ноги с педалей, чтобы в случае падения удержать мотоцикл.

Стрелка спидометра покачивалась на цифре «10». Стало ясно, что если они сию минуту не выберутся на приличную дорогу, то доехать вовремя до дивизионного КП им не удастся.

Вскоре дорога пошла под уклон. Скорость увеличилась до двадцати километров, а затем — и до тридцати. Неожиданно мотоцикл чуть было не наскочил на ствол сосны. Фидлер мигом сбросил газ и затормозил, вывернув руль вправо. Мотоцикл начал заваливаться, но ефрейтор и майор сумели удержать машину. Однако не успел майор в знак признательности похлопать Фидлера по плечу, как вдруг дорога под ними почему-то оборвалась и оба полетели в глубокую яму. Мотор заглох. Воцарилась такая тишина, какой Фидлер наслаждался лишь во время лыжных прогулок в горах.

Не говоря ни слова, оба принялись вытаскивать мотоцикл из ямы... А вытащив, сразу же свалились в другую.

Когда подобным образом они преодолели четыре ямы, Рихтер приказал:

— Стой!

Из сорока пяти минут в их распоряжении оставалось только двадцать. За эти двадцать минут предстояло преодолеть двенадцать километров.

Положив карту на сиденье мотоцикла, майор посветил на нее карманным фонариком. Фидлер разглядел красную линию, короткую и зигзагообразную. Они находились примерно в середине этой линии. Фонарик освещал и левую половину лица майора, с энергичным подбородком, слегка выпяченными губами и крупным носом. Ноздри у майора раздувались, и казалось, будто он вынюхивает дорогу.

Фидлер снова посмотрел на карту, на которой, к сожалению, не было обозначено, что танки разъездили дорогу и проехать по ней практически невозможно. Хорошо была заметна только красная жирная линия, ведущая к холму, на котором находился КП командира дивизии. На карте четко просматривался лес, поле и слева от него озеро.

Рихтер измерил по карте расстояние от дороги до берега озера и далее до холма, на котором условным знаком был обозначен штаб дивизии.

— Почти три с половиной километра, — сообщил он.

— Однако мотоцикл не вертолет и не аэросани, — возразил ефрейтор.

— В детстве я часто катался на коньках, — проговорил Рихтер. — Вернзее, пожалуй, такой же величины, как и это озеро, если не больше. — Ткнув пальцем в карту, он продолжал: — По замерзшему льду мы спокойно разъезжали и на велосипедах, и на мопедах. Вы умеете плавать?

Фидлер кивнул. Только сейчас он понял намерение майора. Если они и дальше поедут по дороге, то доберутся до КП, когда совещание уже закончится. Правда, ранее Фидлеру не приходилось ездить на мотоцикле по застывшему озеру. Да и на коньках-то он катался редко и без особой охоты. Зимой озеро казалось ему таким страшным, что он предпочитал обходить его стороной.

— Давай попытаемся, а? — предложил майор, сворачивая карту. Это был не приказ, скорее, просьба.

Фидлер повел мотоцикл, а Рихтер подталкивал его сзади. Метров через двести они выбрались на берег озера. Майор сориентировался по компасу, затем прошел на лед и, разбросав сапогом снег с небольшого пятачка, несколько раз с силой стукнул по этому месту каблуком. Лед затрещал, а у самого берега захлюпала вода. Когда все стихло, Рихтер повторил испытание двумя ногами. Хлюпанье повторилось, и только. Пройдя несколько шагов, майор подобрал обрубок дерева. Обхватив его обеими руками, он со всей силой ударил им по льду, затем отошел в сторону и снова проверил крепость льда. Удары были довольно сильными, но лед нигде не проломился.

Вернувшись к берегу, майор крикнул Фидлеру:

— Лед довольно крепкий. Поехали! — На сей раз его слова прозвучали как приказ.

Какое-то мгновение Фидлер помедлил: его охватил страх перед этой заваленной снегом водной гладью. Потом он осторожно скатил мотоцикл на лед. Почувствовав, как лед под ногами начал прогибаться и трещать, он остановился.

— Вперед! — спокойно произнес майор. — Вперед!

Фидлера пот прошиб, но кругом было тихо, лишь снег хрустел под ногами.

— Поедем вот в этом направлении, — объяснил майор, — и как можно скорее. Если лед начнет трескаться, немедленно соскакиваем с мотоцикла и бросаемся в разные стороны: вы — направо, я — налево. Ясно?

— Ясно, — отозвался ефрейтор и испугался собственного голоса — так хрипло он прозвучал.

— Вперед!

Ефрейтор завел мотоцикл и с места дал газ. Будь Фидлер один, он бы никогда не отважился на подобный поступок, уж лучше бы опоздал. Однако уверенность майора передалась и ему. Постепенно стрелка спидометра дошла до цифры «40», затем до цифры «55». Звука мотора Фидлер не слышал, хотя он и работал спокойно и ровно. Зато сразу уловил голос майора, который прокричал ему на ухо:

— Возьми немного правее!

Ефрейтор повиновался. Ехать по замерзшему озеру ему нравилось. Лишь иногда мешали комки смерзшегося льда да глаза засыпало снегом. Пришлось надеть очки. Ефрейтор с нетерпением ожидал противоположного берега. И вдруг переднее колесо заклинило, а заднее повело влево. Из-за инерции майор не сумел удержаться и распластался на льду; широко раскинув руки и ноги. Фидлер же вопреки приказу мотоцикл не оставил. Он лишь сбросил газ и выжал сцепление. Потом ефрейтор медленно приблизился к майору, и они вместе подошли к мотоциклу. Наклонившись, майор голыми руками ощупал переднее колесо. Оказалось, что оно попало в трещину,

— Поехали дальше! Ничего страшного!

Примерно через полкилометра Фидлер заметил кромку противоположного берега с темнеющей стеной леса. Проехав еще метров двадцать, он затормозил. Мотоцикл уперся в берег, который был метра на полтора выше кромки льда. Ефрейтор и майор выскочили на откос и с трудом вытащили на берег мотоцикл, который начал было проваливаться в воду.

Холода ефрейтор не почувствовал. Метров двести они вместе с майором катили мотоцикл до опушки леса, где наконец обнаружили широкую просеку со следами машин на снегу. Усевшись на свое место, майор Рихтер приказал ехать направо и через пять минут они добрались до КП.

— Спасибо! — поблагодарил майор, спрыгивая на землю. — Спасибо, товарищ ефрейтор!

— За что? — спросил Фидлер, когда их взгляды встретились. — Это вам спасибо, товарищ майор!

— Подождите меня, обратно тоже вместе поедем.

На доклад к генералу майор Рихтер опоздал всего на четыре минуты.

А Фидлер тем временем прошел в теплую палатку, поставленную для шоферов и рядовых. Усевшись на табурет, он снял с головы каску, расстегнул ремень и сбросил ватную куртку. Он выполнил приказ. Но вряд ли это оказалось бы ему под силу, если бы не майор Рихтер. Без помощи майора его, пожалуй, постигла бы неудача, как Майнеля.

На горячей печке стоял котелок с крепким чаем. Ефрейтор взял со стола чашку и наполнил ее.

На улице все еще шел снег. Хлопья время от времени залетали через отверстие в крыше в палатку и, коснувшись раскаленной печной трубы, с шипением таяли. И снова Фидлеру представилась кузница. Он подумал о том, что когда через три месяца демобилизуется, вернется домой и опять начнет там работать, то, стоя у наковальни, обязательно вспомнит и эту ночь, и езду по озеру, и майора Рихтера.

Лежавший на одном из топчанов шофер перевернулся на другой бок, а затем встал. Он закурил сам, потом угостил сигаретой Фидлера. Несколько минут они курили молча.

— Ты откуда приехал? — спросил шофер, первым нарушив тишину.

— Из полка. Мы стоим у Гудкова.

— У Рудкова? — переспросил шофер. — Ну, до вас-то рукой подать! Совсем недалеко!

— Да, — согласился ефрейтор, — совсем недалеко.