Наиболее частая тема в письмах — обсуждение "Советского рая". Коммунистические агитаторы годами распространяют эту идею в Европе. Москва, говорят они, это "ад для эксплуататоров и рай для рабочих". Слова германских солдат — удар по большевикам, разлагающим мир.
Хуже, чем в адуЛейтенант Отто Диссенрот, полевая почта 12 827D —
лидеру местной партийной ячейки Кеммелю в Aльтенау (Майнфранкен)
С Востока, 30.7.1941Дорогой товарищ Карл!
Я пишу это письмо из опустошённой украинской лесной деревни, в 40 километрах от Киева, который мы надеемся захватить через несколько дней. Вокруг нас — плодородная земля Украины, но 20 лет неумелого руководства большевиков всё развалили. Бедность, нищета и грязь которые мы видели за эти недели, неописуемы. Вы дома не можете себе даже представить ужасные результаты большевизма на этой плодородной земле. Все, что мы раньше читали в газетах, бледнеет перед лицом ужасной действительности. Наши глаза напрасно ищут хоть знака какого-нибудь строительства, какого-то символа прогресса, какой-то культуры. Мы тоскуем по виду чистого дома, организованной улицы, тенистого садах, по паре деревьев! Везде, куда ни посмотришь, мы видим грязь, распад, опустошение, нищету, смерть и страдание! Всюду мы видим призрак большевизма — измученные взгляды крестьян, пустые амбары, сотни убитых людей, крестьянские дома бедные, много разрушенных зданий. Я иногда думаю, что всё это — работа дьявола. Эта земля была богата, когда тут жили немецкие, украинские, чешские и польские крестьяне. Когда пришёл большевизм, он принёс ужасную нищету. Всё, что процветало, всё культурное, было сожжено, убито. Я говорил со многими людьми, чьи родственники, отцы, братья, мужья, сыновья погибли где-нибудь в Мурманске, Сибири или на ледяном севере. Тысячи умерли во время большого голода, особенно в 1932-1933 годах. Тысячи были брошены в тюрьмы и лагеря. Нищета тех, кого мы освободили от большевизма, неописуема.
Любое проявление свободы было запрещено, любое движение запрещено. Всё, что от природы было прекрасным, хорошим и свободным, было разрушено. Всё, созданное Богом, истреблялось! Они забрали благословение от земли и из душ людей. Они унизили их до уровня животных, бессильных, несчастных порабощенных животных без всякой надежды, которые не знали, будут ли они живы завтра, которые жили только, чтобы есть, и были счастливы лишь тогда, когда кто-то убивал их. Никакой ад не будет хуже, чем этот "рабочий рай".
Там нет никакой надежды на спасение. То, что большевизм сделал против человечности — грех перед Богом, преступление, которое невозможно понять. Каждый немец, который раньше думал, что большевизм это достойная идея и угрожал нам, национал-социалистам, смертью и кровопролитием только за то, что мы не верили в эту чушь, должен стыдиться! Мы были правы! Мы все содрогаемся, видя эту нищету, это страдание, эту безнадёжную большевистскую жизнь. Они украли всё у этих людей, кроме самого воздуха, которым они дышали. Земля, которую они унаследовали от отцов, стала коллективной; собственность — государственной, и они стали рабами, ещё хуже, рабы в самое темное Средневековье в Германии.
У них были крошечные участки их собственной земли, и даже они облагались тяжёлым налогом. Они должны были рапортовать колхозным комиссарам каждое утро, работать целый день, даже в воскресенье, без какого-либо перерыва. Они принадлежали государству. Им по возможности платили, но они редко видели деньги. Они получали 33 копейки в день, это примерно треть марки. У них не было в личной собственности ни плуга, ни лопаты, ни фургона, ни хомута. Все как бы принадлежало каждому, но всё принадлежало государству. Евреи и партийные шишки процветали, крестьянам доставались только голод, нищета, работа и смерть. Никто отвечал за почву, никто не чувствовал любви, какую мы, немцы чувствуем к нашей родине, к нашей почве. Знание крови и почвы умерло. Я говорил с 30-летним, который не понимал концепции собственности. Они учились в советских школах. Это объясняет, почему они не видят никакого смысла в культуре, не знают никакой в ней потребность. Их дома пусты и холодны, намного беднее, чем в Польше. Никаких картины, никаких цветов, чтобы прикрыть пустоту. Искусство кухни тоже исчезло из-за нехватки продовольствия. Ежедневная диета состоит из молока и хлеба, вдобавок немного меда и несколько картофелин.
Каждый, кто наблюдает эту мрачную бедность, поминает, что именно эти большевистские животные хотели принести нам, трудолюбивым, чистым и творческим немцам. Это благословенье Божье! Как справедливо, что Фюрер призван возглавлять Европу! Беднейшая немецкая деревня — жемчужина по сравнению с этими разрушенными русскими деревнями.
Иногда, когда я стою перед тысячами убитых людей, которых мы находим в городах и сёлах, и в многочисленных случаях, когда мы обнаруживаем женщин и детей, вопящих над телами их родных, или когда они просят, чтобы мы освободили их мужей, которых увезли прямо перед тем, как мы пришли, я вижу Фюрера передо мной. Он спас порабощенное и изнасилованное человечество, дав ему снова божественную свободу и благословенность достойного существования. Истинная и самая глубокая причина для этой войны состоит в том, чтобы восстановить естественный и благочестивый порядок. Это — сражение против рабства, против большевистского безумия.
Я горд, чрезвычайно горд, что могу бороться против этого большевистского монстра, нова сражаясь с врагом, против которого я боролся на уничтожение в течение трудных лет борьбы в Германии. Я горжусь ранами, которые я получил в этих сражениях, и я горжусь моими новыми ранами, и медалью, которую теперь ношу.
Люди здесь будто пробуждаются от глубокого сна. Всё же, они не могут поверить в новую свободу; они не знают, что делать. Они садятся и ждут приказов. Теперь им приказано: "Возвращайтесь и работайте, собирайте с полей урожай, теперь у вас есть собственный дом". Именно это написано на всех плакатах, и каждый может видеть массы трудящихся людей на полях. Человек и природа свободны снова, Бог имеет снова утвердился тут, его вечный порядок восстановлен. Мы, национал-социалистические солдаты Адольфа Гитлера, восстановили благочестивый порядок, хотя некоторые называют нас язычниками. Жизнь показывает. И что те, кто говорит о Боге, сделали? Спросите их!"
[В главе ещё 23 выдержки из писем]