Полный вперед — и с богом
Когда был получен приказ рассеять конвой, «Эмпайр Тайд» шел на своем месте в центре строя. После того как прошел первый шок и все смирились с неизбежным, капитан быстро устроил совещание со старшим механиком. Они решили следовать прежним курсом, предоставив остальным судам расходиться в разные стороны. Капитан Фрэнк Харви дернул ручки машинного телеграфа: «Полный вперед»
Уход за артиллеристом, раненным во время налета торпедоносцев, превратился в настоящую проблему. Рассказывает старший помощник Джордж Лич: «Я осмотрел его ногу и пришел в ужас. Вероятно, пуля вращалась, потому что входное отверстие имело диаметр целый дюйм. Выходное представляло собой разверстую рану около 9 дюймов в поперечнике. Мы вызвали американский эсминец лампой Олдиса и запросили, можем ли мы передать им раненого. Но у них были свои приказы, и американцы ответили: «Сожалеем, что не можем помочь вам». Эсминец умчался на соединение со своими. Все, что мы могли сделать — перевязать рану и устроить человека поудобнее.
Мы продолжали следовать курсом 30 градусов со скоростью 13 узлов. Незадолго до полуночи мы подошли к [214] кромке льдов, которые простирались, насколько видел глаз. Мы слегка повернули, чтобы обойти льдины, преграждавшие нам путь, а потом легли на прежний курс, когда кромка льдов повернула на северо-восток. А затем мы попали в туман. Капитан и я решали, что лучше делать? Снизить скорость, как это обычно делают в тумане, или, несмотря на риск, следовать полным ходом, чтобы попытаться оторваться от противника? Мы решили не снижать скорость и молиться!»
Итак, «Эмпайр Тайд», серьезно рискуя, мчался в пелене тумана. Большие льдины и целые айсберги внезапно возникали рядом с кораблем. «Но мы к этому времени были на взводе. Уже начали поступать первые сигналы SOS, когда одно судно за другим попадало под удар немцев и шло на дно. Одно сообщение я никогда не забуду. Это была радиограмма «Эрлстона», которая гласила: «Я атакован 7 бомбардировщиками и 3 подводными лодками. До сих пор держусь». Я полагаю, такой сигнал стоит поставить в один ряд с приказом Нельсона: «Сражаться с неприятелем вплотную».
Истребитель «Харрикейн», находящийся на «Эмпайр Тайде», приобрел огромное значение, что сразу стало ясно по поведению немецких летчиков. Рассказывает старший помощник Джордж Э. Лич:
«Пульт управления катапульты находился в плотницкой мастерской на полубаке. Старший помощник должен был повернуть рубильник зажигания пороховых ускорителей, которые выстреливали самолет в воздух. Но перед этим в электрическую цепь следовало вставить специальный шунт. Его хранили в закрытом ящичке на переборке рядом с пусковым рубильником. Я должен был постоянно носить с собой ключ от ящичка и не мог передать его никому, кроме двух офицеров КВВС, находящихся у нас на борту. Они возвращали мне ключ после очередной проверки электрической цепи.
С самого начала похода этот ключ постоянно вертелся перед моим мысленным взором. Я испытывал постоянный [215] страх: вот-вот прозвучит боевая тревога, я побегу на свой пост, и выяснится, что ключ потерян. Первые 2 дня после расформирования конвоя прошли в постоянных тревогах. Время от времени, когда погода улучшалась, мы замечали приближающийся одиночный самолет. Немедленно звучала боевая тревога. Пилот мчался в кабину, а я бежал к пульту управления. С мостика на колодезную палубу вели 3 трапа. Мы очень быстро научились лихо соскальзывать вниз по поручням, даже не касаясь ногами ступеней трапа. Таким образом мы попадали с мостика на палубу в течение 10 секунд. Пилот должен был запустить мотор «Харрикейна», а я был обязан открыть шкафчик и вставить шунт на место. (Слава богу, я ни разу не попытался повернуть ключ в обратную сторону.) После этого мы должны были ждать отмашки зеленым флагом с мостика. Однако каждый раз противник проявлял осторожность и держался как можно дальше от нас, заметив на палубе судна «Харрикейн».
В трюме «Эмпайр Тайда» размещалось наше «секретное оружие». Кого-то в Хваль-фиорде осенила блестящая идея соорудить фальшивый истребитель. В этом случае после запуска настоящего самолета мы могли поставить на катапульту макет. Это должно было отпугнуть бомбардировщики. Мы даже соорудили фальшивку из досок и брезента и раскрасили ее, как положено настоящему истребителю. Однако макет нам так и не потребовался и в конце концов развалился.
«Эмпайр Тайд» был одним из немногих транспортов, на котором был установлен гирокомпас. Это было большим преимуществом, так как в высоких широтах магнитный компас был практически бесполезен. Транспорт продолжал следовать прежним курсом, пока не достиг широты 78° N. Там было решено повернуть и следовать к берегам Новой Земли. Остров был замечен рано утром 6 июля. И вот здесь капитан «Эмпайр Тайда» начал действовать совсем не так, как командиры других кораблей, [216] сумевших добраться до острова. Он решил держаться как можно дальше от Маточкина Шара.
Снова обратимся к воспоминаниям Джорджа Лича: «Мы подумали, что сосредоточение там всех уцелевших судов окажется слишком лакомой приманкой для немцев. К счастью, у нас на борту имелась карта Адмиралтейства «Якорные стоянки островов Новая Земля». На некотором расстоянии от Маточкина Шара обнаружилась бухточка, вход в которую частично прикрывал риф. Мы решили попытаться укрыться там на несколько часов, чтобы дать возможность экипажу немного отдохнуть. Мы осторожно вошли в бухту самым малым ходом, постоянно беря пеленги. Но вдруг корабль содрогнулся — мы все-таки сели на риф. В этот момент наблюдатели на корме заметили на юге самолет, который летел к берегу. Однако он скрылся за холмами прежде, чем мы успели сыграть тревогу.
Тщательно определив свое положение, мы выяснили, что по карте в этом месте должна был глубина 17,5 фатомов. Но в действительности все выглядело иначе. Перегнувшись через фальшборт, можно было без труда увидеть риф с лениво колышущимися разноцветными водорослями».
Экипажу пришлось откачивать за борт всю воду и лишнее топливо, чтобы облегчить корабль, перетаскивать на корму часть груза. Машины дали полный назад, но прошли еще 7 очень тревожных часов, прежде чем во время прилива корабль сумел сползти с рифа. Это стало результатом сверхчеловеческих усилий старшего механика Хьюза и его людей. То, что форпик был залит цементом, спасло судно от серьезных повреждений. Хотя днище было распорото и в пробоину можно было увидеть риф, серьезной опасности не было. Переборки держали, а корпус, предназначенный для плавания во льдах, был достаточно прочным.
К счастью, все это время, пока корабль был совершенно беспомощен, таинственный самолет больше не [217] показывался. Шкипер Харви решил больше не верить ненадежным картам якорных стоянок и собирался следовать вдоль берега, чтобы потом попытаться напрямую прорваться в Белое море. На следующее утро, 7 июля, когда судно без новых приключений ползло вдоль берега Новой Земли на юг, наблюдатели заметили впереди корабль. Это оказался еще один уцелевший транспорт, и около 8.00 корабли встретились.
Вспоминает старпом Лич: «Мы с капитаном постоянно находились на мостике последние 9 дней, лишь изредка отдыхая в креслах в штурманской рубке. Сегодня погода была тихой, море спокойным, и все вокруг выглядело мирно и тихо. Капитан Харви предложил мне спуститься в каюту, быстренько помыться и позавтракать, а потом сменить его, чтобы он тоже смог привести себя в порядок. Но не прошло и 5 минут, как меня вызвали обратно на мостик. Капитан попросил меня получше рассмотреть судно, находящееся в 6 милях впереди нас. Оно развернулось к нам бортом и выглядело как-то странно. Я взял бинокль и увидел, что корабль глубоко сидит носом. Похоже, он тонул. (Позднее мы выяснили, что это был «Алкоа Рейнджер».) Рядом с кораблем я различил 3 подводные лодки, стоящие на поверхности. Белый бурун на носу одной из них показывал, что лодка полным ходом идет к нам. Мы немедленно положили руль лево на борт и бросились наутек. Мы надеялись, что, когда лодка подойдет ближе, мы сможем пустить в ход наше 12-фн кормовое орудие. Мы полным ходом помчались на север, и нам снова пришлось решать проклятый вопрос: куда идти?»
Командир и старпом снова просмотрели карты Адмиралтейства и решили зайти в бухту Моллера, находящуюся к югу от пролива Маточкин Шар.
«На карте мы обнаружили небольшую русскую деревушку, называющуюся «становище Малое Кармакульское». Судя по всему, бухта была достаточно просторной, чтобы корабль мог там развернуться, стоя на якоре, [218] хотя вход был исключительно трудным. Узкий проход изгибался почти под прямым углом. Но капитан Харви сказал, что скорее выбросит судно на берег, пытаясь спасти его, чем позволит противнику потопить его. Я с ним согласился. Через несколько часов мы подошли к входу в бухту. На носу стал боцман с линем, которым он мерил глубину, и мы бросили якорь прямо посреди бухты».
Из деревни пришел катер с несколькими военными. «Эмпайр Тайд» не испытывал проблем в общении с русскими, так как на борту судна находился русский морской офицер, прекрасно говоривший по-английски. В деревне жили около 50 человек. Эти семьи кормились охотой и собиранием утиных яиц. Жители отнеслись к англичанам доброжелательно и согласились отправить радиограмму в Архангельск, чтобы сообщить о прибытии судна. Одновременно запросили медицинскую помощь раненному артиллеристу. 66 человек экипажа «Эмпайр Тайда» могли считать себя в относительной безопасности, если только вражеские самолеты вдруг не обнаружат судно.
Еще немного южнее к берегу пристали 2 шлюпки с моряками «Олопаны». Морякам одной из них крупно повезло, так как они натолкнулись на русскую торговую факторию. Вторая причалила севернее, и моряки нашли деревянный маяк, в котором временно укрылись. Измученные моряки тут же уснули, но их сон не затянулся слишком долго. К своему огромному изумлению, они вдруг увидели большой транспорт, выбросившийся на берег. Это был «Уинстон Сейлем». Американское судно отбило несколько атак немецких самолетов, но в условиях плохой видимости вылетело на песчаную отмель у побережья Новой Земли. Часть моряков сошла на берег, прихватив с собой консервы и шлюпочный НЗ. Моряков «Олопаны» тут же забрали на борт, угостили обедом и переодели в теплую, сухую одежду.
«Уинстон Сейлем» не мог сам сняться с мели, поэтому его экипаж, опасаясь воздушных атак, решил для большей [219] безопасности устроить временный лагерь на берегу. Моряки выгружали различные припасы, когда вдруг над ними пролетел самолет. Началась дикая паника, артиллеристы бросились к пулеметам. Однако это оказалась русская «Каталина». Пролетев на бреющем, гидросамолет сбросил записку, в которой сообщал, что заберет остальных моряков «Олопаны» и вернется. Русские так и сделали, перевезя моряков «Олопаны» на «Эмпайр Тайд» в бухту Моллера.
«Уинстон Сейлем» крепко сидел на мели, хотя такое несчастье остальные сочли бы даром небес. Прежде всего, это были моряки торпедированного «Хатлбьюри». 13 человек на плотике Артура Картера пытались спастись от холода, закутываясь в паруса. Они провели 2,5 дня в открытом море, прежде чем увидели впереди спасательную шлюпку.
«Это оказалась спасательная шлюпка капитана с нашего же судна. Сначала в ней находились 13 человек, но 8 умерли до того, как мы встретились, и были сброшены за борт. Девятый тоже только что скончался, но уже ни у кого не осталось сил, чтобы столкнуть труп за борт, пока мы подошли. Это был высокий тяжелый швед. Умирая, он упал между банок, и нам пришлось приложить адские усилия, чтобы вытащить его. Боюсь, нам было не до церемоний, мы просто столкнули покойника за борт. Я помню большой всплеск на воде — и все. Мы перебрались в шлюпку, где оставались 4 человека, и подняли парус.
Первый помощник с нашего плота оказался единственным офицером, и несмотря на рану руки, он оказался хорошим командиром. Половина моряков села на весла, другая половина растирала ноги гребцам. Это было не слишком удобно, но мы делали все, что могли. Самое главное — мы двигались. Примерно через 12 часов мы увидели берега Новой Земли и в конце концов выбрались на берег. Самое первое, что мы сделали, оказавшись на суше, — развели костер, чтобы обсушиться. Затем помощник разделил нас на две группы. Одна отправилась [220] на поиски дерева, чтобы поддерживать костер, а вторая пошла искать съестное. Они поймали пару птиц и нашли несколько яиц. Птицы, похоже, совершенно не боялись человека. Они просто сидели на месте и позволили схватить себя. Их перья, казалось, приросли к коже, но в остальном это были птицы как птицы. Мы сварили похлебку. В жестянку от бисквитов налили воду и кинули туда изрубленных на куски птиц. Из шлюпочных парусов мы соорудили палатку.
Когда наши поисковые партии уходили, мы оставляли троих человек присматривать за костром. Одним из них был молодой моряк, отморозивший обе ноги. Мы ничего не могли для него сделать, только постараться уложить поудобнее. Однако, когда этот парень остался один, он сразу засунул ноги прямо в огонь, чтобы согреться, как он объяснил. Когда мы вернулись, его ноги выглядели просто ужасно — два куска сырого мяса. Позднее в Архангельске ему ампутировали обе ноги.
Наши мусорщики обшаривали местность, обходя вокруг костров все расширяющимися кругами. Поднявшись повыше, мы заметили вдали высокий столб дыма. Это должен был оказаться корабль. Мы решили доплыть до него вдоль берега. Нам пришлось пересечь большую бухту и обогнуть мыс, но тут мы столкнулись с сильным течением. К счастью, на корабле увидели, что у нас проблемы, и выслали на помощь свою шлюпку. Так мы обнаружили сидящий на мели «Уинстон Сейлем». Экипаж встретил нас приветливо. Когда мы поднялись на борт по штормтрапу, один из моряков крикнул: «Кофе сюда, чай туда!» В большом салоне были накрыты два стола, на одном красовалось ведро горячего кофе, на другом — ведро чая. Корабль был буквально переполнен спасенными. Его экипаж поделился с нами одеждой. Меня удивило, что у них еще кое-что осталось. На корабле было так тесно, что мы снова перебрались на берег. Устройство лагеря уже шло полным ходом. На берег доставили несколько палаток, одеяла. Ящики с яйцами были зарыты [221] для сохранности в снег. На берегу находились 3 кока, орудующие у импровизированных плит, изготовленных из железных бочек. Они пекли лепешки, которые пахли просто восхитительно. А рядом стояло большое ведро с мелиссой. Каждый сам себя обслужил. Вы могли есть столько, сколько влезет.
После того как мы прожили с американцами 5 дней, нас обнаружила русская «Каталина», которая сбросила сообщение. В нем говорилось, что скоро к нам придут на помощь».
Но сначала на «Уинстон Сейлем» прибыли с моря новые гости.
В самом начале долгого пути через Баренцево море 2 спасательные шлюпки с транспорта «Вашингтон», пробираясь в тумане между льдами и айсбергами, внезапно натолкнулись на неподвижное судно, которое ярко пылало. Когда шлюпки подошли поближе, то на корме прочитали название — «Пэнкрафт». Прекрасно понимая, что огонь в любой момент может подобраться к хранящейся в трюмах взрывчатке, моряки принялись изо всех сил грести прочь. Шлюпки снова взяли курс на Новую Землю. Руки и ноги коченели и начинали болеть, но ничего сделать было нельзя. От холода не спрячешься, хотя моряки пытались согреться, сменяя друг друга на веслах. Вспоминает капитан судна Рихтер:
«Мы страдали не только от холода и льдов. Совершенно неожиданно мы натолкнулись на стадо китов. Они проплывали в опасной близости от шлюпок, пытаясь заигрывать с нами. Это продолжалось несколько часов. К счастью, ни один из китов не осмелился поднырнуть под шлюпку, так как перевернул бы ее. Иногда поднимался ветер, и мы старались воспользоваться этим, ставя паруса. Это позволяло людям немного отдохнуть от весел. Мы даже пытались спать, насколько это было возможно в нашей тесноте.
Мы считали дни по вахтам. На десятый день туман рассеялся, и мы с радостью увидели, что наши усилия [222] были не напрасны. На горизонте появились заснеженные горы Новой Земли. Это придало нам новые силы и приободрило. Хотя до земли был еще целый день пути, моряки с новыми силами взялись за весла, и вскоре мы нашли удобную для высадки бухту. По моим вычислениям, мы должны были находиться немного южнее пролива Маточкин Шар. Берег был необитаемым и пустынным.
Моряки сразу занялись тем, что развели огромный костер из плавника. Мы буквально рухнули отсыпаться рядом с огнем. Несколько человек, которые обморозились, после энергичных упражнений почувствовали себя немного лучше. Морские птицы, утки и гуси водились здесь в изобилии. С помощью револьверов мы настреляли достаточно дичи. Пока мы устраивались на берегу, немецкий разведывательный самолет сделал над нами несколько кругов, чтобы выяснить, что происходит. Вероятно, его привлекли наши костры и дым. Однако немцы никак не побеспокоили нас. После 3 дней отдыха в береговом лагере мы снова двинулись в путь на шлюпках. Держась как можно ближе к берегу, мы плыли на юг, надеясь заметить какую-нибудь русскую деревушку. Однако вскоре мы попали в густой туман, а сильный ветер вынуждал нас выбиваться из сил, чтобы волна не разбила шлюпки о скалы. На следующий день ветер стих, а туман рассеялся. Мы увидели впереди еще 2 шлюпки. Они были с голландского судна «Паулюс Поттер». Капитан и несколько членов экипажа сильно обморозились и не могли ходить. Им требовалась срочная медицинская помощь. Шлюпки присоединились к нам, и мы поплыли на юг все вместе. На следующий день в легком тумане мы увидели корабль рядом с берегом. Оказалось, что это прочно сидящий на мели «Уинстон Сейлем». Вскоре мы поднялись к нему на борт и получили первую чашку горячего кофе с того дня, как был потоплен «Вашингтон».
Капитан «Уинстона Сейлема» ждал достаточно высокого прилива, чтобы сняться с мели. Русские обещали [223] прислать на помощь 2 буксира. Он также узнал, что чуть севернее в безопасной бухте стоит «Эмпайр Тайд». Когда мимо проходили 2 русских траулера, их убедили забрать моряков «Вашингтона» и «Паулюса Поттера» и перевезти на британское судно.
В результате один из траулеров прибыл в бухту Моллера, имея на борту более 100 американских, английских и голландских моряков, в том числе спасшихся с «Алкоа Рейнджера». На буксире траулер тащил 5 шлюпок. Вместе с моряками, доставленными «Каталиной», на борту «Эмпайр Тайда» собралось слишком много людей. Началась давка, запасы продовольствия таяли на глазах, так как требовалось кормить более 200 человек. Между тем, корабль имел только трехмесячный запас для своего экипажа, причем следует помнить, что он простоял почти месяц в Хваль-фиорде, ожидая выхода конвоя в море. Чтобы пополнить запасы, часть американцев отправилась на берег ловить уток. Там жили тысячи непуганых птиц. Ловить их оказалось удивительно просто. Сидящей в гнезде утке накидывали на шею петлю с помощью длинного шеста. Птичье мясо, от которого сильно воняло рыбой, никак не походило на деликатес, но все-таки это было нечто иное, чем бобы и колбасный фарш. Остальные американцы на маленькой парусной шлюпке отправились на «Уинстон Сейлем» и через 2 дня вернулись с тысячей банок консервов и 14 мешками коричневой фасоли. Как ни странно, эта безумная диета позволила многим морякам изрядно набрать вес.
На «Эмпайр Тайде» артиллеристы постоянно дежурили у орудий. Часть спасенных моряков подменяла экипаж. Дважды над маленькой бухтой пролетали немецкие самолеты, и хотя они не атаковали транспорт, большинство спасенных американцев решило, что оставаться на борту слишком рискованно. Поэтому они расположились на берегу. Наиболее серьезно пострадавших отнесли в маленькую хижину местного доктора, и на помощь им прилетела русская «Каталина». С борта самолета было [224] снято все, включая пулеметы, чтобы только освободить место для моряков. Самые тяжелые были приняты на борт гидросамолета и улетели под присмотром женщины-врача.
Кроме нехватки продуктов, на борту «Эмпайр Тайда» начала ощущаться нехватка пресной воды. Боцман Билл Медхерст с помощью корабельного плотника решил попытаться набрать воды в ручейке, который стекал в море неподалеку от транспорта. «Я соорудил нечто вроде плотины, используя канистры из-под масла. К ним мы привязали пожарный рукав, другой конец которого мы поместили в тщательно отчищенную стальную шлюпку. Шлюпка наполнилась кристально чистой водой, и мы привели ее к судну, после чего откачали воду пожарным насосом. Мы занимались этим два дня, и это были далеко не самые приятные дни. Это совсем не весело — грести, сидя по пояс в ледяной воде!»
Однако морякам кое-как удалось наполнить корабельные цистерны. После этого совершенно неожиданно в узком горле бухты Моллера появился корвет «Ла Малуин», с которого спросили, какого черта «Эмпайр Тайд» забрался сюда. После этого командиру транспорта приказали на следующее утро выходить из бухты и присоединиться к конвою, направляющемуся в Архангельск.
Снова вспоминает боцман Медхерст: «Никогда раньше военный корабль не казался нам таким прекрасным! Все мрачные предчувствия улетели прочь, и все на корабле торжествовали. На борт вернулись те, кто жил на берегу, и мы разместили их в твиндеке. Мы также собрали все имеющиеся шлюпки и подвесили их на уровне лееров. После этого был поднят якорь, и мы двинулись в путь. Представьте себе наше изумление, когда, выйдя из бухты, мы увидели, что нас ожидают 5 судов. Чуть дальше от берега находились военные корабли, охранявшие транспорты. Некоторые транспорты выглядели довольно странно, так как были вымазаны белой краской от кончика трубы до самой ватерлинии. Этот камуфляж мог [225] быть полезен, когда судно прижимается к кромке льдов. Но в открытом море они были видны издалека. Капитанов попросили отчистить белую краску, однако они мало что могли сделать».
Этими странными судами были американские транспорты «Сильвер Суорд», «Трубэдуэ», «Айронклэд» и траулер «Айршир». Все они после расформирования конвоя бросились на север к кромке льдов, где и начались настоящие приключения. «Айршир» под командованием лейтенанта Лео Дж. Э. Гредуэлла сначала направился на северо-запад к острову Надежды, но столкнулся с тяжелыми льдами и повернул на север вдоль кромки ледового барьера. Рассказывает старший помощник Ричард Элсден: «После расформирования конвоя наш кок получил приказ заготовить побольше бутербродов с ветчиной. 102-мм снаряды были подняты наверх и разложены вокруг орудия. Затем мы связали вместе глубинные бомбы и бочки от масла, установив взрыватели бомб на глубины 50–60 футов. Мы собирались сбрасывать их под нос «Тирпицу» вместо плавучих мин. Такие меры хотя бы поддерживали дух экипажа».
Вскоре к траулеру присоединились 3 транспорта, как пчелы слетаются к чашке меда. Каждый из них искал хоть какой-то защиты, и «Айршир» взял их под свою опеку. Вспоминает второй помощник «Сильвер Суорда» Джон Бенкен: «После расформирования мы пошли прямо на север полным ходом — 9 узлов. Через 12 часов мы подошли к кромке льдов и присоединились к «Трубэдуэ», «Айронклэду» и траулеру. Командир «Айршира» предложил, чтобы 4 корабли выстроились квадратом, чтобы поддерживать огнем друг друга. А потом было решено зайти во льды как можно глубже».
«Трубэдуэ», который имел прочный ледокольный форштевень, стал во главе каравана, и шкипер Джордж Сальвесен повел за собой остальные суда. Двигались медленно, скорость не превышала 3,5 узлов. Корабли зашли на 20 миль во льды, вокруг совершенно не было видно чистой [226] воды. Старший помощник Элсден обошел торговые суда, чтобы проверить наличие припасов. Именно в это время его вдруг осенило, что серые корпуса будут слишком хорошо заметны с воздуха, потому он поинтересовался, имеется ли на кораблях белая краска. Таковая нашлась, и Элсден решил выкрасить борта и палубы, причем как можно быстрее. Вернувшись на «Айршир», он рассказал об этом Гредуэллу, и тот сразу согласился замаскировать все корабли. Было решено выкрасить белым палубы, груз и правый борт. Офицеры «Айршира» решили, что немцы не станут нарушать отработанную методику поисков и не залетят на север достаточно далеко, чтобы увидеть левый борт.
Снова рассказывает Джордж Бенкен: «На «Сильвер Суорде» мы выкрасили мачты, большую часть надстроек и корпус, затем закрыли белыми простынями груз и палубные люки. Так как было совершенно тихо, привязывать простыни были излишним. Нам не хватало многого, даже продовольствия, но белая краска имелась в избытке. Экипаж чувствовал себя довольно бодро, вероятно, потому, что люди были заняты».
Было решено, что экипажи транспортов очистят от смазки орудия танков, стоящих на палубах, и подготовят их к стрельбе, вскрыв ящики с танковым боезапасом. Для увеличения угла возвышения орудий часть танков была поднята гусеницами на фальшборт.
В следующие 2 дня радисты постоянно сообщали о сигналах SOS, долетающих с транспортов, атакованных в Баренцевом море. Но эти 4 корабля оставались надежно укрытыми среди льдов. Лейтенант Элсден часто обходил их, чтобы удостовериться, что на торговых судах все в порядке. Однажды они почувствовали, как лед содрогается, когда на юге немецкие бомбардировщики атаковали судно, идущее рядом с кромкой ледового щита. Вероятно, это был «Пэнкрафт». Офицеры «Айршира» устроили совещание, нужно ли двинуться ему на помощь, но в результате пришли к выводу, что только выдадут [227] положение 3 транспортов, находящихся под их опекой. Поэтому траулер остался на месте.
Когда опасность немного уменьшилась, 4 корабля выбрались изо льдов и двинулись на восток вдоль края барьера. Несколько раз над ними пролетали немецкие самолеты-разведчики, но, благодаря покрову тумана, они не заметили маленький караван, который в конце концов благополучно достиг северной оконечности Новой Земли. Корабли зашли в бухту примерно в 50 милях к северу от пролива Маточкин Шар, где провели сутки. «Айршир» принял пресную воду с «Сильвер Суорда». Потом они двинулись дальше, чтобы найти пролив. «Айронклэд» даже сел на мель у берега, однако «Айршир» сумел стащить его на глубокую воду. Наконец 11 июля караван вошел в пролив.
Так как никто не знал, какого приема следует ожидать, с «Айршира» спустили вельбот с хорошо вооруженными матросами, чтобы связаться с местными жителями. В состав группы вошел моряк, который знал польский язык. Но, несмотря на все усилия, попытки объясниться закончились провалом. Сначала русские отказались отправить радиограмму в Архангельск, хотя позднее все-таки сделали это. Моряки торговых судов постарались выразить свою признательность маленькому траулеру. С «Трубэдуэ», который возвышался над «Айрширом», подобно горе, на траулер перебросили несколько блоков сигарет и шоколада в подарок от офицеров транспорта.
В проливе «Айршир» и его выводок нашли «Бенджамин Харрисон» и поврежденный «Азербайджан». Это уже был настоящий маленький флот. Траулер прошел вверх по узкому проливу, пока не обнаружил еще одну крошечную деревушку, возле которой и стал на якорь. Прибыл вооруженный русский траулер, и два корабля стали борт о борт, как сиамские близнецы. Русские вели себя очень дружелюбно.
Еще одна маленькая группа измученных странников была особенно рада прибытию в Маточкин Шар. Речь [228] идет о моряках с «Паулюса Поттера», которые долго шли вдоль берега, пока не натолкнулись на маленькую русскую метеорологическую станцию. Русские накормили их рыбой и черным хлебом и доставили в пролив на «Сильвер Суорд».
20 июля в пролив вошли корветы коммодора Даудинга. К судам в проливе присоединился русский ледокол «Мурман», и Даудинг решил перейти на него, чтобы оттуда командовать новым конвоем. Это позволило бы легче принимать решения в тех случаях, когда встретятся плотные льды. Все корабли немедленно направились на юг, и сделали это очень вовремя, потому что уже на следующий день к проливу подошли несколько немецких подводных лодок. Обозленные тем, что добыча ускользнула, немцы обстреляли поселок.
Конвой подобрал по дороге «Эмпайр Тайд» и направился к «Уинстону Сейлему». Но этот транспорт пришлось оставить, потому что он слишком крепко сидел на мели. Вместе с ним находились 2 русских буксира. А затем конвой двинулся на юг, к русскому берегу.
Из Архангельска навстречу каравану вышли «Позарика» и другие эскортные корабли, чтобы встретить Даудинга в горле Белого моря. Но путешествие прошло спокойно, если не считать нескольких ложных сообщений о замеченных подводных лодках. Впрочем, имел место один неприятный инцидент, связанный с «Мурманом». Во время одной из таких тревог ледокол, к удивлению и бешенству Даудинга, вдруг начал полным ходом удирать от медленно ползущего конвоя. Русские вернулись, только когда опасность миновала.
24 июля мы увидели прибытие этих судов в Архангельск. Зрелище было потрясающим. «Айршир» шел во главе 3 транспортов, выкрашенных в ослепительный белый цвет. Потрепанный «Уинстон Сейлем» прибыл 4 дня спустя. Его удалось стащить с песчаной отмели благодаря усилиям американского военно-морского атташе в Архангельске капитана 2 ранга Сэма Френкеля, который [229] прилетел на Новую Землю на «Каталине». У капитана транспорта произошел нервный срыв.
А теперь настало время подводить итоги. Всего были потеряны 22 торговых судна: 15 американских, 6 английских и 1 голландское. К ним следует добавить спасательное судно и английский эскадренный танкер. 24 судна вместе с их грузом, техникой, вооружением и боеприпасами лежали на дне Баренцева моря. Потерянных припасов хватило бы на оснащение целой армии. Насколько было известно, около 300 человек погибли, пропали без вести или попали в плен. Немцы захватили по крайней мере 2 капитанов, еще 2 капитана погибли. Просто удивительно, что при такой катастрофе потери в личном составе не были еще больше. Однако многие моряки тяжело заболели и позднее скончались в результате перенесенных страданий. Очень многие потеряли ноги и руки вследствие обморожений. Часть моряков разбил паралич.
И все это было результатом одной угрозы появления «Тирпица», от которого мы панически бежали. А ведь эта угроза, как выяснилось позднее, была мифической. [230]