Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Глава 19

Во время совещания, на котором шла речь о взаимодействии подводных лодок с 3-м флотом адмирала Хэлси, готовившимся к намеченным на июль ударам с воздуха и моря по Японии, я узнал, что сведения о наших возможностях обнаруживать мины натолкнули офицеров штаба Хэлси на кое-какие мысли. Им нужно было, чтобы подводные лодки разведали районы, через которые линейные корабли и крейсера должны будут проходить для занятия артиллерийских позиций для обстрела побережья. От нас требовалось лишь определить границы минных заграждений, а не форсировать их. Учитывая накопленный опыт, мы легко могли справиться с этим заданием. Однако просьба застала нас врасплох, так как все подводные лодки, оснащенные гидролокаторами, находились в Японском море.

Но в это время гидролокационная аппаратура устанавливалась на подводной лодке «Редфин», находившейся в базе на острове Гуам, и «Раннер II», стоявшей в Пирл-Харборе. Работы на этих подводных лодках были спешно закончены, и «Раннер II» направилась к северо-восточному побережью острова Хонсю, где 3-му флоту предстояло уничтожить несколько промышленных объектов. Мины были обнаружены только в одном или двух районах, и мы сообщили об этом командованию 3-го флота. «Редфин», оборудованная мало чем отличающимися друг от друга обнаружителями мин типа «OL» и «MATD», вначале была направлена на север к побережью острова Хоккайдо, где адмирал Хэлси намеревался уничтожить два объекта, одним из которых являлся сталелитейный завод в Муроране, а затем — к южному побережью острова Хонсю.

Для обеспечения скрытного подхода 3-го флота к берегам Японии адмирал Хэлси хотел также, чтобы подводные лодки предварительно уничтожили дозорные корабли противника, [369] как это уже делалось в интересах 5-го флота. Кроме того, подводные лодки должны были нести спасательную службу. Эти просьбы не создавали особой проблемы для нас. Для действий против дозорных кораблей противника были выделены семь подводных лодок под общим командованием командира «Пайпер» капитана 3 ранга Мак-Магона. После выполнения этой задачи они должны были заняться спасением сбитых летчиков.

Дозорных кораблей подводным лодкам обнаружить не удалось, но летчиков они спасли немало.

Глубокой ночью 20 июля на дальнем разведчике-бомбардировщике, прибывшем с Сайпана, я вылетел в штаб контрадмирала Файфа, куда собирался уже давно. На Кавите и Манилу жалко было смотреть. Когда-то красивые и живописные города теперь лежали в руинах. В их гаванях виднелись целые леса мачт потопленных судов.

Я обнаружил, что в джунглях на северном берегу бухты Субик, там, куда в прежние дни мы ходили охотиться на кабанов и оленей, Файф строит новую базу подводных лодок и лагерь отдыха. Постройка двух свайных пирсов была закончена, и две американские и две английские плавучие базы с подводными лодками у их бортов уже стояли на якорях недалеко от берега. За исключением кино и пляжа, никаких развлечений для личного состава здесь не было.

Мы с Файфом всегда согласовывали только основные вопросы, предоставляя разбираться со множеством остальных нашим штабам.

Во второй половине того же дня, намереваясь совершить погружение на одной из карликовых лодок типа «ХЕ», я отправился на борт английской плавучей базы «Бонавенчер», которой командовал капитан 2 ранга Фелл, одновременно являвшийся командиром дивизиона базировавшихся на эту плавбазу подводных лодок. Карликовые лодки готовились к прорыву в гавань Сингапура, чтобы поставить мины и прикрепить подрывные заряды к подводным частям тяжелых крейсеров «Мёко» и «Такао», которые нашли там убежище после того, как были сильно повреждены подводными лодками «Бергол» и «Дартер». Карликовые лодки должны были также перерезать в районе Сайгона кабель, связывавший [370] Гонконг с Сингапуром. По довольно рискованному и смелому плану две лодки «ХЕ» предполагалось отбуксировать ко входу в гавань Сингапура более крупными подводными лодками, после чего карликовые лодки должны были войти в базу самостоятельно, преодолев в случае необходимости заградительные сети. Здесь им предстояло прикрепить заряды с часовым механизмом к крейсерам и затем уйти. Лодки-буксиры должны были ждать их в условленной точке. Мне все это казалось равносильным самоубийству, но экипажи карликовых лодок справились с заданием и остались живы.

По прибытии на остров Гуам адмирал Нимиц вызвал меня и вновь предупредил о необходимости подготовиться к установлению разграничительной линии для действий в Японском море американских и русских подводных лодок, так как 15 августа Россия, по нашим сведениям, должна была вступить в войну. Вскоре я представил план и запросил о порядке и сигналах опознавания.

Однажды во время боевого патрулирования подводная лодка «Хэддоу» капитана 3 ранга Линча затеяла опасную «игру в прятки» с двумя японскими фрегатами и, применив наше новейшее оружие, потопила один из них. 1 июля, находясь у западного побережья Кореи, Линч попал в густой туман. Слишком малые глубины в этом районе не сулили ничего хорошего в случае встречи с противником, поэтому он был рад туману, надежно укрывавшему подводную лодку. Наскочить на мель или на берег Линч не боялся, так как бесшумный эхолот и радиолокатор вполне обеспечивали навигационную безопасность плавания. Вскоре после полудня был установлен радиолокационный контакт с направлявшимся в Японию конвоем, который шел прямо на подводную лодку. Судя по всему, конвой состоял из пяти судов, следовавших в кильватерной колонне с эскортными кораблями по левому борту. Поэтому «Хэддоу» отошла немного к западу, чтобы атаковать конвой с правого борта.

Выйдя на позицию залпа и ориентируясь по данным радиолокатора, Линч выпустил восемь торпед в четыре первых судна колонны. В этот напряженный момент «рыболовное судно», на которое никто не обращал внимания, внезапно вынырнуло из тумана, и Линч, к своему удивлению, обнаружил, [371] что это новейший фрегат. Быстро сближаясь, фрегат шел встречным курсом и, видимо, намеревался таранить подводную лодку. Когда дистанция сократилась до 700 метров, Линч приказал: «Сигнальщики вниз! Самый полный вперед! Лево на борт». Затем он скомандовал: «Погружение!», но в этот момент вахтенный офицер заметил, что фрегат отворачивает. Быстро последовала команда: «Стоп погружение. Право на борт!».

В результате корабли прошли друг от друга в 450 метрах. Фрегат вел огонь из всех орудий, но подводная лодка каким-то чудом уцелела. Затем фрегат начал преследование, но «Хэддоу», успев к этому времени развить скорость в 20 узлов, устремилась к глубоководному району, оставляя за собой дымовую завесу. Вскоре к ее преследователю присоединился еще один эскортный корабль.

Тем временем акустики на «Хэддоу» отметили попадания всех восьми торпед, и сигнальщик, осматривавший горизонт в перископ, доложил о появлении над слоем тумана грибообразных дымов и взлетевших вверх обломков. Все было очень хорошо, если бы не фрегат, который находился всего в 1200 метрах и вел по лодке интенсивный огонь. Рано или поздно один из его 120-мм снарядов должен был угодить в «Хэддоу». У Линча остались всего две торпеды в кормовых аппаратах. Одна из них и была тем новым секретным оружием, которого мы так долго ожидали. Несомненно, этот случай давал прекрасную возможность для испытания его эффективности. Были срочно произведены необходимые расчеты, и торпеда вышла из аппарата. Медленно тянулись минуты, но взрыва почему-то не было. Наконец в тумане со стороны кормы послышался сильнейший взрыв, а вслед за ним взрывы четырех глубинных бомб. О том, что случилось, нетрудно было догадаться. Торпеда прошла мимо первой цели, но попала во вторую. На корабле взорвались приготовленные для «Хэддоу» глубинные бомбы, решив участь корабля.

Фрегат немедленно отвернул и лег на обратный курс, чтобы оказать помощь своему партнеру, но на нем скоро убедились, что помогать, собственно, некому. «Хэддоу», оторвавшись от преследователей на расстояние 50 кабельтовых, пошла на погружение, а японец направился к своему конвою. [372] Мы считали, что Линч уничтожил четыре цели, но объединенный комитет по учету потерь относит на его счет только два грузовых судна и фрегат.

Подводные лодки, оборудованные установками для обнаружения мин и предназначенные для действий в Японском море, продолжали поступать к нам. Подводные лодки «Сеннет», «Поджи», «Парго» и «Джэллао», успешно прошедшие испытания, рвались в район боевых действий, пока война еще не кончилась. Новейшие установки по сравнению со старыми имели большие преимущества. По помехам, создаваемым плавающими ящиками, мы научились обходить участки, где японские лихтеры разгружали всяческий мусор. При встрече со стаями дельфинов приемники установки типа «QLA» легко улавливали создаваемый ими шум, который разносился по всей лодке.

Ночью 18 июля во время обстрела 3-м флотом японского побережья подводная лодка «Гэбилан» капитана 3 ранга Пархэма едва не погибла от огня своих кораблей, как это случилось с подводной лодкой «Наутилус» у атолла Тарава. Когда адмирал Хэлси решил выслать оперативное соединение крейсеров на поиски судов противника, «Гэбилан» находилась примерно в 40 милях к северо-востоку от Токийского залива и занималась спасением сбитых летчиков. Мы немедленно передали на «Гэбилан» радиограмму с приказом оставить этот район и оповестили 3-й флот о ее местонахождении. Однако, по выражению адмирала Дика Эдвардса, «всегда найдется такой человек, до которого не доходят слова». В ту ночь два эскадренных миноносца оперативного соединения, обнаружив радиолокаторами подводную лодку, открыли по ней огонь. Билл Пархэм рассказывал потом, что, пока он при большой встречной волне загонял подводную лодку под воду, она раз десять попадала в вилку. На «Гэбилан» было 15 спасенных летчиков. Подобного рода происшествия, разумеется, не радовали нас.

Ночью 24 июня другая подводная лодка, несшая спасательную службу, опять-таки едва спаслась от орудий «буйствующего» 3-го флота. «Тороу» под командованием капитана 3 ранга Гранта находилась вблизи побережья острова Сикоку. Получив сообщение о гибели одного из наших самолетов, [373] Грант оставил свою позицию и направился в указанную точку. Никого из экипажа сбитого самолета обнаружить ему не удалось. В 18.00 самолеты воздушного прикрытия «Тороу» улетели, оставив ее без прикрытия в районе, где должно было пройти оперативное соединение 3-го флота. В 19.00 Грант доложил по радио о положении, в котором оказалась его подводная лодка. Командование подводных сил Тихоокеанского флота отрепетовало его донесение тем, кого оно касалось. Но, несмотря на это, эскадренный миноносец «Колохен», обнаружив «Тороу» ночью, начал преследование. Командир эскадренного миноносца пытался установить принадлежность обнаруженной подводной лодки с помощью радиотелефона и станции опознавания, но на подводной лодке подобная установка по какой-то причине была выключена. С «Тороу» попробовали установить связь при помощи сигнального фонаря, но из-за плохой видимости световой сигнал не был замечен.

С дистанции 36 кабельтовых «Колохен» открыл огонь и с первого же залпа захватил «Тороу» в вилку. Увидев вспышки орудий, Грант погрузился и поэтому избежал попаданий. Глубинные бомбы не были сброшены. Очевидно, на эскадренном миноносце решили, что потопили надводное судно. Следуя со скоростью 18 узлов, «Колохен» не мог пользоваться своей гидроакустической установкой. Поэтому на опознавательные сигналы, поданные гидролокатором лодки, ответа не было.

В июле наш счет потопленных судов оказался самым низким по сравнению с предыдущими месяцами. По данным объединенного комитета по учету потерь, 14 подводных лодок потопили 13 торговых судов (в том числе три небольших танкера) общим тоннажем 28452 тонны и 9 боевых кораблей (в том числе эскадренный миноносец, два фрегата и подводную лодку) общим водоизмещением 6505 тонн.

Как по количеству, так и по тоннажу потопленных судов впереди была подводная лодка «Сеннет». В Японском море она потопила танкер, грузо-пассажирское судно и два транспорта общим тоннажем 13105 тонн. Добычи в этом районе становилось все меньше, и, несмотря на присутствие там пяти наших лодок, удалось уничтожить всего пять судов противника. [374] Большая часть других судов и кораблей была потоплена в Желтом море, Сиамском заливе и Яванском море. Даже подводная лодка «Барб», обычно возвращавшаяся из боевого похода с отличным уловом, обнаружила чрезвычайно мало целей. Она вела патрулирование в Охотском море в районе пролива Лаперуза. Потопив небольшое грузовое судно и фрегат в первые дни июля, «Барб» не встретила больше ни одного подходящего судна.

Когда она крейсировала недалеко от острова Сахалин, внимание подводников привлекли поезда, следовавшие вдоль берега и, безусловно, перевозившие сотни тонн вражеских грузов. Но как потопить поезд? Решение созрело быстро: высадиться на берег и подорвать один из поездов. Эта диверсия нарушила бы железнодорожное сообщение противника и уничтожила бы некоторое количество подвижного состава, что могло заставить японцев перевозить грузы морем. Место высадки было выбрано там, где железная дорога подходила особенно близко к берегу и где местность удалось обследовать через перископ. Для переправы на берег могли служить две резиновые лодки, способные поднять 8 человек, а для подрыва поезда и железнодорожного пути — один из 25-килограммовых подрывных зарядов, предназначенных для уничтожения подводной лодки в случае крайней необходимости. Были вызваны добровольцы.

С наступлением ночи «Барб» подошла к берегу на 900 метров. На воду были спущены надувные лодки с диверсионной группой. Возглавлял ее лейтенант Уокер. В качестве условных сигналов были приняты крики ночных птиц. К несчастью, навигационное определение места корабля было неточным, а выбранные диверсионной группой береговые ориентиры оказались скрытыми дымкой. В результате подрывники высадились прямо у порога какого-то дома. Хорошо, что здесь не было собаки.

После непродолжительной разведки основная группа, оставив охрану у лодок, обошла дома и осторожно направилась в глубь острова. То, что с моря представлялось обыкновенной травой, оказалось высоким камышом, который при каждом движении производил сильный шум. Метров через 200 подрывники вышли на шоссе. Еще раз произвели разведку. [375] Вокруг никого. Лейтенант Уокер тихо скомандовал: «За мной!», перебежал дорогу и нырнул в кювет. Преодолев еще 100 метров, подводники, наконец, вышли к железнодорожному полотну. Немного отдышались и начали копать. В ночной тишине звонкие удары кирок и лопат слышались настолько отчетливо, что их пришлось отложить в сторону. Стали копать руками. Вдали на путях появился мерцающий огонек. Приникли к рельсам — никакого звука. Опять за работу. Неожиданно появился поезд, приближавшийся со страшным грохотом. Все бросились искать укрытия. Поезд с высунувшимся из будки паровоза машинистом прошел мимо, и работа продолжалась ускоренным темпом. Наконец заряд заложен, цепи проверены, следы замаскированы и — в обратный путь. С трудом преодолели на резиновых лодках большие волны прибоя. Пройдя уже около двух третей обратного пути, подрывники заметили приближающийся поезд. Это было красивое зрелище: взрыв заряда, сопровождаемый взрывом паровозного котла, был сильнее, чем ожидали. В яркой вспышке пламени было видно, как высоко вверх взлетели обломки. Вагоны сгрудились, смялись и на глазах превратились в груду обломков. Японские газеты после этого сообщили, что крушение было вызвано авиационной бомбой. «Скрытная служба» снова осталась в тени.

После этой вылазки командир «Барб» решил захватить небольшой остров в Охотском море, на котором японцы содержали котиковый заповедник. Однако предварительное изучение объекта в перископ показало, что на острове, по всей вероятности, имеется сильный гарнизон: были видны многочисленные пулеметные точки, 76-мм орудие и несколько дотов. Было очевидно, что десантная группа подводной лодки, состоящая из восьми человек, явно недостаточна для выполнения такой задачи. Поэтому «Барб» вынуждена была довольствоваться только обстрелом острова с дистанции 700 метров. Ей удалось разрушить склады и казармы, повредить другие объекты и полностью подавить ответный огонь. В конце боевого похода командир «Барб» решил испытать опытную 75-мм реактивную установку, стоявшую в носовой части лодки. Он обстрелял несколько пунктов на Хоккайдо и Сахалине. [376]

1 августа я отправился на подводной лодке «Торск» на наш учебный полигон, чтобы опробовать ее гидролокационную установку. К тому времени мы имели очень хорошую карту минных заграждений в Корейском проливе, но при форсировании его по-прежнему должны были соблюдать величайшую осторожность, чтобы японцы не поставили нас в дурацкое положение, создав новые заграждения. Гидролокатор на «Торск» работал отлично и обнаруживал мины на дистанции 1500 метров. За «Торск» наступила очередь «Пайпер». После нее я побывал на «Стиклбэк».

В эти же дни мы получили обрадовавшее нас донесение: подводная лодка «Эспро» капитана 3 ранга Эшли среди белого дня спасла в заливе Сагами летчика армейской авиации. «Эспро» несла спасательную службу южнее Токийского залива под прикрытием двух бомбардировщиков В-17 и двух истребителей. Около 11.00 Эшли доложили по радиотелефону, что в залив Сагами спустился на парашюте сбитый летчик. Для выяснения обстановки Эшли послал туда В-17, с которого через несколько минут сообщили, что летчику сброшена спасательная лодка. В-17 стал кружить над этим местом, которое находилось от «Эспро» на расстоянии 40 миль. Даже если никто не помешал бы переходу подводной лодки, на него потребовалось бы два часа, поэтому командир дал полный ход. Два самолета В-24 сменили бомбардировщики В-17, а истребители «Мустанг» донесли, что горючего у них осталось максимум на два часа. Пока «Эспро» добиралась до залива, несколько японских истребителей атаковали «Мустангов» и в жестокой схватке сбили один из них. Он упал неподалеку от лодки, но никаких следов летчика обнаружить не удалось. В-24 атаковали истребители противника и отогнали их, а второй «Мустанг» направился на свой аэродром.

В 13 часов были замечены спасательная лодка и истребители противника, обстреливающие ее. Эшли вызвал несколько В-24, которые отогнали японцев и остались прикрывать подводную лодку. Вскоре с правого траверза появился японский бомбардировщик. Воздушное прикрытие отогнало и его. В 13.18 подводная лодка подошла к сбитому летчику, но в этот момент опять появился японский бомбардировщик. [377] В-24 завязали с ним бой, в котором приняла участие и «Эспро», добившаяся нескольких попаданий в левое крыло вражеского самолета из своего 20-мм автомата. Однако японцу удалось выйти в атаку на подводную лодку, и ей пришлось срочно погрузиться, причем она едва не пострадала от двух близких разрывов бомб. В перископ было видно, как бомбардировщик, окутавшийся дымом и пламенем, упал в воду.

«Эспро» всплыла, но не успел летчик подгрести к ней, как она была загнана под воду другим бомбардировщиком. Вновь неподалеку упали две бомбы. Дело принимало плохой оборот. Стоило ли еще раз всплывать, чтобы подобрать авиатора? Жертвовать кораблем и его командой для спасения одного человека было нецелесообразно, а о том, сколько аэродромов находилось вокруг залива, знал один только господь бог. Тем не менее командир лодки, заметив, что В-24 сбили второй атаковавший его самолет, решил предпринять последнюю попытку. Подняв выносную антенну, командир лодки запросил летчиков, можно ли ему всплыть. В ответ он услышал: «Думаем, что да. Мы только что сбили еще одного японца».

На этот раз, как только «Эспро» всплыла, трое человек выскочили на верхнюю палубу и быстро подняли на борт летчика. Самолетам было дано указание возвратиться на базу. Повторных приглашений им не потребовалось, и они начали набирать высоту. Через две минуты был установлен радиолокационный контакт с самолетом противника, который шел прямо на лодку. «Эспро» срочно погрузилась.

События развивались стремительно. 7 августа 38-му оперативному соединению предстояло нанести удар по острову Кюсю. После наступления темноты 6 августа подводные лодки спасательной службы должны были занять назначенные позиции у побережья острова. Однако около 18.00 6 августа по телетайпу в мой штаб поступило сообщение о том, что удар отменен. Ничего необычного в этом не было, но в заключительной части сообщения предписывалось отвести все корабли не менее чем на 100 миль от побережья Кюсю. Это было загадочно, и я приказал дежурному офицеру штаба добраться на летающей лодке до штаба главнокомандующего Нимица и [378] там попытаться узнать причину этого указания, а также выяснить, в течение какого времени оно остается в силе.

Несмотря на это указание, мы продолжали готовить подводные лодки «Кэтфиш» и «Раннер» к минной разведке в районе юго-восточного и юго-западного побережий острова Кюсю. Планы высадки на остров («операция Олимпик») уже были спущены командирам оперативных соединений, и нам предстояло выявить минные заграждения, чтобы тральщики без задержки могли приступить к тралению.

После продолжительного отсутствия дежурный офицер возвратился и доложил, что в штабе никто не смог сообщить ему более того, что уже сказано в сообщении. Он, очевидно, думал, что от него скрыли интересующие нас подробности, и поэтому добавил: «По-моему, чтобы разузнать об этом, нужен по крайней мере вице-адмирал». Я решил выяснить вопрос с загадочным указанием у адмирала Нимица, но этого не потребовалось. Рано утром на Хиросиму была сброшена атомная бомба.

В штабе главнокомандующего Нимица, несомненно, были люди, которые знали об атомной бомбе, но для нижестоящих штабов, включая и мой, она явилась полной неожиданностью. Командир одной из наших подводных лодок, находившейся в Восточно-Китайском море в 200 милях от места взрыва, донес, что видел яркую вспышку, и с беспокойством запрашивал, не станут ли воды, в которых он действовал, радиоактивными и не повредит ли это ему.

Я не верю, что тогда кто-либо из нас воспринял это событие как окончание войны, хотя в большей части нашей послевоенной литературы этот факт расценивается именно так{14}. [379]

Вторая атомная бомба разрушила большую часть Нагасаки — важного города на острове Кюсю. Правда, порт и судостроительные заводы не пострадали, но сообщение с остальными частями Японии было прервано.

Применение атомных бомб рассматривалось нами в связи с «операцией Олимпик», и мы без промедления приступили к переброске подводных лодок в Японское море (к этому времени мы хорошо освоили форсирование японских минных заграждений), уничтожению остатков когда-то многочисленного японского торгового флота в Охотском и Желтом морях, а также к спасению сбитых летчиков и поиску мин в водах, омывающих остров Кюсю. В Пирл-Харборе мы имели две подводные лодки, которые уже были оборудованы для действий в качестве кораблей радиолокационного дозора и наведения истребителей и проходили необходимую подготовку.

В это же время в штабе главнокомандующего Нимица при участии офицеров штаба генерала Макартура состоялось предварительное обсуждение «операции Коронет», намеченной на март 1946 года.

9 августа в 06.00 дежурный офицер штаба поднял меня с постели сообщением о том, что Россия объявила войну Японии.

Я немедленно пошел к начальнику штаба главнокомандующего Нимица и попросил дать мне таблицы опознавательных сигналов, но оказалось, что они еще не получены. В районах, отведенных русским, у меня действовали две подводные лодки. Их мы перевели на нашу сторону от разграничительной линии, принятой на Потсдамской конференции.

Через несколько дней эфир заполнился сообщениями о том, что японцы согласны на капитуляцию при условии сохранения жизни императору. Я никогда не пойму, почему мы пошли на это. Во всяком случае, в военных кругах все сходились на том, что японский император заслужил место рядом с Гитлером и Муссолини. Мне было известно о приказе военно-воздушным силам не бомбить его дворец. Я думал, это делается для того, чтобы сберечь императора для виселицы. Однако вконец запутавшиеся люди из государственного [380] департамента, которые в свое время дали согласие на процесс в связи с потоплением «Ава Мару», снова добились своего, и 14 августа в 23.04 адмирал Нимиц приказал разослать в нижестоящие штабы телеграмму об окончании действий военно-морских сил на Тихом океане. Телеграмма гласила:

«Прекратить наступательные действия против японских сил. Продолжать поиск и патрулирование. Держать в готовности силы обороны и внутренней безопасности. Остерегаться вероломных атак со стороны подразделений и отдельных солдат противника».

К моменту «прекращения огня» на Тихом океане имелось 169 боевых подводных лодок и 13 лодок типа «S», использовавшихся в качестве мишеней при боевой подготовке эскадренных миноносцев и других противолодочных кораблей. 22 подводные лодки несли спасательную службу. Часть лодок находилась на ремонте в США или переоборудовалась на наших базах. Остальные вели боевое патрулирование. Вот в какую внушительную силу превратился небольшой отряд, насчитывавший всего 51 подводную лодку, с которыми мы начали войну.

Постепенно в штабе стали накапливаться донесения о результатах боевых действий подводных лодок за последние 15 дней войны. Конечно, достижения были невелики, но и они свидетельствовали о том, что наши парни честно несли свою службу до последнего дня. Семь подводных лодок потопили пять торговых судов общим тоннажем 15433 тонны и четыре боевых корабля общим водоизмещением 4060 тонн. За исключением трех, все суда и корабли были уничтожены в Японском море.

Последнюю в подводной войне победу одержала «Спайкфиш». Ночью 13 августа в Восточно-Китайском море она установила радиолокационный контакт с каким-то объектом и, сблизившись, опознала большую японскую подводную лодку. Но «Спайкфиш», по-видимому, обнаружила себя, так как японская подводная лодка немедленно погрузилась. Командир «Спайкфиш» рассудил, что на месте командира японской лодки он лег бы на обратный курс. Руководствуясь этим соображением, он изменил курс и снизил скорость до [381] предполагаемой подводной скорости противника. Догадка подтвердилась, и в полночь японская подводная лодка вновь была обнаружена на поверхности.

К этому времени командир «Спайкфиш» связался по радио со штабом командующего подводными силами Тихоокеанского флота и получил подтверждение, что своих подводных лодок в этом районе нет. Тем не менее во избежание ошибки он решил дождаться утра, чтобы уточнить принадлежность обнаруженной подводной лодки. Перед рассветом «Спайкфиш» погрузилась. После внимательного наблюдения в перископ командир убедился, что подводная лодка является японской. Шесть торпед быстро отправили ее на дно. Уцелел только один человек. Он был подобран и сообщил, что жертвой «Спайкфиш» оказалась «I-373».

Таким образом, общее число подводных лодок противника, потопленных союзниками на Тихом океане и прилегающих районах, составило 30 единиц. Из них подводными лодками США потоплено 23 японские и 2 немецкие лодки, подводными лодками Голландии — одна немецкая, английскими — 2 японские и 2 немецкие лодки.

Две немецкие и две японские лодки, числящиеся на счету английских подводников, были потоплены в Малаккском проходе, не входившем в нашу операционную зону на Тихом океане. Тем не менее я включил их в этот список потому, что они были уничтожены не далее чем в 200 милях от нашей зоны боевых действий и не вошли в сводки о потоплении немецких и японских подводных лодок в зоне Индийского океана.

Подводная лодка «Пайпер», рыскавшая в поисках добычи в Японском море, захватила несколько пленных. Позволю себе остановиться на этом эпизоде, так как действия моряков с «Пайпер» при поимке пленных характерны для многих случаев подобного рода, имевших место во Второй Мировой войне. 14 августа «Пайпер» наткнулась на двух матросов с потопленного японского судна. Было сделано несколько попыток взять их на борт. Однако всякий раз, когда лодка подходила к ним, они покидали свою шлюпку и отплывали от нее. Два лейтенанта попросили разрешения доставить упрямых японцев на борт лодки. Они разделись и прыгнули [382] в воду, захватив с собой на всякий случай по ножу в зубах. С одним из японцев пришлось повозиться. В конце концов ему скрутили руки и водворили на корабль. Не успели спустить этих пленных вниз в пустой артиллерийский погреб, как была замечена еще одна спасательная шлюпка с четырьмя японцами. Эти, не сопротивляясь, схватили брошенный им конец и подошли к борту подводной лодки. Трое поднялись на борт довольно охотно, но четвертый в последний момент бросился в воду и отплыл в сторону. Затем он лег на спину и демонстративно оголил грудь, очевидно, ожидая, что его расстреляют. Лейтенант нырнул в воду и после непродолжительной борьбы подтащил к борту и его, жадно хватавшего воздух.

В это время всем командирам подводных лодок Тихоокеанского флота было дано указание не слишком доверять японским военнопленным. Мы ожидали, что эти фанатики постараются воспользоваться любым удобным случаем, чтобы, пусть даже ценой собственной жизни, причинить вред кораблю и его команде. Тем не менее их привлекали к работе в качестве коков, к уборке и драйке меди.

В августе первое место по уничтоженному тоннажу заняла подводная лодка «Джэллао», потопившая в Японском море крупное грузо-пассажирское судно (5795 тонн). По числу потопленных судов первенство осталось за подводной лодкой «Торск» — грузовое судно и два фрегата.

На «Торск» имелся один из наших новейших магнитных взрывателей, и я надеялся получить от командира лодки сведения о его действии. Однако последний, зная о наших мучениях с новыми взрывателями и учитывая, что цели встречаются не так уж часто, решил не рисковать и установил ударники торпеды на контактный взрыв. Мне трудно обвинять его в недоверии к новому взрывателю. Он все-таки потопил свои жертвы, а новые взрыватели мы испытали, правда, уже после войны, стреляя торпедами по понтонам.

Последние атаки командира «Торск» явились заключительным этапом ожесточенной борьбы между подводными лодками и японскими противолодочными кораблями, которая велась почти четыре года и закончилась в нашу пользу. Противолодочные корабли противника не только не смогли [383] обеспечить безопасность плавания своих конвоев, но и заплатили за 23 американские подводные лодки, предположительно уничтоженные ими, чрезвычайно высокую цену. Согласно данным объединенного комитета по учету потерь, подводными лодками США потоплено 38 новых и 9 старых эскадренных миноносцев, 42 фрегата и 19 морских охотников — всего 108 противолодочных кораблей японского флота. Кроме того, в потоплении еще одного корабля одновременно участвовали подводная лодка и авианосный самолет. Это соотношение — пять к одному в пользу подводных лодок — должно заставить серьезно задуматься людей, ответственных за создание нашей противолодочной обороны, которая должна отразить угрозы со стороны хорошо вооруженного, хорошо обученного и смелого противника.

В последний месяц войны мы потеряли одну подводную лодку. Ею оказалась «Буллхэд». 31 июля она вышла из Фримантла и направилась в Яванское море, где, кроме нее, боевое патрулирование вели «Кэпитен», «Паффер» и английские подводные лодки «Тэситёрн» и «Торо». Все эти подводные лодки действовали под общим командованием командира «Кэпитен», который 12 августа приказал «Буллхэд» занять позицию на линии разведывательного дозора. Однако подтверждения о приеме этой радиограммы от «Буллхэд» не было получено. Не удалось связаться с ней и в дальнейшем.

В японских документах упоминается о целом ряде противолодочных атак, произведенных в первой половине августа в Яванском море. Одна из них имела место севернее острова Бали. Японский летчик доносил, что атаковал подводную лодку и добился двух прямых попаданий, после чего на поверхности в течение десяти минут наблюдалось большое количество соляра и воздушных пузырей. Очевидно, это и была «Буллхэд». Место потопления подводной лодки, указанное в донесении летчика, находится недалеко от береговой черты острова Бали. Это обстоятельство позволяет предположить, что близость горных вершин ограничила радиус действия радиолокатора лодки и самолет не был своевременно обнаружен.

Согласно данным объединенного комитета по учету потерь, «Буллхэд» не потопила ни одного судна. Однако нам точно известно, что она уничтожила несколько малых судов, [384] возможно, тоннажем менее 500 тонн, которые комитет не учитывал, обстреляла риф Пратас и в Южно-Китайском море приняла с китайской джонки трех летчиков со сбитых самолетов В-29. После гибели «Буллхэд» наши потери подводных лодок достигли 52 единиц.

По наиболее достоверным сообщениям, а в некоторых случаях по моим личным предположениям, потери распределяются следующим образом: надводными кораблями противника потоплено от 17 до 23 лодок, авиацией от 11 до 5 (в зависимости от того, куда будут отнесены шесть подводных лодок, погибших в результате совместных атак надводных кораблей и авиации); подводными лодками противника потоплено 2, своими надводными кораблями 1, своей авиацией 1; подорвалось на минах противника 7; погибло от своих торпед, описавших циркуляцию, 2; в результате несчастных случаев 3; вследствие посадки на мель 4; по неизвестным причинам 4.

По окончании военных действий мы узнали, что японцы считали потопленными 468 подводных лодок США. Такая оценка потерь говорит не в пользу деятельности органов учета у противника и сильно преувеличивает наши возможности в области строительства подводных лодок.

Наши потери в подводных лодках по сравнению с потерями стран Оси были невелики: немцы потеряли 781 подводную лодку, японцы 130, итальянцы 85. Мы потеряли 18 процентов от всех подводных лодок, принимавших участие в боевых действиях. На них погибло 374 офицера и 3131 человек рядового и старшинского состава. Численность личного состава подводных сил Тихоокеанского флота не превышала 4000 офицеров и 46000 человек рядового и старшинского состава (непосредственно на лодках служило около 16000 человек).

Если сравнить данные объединенного комитета по учету потерь о числе и тоннаже потопленных судов и кораблей противника с нашими данными, представленными отделами по учету потерь на основе донесений командиров подводных лодок, то оказывается, что последние значительно преувеличены. Главное несоответствие заключается в оценке тоннажа отдельных потопленных судов. Общее же число судов [385] и кораблей, которые мы считали отправленными на дно, совпадает с соответствующими данными комитета. Те же суда и корабли, потопление которых не подтверждается объединенным комитетом по учету потерь, очевидно, можно безболезненно отнести к числу поврежденных. Официальных данных относительно потерь японской стороны не имеется. Согласно материалам объединенного комитета, было потоплено 214 (577626 тонн) боевых кораблей и 1178 (5053491 тонна) судов противника, в том числе 116 танкеров; по моим подсчетам, произведенным на основе боевых донесений командиров подводных лодок, было повреждено 1200 (5200000 тонн) кораблей и судов противника.

По японским данным, в результате боевых действий подводных лодок США только в торговом флоте Японии было убито и ранено около 70000 человек. Потери среди личного состава боевых кораблей и войск, перевозившихся на транспортах, должны быть намного больше. Урон, нанесенный противнику подводными силами Тихоокеанского флота, которые составляли всего лишь 1,6 процента от общего состава ВМС США, заслуживает внимательного изучения с точки зрения возможностей кораблей этого класса. [386]

Дальше