Глава 18

Приближался день форсирования минного заграждения в Корейском проливе и прорыва в Японское море. Приготовления к этому смелому и опасному предприятию, продолжавшиеся в течение нескольких месяцев, включали в себя сравнительные испытания в Сан-Диего трех типов «обнаружителей» мин, в то время поступавших в производство.

Мы наметили также провести показ различных видов секретного оружия и совещание офицеров с учеными, создавшими это оружие. Чтобы ускорить дело, решения, принятые на совещании, должны были направляться прямо в Вашингтон для утверждения соответствующими службами и управлениями. Предыдущие совещания на Мэр-Айленд и Хантерс-Пойнт прошли весьма успешно, и я надеялся на прогресс в вопросе о новых установках и секретном оружии, которые мы ожидали с нетерпением.

Нам срочно требовались новейшие радиолокационные установки, срок поступления которых давно прошел. Работа этих радиолокаторов не могла быть засечена японскими поисковыми радиолокационными приемниками. Использование таких станций избавило бы наших подводников от внезапного появления самолетов противника, которые легко обнаруживали подводные лодки по работе их радиолокационных установок. Ускорение производства новых радиолокаторов диктовалось и другим важным обстоятельством. Для того чтобы высвободить для выполнения других задач корабли легких сил, несшие дозорную службу у острова Окинава, адмирал Спрюэнс предложил заменить их подводными лодками. Эскадренные и эскортные миноносцы и другие корабли легких сил, обеспечивавшие безопасность главных сил флота, несли большие потери от вражеских бомбардировщиков и самолетов со смертниками. Использование подводных лодок, оборудованных радиолокационными станциями, [350] позволяющими обнаруживать самолеты на большом расстоянии, имело значительные преимущества. Офицеры наведения истребительной авиации, находясь на подводных лодках, могли бы своевременно предупреждать самолеты воздушного охранения о приближающейся опасности и наводить их на противника. В случае же прорыва вражеских самолетов через воздушное охранение подводным лодкам достаточно было погрузиться, чтобы избежать опасности. Этот план казался очень хорошим, и до начала «операции Олимпик» (вторжение на остров Кюсю), намеченной на 1 ноября, нам нужно было иметь 24 специально оборудованные подводные лодки с обученным личным составом.

Испытания и совещание в Сан-Диего были назначены на 23-27 апреля. Я оставил на Гуаме своего заместителя Брауна, а сам отправился в Штаты. Находясь проездом в Пирл-Харборе, я воспользовался возможностью присутствовать 19 апреля на испытаниях секретной «приманки», которая должна была облегчить подводным лодкам уклонение от атак противолодочных кораблей противника. В этих испытаниях участвовали подводная лодка «Скейт» и эскортный миноносец «Уитмэн». Быстро освоив технику использования этого устройства, «Скейт» несколько раз успешно уклонилась от эскортного миноносца. Впервые испытания этой ловушки я видел в августе 1944 года на полигоне близ Сан-Диего. С тех пор все мы буквально молились за успех начатого дела. Использование этих устройств помогло бы спасти жизнь сотням подводников и сберечь миллионы долларов, необходимых для строительства подводных лодок.

На следующее утро я снова вышел в море на «Скейт». Мы несколько раз форсировали учебное минное заграждение с помощью гидролокатора, работа которого вызвала всеобщее восхищение. После полудня «Скейт» выпустила несколько новейших секретных торпед по десантному кораблю, с которого я наблюдал за ходом испытаний. Результаты были невысокими, но весьма обнадеживающими.

21 апреля наша группа представителей подводных сил Тихоокеанского флота вылетела в Сан-Диего. В группу входили капитан 2 ранга Йомэнс (отдел стратегического планирования и новой техники), капитан 2 ранга Ирвин (служба наблюдения [351] и связи), капитан 3 ранга Пирс (командир «Танни») и капитан 3 ранга Фей (офицер по электронным устройствам). В Сан-Диего мы встретились с представителями управления начальника морских операций, управления кораблестроения и ремонта, артиллерийского управления и военно-морской научно-исследовательской лаборатории. Вскоре к нам присоединились командующий подводными силами Атлантического флота контр-адмирал Стайер и несколько офицеров его штаба. В глубоководных и мелководных районах близ Сан-Диего были поставлены учебные минные заграждения. В базе находились готовые к выходу в море подводные лодки «Флайинг Фиш» и «Редфин», оборудованные тремя типами минных обнаружителей, которые и предстояло испытать.

Последующие четыре дня были самыми интересными в моей жизни. Вместе с нами работали крупнейшие специалисты в области обнаружения мин, а также капитан 3 ранга Пирс, который с помощью гидролокатора первым форсировал минное заграждение противника и нанес на карту линии мин. Целых два дня мы гоняли «Флайинг Фиш» и «Редфин» через учебные минные поля. Результаты почти без исключения оказались отличными, хотя условия для работы гидролокаторов были далеко не идеальными. Испытаниям часто мешали морские водоросли. Кроме того, недалеко от Пойнт-Лома на дне были обнаружены какие-то обломки, дававшие в репродукторе гидролокатора звонкое эхо, присущее стальному корпусу корабля.

Во время одного из учебных заходов подводной лодки я сам сидел у гидролокатора и вел поиск. Мне удалось получить эхо в репродукторе и импульс на экране от какого-то предмета, который я классифицировал как мину. По мнению специалистов, звук был слишком скрипуч для мины, и они утверждали, что это всего-навсего пучок морских водорослей. Мы прошли под этим предметом, и когда всплыли, «пучок водорослей», повисший на левом пере носового горизонтального руля, оказался учебной миной. Надо сказать, что специалисты в тот момент почувствовали себя неважно.

Во время испытаний мы узнали о существовании в морской воде «термических пятен», как их называют ученые. Это небольшие участки теплой воды, окруженные холодной и [352] отражающие звуковые волны. Нам впервые довелось столкнуться с таким явлением, и я немедленно сообщил о нем на Гуам, добавив к радиограмме в виде шутки: «Постройте учебные термические пятна». Представьте себе мое удивление, когда, возвратившись, я действительно увидел учебные «термические пятна», придуманные Зиглаффом и его подчиненными. Они выстреливали из подводной лодки специальный состав «пилленверфер», который так же, как сельтерская вода, создавал огромное количество пузырей. Подводная лодка кружилась вокруг этого облака пузырей, и в течение нескольких минут гидроакустики лодки получали совершенно отчетливые отраженные сигналы. Мы стали постоянно применять этот способ для проверки действия обнаружителей мин во время боевого похода.

У каждого типа минных обнаружителей были свои сторонники, но, на мой взгляд, частотно-модуляционный гидролокатор больше всего удовлетворял нашим требованиям. Он использовал частоту, отличную от частоты японских гидроакустических станций, что уменьшало возможность обнаружения его работы. Это приобретало важное значение при форсировании минных заграждений противника или поиске мин в районе предполагаемых мест высадки десанта. Обнаружение подводной лодки в такой момент могло оказаться гибельным для нее. Мне нравилось также, что при контакте с миной на экране гидролокатора появлялся характерный грушевидный выброс, а в репродукторе слышался звук, напоминающий звон колокольчика. Другие типы обнаружителей давали лишь неопределенный световой выброс на экране без внятного звукового эхо-сигнала.

Совещания, состоявшиеся в Вашингтоне после этих испытаний, дали вполне удовлетворительные результаты. Мне удалось убедить членов объединенного комитета армии и флота по установлению очередности выполнения заказов в том, что нам нужно немедленное разрешение на 24 ультракоротковолновые радиолокационные станции типа «SV» для обнаружения самолетов и 24 гидролокационные установки, которые нам обещали доставить только в сентябре. То, чего мы не могли добиться в течение нескольких месяцев переписки, было достигнуто за несколько минут разговора. [353]

18 мая, полный самых лучших впечатлений от поездки в Сан-Диего и Вашингтон, я снова очутился на борту «Холланд», стоявшей в бухте Апра. Здесь я узнал, что контр-адмирал Браун переведен от нас в район Алеутских островов командиром дивизии крейсеров. Донесений о потоплении судов противника поступало немного, но спасение сбитых летчиков велось успешно, и количество спасенных за месяц доходило до 100 человек. Сильно продвинулась и подготовка «операции Барни» (прорыв подводных лодок в Японское море), названной так в честь капитана 3 ранга Барни Зиглаффа — автора ее плана.

За время моего отсутствия произошло два примечательных происшествия. Первое случилось с подводной лодкой «Код» ночью 26 апреля, когда она крейсировала в надводном положении в мелководном районе Восточно-Китайского моря. «Код» находилась так близко к многочисленным аэродромам противника, что необходимость в срочном погружении могла возникнуть в любую минуту. И вдруг из кормового торпедного отсека сообщили о пожаре, начавшемся в результате короткого замыкания в одной из электрических торпед. Весь отсек сразу же наполнился удушливым дымом; возникла опасность взрыва боевых зарядных отделений торпед. Лейтенант Бекман, торпедист 2 класса Крузенклоз и торпедист 3 класса Греннер вызвались тушить пожар и несколько раз пробирались в темный торпедный отсек, заполненный горячим удушливым дымом. С большим трудом им удалось загрузить горящую торпеду в торпедный аппарат и выстрелить ее. Несмотря на использование кислородных аппаратов, почти все они пострадали от удушливого дыма, но их смелые действия, безусловно, спасли корабль.

Во время этой борьбы с огнем рулевой 2 класса Фоли обратился к командиру за разрешением отдраить люк кормового торпедного отсека, чтобы улучшить его вентиляцию. Фоли прошел по скользкой палубе, которую непрерывно заливало волной, и успешно справился с этим опасным делом. Но когда он возвращался обратно, его и помогавшего ему матроса смыло за борт. К несчастью, матрос был без спасательного пояса. В течение восьми часов в темноте «Код» искала этих людей, пока не нашла их. [354]

Другое происшествие произошло с новой подводной лодкой «Кейбзон», едва не потонувшей прямо у пирса в базе подводных лодок в Пирл-Харборе. Из-за ряда непредвиденных случайностей в ее гидравлической системе понизилось давление, отчего открылись передние крышки кормовых торпедных аппаратов. Так как в этот момент происходила загрузка двух торпедных аппаратов и задние крышки их тоже были открыты, в отсек со страшным напором устремилась вода. Одна 1360-килограммовая торпеда была выброшена обратно в отсек и при этом чуть не убила находившихся здесь торпедистов. Водонепроницаемая дверь, ведущая в соседний отсек, и два люка, ведущие на палубу, были открыты. В кормовом торпедном отсеке находились только четыре торпедиста. Судьба «Кейбзон» целиком зависела от их сообразительности и быстроты действий.

К счастью, эти четверо не растерялись. Несмотря на сильный напор воды, они вовремя закрыли водонепроницаемую дверь и оба люка. То, что могло закончиться гибелью корабля и обойтись в сотни тысяч долларов, благодаря мужеству и умению подводников свелось к недельной работе по откачке воды и ремонту оборудования только одного отсека.

Капитан 3 ранга Стрит, получивший за первый боевой поход «Почетный орден конгресса», уже снова вел патрулирование в Восточно-Китайском и Желтом морях. Он по-прежнему следовал своей тактике, принесшей ему успех, и все время держался вблизи береговой черты острова Кюсю.

Утром 11 июня Стрит обнаружил у причала маленького острова Насима, находящегося милях в семи к юго-западу от входа в порт Нагасаки, грузовое судно средних размеров. Посоветовавшись со штурманом, Стрит решил, что сможет пробраться в бухту в подводном положении. Вокруг него сновали катера и рыболовные суденышки. Это говорило об отсутствии мин, но большую опасность представляли береговые батареи, которые, несомненно, имелись на побережье. Тем не менее выходить из бухты подводной лодке пришлось бы на полной скорости в надводном положении. В противном случае она подверглась бы сосредоточенной контратаке противолодочных сил, что, если учесть чрезвычайно малые глубины в этом районе, грозило неминуемой гибелью. [355]

Итак, «Тайрант» направилась к цели. Осторожно используя эхолот, Стрит медленно пробирался в бухту. Судно грузило уголь. На корме можно было видеть 120-мм орудие и слоняющихся около него артиллеристов. В 11.15 с дистанции в 900 метров была выпущена торпеда, которая попала в носовую часть судна. Джордж хотел немедленно всплыть, но японские артиллеристы открыли ураганный огонь по перископу. Выхода не было, и Стрит выпустил вторую торпеду. Она не взорвалась. Возможно, торпеда попала в мягкий грунт и зарылась в него. Тогда были выпущена третья торпеда, которая и завершила бой. Орудие все еще было на месте, но его расчет исчез.

Убедившись, что в воздухе нет самолетов противника, Стрит приказал всплыть, и «Тайрант» в крейсерском положении бросилась на полной скорости к выходу из бухты. Тотчас же на прибрежных высотах заговорили береговые батареи. Впрочем, стрельба велась беспорядочно и вреда лодке не причинила, хотя многие снаряды ложились совсем рядом. В этот критический момент «Тайрант» была вынуждена остановить дизели, чтобы завалить носовые горизонтальные рули. Однако все сошло благополучно. Атака была не из легких, но Стрит сумел через перископ, а затем и с мостика заснять киноаппаратом на цветную пленку отдельные моменты входа в бухту, атаки и отхода лодки.

Планирование операции по прорыву в Японское море подходило к концу. В это время капитулировала Германия, что сильно изменило международную обстановку. Большинство людей с нетерпением ждало вступления России в войну на востоке. Мне говорили, что русские в Потсдаме дали согласие через три месяца после капитуляции Германии объявить Японии войну. Вслед за тем я получил указание главнокомандующего Нимица представить план разделения Японского моря на операционные зоны для действий русских и американских подводных лодок. Эта идея не вызвала у меня восторга. Весь район боевых действий был невелик, и вероятным результатом допуска иностранных подводных лодок в такой маленький район могли явиться пагубные ошибки при опознавании. Если мы не научили свои надводные корабли и воздушные силы опознавать американские подводные лодки, [356] то как мы могли надеяться на русских? Все, чего мы хотели от наших северных союзников, — это разрешения некоторым подводным лодкам, получившим повреждения, искать убежища во Владивостоке.

Изменения, происшедшие в международной обстановке, заставляли нас спешить с началом «операции Барни». К этому времени гидролокаторы были установлены на девяти подводных лодках. В последнюю неделю мая они должны были собраться в базе на острове Гуам для последних приготовлений к прорыву в Японское море. Почти каждое утро в 06.00 Барни и я поднимались на борт подводной лодки, направлявшейся в район учений. «Флайинг Фиш», «Спейдфиш», «Боунфиш», «Танни», «Скейт» и «Бауфин» — все прошли последнюю проверку.

В это же время мы должны были быстро переставить гидролокационную установку с «Сихорс» на «Сидог» Эрла Хайдмэна. Первая из них провела в Восточно-Китайском море 16 часов под непрерывным дождем глубинных бомб, которые повредили перископы, радио и радиолокатор и вызвали во многих местах течь. Разумеется, «Сихорс» не могла идти в Японское море, что сильно огорчало ее командира, ярого сторонника гидролокатора. Поэтому гидролокатор подводной лодки «Сихорс» был переставлен на «Сидог», где он действовал даже лучше, чем раньше.

Гидролокаторы на «Скейт» и «Танни» оказались капризными, и лейтенанту Дай и старшему технику Нигретти до самого последнего момента пришлось заниматься ремонтом, регулировкой и настройкой их. 26 мая мы с Барни закончили проверку гидролокаторов на этих «отстающих» лодках, и на следующий день все было готово к выходу первой стаи. Чтобы вдвойне быть уверенным в том, что подводные лодки не запутаются в минрепах, носовые и кормовые горизонтальные рули, а также винты были ограждены специальными отводами из стальных тросов.

В заключение подготовки к походу мы созвали совещание, на которое пригласили всех командиров, старших помощников и офицеров-связистов подводных лодок, уходящих на задание. Мы просмотрели учебный кинофильм об обнаружителе мин, выпущенный научно-исследовательской [357] лабораторией в Сан-Диего, и подробно обсудили каждый этап операции. Все выступления и вопросы свидетельствовали о серьезном подходе к изучению задания. Приятно было видеть решимость и мужество на лицах присутствующих. Итак, «операцию Барни» можно было начинать.

Группа из девяти лодок под общим командованием капитана 3 ранга Хайдмэна (подводная лодка «Сидог»), названная нами «морскими дьяволами», была разделена на три стаи. Первая стая, которой командовал Хайдмэн, состояла из «Сидог», «Кревалле» капитана 3 ранга Стейнмеца и «Спейдфиш» капитана 3 ранга Гермерсхаузена; вторая под командованием капитана 3 ранга Пирса состояла из «Танни», «Боунфиш» капитана 3 ранга Эджа и «Скейт» капитана 3 ранга Линча; третья под командованием капитана 3 ранга Риссера — из «Флайинг Фиш», «Бауфин» капитана 3 ранга Тайри и «Тиноса» капитана 3 ранга Латама.

Выход первой стаи был назначен на 27 мая. Для друзей и товарищей, уходящих на трудное и опасное задание, мы организовали в кают-компании «Холланд» прощальный завтрак, который, по-моему, имел успех и смягчил напряженность и сдержанность проводов.

После ухода стаи Хайдмэна нас многое беспокоило. Офицеры оперативного отдела моего штаба в Пирл-Харборе прислали на мое имя документ, в котором весьма скептически оценивали целесообразность «операции Барни». Конечно, следовало учитывать, что они не имели полного представления о наших достижениях в области обнаружения мин и сильно недооценивали возможности гидролокатора. Потом, когда операция была успешно проведена, я послал документ обратно и запросил: не хотели бы они его переделать?

Остальные две стаи ушли через 24-часовые интервалы. Затем наступили 11 тревожных дней ожидания часа «открытия огня», назначенного на время захода солнца 9 июня.

В этот период в штабе подводных сил Тихоокеанского флота произошли некоторые изменения. Коммодор Комсток сменил контр-адмирала Брауна на должности начальника боевой подготовки подводных сил Тихоокеанского флота, а коммодор Кроуфорд, который совсем недавно получил «тепленькое местечко» в Филадельфии, по моей настоятельной [358] просьбе снова возвратился в действующий флот и принял обязанности начальника штаба. Кроуфорд был опытным подводником и, кроме того, совершил боевой поход на английской подводной лодке. Во многих случаях наши мнения расходились, но это создавало здоровую рабочую обстановку, которая исключала скороспелые решения.

В мае донесений о потоплении вражеских судов поступало по-прежнему мало. Подводники редко встречали подходящие цели, но все же им удалось отправить на дно 15 торговых судов (среди них два танкера) общим тоннажем 30194 тонны и 5 военных кораблей общим водоизмещением 4484 тонны. Эти суда и корабли поделили между собой 13 подводных лодок. Наибольшего успеха добилась «Рэтон», потопившая три грузовых судна в Желтом море. Подводная лодка «Хэммерхед», потопив в Сиамском заливе танкер и грузо-пассажирское судно, вышла на первое место по уничтоженному тоннажу — 6823 тонны.

29 мая в моей утренней кипе радиограмм была одна от подводной лодки «Блюджил», которая входила в состав сил контр-адмирала Файфа. Командир лодки Барр с юмором доносил, что с помощью двух австралийских солдат морской пехоты захватил риф Пратас и с соблюдением соответствующей церемонии поднял на нем американский флаг. Этот изолированный риф, находящийся в северной части Южно-Китайского моря, в 150 милях от побережья Китая, после захвата нами Филиппинских островов был местом, где располагались японские радио- и метеорологические станции. Впоследствии японцы оставили риф. Барр в своем донесении просил наградить его «десантные силы» медалями за участие во «вторжении».

В этот же период мы потеряли одну подводную лодку. Существует предположение, что «Лагарто», находившаяся в своем втором боевом походе, погибла примерно 3 мая в результате атаки глубинными бомбами на подходах к Сиамскому заливу. Когда подводная лодка «Бейа» обнаружила конвой, состоявший из танкера, вспомогательного судна и двух эскортных кораблей, «Лагарто» находилась поблизости. Вскоре и она установила контакт с конвоем. Рано утром 3 мая подводные лодки пришли в точку рандеву. Было решено, что [359] «Лагарто» атакует первой в 14.00, а «Бейа» будет дожидаться конвоя в десяти милях впереди по курсу. Около полуночи «Бейа» попыталась выйти в атаку, но эскортные корабли, имевшие радиолокационные установки, отогнали ее. После этих событий связи с «Лагарто» установить не удалось.

В японских документах говорится, что 3 мая в районе 30-метровых глубин два эскортных корабля атаковали глубинными бомбами американскую подводную лодку. При такой малой глубине преимущество всецело на стороне противолодочного корабля, поэтому вполне вероятно, что «Лагарто» была уничтожена во время этой атаки. Вот здесь-то давно обещанные нам ловушки и секретные торпеды могли бы спасти подводную лодку и ее экипаж, состоявший из 86 офицеров и рядовых. Прошло почти четыре года войны, а наши подводники все еще не имели оружия самозащиты, в то время как оно было создано и использовалось немцами уже в 1942-1943 годах против наших эскортных кораблей в Атлантическом океане. Можно ли надеяться, что в случае новой войны у нас будет оружие для уничтожения вражеских и защиты своих подводных лодок, или нам опять придется терять корабли и их экипажи?

В назначенный час «морские дьяволы» Хайдмэна начали боевые действия в Японском море. После тревожного и, как показалось нам, бесконечного ожидания мы получили первые, пока отрывочные, донесения о потопленных судах и о возросшем объеме радиосвязи противника, что свидетельствовало о панике и замешательстве японцев, вызванных нашими действиями в Японском море. Все подводные лодки прошли через минные заграждения невредимыми. Две из них задели бортами минрепы. Представляю, что в этот момент пережили подводники! Правда, на мой вопрос, какой звук издавал минреп при его скольжении вдоль корпуса, один из командиров лодок Латам ответил: «Видите ли, если сказать честно, то я не знаю — я спал на своей койке». Неплохие нервы у этого Латама, если он мог спать во время форсирования минного заграждения! У одной подводной лодки гидролокатор неожиданно закапризничал, и она прошла минированный Корейский пролив на такой глубине, где, по мнению ее командира, можно было избежать столкновения с минами. В остальном он полагался на отводящие тросы. [360]

Подробности рейда в Японское море, рассказанные мне командирами лодок и приведенные в официальных сообщениях, рисуют почти фантастическую картину{13}. Такое большое количество подводных лодок никогда еще не форсировало минное заграждение одновременно. И, возможно, никогда еще противник не был в такой степени застигнут врасплох. О том, насколько велико было удивление японцев, можно судить по сообщению токийского радио, которое заявило, что американские подводные лодки были «ввезены тайком» и, без сомнения, сброшены с бомбардировщиков В-29. К несчастью для наших подводных рейдеров, судоходство в Японском море оказалось не таким оживленным, как мы предполагали. Тем не менее, когда через 17 дней «морские дьяволы» покинули Японское море, 28 крупных судов и 16 малых остались лежать на дне моря, а 8 получили повреждения.

В то время, когда подводные лодки пробирались в назначенные районы, где им предстояло дожидаться часа «открытия огня» — захода солнца 9 июня, некоторые командиры, по их собственному признанию, едва удерживались от искушения послать торпеды в хорошо освещенные суда, которые ходили постоянными курсами и чувствовали себя в полной безопасности. Как и подобает командиру группы, капитан 3 ранга Хайдмэн первым начал боевые действия и вскоре после истечения установленного часа одной торпедой потопил «Сагава Мару» (1186 тонн). В тот же день в результате атаки в надводном положении «Сидог» прибавила к своему боевому счету «Сеё Мару» (2211 тонн). До 24 июня — дня сбора и отхода из Японского моря — Хайдмэн провел семь торпедных атак и потопил шесть судов общим тоннажем 7186 тонн. Среди остатков исчезающего японского торгового флота, конечно, не было лайнеров, но потопленные суда, перевозившие в Японию продовольствие и военную технику, также имели определенную ценность. Во время одной атаки в надводном положении самолет противника заставил Хайдмэна [361] погрузиться. Командир лодки не учел близости береговой отмели и коснулся грунта раньше, чем был убран излучатель гидролокатора. Серьезных повреждений подводная лодка не получила и благополучно выбралась из мелководья.

«Кревалле», действовавшая у северо-западного побережья острова Хонсю, потопила торпедами три грузовых судна общим тоннажем 6643 тонны и в артиллерийском бою — два. Ее командир Стейнмец рассказал мне, что однажды, когда он выпустил три торпеды по небольшому грузовому судну, первые две настолько сильно разрушили его, что третья торпеда прошла среди тонувших остатков судна и не взорвалась. После одной из атак противник в течение семи часов забрасывал «Кревалле» глубинными бомбами, но она сумела ускользнуть невредимой.

«Спейдфиш» — первая подводная лодка, на которой был установлен гидролокатор, — находилась у северо-западной оконечности острова Хонсю. Ее командир доложил, что в результате девяти торпедных и трех артиллерийских атак уничтожено десять судов противника. Объединенный комитет по учету потерь засчитал «Спейдфиш» меньшее количество судов, но и такой результат совсем неплох — 8578 тонн.

На долю стаи Джорджа Пирса выпала, к сожалению, не только удача. Вместе со всем экипажем погибла «Боунфиш» — единственная подводная лодка, которую мы потеряли в Японском море во время «операции Барни». «Скейт» капитана 3 ранга Линча неплохо поохотилась в районе полуострова Ното. Утром 10 июня, находясь в подводном положении, Линч обнаружил подводную лодку «I-122», направлявшуюся в его сторону. Японец шел на большой скорости противолодочным зигзагом. Очевидно, противник уже знал, что Японское море, прозванное нашими парнями «ванной императора», перестало быть закрытым. К несчастью для вражеской лодки, на последнем зигзаге она оказалась в 700 метрах от «Скейт» и удачно подставила ей борт. Из четырех выпущенных Линчем торпед две попали точно в цель. Вскоре на «Скейт» заметили еще две подводные лодки, но ни к одной из них не удалось подойти на дистанцию торпедного выстрела. 12 июня Линч заметил три судна, которые стали на якоря, очевидно, в ожидании эскортных кораблей, в небольшой [362] мелководной бухте. Линч погрузился и смело вошел в бухту, временами имея под килем не более четырех метров глубины. Он потопил все эти суда в такой последовательности: «Ёдзан Мару», «Кэндзё Мару» и «Дзуйко Мару». Ответный артиллерийский огонь и глубинные бомбы не причинили лодке никакого вреда. На следующий день «Скейт» потопила еще одно грузовое судно, и в качестве доказательства своей победы командир подобрал трех человек из его команды. Впрочем, тоннаж этого судна, должно быть, не превышал 500 тонн, потому что в списках объединенного комитета по учету потерь оно не числится. Линч доложил, что видел эскадренный миноносец периода примерно русско-японской войны. Этот эсминец изо всех сил старался не отставать от своего конвоя. Очевидно, эскортных кораблей у противника осталось катастрофически мало.

Подводной лодке «Танни» был назначен район вблизи Симоносэкского пролива на чрезвычайно оживленном в прошлом маршруте Корея — Внутреннее Японское море. Однако судов там не оказалось. Очевидно, атаки с воздуха и постановка мин нашими самолетами в этом районе вынудили противника избегать его. Капитан 3 ранга Пирс направился на север, прошел в непосредственной близости от береговой черты и побывал в двух портах, как он выразился, «пытаясь выгнать японцев из кустов», но безуспешно. Пирс заходил и в район подводной лодки «Боунфиш». Незадолго до ее гибели он переговорил через мегафон с Ларри Эджем. Наиболее напряженным моментом в боевом походе «Танни» явилась артиллерийская дуэль с двумя японскими эскадренными миноносцами.

Стая Боба Риссера действовала у корейского побережья. Этот район оказался плохим местом для охоты не только из-за малочисленности судов, но и из-за бесконечных туманов. Кроме того, он кишел рыболовными суденышками, которые в условиях малой видимости представляли для лодок известную опасность. Тем не менее «Флайинг Фиш» потопила два судна («Тага Мару» и «Мэйсэй Мару») общим тоннажем 4113 тонн, повредила два малых буксира и уничтожила артиллерией десять барж, груженных кирпичом.

Подводная лодка «Бауфин» капитана 3 ранга Алека Тайри действовала неподалеку от границ России и поэтому при опознавании [363] объектов атаки должна была соблюдать особенную осторожность. Тайри обнаружил немного судов. Ему сильно мешали туман и рыбацкие шхуны. На его счету два судна — «Сине Мару № 3» и «Акиура Мару» (всего 2785 тонн). Кроме того, он сильно повредил артиллерийским огнем 20-тонную шхуну.

«Тиноса» под командованием Дика Латама крейсировала у южного побережья Корейского полуострова. Латаму также сильно мешали рыболовные суда, но в обнаружении целей ему везло. Жертвами его торпед явились четыре грузовых судна, одно из которых было потоплено тремя торпедами у исторического острова Цусима и отправилось на дно с рекордной быстротой — через 35 секунд. Еще одно грузовое судно тоннажем около 4000 тонн было повреждено, но сумело удрать. Однажды во время артиллерийского обстрела транспорта неподалеку от Бокуко Ко туман, который до этого окружал подводную лодку сплошной стеной, неожиданно рассеялся, и командир обнаружил, что «Тиноса» находится у самого берега, представляя собой отличную мишень для береговых батарей или самолетов, окажись они тут. Тем не менее он решил не упускать своей жертвы и, прежде чем уйти мористее, добил-таки транспорт. За этот поход Латам потопил несколько судов общим тоннажем 6701 тонну.

24 июня, то есть после 17 дней пребывания в Японском море, подводные лодки собрались южнее пролива Лаперуза. Не было только «Боунфиш». Последний раз ее видели с «Танни». День 24 июня был потрачен на подход к исходной линии для ночного прорыва через пролив. В полночь все подводные лодки всплыли, построились в две кильватерные колонны и, несмотря на густой туман, 16-узловым ходом направились в пролив. Туман в узкостях обычно не радует моряков, но в данном случае, когда опасность наскочить на берег была устранена наличием радиолокатора, туман сыграл положительную роль, скрыв лодки от наблюдателей противника. По нашим сведениям, пролив Лаперуза был минирован, но имеющиеся данные говорили о том, что мины поставлены японцами на большом углублении, чтобы преградить путь лодкам, идущим в подводном положении, и обеспечить свободный проход нейтральных русских судов и [364] японских кораблей противолодочной обороны. Прорыв в надводном положении и в кильватерной колонне уменьшал угрозу от мин, но мне думается, что на двух головных лодках неприятный холодок не раз пробегал по спинам людей. Участники этого перехода рассказывали мне потом, что более точного соблюдения места в строю они никогда не видели. На «Сидог», возглавлявшей одну из колонн, в решающий момент отказал радиолокатор, и она была вынуждена уступить свое место «Кревалле». Подобной чести на последней, по всей вероятности, не очень желали.

Вскоре после полуночи был установлен радиолокационный контакт с каким-то судном. Когда ветер на некоторое время развеял туман, с лодок увидели русский транспорт, шедший с включенными огнями. Встревоженные видом затемненных кораблей, русские включили прожектор, который мог наделать неприятностей, окажись поблизости какой-нибудь японский дозорный корабль. Подводные лодки дали полный ход и стремительно понеслись в глубоководное Охотское море. 25 июня в 02.50 они разошлись, и каждая своим курсом направилась в Пирл-Харбор. «Операция Барни» закончилась.

Выйдя в Охотское море, Хайдмэн донес о потере «Боунфиш» и оставил у самого выхода из пролива Лаперуза подводную лодку «Танни», чтобы еще раз попытаться вызвать «Боунфиш» по радио. Однако связаться с ней так и не удалось.

Командир «Танни» рассказал, что утром 18 июня разговаривал с Эджем и тот попросил разрешить ему дневной поиск в подводном положении в заливе Тояма, который находится в средней части западного побережья острова Хонсю. Каждой подводной лодке был назначен определенный район. Других ограничений в передвижении мы им не ставили. «Танни», являвшаяся главной лодкой стаи из трех лодок, перешла в район «Боунфиш» потому, что не нашла объектов для атаки в своем районе. Участок, на вход в который Эдж запрашивал разрешение, находился в пределах отведенного ему района, поэтому разрешение было простой формальностью. Командир «Боунфиш» хотел, собственно, сообщить старшему, куда он намерен направиться. [365]

Тояма — большой залив. Он врезается в сушу миль на 50, ширина входа в него составляет около 40 миль. Залив довольно глубок, и глубины в 1000 метров встречаются на значительном расстоянии от входа. У юго-западного побережья острова Хонсю самолеты В-29 в свое время поставили магнитные мины, поэтому подводным лодкам было приказано не заходить в районы с глубинами менее 90 метров. Я останавливаюсь на этих подробностях потому, что в послевоенное время кое-кто необдуманно обвинял капитана 3 ранга Эджа в том, что он завел свой корабль в «опасные воды». Залив Тояма был не опаснее какой-нибудь другой части Японского моря, а риска в действиях «Боунфиш» было не больше, чем в действиях остальных восьми лодок группы «морских дьяволов». Из японских донесений мы теперь знаем, что 18 июня у входа в залив Тояма противолодочный корабль атаковал подводную лодку, сбросив при этом большое количество глубинных бомб. На поверхности моря появились обломки и большое масляное пятно.

«Боунфиш» погибла во время восьмого похода. Объединенный комитет армии и флота по учету потерь относит на ее боевой счет 12 судов (включая эскадренный миноносец и два танкера) общим тоннажем 61345 тонн. Два самых крупных судна она потопила во время последнего похода. Потеря «Боунфиш» омрачила нашу радость, вызванную успехом «операции Барни». Однако сам факт успешного прорыва подводных лодок через минированный Корейский пролив явился доказательством того, что мы располагаем оборудованием, благодаря которому Японское море навсегда перестало быть «частным японским озером».

Количество потопленных судов в июне было в три раза больше, чем в мае, но все же далеко не достигало среднемесячных цифр 1942-1943 годов. Объектов для атаки было очень и очень мало. По данным объединенного комитета по учету потерь, 25 подводных лодок (из них одна английская) потопили 46 торговых судов (в том числе два танкера) общим тоннажем 81302 тонны и 7 боевых кораблей (в том числе тяжелый крейсер, фрегат и подводная лодка) общим водоизмещением 14442 тонны. Из них 27 торговых судов (53642 тонны) и подводная лодка (1142 тонны) были [366] потоплены в Японском море подводными лодками группы «морских дьяволов».

Большой успех выпал на долю упомянутой английской подводной лодки, потопившей японский крейсер «Асигара». Английская лодка «Тренчант» капитана 3 ранга Хезлета, крейсируя в Яванском море, перехватила донесения «Блюбэк» и «Чабб» об обнаружении тяжелого крейсера типа «Асигара», который вошел в порт Батавия. Незадолго до этого Хезлету было приказано перейти на новую позицию у малайского побережья. Однако Хезлет добился разрешения остаться в районе Суматры и, предвидя возвращение крейсера в Сингапур, направился в северную часть пролива Банка. «Тренчант» связалась с английской подводной лодкой «Стиджиен», и последняя заняла позицию немного севернее пролива Банка.

Перед рассветом 8 июня, находясь уже в проливе, «Тренчант» получила сообщение с «Блюбэк» о появлении тяжелого крейсера и эскадренного миноносца, следовавших на север. Вскоре на «Тренчант» заметили эскадренный миноносец типа «Камикадзэ», и подводная лодка пошла на сближение. Крейсера нигде не было видно. На эскадренном миноносце заметили подводную лодку и открыли по ней огонь, который заставил Хезлета отойти на полной скорости. Хезлет выпустил по эскадренному миноносцу торпеду из кормового аппарата, но она прошла мимо. Командир подводной лодки был уверен, что его встреча с эскадренным миноносцем заставит крейсер держаться ближе к берегу Суматры. Исходя из этого предположения, он направился к побережью и вскоре оказался в двух милях от береговой черты.

Около полудня в перископ был обнаружен неохраняемый крейсер, приближавшийся с юга. К удивлению Хезлета, он шел постоянным курсом. Атака могла бы быть чрезвычайно простой по выполнению, если бы командир лодки не решил, что крейсер должен будет оставить скалы острова Фредерик-Хендрик с левого борта и повернет прямо к позиции лодки. Поэтому Хезлет не пошел на сближение. Однако крейсер продолжал идти прежним курсом и оставил остров по правому борту. Теперь «Тренчант» пришлось [367] развить максимальную скорость, чтобы занять хоть сколько-нибудь подходящую позицию для атаки. Дистанция 22 кабельтовых, 30 градусов позади траверза цели — вот все, что удалось сделать.

В дополнение к шести торпедным аппаратам внутри прочного корпуса английские подводные лодки данного типа имеют еще два надводных торпедных аппарата в носовой части. Для верности Хезлет выпустил по крейсеру все восемь торпед. Японцы заметили их, но было уже поздно. Пытаясь пропустить торпеды вдоль бортов, командир крейсера был вынужден повернуть прямо на них. Предпринимать такой маневр, имея подводную лодку позади траверза, было ошибкой, но при повороте от торпед крейсер неминуемо сел бы на мель. Минуты, когда делалась эта отчаянная попытка уклониться от неумолимо приближавшихся торпед, были мучительными для тех, кто находился на мостике. Палубы крейсера были заполнены людьми в защитном обмундировании, которые, возможно, эвакуировались из Голландской Восточной Индии.

Первая торпеда попала впереди четвертой башни и взорвалась со страшной силой. Через несколько секунд после нее взорвались две другие, затем еще две. Пять попаданий из восьми торпед, выпущенных с дистанции в 22 кабельтова, — отличный результат! «Асигара» окутался дымом, но его зенитные установки открыли огонь по перископам «Тренчант», которые были подняты, так как все члены экипажа по очереди следили за гибелью крейсера. Пассажиры и команда торопливо покидали горящий корабль. Крен его на правый борт быстро увеличивался. Наконец, примерно через полчаса после попадания торпед, крейсер медленно перевернулся и скрылся в бурлящем водовороте. [368]