Глава 16

1945 год начался с большой суматохи в связи с подготовкой к перебазированию на остров Гуам. Главнокомандующий Нимиц назначил свой переезд на последнюю неделю января. Я хотел перебраться на Гуам приблизительно в это же время и намеревался взять с собой только офицеров оперативного отдела. Оперативную работу в Пирл-Харборе должен был вести начальник штаба капитан 2 ранга Комсток. Контр-адмирал Браун, начальник отдела боевой подготовки моего штаба, был назначен заместителем командующего подводными силами Тихоокеанского флота и поэтому в мое отсутствие нес полную ответственность за работу этого отдела и подводных сил в целом.

Капитан 2 ранга Воуг, начальник оперативного отдела, и капитан 2 ранга Ирвин, начальник отдела связи, должны были разместиться на плавбазе «Холланд» в бухте Апра. Все остальные офицеры штаба, за исключением моего адъютанта Вогана, оставались в Пирл-Харборе. Связь со мной они поддерживали поездками на Гуам, если тому представлялась возможность, и посылкой донесений на мое имя. Позднее мы стали проводить раз в неделю совещания по радиотелефону.

Планирование ряда новых операций уже было закончено. Участие в них подводных сил Тихоокеанского флота предусматривалось, однако задачи подводных лодок сводились в основном к спасению летчиков, сбитых над морем, и фотосъемкам. Кроме того, мы интенсивно вели боевое патрулирование, перекрыв все возможные маршруты движения кораблей противника и поставив под контроль те районы, откуда можно было ожидать выхода японских сил. Высадка в заливе Лингаен была запланирована на 9 января, и ориентировочно было назначено время высадки десантов на острова Иводзима и Окинава. Уже велась фотосъемка [308] побережий островов и разведка минных заграждений в этом районе.

Между тем изменение стратегической обстановки на Тихом океане требовало от подводных сил пересмотра не только главных и второстепенных задач, но и общих представлений о ведении борьбы на море. Близилось время, когда подводная лодка из более или менее независимой единицы должна была превратиться в корабль, ведущий боевые действия в тесном взаимодействии с другими кораблями флота. С каждым новым наступлением армейских частей и морских пехотинцев районы патрулирования подводных лодок все более сокращались. Точно так же по мере того, как японский военно-морской и торговый флоты приближались к своему трагическому концу, уменьшалось и число потопленных судов и кораблей противника. К этому времени японцы уже лишились большей части своего грузового тоннажа.

В течение последующих пяти месяцев мы должны были направить основные усилия на выполнение трех вспомогательных задач, которые можно сформулировать следующим образом.

Первая задача — обучение экипажей подводных лодок обращению с секретным оружием и боевой техникой{10}, которые к этому времени начали прибывать в Пирл-Харбор. С помощью этого нового вооружения я надеялся уменьшить эффективность атак противника глубинными бомбами и облегчить борьбу с противолодочными силами японцев.

Вторая задача — улучшение методов и техники спасательной службы. Крайне необходимо было наладить более тесное взаимодействие подводных лодок с бомбардировочными командованиями. Здесь вставал вопрос об улучшении средств связи между подводными лодками и авиацией. Нам удалось сохранить жизнь десяткам летчиков (в 1943-1944 годах было спасено 140 человек), но мы понимали, что процент спасенных мог бы быть гораздо выше. Мы надеялись, что, проведя [309] в жизнь намеченные нововведения, сможем намного увеличить эффективность спасательной службы.

Третья задача — усовершенствование боевой техники, позволяющей устанавливать местонахождение мин, и обучение личного состава использованию этой техники с тем, чтобы мы могли точно определять районы минных постановок противника, обнаруживать мины в районах предстоящих действий наших сил вторжения и, наконец, чтобы в будущем мы смогли преодолеть зону минных заграждений на подступах к Японскому морю. Последняя мысль не давала нам покоя, и мы так же настойчиво требовали взломать оборону Японского моря, как, вероятно, в свое время Цицерон настаивал на разрушении Карфагена. Подобно тому достопочтенному сенатору, мы в конце концов добились своего.

Первые пять месяцев 1945 года мы энергично занимались осуществлением этих задач и одновременно держали под неослабным контролем морские коммуникации противника.

Переоборудование бывшей плавбазы «Холланд» было полностью закончено. 15 января, приняв на борт всю нашу документацию и вещи личного состава моего штаба, она вышла на остров Гуам.

В это же время из капитального ремонта в Штатах прибыла подводная лодка «Танни» капитана 3 ранга Пирса. На «Танни» имелась новейшая модель частотномодуляционного гидролокатора. Эта установка была довольно-таки несовершенна, и поэтому мы ожидали, что каждая новая партия будет лучше предыдущей. Но я обманулся в своих надеждах. Это выяснилось во время первого же выхода «Танни» в район расположения учебного минного заграждения, поставленного недалеко от Пирл-Харбора. Гидролокатор оказался очень капризным. Временами он никак не реагировал на присутствие мин. Это было шагом назад по сравнению с теми установками, которые уже имелись у нас, и поэтому мы немедленно послали в Сан-Диего радиограмму с просьбой направить к нам специалиста из военно-морской научно-исследовательской лаборатории. Я сказал Пирсу, что, как только тот прибудет на Сайпан, мы сделаем еще несколько учебных выходов. Гидролокатор должен был работать надежно. [310]

Из районов патрулирования подводных лодок поступало мало донесений. Большинство целей, за которыми охотились наши подводные лодки, находилось во внутренних водах Желтого моря или у самых берегов Китая. Подводники контр-адмирала Файфа искали их в Яванском море, Сиамском заливе и у берегов Индокитая.

Объектов для атаки становилось все меньше. Тем не менее подводная лодка «Спот» ухитрилась израсходовать во время патрулирования у китайского побережья весь запас торпед, не потопив ни одного судна. Правда, ей удалось потопить небольшой дозорный корабль и избежать, таким образом, позора.

Из-за неблагоприятного стечения обстоятельств мы потеряли к северо-западу от острова Гуам морской буксир «Экстректер». В гибели буксира частично виновны и мои подводники. «Экстректер» был послан с острова Гуам в зону, где пролегал маршрут, рекомендованный для переходов наших подводных лодок и надводных кораблей, чтобы отыскать и взять на буксир поврежденный корабль. Через некоторое время прежний приказ был отменен, и буксиру было приказано возвратиться в бухту Апра. Однако на «Экстректер» эту радиограмму приняли с искажением и не смогли расшифровать. Командир буксира не решился нарушить радиомолчание и запросить повторения радиограммы. Он продолжал идти прежним курсом, ожидая, что приказ будет повторен. Тем временем подводная лодка «Гардфиш» капитана 3 ранга Хаммонда, возвращавшаяся из патрулирования через ту же зону, обнаружила ночью «Экстректер». Командир подводной лодки не имел данных о присутствии своих кораблей в этом районе и попросил свой штаб и командира соединения подводных лодок на острове Гуам уточнить обстановку.

Из штаба командующего подводными силами Тихоокеанского флота Хаммонду сообщили, что в том районе нет наших подводных лодок, и если обнаружен надводный корабль, то он, по всей вероятности, свой. Хаммонда предупредили, что корабль находится в зоне, рекомендованной для прохождения наших подводных и надводных кораблей, и что опознать его принадлежность особенно важно. Командир соединения на острове Гуам после консультации с офицерами [311] оперативного отдела сообщил Хаммонду, что не имеет сведений о наличии в этом районе своих кораблей, и тоже напомнил, что подводная лодка находится в зоне, открытой для прохождения наших кораблей. Офицеры оперативного отдела, очевидно, считали, что «Экстректер» уже изменил курс и возвращается в бухту Апра.

И вот эта несообразительность стоила жизни шести морякам. Командир «Гардфиш» также повинен в случившемся. Он не сделал попытки установить принадлежность корабля с помощью станции опознавания «свой — чужой» на том основании, что японцы иногда пользовались ею, чтобы ввести наши силы в заблуждение. Подводная лодка погрузилась и приблизилась к цели на встречном курсе. В предрассветных сумерках «Гардфиш» приняла «Экстректер» за японскую подводную лодку типа «I-365» и выпустила в него четыре торпеды. Две из них попали в цель. Когда корма буксира приподнялась из воды, на «Гардфиш» убедились, что ее жертва — не подводная лодка. Хаммонд всплыл и подобрал 73 человека. Шесть человек из экипажа буксира погибло.

Для меня было ясно, что повинны в этом инциденте трое: командир буксира, не принявший мер для расшифровки и уточнения адресованной ему радиограммы, офицер оперативного отдела штаба соединения подводных лодок на острове Гуам, которому не пришло в голову, что кораблем, который был обнаружен «Гардфиш», может оказаться буксир, направленный в этот район, и, наконец, командир подводной лодки, не сумевший опознать цель. Подобный случай произошел у нас впервые, и я мучительно переживал эту неприятность. Часто случалось, что наши подводные лодки попадали под удар своих кораблей, но мы допустили такую оплошность в первый раз.

24 января Воуг, Ирвин, Воган, флаг-секретарь Хайнс и я отправились на самолете на остров Гуам. С нами находилось несколько писарей, которые сопровождали документацию нашего штаба. Капитан 3 ранга Беннет был также нашим пассажиром в этом рейсе. Он оставил свою подводную лодку «Си Аул» на острове Гуам и прилетел в Пирл-Харбор, чтобы доложить о результатах действий против патрульных судов противника с применением новейшего секретного оружия, [312] которое мы назвали «Кьютис». Беннет первым использовал это оружие и потопил два сторожевых катера. Мы приземлились в бухте Апра и увидели, что «Холланд» уже стоит на якоре среди коралловых рифов в глубине якорной стоянки. Хорошо опять очутиться на корабле, где все необходимое находится рядом: служебное помещение, средства связи, кают-компания, койка.

В январе мы потеряли подводную лодку «Суордфиш» капитана 3 ранга Монтросса, которая по специальному заданию производила перископные фотосъемки участков побережья острова Окинава, намеченных для высадки армейских частей и отрядов морских пехотинцев. Это были обычные мероприятия, какие мы проводили перед каждой высадкой десанта. На борту «Суордфиш» находились два специалиста-фотографа. Полученные таким путем фотографии вместе с перспективными аэрофотоснимками использовались для изготовления макетов интересовавших нас островов и особенно карт тех участков прибрежной полосы, на которые предполагалось высадить десант.

2 января Монтросс получил распоряжение оставить район острова Окинава, так как наша авианосная авиация должна была нанести по нему удар. 9 января ему было приказано продолжать выполнение своей задачи. «Суордфиш» подтвердила получение только первого приказа, так как подтверждения второго от нее не потребовали. На выполнение поставленной задачи она должна была затратить около недели. Больше «Суордфиш» не подавала о себе вестей, хотя мы неоднократно пытались установить с ней связь по радио. Подводная лодка «Кит», в то время патрулировавшая в районе острова Окинава, донесла, что 12 января перед рассветом она обнаружила радиолокатором какую-то подводную лодку. Надо полагать, что контакт был установлен с «Суордфиш», поскольку это происходило в районе, где ей предписывалось действовать. Через четыре часа на «Кит» услышали сильные взрывы глубинных бомб в районе местонахождения неизвестной подводной лодки. Мы решили, что эта атака и явилась причиной гибели «Суордфиш». Однако в японских документах не упоминается о противолодочных действиях в этом районе. Вместе с тем, как теперь стало известно, [313] японцы, готовясь к отражению предстоящего вторжения союзников на остров Окинава, минировали подступы к нему. Большинство мин находилось вдоль береговой линии острова. Поэтому можно предположить, что «Суордфиш» погибла в результате подрыва на мине.

«Суордфиш» нанесла противнику значительный ущерб. По данным объединенного комитета по учету потерь, она потопила 12 судов общим тоннажем 47928 тонн и повредила 17.

Наш счет за январь оказался совсем небольшим: 18 торговых судов (в том числе 3 танкера) общим тоннажем 84185 тонн и 6 боевых кораблей (включая эскадренный миноносец и 2 фрегата) общим водоизмещением 5674 тонны.

Наилучшего результата в этом месяце добилась подводная лодка «Барб» капитана 3 ранга Флакки. В Восточно-Китайском море и Формозском проливе она потопила четыре судна противника общим тоннажем 23246 тонн. Первые три судна — транспорт, грузо-пассажирский пароход и танкер — «Барб» отправила на дно в течение ночи 8 января в северной части Формозского пролива. Однако после столь многообещающего начала дела пошли неважно. Наша авианосная авиация постоянно наносила удары по острову Формоза. Поэтому японцы перестали появляться в проливе и держались у китайского побережья.

Флакки заметил, что на берегу отсутствуют навигационные огни. Плавание в прибрежных водах чрезвычайно опасно, и только небольшие суденышки, вроде сампанов, могут отважиться выйти ночью в море при таких условиях. Это означало, что японские суда пользовались прибрежными маршрутами лишь в дневное время, а на ночь укрывались в гаванях. Догадка Флакки подтверждалась донесениями береговых наблюдателей. Донесения передавались прямо на подводные лодки разведывательной группой «Китай» коммодора Майлса. Из них же Флакки узнал о конвое, который следовал на север вдоль китайского побережья. Флакки решил выследить этот конвой. План его был таков: подойти к берегу и, затерявшись среди джонок, которые занимались рыбной ловлей в прибрежных водах, проследить за прохождением преследуемого конвоя, чтобы определить, где он будет .отстаиваться ночью. Для осуществления этого плана подводной [314] лодке пришлось почти на десять миль зайти в зону, где глубина не превышала 18 метров. Это было чрезвычайно рискованно, так как в случае атаки противника «Барб» не могла спастись уходом на глубину.

Однако риск был оправданным. Со своей позиции Флакки скоро обнаружил дымы трех судов. Затем их количество увеличилось до шести. Суда шли вдоль побережья в кильватерной колонне. Флакки пошел вслед за ними и решил, что на ночь они станут на якорь в гавани Вэньчжоу. В 03.00 23 января «Барб» проникла в район острова Инког и тут с помощью радиолокационной установки обнаружила в бухте Намкуан большую группу стоявших на якоре судов. Флакки уменьшил ход, чтобы разобраться в обстановке. Он учел, что подходы к бухте могут быть минированы, а радиолокатор сообщил ему о присутствии трех сторожевых кораблей противника, которые несли радиолокационную вахту. Район, простиравшийся к северу от местонахождения подводной лодки, значился на. карте как «необследованный» и изобиловал рифами и подводными скалами. Это было на руку Флакки, так как японские сторожевые корабли едва ли отважились бы преследовать подводную лодку в ночное время в столь опасном районе. Кроме того, преследование «Барб» сильно затруднили бы бесчисленные джонки, занимавшиеся рыбной ловлей. Учтя все эти обстоятельства, Флакки решил, что беспрепятственный выход из опасной зоны после атаки ему обеспечен. А в остальном он будет полагаться на свой радиолокатор и эхолот. «Барб» на 19 миль углубилась в мелководный район, ограниченный 36-метровой изобатой. Чтобы достичь глубоководных мест, ей требовалось не меньше часа хода на полной скорости. Поэтому следовало воспользоваться всеми препятствиями, которые можно было поставить на пути преследователей. Молниеносный беспощадный удар и выход из боя на предельной скорости — вот в чем заключался залог успеха.

Взвесив все за и против, Флакки пришел к выводу, что шансы были 10:1 в его пользу. Он приказал экипажу занять места по боевому расписанию, оставил помощника на мостике, а сам спустился в боевую рубку и начал сближение. По традиции командир корабля любого класса должен находиться во время боя на мостике. Когда Флакки, описывая эту [315] ночную атаку «Барб» в надводном положении, упомянул, что руководил ею из боевой рубки, я спросил о причине, заставившей его отказаться от установившейся практики.

— Когда я нахожусь на мостике, — ответил он, — суда в темноте кажутся мне совсем близкими, и это выводит меня из равновесия. Напротив, если я остаюсь в боевой рубке, где о дистанции до цели и пеленге на нее можно судить лишь по показаниям радиолокатора, я не дам залпа до тех пор, пока не подойду на нужное расстояние.

В то время как «Барб» медленно выходила на позицию торпедной стрельбы, Флакки записывал в вахтенном журнале: «Серьезно подумываю отдать приказ команде надеть спасательные пояса, но атмосфера на лодке и без того напряжена до предела. Люди возбуждены, как никогда. После доклада гидроакустика: «Глубина 11 метров!» — в центральном посту наступила такая тишина, что, упади какой-нибудь болтик, шум, произведенный им, был бы принят за взрыв глубинной бомбы. Решил отказаться от своего намерения в отношении спасательных поясов. Это окончательно вывело бы из равновесия людей, сердца которых и без того замирали от волнения».

Вот как Флакки описывает атаку: «Дистанция до цели около 20 кабельтовых. Все торпедные аппараты приготовлены для стрельбы. Суда стоят на якорях в трех колоннах, расстояние между которыми составляет примерно 450 метров. За ними дальше к берегу находится еще несколько судов. Все они перекрывают друг друга, образуя как бы одну цель длиной в 3500 метров. Промахнуться просто невозможно. Даже выпущенная наугад торпеда не пройдет мимо. Оператор радиолокатора насчитал 12 судов по одному пеленгу. Перед нами находится по крайней мере 30 судов. Основная задача — не послать слишком много торпед в одно судно. Для начала в качестве цели выбрал большой транспорт, который находится слева от центра ближайшей колонны. Выстрелил из 1, 2, 3 и 4-го торпедных аппаратов. Дистанция до цели 2900 метров.

Подал команды: «Право руля. Средний ход». Глубина 9 метров. Перенес огонь вправо — на головные суда ближайшей колонны. Выстрелил торпеды из 7, 8, 9 и 10-го торпедных аппаратов. Дистанция — 2718 метров». [316]

Результаты атаки:

«Главная цель атаки — большой транспорт в первой колонне — поражен второй и третьей торпедами. Он заметно осел и, несомненно, затонул. Первая торпеда попала в какое-то судно второй колонны. Судно повреждено. Крупное грузовое судно в третьей колонне поразила четвертая торпеда; через некоторое время оно загорелось. Вероятно, затонуло. Шестая торпеда взорвалась среди судов первой колонны и, по-видимому, поразила нашу главную цель или соседнее судно. Большое грузовое судно в первой колонне справа от главной цели атаки поразила восьмая торпеда. Судно повреждено. Во второй колонне пятая торпеда поразила судно, класс которого установить не удалось. Судно затонуло. Большой транспорт в третьей колонне поразила седьмая торпеда. Транспорт затонул».

На японских судах начались пожары, и над ними нависла густая пелена дыма. Продолжать наблюдение было бесполезно, и Флакки начал отход. «Барб» шла на предельной скорости, лавируя между рыболовными суденышками. Японцы опомнились и открыли беспорядочную стрельбу, от которой пострадали безобидные джонки. Тем временем подводная лодка достигла 36-метровой изобаты. Опасность осталась позади.

По данным объединенного комитета по учету потерь, Флакки потопил в ту ночь одно судно, а не несколько, как мы предполагали. Но безусловно одно: это была превосходная атака, великолепная по своему замыслу, выполнению и смелости. Как сообщило китайское радио, в районе Намкуана произошел большой морской бой.

Следующие несколько месяцев пролетели с поразительной быстротой. На острове Гуам каждый чувствовал, что он находится ближе к театру военных действий и, следовательно, приносит большую пользу. Первое время мы занимались размещением личного состава и отделов штаба. Много хлопот доставляла нам связь. С плавбазы «Холланд», стоявшей на якоре в глубине восточной части бухты Апра, по дну до ближайшей точки на берегу был протянут кабель телефонно-телеграфной связи. На берегу до соединения с главной линией связи кабель проходил неглубоко под землей. Мне [317] кажется, не было недели, чтобы какой-нибудь танко-десантный транспорт, становясь на якорь, не разрывал нам кабель или какой-нибудь страшного вида бульдозер, разравнивая на берегу землю, не делал того же самого.

Мы немедленно установили связь с генерал-майором Лемеем, командиром 21-го бомбардировочного командования, дислоцировавшегося на острове Гуам. Это командование недавно перебазировалось сюда из Чунцина, и генерал был хорошо знаком с деятельностью спасательной службы, так как наши подводные лодки занимались спасением сбитых летчиков во время первого удара его бомбардировщиков по острову Кюсю в июне 1944 года.

В этот период спасательная служба отнимала у нас значительную часть времени и сил. Нам часто приходилось посылать подводные лодки в районы действий нашей авианосной авиации. Начиная с ноября 1944 года, подобными просьбами нас стали осаждать и представители армейской авиации. Когда мы прибыли на Гуам, представители 21-го бомбардировочного командования явились ко мне и попросили направить подводные лодки для несения спасательной службы в полосе действий бомбардировщиков В-29 во время их первого удара по Японии с Марианских островов. Мы направили четыре подводные лодки для несения спасательной службы у побережья Японии и на маршруте возвращения бомбардировщиков В-29 на базу. С этого времени не менее четырех наших подводных лодок выполняли эту задачу в составе группы, которую мы в шутку прозвали «лигой спасения».

Сразу же после создания «лиги спасения» я навестил генерала Лемея, чтобы договориться о проведении совещания между офицерами наших штабов, на котором следовало обсудить вопрос о связи между подводными лодками и бомбардировщиками В-29. Даже наши гидросамолеты морской авиации, также занимавшиеся спасательной службой, испытывали большие затруднения при установлении связи с подводными лодками, так как их радио и радиотелефоны работали на разной частоте. Кроме того, требовалось установить на подводных лодках радиооборудование для привода поврежденных самолетов. [318]

Утверждение, что «лига спасения» с самого начала действовала успешно, было бы неверным. На первых порах мы испытывали ту же трудность, с которой наши подводники встречались и раньше, когда им приходилось иметь дело с бомбардировщиками берегового базирования. Мы никак не могли приучить летчиков армейской авиации к мысли о возможности спасения с помощью подводной лодки. Для этих летчиков подводные лодки были доселе неизвестным и сомнительным средством спасения. Кроме того, оказавшись на борту подводной лодки, летчики зачастую не могли чувствовать себя в безопасности. Иногда подводная лодка подбирала авиаторов в самом начале патрулирования, и им приходилось отправляться на борту корабля-спасителя в район патрулирования, где их подстерегали бесчисленные опасности.

Морскому летчику младшему лейтенанту Хиту пришлось пережить немало тревожных минут на подводной лодке «Рей», что может случиться с каждым, кто будет подобран подводной лодкой, которая ведет обычное боевое патрулирование, а не несет спасательную службу. 21 сентября 1944 года самолет Хита получил повреждения во время атаки кораблей противника в Манильской бухте. Он пытался довести самолет до подводной лодки спасательной службы, находившейся в районе бухты Субик, но не смог этого сделать и упал в море неподалеку от Кавите. С помощью рыбаков он добрался до берега, где филиппинские партизаны помогли ему пересечь с севера на юг остров Лусон и добраться до острова Миндоро. Там его я нашла «Рей».

Хит так описывает свои приключения: «Однажды вечером, после наступления темноты, мы прибыли в назначенное место для встречи с подводной лодкой «Рей». Когда «Рей» всплыла, мы приблизились к ней, и я поднялся на борт. Теперь я считал, что нахожусь вне опасности, но через некоторое время начал сильно сомневаться в этом. Мне довелось испытать атаки с воздуха, бомбардировку нашей подводной лодки глубинными бомбами. Так я прожил на борту «Рей» 34 дня, которые сделали из меня настоящего подводника».

5 февраля капитан 2 ранга Воуг и я вылетели на острова Улити, чтобы обсудить с адмиралом Спрюэнсом план действий против японских дозорных сил, которые он предлагал [319] осуществить в связи с мощным ударом по Токио силами его авианосной авиации, намеченным на 16 февраля. В тот же день мы вернулись к себе в штаб. Согласно плану мы должны были послать впереди кораблей 5-го флота подводные лодки «Стёрлет», «Помфрет», «Пайпер», «Трепанг» и «Бауфин», вооруженные новыми секретными торпедами. Командиром стаи был назначен капитан 3 ранга Макмагон. Мы рассчитывали, что подводные лодки уничтожат дозорные корабли противника прежде, чем те смогут донести об атаке, если атака будет произведена новыми торпедами из подводного положения. В случае успеха этого удара 5-й флот мог достичь тактической внезапности.

Мы учли опыт «волчьей стаи» Клакринга, которая, как помнит читатель, начав действия по уничтожению дозорных кораблей противника, не выполнила своей задачи, и решили направить подводные лодки «Сеннет», «Хэддок» и «Лагарто» под общим командованием капитана 3 ранга Латта в район миль на 200 западнее района действий стаи Макмагона для нанесения отвлекающего удара. Подводные лодки Латта должны были атаковать дозорные корабли противника артиллерией в надводном положении. Этот удар должен был предшествовать наступлению на остров Иводзима, намеченному на 19 февраля. Остров Иводзима, а также острова Титидзима и Хахадзима из группы островов Бонин с начала декабря подвергались таким настойчивым ударам нашей авиации и надводных кораблей, что мы были вынуждены вывести подводные лодки из этого района, и теперь они лишь изредка появлялись южнее острова Софуган. Подводные лодки Макмагона и Латта были сосредоточены в базе на острове Сайпан и готовы выйти к назначенным позициям. Примерно 7 февраля Воуг и я вылетели на остров Сайпан для инструктирования командиров подводных лодок перед предстоящей операцией.

Вскоре 5-й флот оставил якорную стоянку и двинулся широким обходным путем в воды к востоку от Марианских островов, чтобы ввести в заблуждение разведывательные самолеты и дозорные подводные лодки противника. Нам удалось достичь тактической внезапности в основном благодаря плохой погоде, которая не позволила японским самолетам [320] подняться в воздух. Позже адмирал Спрюэнс рассказывал мне, что когда самолеты 58-го оперативного соединения появились над Токио, они застали японских солдат за утренними занятиями на учебных плацах.

Ни подводные лодки Макмагона, ни корабли 5-го флота не обнаружили дозорных кораблей противника. Однако стая Латта, находившаяся к западу, имела несколько жарких артиллерийских перестрелок, которые наверняка привлекли внимание всех японских сил, находившихся в этом районе. Каждая из этих подводных лодок была специально вооружена двумя 127-мм и двумя 40-мм орудиями. На лодках были установлены усовершенствованные радиотелефоны, а 127-мм орудия имели комплект снарядов с радиовзрывателями.

Стая Латта начала прочесывание назначенного района на рассвете 11 февраля. Однако море было пустынным. Исчезли даже сторожевые корабли противника. Наконец с какого-то бомбардировщика В-29, который случайно оказался поблизости, поступило донесение о появлении двух небольших кораблей. Командир стаи решил атаковать в дневное время и по радиотелефону информировал об этом командиров подводных лодок. Бой с японскими кораблями завязала «Хэддок». За ней в бой вступили «Лагарто» и «Сеннет». После горячей артиллерийской дуэли оба корабля противника были потоплены. Снаряды с радиовзрывателями наносили большой урон орудийным расчетам японцев. Вечером того же дня «Хэддок» обнаружила еще два дозорных корабля, но у нее уже кончились снаряды, а выпущенная торпеда прошла мимо цели. В результате оба ошеломленных японца быстро отошли.

В этот период нас сильно занимали две проблемы. Первая — создание на Гуаме центра по боевой подготовке личного состава, где подводники могли бы обучаться стрельбе из 127-, 40- и 20-мм орудий. Мы имели такой полигон в районе Пирл-Харбора и значительно повысили меткость стрельбы орудийных расчетов. На острове Гуам мы должны были добиться еще лучших результатов.

Другая проблема заключалась в постройке центра отдыха, где рядовые и сержанты наших плавучих баз и команды ремонтников, которые не имели возможности отдыхать в «лагере Дили», могли бы купаться, играть в бейсбол, загорать [321] на берегу и получить бутылку пива. Кроме того, нужно было позаботиться об отдыхе тысяч людей с бесчисленных судов и кораблей, которые переполняли гавань на острове Гуам. Два лагеря отдыха уже сооружались, но постройка бань и других подсобных помещений велась слишком медленно. Одна из наших плавучих баз по обслуживанию подводных лодок с достойной похвалы инициативой и предприимчивостью построила удобный и недорого обошедшийся коттедж для отдыха своих людей, как вдруг начальник островного командования Марианских островов издал приказ, запрещавший воинским подразделениям и кораблям строить свои клубы, и реквизировал в общее пользование это образцовое и почитаемое нами учреждение. Разумеется, приказ вызвал у нас большое негодование, и я попытался добиться более справедливого решения вопроса, так как считал, что следует не сковывать, а наоборот, поощрять такую инициативу у личного состава подводных лодок и других кораблей. В конце концов мы проиграли «битву», но она наглядно показала отсутствие заинтересованности в этом нужном деле у тех людей, которые занимались этими вопросами, и помогла скорейшему разрешению проблемы в целом.

13 февраля в «лагере Дили» произошел трагический случай. Семь матросов из экипажа подводной лодки «Си Фокс» вместе с туземцем-полицейским попали в засаду на дороге в джунглях, в одной миле от лагеря. Шесть человек было убито. Двое были ранены, и им удалось ползком добраться до лагеря.

Мы знали, что в окружающих лагерь джунглях скрывалось много японских солдат. Как раз за несколько дней до этого неприятного происшествия морские пехотинцы произвели в лесу облаву, во время которой было убито 47 и захвачено в плен 8 японцев. Военнослужащим было приказано не появляться в джунглях, но эти парни каким-то образом познакомились с полицейским из местных жителей, который и отправился в лес вместе с ними. Два уцелевших матроса рассказывали, что около 30 японцев открыли по ним огонь из засады, и все они были ранены буквально после первого залпа.

После возвращения раненых немедленно была выделена и послана к месту происшествия вооруженная группа, которая [322] доставила в лагерь убитых. Ожоги вокруг ран погибших моряков указывали на то, что они были расстреляны в упор в то время, когда, уже раненные, лежали на земле. Горло туземца было перерезано. Обувь и часть одежды моряков исчезли. В лагере все горели желанием вооружить и послать в джунгли отряд из 200-300 человек для преследования японцев. Начальник гарнизона острова, конечно, запретил такую экспедицию. Направить на прочесывание джунглей людей, не знакомых с приемами лесного боя, — значит обречь их на верную гибель. Вместо этого мы усилили сторожевые посты, увеличили количество часовых вокруг лагеря и повысили требования к своим подчиненным.

От контр-адмирала Файфа пришло известие о появлении японского соединения в составе двух линейных кораблей, тяжелого крейсера и эскадренного миноносца, которое вышло из Сингапура и следовало в северном направлении, направляясь, очевидно, в Японию. Соединение, по-видимому, уже прошло линию дозорных кораблей Файфа, а плохая погода не позволила прибегнуть к помощи самолетов, чтобы отыскать его. Дик Воуг и я поспешно направили 11 подводных лодок в те районы у китайского побережья, где могли пройти японские корабли. Но противник оказался хитрее нас: соединение на время укрылось в районе островов Садл, а затем, пользуясь исхоженными морскими путями, целым и невредимым добралось до Японии.

В течение нескольких дней мы не могли смотреть в глаза друг другу, и только донесение командира подводной лодки «Бэтфиш» капитана 3 ранга Файфа помогло нам избавиться от этого чувства неловкости. Его целям не удалось улизнуть. «Бэтфиш» была одной из трех подводных лодок, которые действовали на линии между портом Апарри на северной оконечности острова Лусон и портом Такао (Гаосюн) в юго-западной части острова Формоза. Войска генерала Макартура настойчиво теснили японцев в горные районы северной части острова Лусон. Японские войска были полностью блокированы с моря и воздуха, но у нас были основания подозревать, что под прикрытием ночи они подбрасывают подкрепления или занимаются эвакуацией летчиков и другого личного состава, которому уже нечего было делать на острове. [323] На островах Гуадалканал и Лейте нам пришлось столкнуться с подобной хитростью, и теперь мы хотели быть готовыми к такой возможности. «Бэтфиш» находилась ближе остальных подводных лодок к Апарри, и 9 февраля приемник ее поисковой радиолокационной станции зафиксировал работу чужой радиолокационной установки, находившейся дальше к северу. Мощность излучаемых сигналов и характерная частота убедили Файфа, что перед ним корабль противника. Подводная лодка пошла на сближение. Наконец на «Бэтфиш» заметили темный силуэт японской подводной лодки.

Файф подошел к противнику на дистанцию девять кабельтовых и выпустил четыре торпеды, однако все они прошли мимо цели. «Бэтфиш» изменила курс, чтобы перезарядить торпедные аппараты, установить причину промаха и внести поправки в данные для стрельбы. Ночь была темная, видимость плохая, и луна не показывалась. Через несколько минут Файф вновь приблизился к японской подводной лодке, которая продолжала безмятежно двигаться прежним курсом. Одна из трех торпед нового залпа быстро отправила ее на дно.

Следующей ночью в нескольких милях к северу от того места, где он уничтожил подводную лодку, Файф снова обнаружил работу японского радиолокатора и пошел на сближение с целью. Подойдя к противнику на дистанцию в шесть кабельтовых, Файф убедился, что перед ним еще одна подводная лодка. Он уже готов был дать залп, как цель погрузилась. По-видимому, что-то насторожило противника. Чувствуя, что атака сорвалась, Файф изменил курс, чтобы избежать контратаки.

То ли японцы обнаружили «Бэтфиш», то ли произвели обычное погружение — мы никогда не узнаем этого. Через полчаса гидроакустик доложил:

— Командир, я слышу, как кто-то продувает балластные цистерны.

Через несколько мгновений снова была отмечена работа радиолокационной установки противника. «Бэтфиш» немедленно погрузилась, пошла на сближение и с дистанции 800 метров выстрелила четырьмя торпедами из носовых аппаратов. [324] Первая торпеда поразила цель и буквально разорвала подводную лодку на части. Следующие две попали в обломки и тоже взорвались.

В 02.30 примерно в том же районе «Бэтфиш» вновь обнаружила уже знакомые ей сигналы вражеского радиолокатора. Однако на этот раз все оказалось сложнее. По непонятным причинам японец погрузился, когда «Бэтфиш» находилась еще на дистанции 34 кабельтовых. Однако Файф не растерялся. Учтя курс подводной лодки до погружения и ее подводную скорость, он продолжал сближение. Через полчаса его терпение было вознаграждено. Оператор «Бэтфиш» вновь обнаружил работу радиолокатора. Файф погрузился и вышел в точку залпа. Одной торпеды оказалось достаточно, чтобы отправить на дно ничего не подозревавшую подводную лодку. «Бэтфиш» всплыла, чтобы подобрать оставшихся в живых японцев. Но на поверхности никого не было. Многочисленные обломки — вот все, что осталось от лодки.

Таким образом, за 76 часов «Бэтфиш» отправила на дно подводные лодки «I-141», «RO-112» и «RO-113», а вместе с ними и большое количество техники, в которой японцы так сильно нуждались.

В феврале мы потеряли «Барбел», которая входила в состав подводных сил 7-го флота. Вместе с другими подводными лодками она вела боевое патрулирование в районе западных подходов к проливу Балабак.

3 февраля «Барбел» информировала подводные лодки «Тьюна», «Блэкфин» и «Гэбилан» о том, что была трижды атакована самолетами противника, которые сбросили глубинные бомбы. Это донесение оказалось последним. 6 февраля «Тьюна» сообщила, что в течение 48 часов не могла установить связь с «Барбел» и что она должна встретиться с нею 7 февраля к западу от порта Джесселтон на острове Борнео. Встреча не состоялась.

В японских источниках указывается, что 4 февраля к северу от Джесселтона их самолет атаковал подводную лодку и сбросил на нее две бомбы, одна из которых взорвалась в районе мостика. «Барбел» погибла, по-видимому, в результате этой атаки. По данным объединенного комитета по учету потерь, на ее боевом счету числится шесть судов противника [325] общим тоннажем 15263 тонны. Кроме того, она, предположительно, повредила еще четыре судна. «Барбел» погибла во время четвертого боевого похода.

Перед самой высадкой на остров Иводзима на Гуам прибыл военно-морской министр Форрестол. Было заметно, что чувствовал он себя несколько напряженно, но держался в общем с достоинством, подобающим его положению. Я встретился с ним на обеде в штабе адмирала Нимица, где он довольно долго объяснял мне порядок информирования гражданского населения страны о ходе военных действий. В ответ я вкратце рассказал ему о недавних подвигах подводных лодок «Барб» и «Бэтфиш» и постарался объяснить, что при разумной подготовке материала к печати о действиях «Барб» можно было бы рассказать и без разглашения военной тайны. И, наоборот, об уничтожении подводной лодкой «Бэтфиш» трех подводных лодок противника писать не следовало, так как это привело бы к разглашению ряда секретных сведений. Война подходила к концу, и мне хотелось, чтобы в открытой печати было опубликовано возможно большее количество материалов о действиях наших подводных лодок. По моему убеждению, подводники должны были получить больше признания, ибо, если судить по сообщениям прессы, складывалось впечатление, будто война выиграна одними летчиками.

В то время в боевых действиях на Тихом океане принимали участие все основные виды сил, и я считал, что ни один из них не должен выставлять себя в качестве «победителя в войне». Ведь подобная недостойная драка за титул победителя уже имела место в конце Первой Мировой войны, и теперь нам следовало разумно подходить к решению этого вопроса.

Количество судов, потопленных в феврале, было крайне невелико. 19 подводных лодок потопили 11 торговых судов общим тоннажем 54761 тонна и 14 военных кораблей общим водоизмещением 11397 тонн. Следует отметить, что среди потопленных судов и кораблей были 4 танкера, 5 фрегатов, эскадренный миноносец и 4 подводные лодки. Наибольшего успеха добилась подводная лодка «Гиавина», потопившая у берегов Индокитая грузовое судно и танкер общим тоннажем 15565 тонн. [326]

В конце февраля случилось довольно необычное происшествие. Подводные лодки «Хоу» и «Флаундер», следовавшие в подводном положении, столкнулись друг с другом. Это произошло у побережья Индокитая. Подводные лодки действовали в соседних районах, и из-за ошибки в учете течений одна лодка оказалась в районе, отведенном для другой. В то время как «Хоу» шла на глубине 18 метров курсом на север, «Флаундер» шла на глубине около 20 метров курсом на восток. Неожиданно на «Хоу» почувствовали легкий глухой удар о корпус, и лодку подбросило вверх, «Флаундер» же от полученного толчка начала погружаться. «Хоу» прошла над нею несколько впереди тумбы перископов и причинила незначительные повреждения. Насколько мы знаем, это подводное столкновение было первым и единственным за время войны. [327]