Глава 19

Пока битва в Восточном Китае медленно ползла к своему неопределенному концу, глухо громыхавшие раскаты напряженных отношений между генералиссимусом и Стилуэллом взорвались сокрушающей грозой. 19 октября Военное министерство освободило Стилуэлла от командования и разделило КБИ-театр на две части. Генерал-майор Альберт Коуди Ведемейер покинул штаб лорда Луиса Маунтбеттена, чтобы возглавить новый Китайский театр. Вскоре он получил третью звезду генерал-лейтенанта{2}. Бывший начальник штаба Стилуэлла генерал-майор Дэниэл Исом Султан стал командующим новым Индо-Бирманским театром.

Я совершенно не жалел об уходе Стилуэлла. Злой, жилистый маленький человек привез вместе с собой в Китай любопытную смесь гордости, предубеждений, заблуждений и нацеленную совершенно не в ту сторону решительность, которая отравляла китайско-американские отношения в течение двух критических лет. Она также серьезно запутала всю американскую стратегию на Азиатском континенте.

Американская пресса, которая была вынуждена полагаться только на тщательно профильтрованные цензурой сообщения о войне в Азии, почти единогласно сожалела об уходе Стилуэлла из Китая, рассматривая это как поражение [457] простого, как оглобля, американца, ставшего жертвой интриг коварных азиатов. Ничто не может быть дальше от правды, чем такое утверждение. Уход Стилуэлла с поста командующего КБИ-театром стал окончанием мрачного периода напряженных китайско-американских отношений и окончанием политики, которая превратила Китай из потенциально сильного союзника, как в войне, так и мире, в ничтожную развалину. Теперь эта страна находится в состоянии конфронтации с нами и представляет самую серьезную угрозу миру во всем мире. Внезапный уход Стилуэлла впервые за всю войну открыл дорогу эффективному китайско-американскому сотрудничеству на высшем уровне. Перемена была настолько разительной, что буквально за полгода после ухода Стилуэлла Ведемейер и его начальник штаба генерал-майор Роберт МакЛюр выковали прекрасную китайско-американскую армейскую команду на основе, которая при Стилуэлле считалась невозможной. В потоке причитаний по поводу ухода Стилуэлла как-то затерялась великолепная работа, которую проделали Ведемейер и МакЛюр.

Невозможно понять, что происходит в Китае сегодня, без тщательного анализа проводившейся Стилуэллом американской политики в Китае. Дело в том, что в это время политика Соединенных Штатов была нацелена на достижение личных целей Стилуэлла. Именно в это время две главные цели Америки — как можно более быстрая победа в войне и создание сильного, независимого Китая в качестве союзника для сохранения мира в Азии — затерялись в тумане взаимных подозрений и военных ошибок.

Трагический провал Стилуэлла в Китае стал результатом многих факторов. Наверное, одним из самых главных стала предельная простота его натуры и жесткое, ортодоксальное военное воспитание. Стилуэлл всегда рассматривал себя как полевого командира. Он выглядел счастливым и лучше работал, когда командовал войсками. Стилуэлл был смелым человеком, наслаждался трудностями походной жизни и обладал редким качеством — способностью вести за [458] собой солдат под вражеским огнем. Как человек, долго и старательно изучавший тактику пехоты, Стилуэлл всегда сосредоточивался на простой задаче — разбить противника, находящегося непосредственно перед ним, и продолжать наступление. Это была идеальная черта для командира дивизии, однако она совершенно не подходила командующему театром военных действий. Наверное, можно считать чистой правдой, хотя не без доли яда, часто повторяемую характеристику Стилуэлла: «Лучший четырехзвездный командир батальона американской армии».

Это было несчастьем и для Стилуэлла лично, и для дела, которому он служил, что человек с его характером оказался во главе сложнейшей военно-дипломатической интриги этой войны. Между простотой характера Стилуэлла и исключительной сложностью его работы в качестве верховного американского представителя на Китайско-Бирманско-Индийском театре лежала целая пропасть. Он оказался вовлеченным в решение огромного количества проблем, о которых имел самое смутное представление, что привело к повышенной раздражительности, характерной для последнего года пребывания Стилуэлла в должности. Командующий театром военных действий. Немногие из профессиональных военных показали себя хорошими дипломатами. Эйзенхауэр и Ведемейер были исключениями, Стилуэлл был правилом.

Стилуэлл получил военное образование в период, когда для старшего командира считалось совсем необязательным изучать концепции применения воздушной мощи. Почти никто из современников Стилуэлла не понял и не оценил новое оружие. Стилуэлл был еще более фанатичным защитником идеи пехоты, чем я — авиации. Его понимание «аэропланов» ограничивалось использованием их в качестве личного транспорта и, в крайнем случае, средства спасения войск при слишком тяжелых проблемах снабжения. Стилуэлл так и не пересмотрел свои взгляды на воздушную мощь, несмотря на огромное количество свидетельств ее эффективности, которые появились в годы войны. В апреле 1945 года, менее чем за 3 месяца до окончания войны, Стилуэлл [459] командовал 10-й Армией на Окинаве. В интервью прессе Стилуэлл предсказал, что потребуется еще 2 года, чтобы завершить войну. Он упрямо твердил, что японцы будут разбиты лишь после высадки в их метрополии и придется «выкапывать штыком последнего солдата». Из уверенности, с которой он предсказывал штыковые атаки, я сделал вывод, что Стилуэлл так и не понял значительно более быстрых и эффективных методов ведения войны, которые привели к капитуляции Японии. Сколько бы американцев погибло, если бы мы действовали методами Стилуэлла, я не берусь гадать.

Ограниченность Стилуэлла как военного видна из его зацикленности на Бирманской кампании в ущерб общей Тихоокеанской стратегии. Казалось, он готов позволить войне на Тихом океане идти до тех пор, пока он не реализует все свои проекты в Бирме. Целью этой кампании, коротко говоря, было выбить японцев из Бирмы. Стилуэлл спрятался за этой целью от всех конференций на высшем уровне с их сложными англо-китайско-американскими взаимоотношениями и постоянными столкновениями национальных интересов, которые характерны для любой коалиции союзников. Точно так же Стилуэлл пальцем не пошевелил, чтобы сделать что-то в двух важнейших областях, обеспечивающих успех военных операций, — разведке и снабжении.

Оправданием кампании в северной Бирме было открытие сухопутной дороги в Китай. Однако Стилуэлл так спланировал эту авантюру, что ни он сам, ни его штаб не потрудились даже грубо прикинуть ресурсы, необходимые для ведения кампании, и результат, который будет получен. С самого начала было ясно, что дорога Стилуэлла даст возможность перевозить несколько тысяч тонн груза в месяц, что было просто каплей для Китая. Однако Стилуэлл требовал все больше и больше людей, техники, крови и денег, чтобы завершить дело, не имеющее смысла.

Хотя к тому моменту, когда он покинул КБИ-театр, дорога Стилуэлла была почти завершена, не было никакой возможности наладить обслуживание и снабжение грузовиков, [460] идущих по ней в Китай. Точно так же оказалось невозможным доставить снабжение из Куньминя на восток, на передовые базы XIV Воздушной Армии и китайских войск, которые вели бои с японцами. Когда Ведемейер сменил Стилуэлла, ему первым делом пришлось решать, что делать с этими грузовиками. Как ни странно, Ведемейер сумел выбить грузовики у Департамента зарубежной экономики — 5000 автомобилей «Додж». Этот проект был предложен Стилуэллу в начале 1944 года Уитингом Виллауэром, но был категорически отвергнут.

Мы уже не раз говорили, как яростно Стилуэлл боролся против воздушного моста по маршруту «Горб». В период наибольшего развития (июль 1945 года) на этом маршруте работало 30000 человек и 600 самолетов, которые доставили в Китай за месяц 31000 нетто-тонн. После 12 месяцев боев, в которых участвовали сотни тысяч солдат союзников, большие силы Королевских ВВС и X Воздушной Армии США, а также ценой затраты на строительство 2 миллионов долларов дорога Стилуэлла была открыта. Движение по ней шло в одну сторону, и перевозки были очень небольшими. Единственная ценность дороги заключалась в трубопроводе, проложенном параллельно. Потребовалось 6 месяцев, чтобы по дороге началось движение. И менее чем через 3 недели после ее официального открытия, в январе 1945 года, штаб Китайского театра официально объявил ее совершенно бесполезной.

Безразличие Стилуэлла к вопросам разведки также имеет документальные подтверждения. Ни в Бирме, ни в Китае штаб КБИ-театра не сделал ни малейшей попытки создать эффективную разведывательную сеть. Отсутствие достоверных разведывательных данных, необходимых, чтобы понимать намерения противника и знать его возможности, объясняет частые ошибки Стилуэлла. У него не только не было собственных источников информации, он даже отказывался рассматривать сведения, которые ему доставляли другие. В результате, когда в марте 1944 года японцы начали наступление в Индии, он был застигнут врасплох, что едва не [461] привело к окружению всех его сил в северной Бирме. Той же весной он предпочел игнорировать неоднократные предупреждения о подготовке японцами наступления на востоке Китая. И снова наступление оказалось внезапным, и Стилуэлл был к нему не готов.

Так как генералиссимус выступал против кампании Стилуэлла в Бирме, тот потратил много сил, пытаясь доказать, что китайцы вообще не желают сражаться. Чистая правда, что Чан Кай-Ши не желал гробить войска в кампании, которую в конце концов начал-таки Стилуэлл. Он понимал ситуацию лучше. Глупость затеи Стилуэлла с самого начала была очевидной для такого опытного солдата, как генералиссимус.

Генералиссимус согласился с кампанией в Бирме, только если она будет общим делом для англичан, американцев и китайцев, что гарантировало некоторые результаты. Я всегда думал, что предложенные Маунтбеттеном высадки десантов в Рангуне или на Андаманских островах намного лучше плана Стилуэлла, так как они отрезали бы японцев в Бирме от их тылов. Тогда численность японских войск обратилась бы против них. Маунтбеттен предлагал перерезать японское горло в Бирме, оставив беспомощное тело умирать от голода. Стилуэлл, наоборот, хотел начать наступление в северной Бирме и двигаться, уничтожая всех японцев на своей дороге. Стилуэлл явно не понимал, что чем дальше он зайдет, тем больше японцев будет ему противостоять. Когда эффект накопления японских сил сказался во время 10-недельной осады Мьичины и на это наложились муссонные ливни и грязь, Стилуэлл опять страшно удивился. Генералиссимус прекратил поддержку Бирманской кампании лишь после того, как англичане отменили десантную операцию из-за нехватки высадочных средств, а Соединенные Штаты прислали только 3000 солдат «Мародеров Меррилла» вместо 2 полных дивизий (20000 человек). Позиция генералиссимуса основывалась на заключении, что ограниченное наступление в северной Бирме приведет к использованию всех сил китайцев и [462] даст скромные результаты. События показали, что это мнение было совершенно правильным. Я полагаю, что различные взгляды генералиссимуса и Стилуэлла на бирманскую авантюру ясно показывают их различный масштаб как командиров.

Стилуэлл так упорно цеплялся за наступление в Бирме потому, что это было самое простое из военных мероприятий на его театре. Оно требовало минимального планирования логистики, разведки и почти не требовало тактических ухищрений. Для начала кампании Стилуэллу требовалось только выдвинуть войска в конец долины Ассама и рвануться дальше, готовясь противостоять любым неожиданностям.

Стилуэлл постоянно обвинял китайских лидеров, что они не выполняют данные ему обещания. Но здесь интересно обратиться к заключительному рапорту маршала авиации Брук-Попхэма о его действиях в качестве командующего британскими войсками на Дальнем Востоке. Касаясь предвоенных обещаний китайцев оказать англичанам помощь в Бирме, Брук-Попхэм говорит: «Они сдержали свои обещания».

Таким же был и мой личный опыт общения с китайскими лидерами на протяжении более чем 8 лет войны. После войны генерал-лейтенант Ведемейер на 80-х публичных слушаниях в конгрессе заявил то же самое.

Стилуэлл всегда утверждал, что целью кампании в Бирме было проложить путь более эффективным операциям в Китае. Но в это же самое время все командование КБИ-театра не имело вообще никаких планов действий в Китае, если не считать наступления на Салуине в помощь операциям в Бирме. Когда Ведемейер прибыл в Китай, чтобы принять командование, первым делом он потребовал официальные военные планы Стилуэлла. Начальник чунцин-ского штаба Стилуэлла Том Хирн был вынужден признаться, что таких планов не существует.

Разведка является основой любого планирования. Стилуэлл полагался на обрывочные сведения, собранные китайцами [463] с помощью почты, телеграфа, изредка — радио, которые по каплям поступали от китайского Военного министерства в американский штаб в Чунцине. Именно эти обычные каналы связи предлагалось использовать для передачи информации полевым командирам. Когда те получали информацию, она уже была настолько устаревшей, что не имела никакой ценности. Однако Стилуэлл был полностью удовлетворен этими неточными и старыми сведениями и прямо запретил XIV Воздушной Армии самостоятельно собирать информацию о целях, которая была нам необходима как воздух. Лишь в мае 1944 года новый начальник разведывательного отдела штаба КБИ-театра официально разрешил работу радиоразведки XIV Армии. Когда генерал-майор «Дикий Билл» Донован, начальник УСС, предложил дополнительную радиоаппаратуру для оснащения нашей сети, Стилуэлл не позволил доставить ее в Китай.

Редкие оценки военного положения в Китае, которые делал Стилуэлл, основывались на предположении, что китайцы не будут сражаться. Он настойчиво доказывал этот тезис, несмотря на множество докладов офицеров полевой разведки армии и флота, которые вместе с китайскими армиями сражались против японцев. Полковник Гулд из службы военной разведки Военного министерства, который прибыл в Китай весной 1945 года, дал интересные свидетельства на этот счет. Гулд настоял на том, чтобы посетить фронт в том месте, где японцы грозили нанести главный удар, — в проходе Тункван и по городу Сиань. Бывший начальник разведки Стилуэлла заверял, что Гулд напрасно потратит время путешествуя на фронт, так как «китайцы никогда не дерутся». Гулд настоял на своем и вернулся в Сиань, чтобы сообщить, что китайцы дерутся, «как американская морская пехота».

Еще одним постоянным источником неприятностей Стилуэлла в Китае было его упрямое желание заполучить под свое командование китайские войска. Генералиссимус в принципе никогда не возражал против того, чтобы американец командовал китайскими войсками. Когда в начале [464] 1942 года Стилуэлл прибыл в Китай, генералиссимус отдал ему командование Китайскими экспедиционными силами в Бирме. Стилуэлл сам признал, что это беспрецедентная поддержка китайцами иностранного командира. Дважды генералиссимус предлагал мне командование Китайскими ВВС, но оба раза Военное министерство приказывало мне отказаться.

Лишь после поражения в Бирме в 1942 году генералиссимус начал сомневаться в способностях Стилуэлла как полевого командира. Главные причины поражения в Бирме были гораздо серьезнее, чем ошибочное решение Стилуэлла разделить китайские войска в критический момент битвы, чтобы попытаться выручить окруженные британские части. Однако так в первый раз была подорвана уверенность генералиссимуса в Стилуэлле. Тем не менее Чан Кай-Ши позволил Стилуэллу сохранить командование остатками китайских сил, которые отступили в Индию, а позднее даже усилил их, перебросив по воздуху туда 100000 солдат. Эти войска ослабили оборону собственно Китая в то время, когда военная ситуация начала быстро ухудшаться.

Стилуэлл никогда не был удовлетворен размером сил, находящихся в его распоряжении. Его постоянные склоки с англичанами сделали просто невозможным получение британских войск. Соединенные Штаты отказались послать ему что-либо кроме 3000 «Мародеров Меррилла». Поэтому китайцы оставались единственным источником новых солдат, и Стилуэлл терзал китайское командование требованиями прислать новое пушечное мясо. Единственной его целью, похоже, было заполучить командование всеми китайскими армиями, и эти стремления еще больше расширили пропасть между ним и генералиссимусом. Стилуэлл как командующий впервые проявил себя в июне 1942 года, когда он вернулся в Чунцин после катастрофы в Бирме. Он представил план реорганизации китайских армий, причем все командные посты от полковника и выше должны были занять американцы, а сам Стилуэлл становился верховным командующим. Разумеется, генералиссимус отверг предложение. [465]

Его личные отношения с Чан Кай-Ши и другими китайскими лидерами, с которыми Стилуэллу приходилось работать, показали, что он потрясающе бестактен. Впервые он доказал, что не верит в Китай, когда обвинил китайских солдат в нежелании сражаться. Однако он считал человека, который долгое время руководил сопротивлением Китая японской агрессии единственным препятствием на пути успешного продолжения войны. Стилуэлл полагался на то, что Том Хирн называл «глупым обманом, угрозами, неверностью, увещеваниями и лживыми обещаниями». Стилуэлл, похоже, просто не видел иного пути сотрудничества, кроме заявления, что американские поставки будут прекращены, если китайцы откажутся выполнять его пожелания. Стилуэлл использовал свой контроль над поставками по Ленд-лизу как дубинку, чтобы сокрушать китайских противников. Когда он так и не нашел способа эффективно сотрудничать с китайцами, то, разумеется, заявил, что такие методы просто не существуют. По мере того как его неспособность сработаться с китайским руководством становилась все более очевидной, грубость Стилуэлла нарастала. Он не делал секрета из того, что ни в грош не ставит китайских генералов, и было несколько человек, на которых он нападал особенно яростно. Кажется, Стилуэлл находил удовольствие в пресс-конференциях, на которых обвинял перед журналистами китайское правительство во всех грехах.

В начале 1943 года он встретился с корреспондентом «Ассошиэйтед Пресс» и огорошил его новостью, что самой насущной потребностью Китая является немедленная казнь ста высших китайских лидеров. Штаб Стилуэлла пришел в восторг, когда представилась возможность передать эту грязную сплетню китайцам. Если Стилуэлл и не применял активно это как еще один метод оказания давления на генералиссимуса, он ничего не сделал, чтобы пресечь подобные действия. В одном случае, когда возник вопрос, кто должен заведовать складами на фронте у Салуина, китайские или американские офицеры, Стилуэлл заявил, что китайские, и [466] лично он, Стилуэлл, считает Чен Чена безусловно честным и надежным человеком, но весь остальной китайский офицерский корпус заслуживает только немедленного расстрела. Поэтому нетрудно понять, что в такой атмосфере расцветали взаимная подозрительность и ненависть.

Хотя Стилуэлл серьезно не занимался военными проблемами Китая, он не колебался, оскорбляя китайских лидеров. В результате к осени 1943 года отношения накалились до такой степени, что всерьез возник вопрос о его отзыве. Президент Рузвельт написал генералу Маршаллу, указав, что, судя по всему, Стилуэлл «пережил свою полезность» в Китае и его следует заменить. Маршалл ответил, что у него нет подходящей замены, и Стилуэлл остался еще на один критический год.

Во время кризиса в октябре 1943 года фракция модернистов в Гоминьдане начала добиваться отзыва Стилуэлла, так как его демонстративное пренебрежение нуждами Китая углубляло внутренний кризис страны. Стилуэлл без колебаний призвал на помощь самых отъявленных реакционеров и сохранил свой пост. После этого триумфа Стилуэлла и реакционных элементов Гоминьдана лучшие люди правительства и армейского командования были отправлены в ссылку. Менее чем через 6 месяцев Стилуэлл и его чунцинский штаб принялись пылко критиковать реакционный характер правительства, хотя сами же помогли его сформировать. Реакционеры поддерживали Стилуэлла и подталкивали продолжать склоки, потому что их политическая сила основывалась на отсутствии сотрудничества между Китаем и Соединенными Штатами. Эффективные китайско-американские отношения укрепили бы позиции проамериканских модернистов.

Триумф реакционеров больно аукнулся во время боев в 1944 году. Большинство лидеров Восточного Китая, таких как Сю Юэ и Чан Фа-Квей, защитник Гуйлина, принадлежали к модернистскому крылу армии. Когда их лидеры были отстранены от власти, отношения между чунцинским Военным министерством и командирами Восточного Китая [467] ухудшились до такой степени, что начались перебои с поставками снабжения, а Чунцин принялся отдавать приказы младшим командирам по телефону и телеграфу через голову командующих, что лишь усиливало путаницу и деморализацию. Стилуэлл, похоже, совершенно не подозревал о далеко идущих последствиях своего вмешательства во внутреннюю политику Китая, удовлетворенный непосредственным эффектом своих поступков.

Самое ужасное вмешательство Стилуэлла в политику имело место летом и осенью 1944 года, когда он начал использовать коммунистическое правительство в Енане в качестве рычага давления на генералиссимуса. Хотя Стилуэлл никогда особенно не интересовался китайской разведкой, в мае 1944 года он отправил военную миссию в коммунистическую столицу Енань с целью сбора информации. В тот момент китайские коммунисты в военном и экономическом отношении держались на волоске. Со времени боев между коммунистической Новой 4-й Армией и войсками центрального правительства на Янцзы в 1940 году армии коммунистов были закупорены в провинции Шаньси между японскими и гоминьдановскими войсками. В военном отношении они были совершенно бессильны и с трудом боролись за свое выживание. Легкомысленные корреспонденты написали очень много о борьбе коммунистов против японских агрессоров. Однако мой личный опыт показывает, что все военные действия коммунистов ограничивались ударами по мелким японским гарнизонам, чтобы добыть еду и оружие. Когда японцы атаковали войска центрального правительства, коммунисты, как правило, держались пассивно. Это было особенно заметно во время наступления японцев в провинции Хэжнань ранней весной 1944 года, так как коммунисты не подорвали ни одного японского войскового эшелона, прошедшего на юг по железной дороге Пиньян к реке Хуанхэ. Эти поезда проходили через районы, буквально кишевшие красными партизанами.

Едва американская миссия обосновалась в Енане, как штаб Стилуэлла в Чунцине начал громко рассуждать о [468] превосходстве коммунистического режима над правительством Чан Кай-Ши. Содержание секретных донесений миссии в Енане широко обсуждалось за обеденными столами в Чунцине. Никто не делал секрета из восхищения коммунистами, которые, по словам трепачей, единственными провели аграрную реформу и больше походили на приверженцев Нового Курса, чем на коммунистов. Эта болтовня, а также обвинения генералиссимуса в том, что он «зажимает» поставки по Ленд-лизу, чтобы сражаться с коммунистами, возобновились с новой силой. Одновременно его обвинили в том, что он использует лучшие войска для блокады коммунистов, а не для боев с японцами. После снятия Стилуэлла Ведемейер провел тщательный учет техники китайской армии и сообщил, что ни одна американская пуля не попала к армиям, расположенным восточнее Юннаня, если не считать 500 тонн, с запозданием отправленных в Гуйлин и Лючжоу.

Я не думаю, что Стилуэлл преследовал какие-то политические цели, подталкивая свой штаб действовать наподобие пресс-бюро енаньских коммунистов. Это была часть его предыдущего договора с гоминьдановскими реакционерами. Он не заботился ни о чем, кроме сиюминутного эффекта. Коммунисты в Енане умело использовали близорукость Стилуэлла, расхваливая его качества как военачальника. Они превратили генерала в своего союзника, намекая, что могут отдать под его командование свои армии. Стилуэлл никогда не терял надежду на это. После окончания кампании на Окинаве весной 1945 года Стилуэлл предложил высадить свою 10-ю Армию в провинции Цзянсу севернее Шанхая, в районе, который контролировали китайские коммунисты. Он намеревался объединить свои силы с красными, а потом нанести удар на юг в сторону Шанхая. Это наверняка подтолкнуло бы коммунистов на открытый мятеж против центрального правительства, что было понятно даже Стилуэллу. И это привело бы к блокаде Чунцина, такой же плотной, как и японская.

Так как официальная американская политика летом 1944 года заключалась в поддержке Чунцинского правительства, [469] стало распространенной шуткой заявление, что штаб Стилуэлла ведет свою частную внешнюю политику, а Джон Дэвис (политический советник Стилуэлла) стал его государственным секретарем.

В этот период в Дальневосточном отделе Государственного департамента имелось сильное левое крыло, которое использовало симпатии Стилуэлла к коммунистам, его яростную антипатию к генералиссимусу, чтобы сдвинуть американскую политику влево, в пользу коммунистов. Если бы Стилуэлл сохранил командование КБИ-театром, их шансы на успех стали бы значительными.

Ситуация стала настолько плохой, что, когда Ведемейер прибыл, чтобы принять командование, он нашел необходимым заставить всех американских офицеров в Китае подписать официальное заявление, в котором говорилось, что они обязуются проводить официальную американскую политику, а не делать свою собственную.

Неопровержимым доказательством невероятного поведения Стилуэлла во время пребывания в Азии стали его дневники, которые я рекомендую почитать всем заинтересованным. Здесь он с удивительной откровенностью описывает китайские политические интриги; свою нескрываемую симпатию к коммунистам; свое полное пренебрежение к любым военным проблемам, кроме боев в Бирме; свою борьбу за командование. Не случайно, что эти дневники были изданы Теодором Г. Уайтом, бывшим корреспондентом «Тайм» и «Лайф», горячим сторонником китайских коммунистов. Он недавно написал серию статей для американских газет, в которых описывает замечательный прогресс стран Восточной Европы, попавших под иго коммунистов.

К середине лета 1944 года Стилуэлл начал отчаянную борьбу за верховное командование всеми китайскими армиями. 10-недельная осада Мьичины временно отвлекла его, так как, пока японцы удерживали город, Стилуэлл не мог считать бирманскую кампанию успешной. В это же самое время мои отчаянные просьбы начать отправку снабжения [470] для обеспечения боевых действий в Восточном Китае встречали более чем странный прием в штабе Стилуэлла. Стало очевидно, что Стилуэлл не желает помогать Восточному Китаю — по крайней мере сейчас. Том Хирн раскрыл отношение Стилуэлла в письме ко мне: «Стилуэлл действует из предположения, что ситуация в Восточном Китае окажется на грани краха, и не желает сейчас принять какую-то определенную линию действий. Поэтому мы не должны вносить никаких предложений о помощи наземным силам, пока дела не пойдут еще хуже». Другими словами, Стилуэлл желал придержать снабжение, адресованное китайским войскам, сражающимся в Хеньяне, пока ситуация не станет настолько отчаянной, что генералиссимус предпочтет дать Стилуэллу желанное верховное командование в обмен на оружие и боеприпасы для боев с японцами. Мне казалось невероятным, что Стилуэлл может быть вовлеченным в столь грязную сделку, но письмо Хирна не оставляло сомнений в намерениях его начальника.

В начале августа, вскоре после падения Мьичины, возобновилась борьба за назначение Стилуэлла главнокомандующим. Для этого в Китай была направлена специальная миссия во главе с генерал-майором Патриком Дж. Хэрли и Дональдом Нельсоном, главой Комитета военного производства, которая должна была провести деликатные переговоры. Стилуэлл был произведен в полные генералы, чтобы его звание соответствовало посту главнокомандующего.

Стилуэлл прибыл в Чунцин вместе с миссией Хэрли — Нельсона. Вместе с ними прилетел Дэн Султан с приказом удерживать Стилуэлла, чтобы тот не задавал неприятных вопросов. Атмосфера в Чунцине была настолько мрачной, что Хэрли и Нельсон почти не встретили противодействия своим планам. Они обнаружили, что китайцы готовы согласиться почти на все, если им пообещают хоть какую-то помощь. После 7 лет тяжелых боев с японцами, когда окончательная победа союзников была уже видна, Китай был отброшен назад, и это сильно походило на нокаут. Всем было совершенно ясно, что Китай стоит на грани военного поражения [471] и экономического краха. Генералиссимус считал, что требования Стилуэлла отправить остатки ресурсов Китая в бирманскую крысиную дыру являются главной причиной китайского кризиса. Тем не менее он находился в таком тяжелом положении, что был готов отдать Стилуэллу командование китайскими армиями. Генералиссимус чувствовал, что единственной надеждой Китая является быстрое увеличение объемов американской военной помощи. Чтобы добиться этого и спасти Китай, Чан Кай-Ши был готов проглотить горькую пилюлю командования Стилуэлла.

К середине сентября переговоры продвинулись настолько, что Султан смог вернуться в Индию. Были достигнуты соглашения по всем основным пунктам, в том числе и назначению Стилуэлла командующим, полным ходом шла подготовка документов, которые должны были закрепить эти соглашения на бумаге. У Стилуэлла не было оснований действовать «глупым обманом, угрозами, неверностью, увещеваниями и лживыми обещаниями». Однако именно в это время он заявил китайцам, что XIV Воздушная Армия может быть выведена из Китая. А ведь именно XIV Армия в тот момент была единственным барьером, который отделял Китай от катастрофы. Чтобы придать вес своим угрозам, в октябре Стилуэлл урезал поставки XIV Армии на четверть, что резко сократило наши возможности защитить Гуйлин и Лючжоу.

Султан улетел из Чунцина, и это оказалось тяжелой тактической ошибкой. Без этого предохранительного клапана Стилуэлл сорвался с цепи и решил воспользоваться слабостью Китая, чтобы расквитаться со своим старым другом Чан Кай-Ши. 19 сентября Стилуэлл получил радиограмму от президента Рузвельта для передачи генералиссимусу. Один из двух или трех американцев, которые видели эту радиограмму, сообщил мне, что она напоминала послания Адольфа Гитлера главе какого-нибудь марионеточного правительства завоеванной страны. Рузвельт обвинял генералиссимуса в том, что он довел Китай до его теперешнего состояния, и ультимативно требовал назначить Стилуэлла главнокомандующим. [472]

Тон этой депеши резко отличался от обычных посланий Рузвельта Чан Кай-Щи. Имелись сильнейшие подозрения, что Стилуэлл сам написал эту радиограмму и отправил под грифом «Лично» в Вашингтон. Уже там Военное министерство уговорило Рузвельта подписать ее и послать обратно в Чунцин.

Когда послание Рузвельта пришло в Чунцин, Хэрли и Нельсон вместе с Т. В. Суном вносили последние мелкие поправки в документ о назначении Стилуэлла командующим. Они убеждали Стилуэлла не давать ход этой радиограмме. Хэрли и Нельсон были уверены, что ее резкий тон вызовет возмущение и не принесет пользы, так как генералиссимус уже согласился с выставленными требованиями.

«Мы уже выиграли матч», — сказал Хэрли Стилуэллу.

Стилуэлл согласился придержать послание. Хэрли и Нельсон отправились на сельскую виллу Чан Кай-Ши в пригороде Чунцина Хван-Шань, чтобы продолжить работу над соглашением.

21 сентября Стилуэлл неожиданно появился в Хван-Шане и прервал заседание. Встретившись с Хэрли и Нельсоном, он сказал, что еще раз обдумал вопрос о послании и изменил свое мнение. Он не имеет права задерживать письма президента Соединенных Штатов генералиссимусу. Отстранив ошеломленных эмиссаров, Стилуэлл зачитал Чан Кай-Ши послание Рузвельта. Генералиссимус молча выслушал его и позволил Стилуэллу спокойно уйти. А потом он вызвал Т. В. Суна и взорвался.

Генералиссимус сказал Суну, что послание Рузвельта является покушением на суверенитет Китая. Он готов пойти на любой риск, но не пожертвует независимостью страны. Стилуэлл должен убираться, даже если это означает конец всей американской помощи Китаю. По этому вопросу не может быть никаких компромиссов.

Стилуэлл полагал, что одержал величайшую личную победу. Он был счастлив, что настал «час отмщения», и готовил торжественную оду по этому случаю. В этом глупом стишке Стилуэлл расписывал, как он швырнул «орешек в харю...» [473]

Обнародование Стилуэллом депеши Рузвельта разом убило все шансы на его назначение главнокомандующим в Китае. Совершенно не понимая психологии китайцев, Стилуэлл тупо загонял генералиссимуса в угол, где тот уже не имел иной альтернативы, кроме как отбиваться изо всех сил. Только те, кто долго работал со Стилуэллом, могли понять его действия в данном случае.

Китайско-американское соглашение, которое было готово к подписанию, было разорвано в клочья после выходки Стилуэлла. После этого не осталось никакой возможности для маневра. Когда Стилуэлл понял, что генералиссимус не намерен уступать, он спешно принялся искать компромисс, который отведет топор, уже нависший над его шеей. Один из китайских военных советников Стилуэлла, который не знал об ультиматуме Рузвельта, предположил, что корень зла кроется в заигрывании Стилуэлла с китайскими коммунистами. Стилуэлл быстро написал послание одному из своих злейших противников в Китае генералу Хо Ин-Тину, китайскому военному министру. В этом письме Стилуэлл заявил, что планировал вооружить китайских коммунистов, но обещал не делать этого, если ему сохранят его пост. Стилуэлл не имел права давать подобные обещания. Позднее он яростно отрицал, что писал все это Хо, однако его опровергают собственные дневники. В опубликованной книге на странице 337 указывается, что письмо Хо было составлено в двух вариантах — на английском и китайском языках.

Но этот его последний обходной маневр оказался бесполезным. Генералиссимус был согласен отдать верховное командование в Китае любому американцу, при условии, что это будет не Стилуэлл. Стороны быстро договорились, что с Цейлона прилетит Эл Ведемейер и займет этот пост. 19 октября Военное министерство по радио приказало Стилуэллу покинуть Китай и возвращаться в Соединенные Штаты.

Стилуэлл отбыл, оставив наследство, которое дорого обошлось Соединенным Штатам и Китаю. Он обескровил китайскую армию и попусту растратил американские ресурсы [474] КБИ-театра на военную кампанию, не имевшую почти никакого значения для сохранения Китая в качестве базы для дальнейшего успешного ведения войны. Из-за его личных претензий на верховное командование мы потеряли сильного послевоенного союзника. Ирония судьбы заключается в том, что, если бы Стилуэлл добился желаемого, положение в Китае почти не переменилось бы, потому что он так и не сумел найти способ сотрудничать с китайцами. Если бы он начал использовать грубые фельдфебельские команды вместо угроз прекратить поставки, это не изменило бы решительно ничего.

Вот так Стилуэлл проводил американскую политику в Китае. За всем эти, я убежден, стояли глубоко укоренившиеся предубеждения. Стилуэлл верил, что все китайское руководство совершенно беспомощно; что китайские войска никогда не сражались и не будут сражаться иначе как под иностранным командованием; что невозможны взаимное доверие и уважение при общении с китайскими лидерами; что контроль над поставками по Ленд-лизу следует использовать как дубинку, чтобы лишить китайских лидеров власти над собственной страной.

Пока Стилуэлл царил в штабе КБИ-театра, никто не осмеливался оспаривать его заявления. Лишь мои взгляды противоречили им, а военная дисциплина мешала мне открыто их высказывать. После прибытия в Китай Ведемейера идеи Стилуэлла моментально рассыпались в прах. Ведемейер увидел, что китайское руководство стоит перед лицом военного поражения, в стране политический кризис, все пронизывает атмосфера взаимного недоверия и страха. Но Ведемейер сумел буквально в считанные месяцы расчистить эти авгиевы конюшни, убрать яд, отравлявший и китайцев, и американцев. Он завоевал личное доверие генералиссимуса и других китайских лидеров.

Ведемейер был человеком исключительно честным и на этой основе строил отношения с другими людьми. Он нашел способ эффективно сотрудничать с Чан Кай-Ши на основе взаимного уважения, не прибегая к обману и шантажу. [475]

В результате он обнаружил, что с его советами соглашаются, его планы выполняются, а его мнение ценят. Не имея формального командования китайскими армиями, которого маниакально добивался Стилуэлл, считая это совершенно необходимым, Ведемейер и его американские помощники сумели привести в порядок 20 китайских дивизий, оснастить их американским оружием, создать ядро действительно современной китайской армии. Все это было достигнуто, в основном, используя грузы, доставленные по воздушному мосту, а дорога Стилуэлла не дала ничего, кроме нескольких грузовиков.

После ухода Стилуэлла из Китая открылись возможности для эффективного китайско-американского военного сотрудничества, хотя были упущены два важнейших года. Ведемейер продолжал умело руководить китайскими армиями до самого конца войны. После войны он так успешно проводил американскую политику в Китае, что предотвратил опасность немедленного захвата коммунистами промышленного Северного Китая и низовьев Янцзы. Можно лишь пожалеть, что не были опубликованы его рапорты, так как это лишило американский народ возможности ознакомиться с мнением настоящего специалиста по китайским делам. Если бы он остался самым старшим из американских офицеров в Китае, я уверен, на Тихом океане никогда не сложилось бы современное сложное положение. [476]