Глава 18

Весна в Восточном Китае — это сезон непроглядных серых туч, которые клубятся очень низко, над самыми рисовыми полями. Свинцовые тучи ползут над озером Дунтинху, обрушивая проливные дожди на долину реки Сянцзян и разбиваясь на холмах Хэнаня. Рано утром туман клубился в долинах. Вершины окрестных холмов исчезали в тучах. Солнце может сквозь прорваться этот покров лишь изредка, но земля понемногу отогревается, и проклевываются первые побеги риса. Жаркая духота предшествует приходу испепеляющего летнего зноя. Эта плохая летная погода обычно кончается в последних числах июня. Когда японцы выбрали для своего наступления конец мая, они намеревались укрыться под покровом туч от нашей авиации, предпочитая его защите своих истребителей в хорошую погоду. Это было своеобразной данью уважения XIV Воздушной Армии. Выбор в качестве объекта атаки Хэнаня стал данью уважения армиям и стратегии маршала Сю Юэ.

Хлынув на юг с выступа Ханькоу, японская 6-я Армия двигалась 7 колоннами, чтобы охватить Чанша, свою первую крупную цель на дороге к нашим восточным аэродромам. Чанша также был столицей богатой рисовой житницу Хунань и самым крупным поставщиком риса в Свободном Китае. Его падение стало тяжелым ударом для Китая. Двинув 8 дивизий 7 колоннами на фронте шириной 120 миль, японцы смогли помешать традиционным фланговым маневрам Сю Юэ, который уже 3 раза окружал их [430] под Чанша. На этом раз были обойдены и уничтожены солдаты Сю.

Три предыдущих битвы за Чанша длились месяцами, на этот раз японские патрули появились в городе уже через 10 дней. Через 2 недели город был окружен и попал в плотную осаду. Первые недели кампании в Хунане напоминали молниеносную шахматную партию, когда все фигуры китайцев оставались на доске, неподвижные и беспомощные, тогда как японские уже готовились объявить мат. Пока японские колонны не объединились в три ударные группы вокруг Чанша, на фронте происходили только мелкие стычки. Японские пехота и кавалерия просто обходили китайские опорные пункты, отыскивая наиболее слабые места в обороне. На фронте в Хунане были обнаружены многие отборные части, которые сражались в Китае еще с 1937 года. Окопавшиеся защитники китайских укреплений были изолированы. Японцы обошли их и оставили тратить продовольствие и боеприпасы, чтобы потом без особого труда ликвидировать. В этих смелых маневрах противнику помогали сотни китайских предателей в гражданской одежде, которые работали за 3500 китайских долларов в день. Вооруженные гранатами, пистолетами и сигнальными ракетами, эти переодетые шпионы вели японцев обходными путями, разведывали китайские позиции, сеяли панику в тылу защитников Хунаня. Когда стало ясно, что японцы движутся со скоростью молнии, паника ударила по Хунаню, как электрический разряд. Толпы беженцев бросились на юг по долине реки Сянцзян впереди вражеских авангардов.

К тому времени, когда японцы ввели в дело главные силы, XIV Воздушная Армия напоминала боксера, левую руку которого схватил один противник, а правую — другой. У него осталась только голова, чтобы отбиваться от третьего, самого опасного врага. Мы наконец-то довели численность до заветной цифры 500 самолетов, из которых примерно 400 находились в исправном состоянии. Но 200 истребителей были связаны Объединенным комитетом начальников штабов, приказавшим защищать Ченду. Еще 150 самолетов имели [431] приказ Стилуэлла поддерживать его наступление на Салу-ине. Таким образом, остались только 150 самолетов (из них 90 исправных), чтобы занять места на восточном бастионе. Это были старые, испытанные бойцы — 4 эскадрильи 23-й истребительной авиагруппы, которой тогда командовал полковник «Текс» Хилл, начавший уже второй оперативный цикл, и 11-я бомбардировочная эскадрилья. Я усилил группу «Кеси» Винсента 491-й эскадрильей бомбардировщиков В-25, пока позволяли имеющиеся запасы. 308-я тяжелобомбардирочная группа, базирующаяся в Куньмине, наносила мощные удары по целям в Восточном Китае, чтобы поддержать атаки Винсента. В апреле склады Куньминя были вычищены под метлу, чтобы собрать хоть что-то на востоке в преддверии вражеского наступления. Но даже этих запасов бензина, бомб и патронов хватило бы только на 30 дней боев. После этого судьба Восточного Китая превращалась в большой вопросительный знак.

В мае и июне погода была слишком плохой для наших бомбардировщиков. Все японские эскадрильи в Ханькоу и Кантоне оставались на земле из-за той же погоды. Японские войска отважно двигались днем большими массами, уверенные, что ни один самолет не сможет атаковать их.

Однако противник сильно недооценил пилотов 23-й авиагруппы «Текса» Хилла. Эти парни взлетали с раскисших, покрытых лужами аэродромов в убийственную погоду. Они мчались на север из Хеньяна, Линлина и Гуйлина, петляя по долинам на высоте менее 300 футов, чтобы застигнуть японские колонны врасплох. После этого они сажали свои Р-40 под проливным дождем, когда нельзя было различить конец летной полосы. Это были дни, когда погода была настолько плохой, что пилоты просто не могли держать строй. Но вместо того, чтобы отсиживаться на земле, они парами и четверками отправлялись на охоту за япошками. Во время полетов над широкой рекой Сянцзян Р-40 были вынуждены лететь так низко, что летчики видели брызги, поднятые пропеллером, зато не видели обоих берегов, скрытых пеленой дождя. Они с ревом мчались по узким долинам над [432] самыми верхушками деревьев, но при этом верхушкой кабины «скребли» по тучам. Если самолет был поврежден ответным огнем с земли, пилоту приходилось сначала набрать высоту, чтобы выпрыгнуть с парашютом.

Несколько недель японцы упорно цеплялись за иллюзию, что погода защитит их от воздушных атак. Пока они мчались к Чанша, истребители «Текса» Хилла безжалостно истребляли их. Колонны численностью от 200 до 2000 пехотинцев и кавалеристов двигались по открытым дорогам, зажатым между затопленными рисовыми полями. Пули и осколочные бомбы истребителей с характерными «акульими носами» рубили их в лапшу. Эффект был примерно такой же, как если бы противник неожиданно натолкнулся на полк тяжелых пулеметов, поддержанный артиллерийской батареей. Западный фланг японского наступления переплыл озеро Дунтинху и поднимался по реке Сянцзян на трехпалубных пассажирских пароходах, напоминающих старые корабли Миссисипи, на моторных лодках и сампанах. Истребители атаковали их ракетами, осколочными бомбами и пулеметным огнем. Ракеты и бомбы крушили транспортные суда, сбрасывая в воду людей, лошадей и пушки. Пулеметные очереди взрывали сампаны, перевозящие боеприпасы и бензин. Выпустив ракеты и сбросив бомбы, Р-40 совершали один заход за другим, расстреливая из пулеметов массу людей и лошадей, барахтающихся в воде. Главной транспортной артерией восточного фланга было единственное шоссе, забитое бесконечными колоннами тяжело груженных автомобилей. Эскадрилья «Лайтнингов», базирующаяся в Сычуане, специально занималась этими колоннами. Когда дорога от дождей размякла, автомобили увязли в грязи, превратившись в легкую добычу для 20-мм пушек «Лайтнингов». После первой недели боев все шоссе было усыпано исковерканными и обгорелыми обломками грузовиков.

Наши отряды радиоразведки снова находились в поле вместе с армиями Сю Юэ. На этот раз мы имели около полудюжины групп, которыми руководил из штаба «Кейси» Винсента в Гуйлине подполковник Уилфред Смит. Их [433] своевременная информация о важных целях позволяла истребителям атаковать с невероятной точностью. Многие из этих групп действовали прямо на линии фронта под вражеским артиллерийским и минометным огнем. Радисты передавали истребителям координаты мест сосредоточения вражеских войск, позиции артиллерийских батарей. Типичной является история одного радиста, который отступал вместе с китайскими армиями по южному берегу озера Дунтинху. Рядовой Джон Симондл заметил японскую десантную флотилию и передавал ее координаты каждые 15 минут в течение 30 часов, не зная, приняты ли его сообщения. Они были получены примерно через час, и Р-40 до наступления темноты успели выполнить 3 вылета, уничтожив около 1000 солдат на берегу и 150 десантных судов.

В течение 5 недель «нелетной» погоды 23-я авиагруппа совершала от 8 до 10 вылетов каждый день, чтобы атаковать вражеские колонны и коммуникации. Пилоты делали по 3–4 вылета в день, успевая в промежутках перекусить сухим пайком, запив его стаканом чая. После этого им сообщали, где находится следующая цель, а в это время механики заправляли и перевооружали самолеты. После первых нескольких дней атак японцы оправились от неожиданности, и огонь с земли стал смертоносным. Пехота открывала массированный винтовочный огонь. Колонны и места стоянок прикрывали 20-мм пушки и пулеметы. Канонерки сновали по озеру Дунтинху и реке Сянцзян, чтобы защищать транспортные флотилии. Менее чем за месяц от зенитного огня мы потеряли 4 командиров эскадрилий, в том числе бывшего летчика АДГ Джорджа МакМиллана, который вернулся в Китай, чтобы командовать 449-й истребительной эскадрильей. К началу осени почти половина летчиков 23-й авиагруппы, которые начали это кровавое лето, либо погибли, либо попали в плен.

Типичным примером является капитан Артур Крукшенк, Рустон, штат Луизиана. Он совершил 47 вылетов для обстрела вражеских войск, дважды был сбит зенитным огнем, сам сбил 3 японских истребителя в одном бою — и все это [434] за 3 недели. Выпрыгнув с парашютом в первый раз, Крукшенк приземлился на ничейной земле и успел добраться до китайских линий раньше, чем японский патруль добрался до него. Во второй раз он выпрыгнул за линией фронта и приземлился прямо на головы двум переодетым японцам. Пока один побежал за помощью, Крукшенк убил второго с помощью мачете из своего аварийного комплекта и один пробирался через всю зону боев в течение 4 дней и ночей, чтобы добраться до своих. Вот выдержки из его боевого рапорта:

«Несколько дней мы совершали по 2 или 3 вылета для метеоразведки, прежде чем сумели найти дыру в тучах над целью. Очень часто мы шли над целью на высоте всего 100 футов. Как-то в начале июня во второй половине дня мы заметили севернее Чанша несколько стоянок японских кавалеристов. Некоторые поили своих лошадей в маленькой речке. Четверо из нас спустились, чтобы обстрелять их, и застигли противника врасплох. Япошки начали разбегаться, лишь когда мы открыли огонь. Вероятно мы убили около 300 лошадей и еще больше людей, прежде чем улетели.

Позднее в тот же день мы полетели вверх по реке Нило, вдоль которой двигались японцы. Река была полна сампанов и барж, набитых солдатами. Они нарезали свежих веток и укрыли ими сампаны сверху, так что их было трудно различить, когда они держались вплотную к берегу. Мы летали вверх и вниз по реке, расстреливая лодки из пулеметов. Я мог видеть трассирующие очереди, поднимающиеся с земли, а потом нашел несколько дырок в своем самолете. Сампаны разваливались под нашим огнем. Мы сделали три захода, а когда снова вернулись, там не осталось ни одной лодки. Вода была полна тел и обломков, множество японцев барахтались, пытаясь выбраться на берег реки. Мы расстреляли нескольких во время последнего захода.

На следующий день мы начали с использования бомб. Я вылетел для разведки погоды. На всем пути к Чанша стоял густой туман. Я уже собирался поворачивать назад, когда заметил разрыв в тумане, а в нем — несколько сампанов, ползущих по реке. [435]

Я спустился вниз и обстрелял их, прежде чем повернуть домой. К 07.00 мы вернулись к реке и сбросили осколочные бомбы на сампаны, все еще идущие вверх по течению. Затем мы обнаружили на холме лагерь япошек и обстреляли его, уничтожив около 100 солдат, которые, похоже, варили рис. Во второй половине дня мы опять были над рекой и по пути заметили около 300 кавалеристов, форсирующих маленькую речку. Мы атаковали совершенно внезапно и многих убили.

Когда япошки стали переправляться через озеро Дунтинху, мы начали охотиться за их судами и наносить удары по южному берегу, где они высаживались. Мы совершили так много вылетов, что я сбился со счета. Мы использовали осколочные бомбы, ракеты, 500-фн бомбы и пулеметы. Так как мы летели слишком низко, чтобы бомбить с пикирования, пришлось использовать рикошеты для 500-фн бомб. Ракеты разносили крупные транспорты на куски. Мы летели так низко, что катера нас не слышали из-за грохота собственных моторов. Лодки шли так густо, что промахнуться было почти невозможно.

Во время одного из вылетов я выпустил ракеты в трехпалубный транспорт. Первая прошла мимо. Мой ведомый сообщил, что через пару секунд вторая попала в среднюю палубу. Транспорт охватило пламя. Япошки начали прыгать в воду, мой ведомый обстрелял их. Мы сделали несколько заходов над мешаниной разбитых лодок, людей и лошадей. Многие сампаны перевозили бензин. Когда бочка взрывалась, она выбрасывала струи пламени, которые сжигали людей и лошадей и поджигали соседние лодки».

Примерно в то время, когда японцы подошли к Чанша, Стилуэлл выбрался из бирманских джунглей и прилетел в Чунцин. Он игнорировал мои просьбы по радио о встрече, чтобы обсудить действия авиации в Восточном Китае, прежде чем он увидит генералиссимуса. Во второй половине дня 6 июня он появился в штабе XIV Воздушной Армии на обратном пути из Чунцина. Стилуэлл объявил, что может выделить только 30 минут, чтобы обсудить положение в Восточном Китае со мной и моим штабом. [436]

Он начал совещание с уверенного заявления, что никто и ничто не сможет остановить японское наступление. Он забыл, что сам предсказывал несчастье на конференции «Трайдент», и теперь явно не желал ничего делать, чтобы помешать сбыться этому мрачному предсказанию. Несмотря на все наши уговоры, Стилуэлл упорно отказывался от тотальной мобилизации всех ресурсов КБИ-театра, чтобы нейтрализовать японскую угрозу Китаю. Это представляло разительный контраст по сравнению с его реакцией на наступление японцев в Бирме всего 4 месяца назад, когда под угрозой оказались его личные планы. Лишь через несколько недель помощники Стилуэлла сообщили, что он намеренно пожертвовал Восточным Китаем, как пешкой в своем личном гамбите, чтобы получить командование всеми китайскими армиями.

Я попросил Стилуэлла немедленно сделать три вещи, которые могли укрепить оборону Восточного Китая. Первое: увеличить поставки XIV Воздушной Армии по маршруту «Горб» до 11000 тонн в месяц. Второе: резко увеличить перевозки по земле в Восточный Китай. Третье: дать приказ В-29 совершить один налет на Ханькоу, который был ключом к японским позициям в Восточном Китае. Стилуэлл согласился лишь с первым. Он обещал, что самолеты-заправщики 7-й бомбардировочной авиагруппы будут доставлять бензин из Индии в Китай. Он немедленно увеличил поставки XIV Армии до 10000 тонн в месяц, и до октября с этим у нас не было проблем. Однако, как сказал мне начальник штаба Стилуэлла бригадный генерал Том Хирн: «Мы понимали, что принятые сейчас меры скажутся только в сентябре». Однако Стилуэлл упрямо отказывался сделать хоть что-то для улучшения наземных путей снабжения Восточного Китая, без которых весь тоннаж, доставленный по воздушному мосту, был совершенно бесполезен. Стилуэлл запретил переброску по воздуху грузовиков, необходимых для работы на шоссе Цюйцзин — Душань, он отказался отменить приоритет на поставку топливного спирта соединению «Йоук», хотя он требовался нам, чтобы использовать [437] хотя бы имеющиеся грузовики. Стилуэлл полностью умыл руки в вопросе снабжения Восточного Китая, заявив, что это чисто китайское дело. Это было совсем не так, поскольку Служба снабжения Стилуэлла контролировала коммуникации и XIV Воздушной Армии, и соединения «Зебра», подчинявшегося Стилуэллу.

Самым тяжелым ударом стал отказ направить В-29 для удара по Ханькоу. XIV Армия просто не имела возможности нанести достаточно сильный удар по этой вражеской базе, чтобы нейтрализовать ее. Я предложил совершить всего один налет на Ханькоу силами 100 В-29. XIV Армия подняла бы в воздух все самолеты, чтобы тоже принять участие в налете. В результате Ханькоу потерял бы свое значение в качестве базы снабжения и операции японцев в Восточном Китае были бы парализованы. Бригадный генерал К. Б. Вулфи из XX Воздушной Армии согласился совершить вылет из Калькутты, чтобы не истощать запасы бензина в Китае. Стилуэлл согласился поддержать эту идею. Но в действительности он просто передал мою просьбу Объединенному комитету начальников штабов как рутинную заявку. Без подписи Стилуэлла, утверждающей проект, ОКНШ колебался и не мог принять решения. После этого я обратился прямо к генералу Арнольду, который как командующий XX Воздушной Армией сам мог приказать совершить налет на Ханькоу. Сначала Арнольд ответил, что не может разрешить В-29 атаковать цель, которую могут достать В-24, но потом утвердил план бомбежки Бангкока, который уже не раз подвергался налетам В-24 Королевских ВВС и XIV Воздушной Армии. Позднее Арнольд предложил использовать Китайские ВВС, чтобы разрушить Ханькоу. В то время китайская бомбардировочная авиация состояла из 9 устаревших «Хадсонов» и совершенно неисправных русских СБ-2, выпущенных еще в 1937 году. Все лето, пока налет на Ханькоу был одной из самых насущных наших потребностей, когда от него зависели победа и поражение, Арнольд и Стилуэлл сидели неподвижно. Лишь после отзыва Стилуэлла генерал-лейтенант Альберт Ведемейер, [438] новый командующий Китайским театром, активно поддержал мою просьбу. И тогда удар В-29 по Ханькоу был утвержден. 18 декабря, более чем через месяц после потери Восточного Китая, 77 В-29 сожгли дотла этот город.

На совещании в Чунцине я попытался обсудить со Стилуэллом детальные планы обороны Восточного Китая. Мы с моим штабом подготовили план использования каждого подразделения XIV Армии, исключая самолеты, задействованные на Салуине, для обороны Восточного Китая, если через «Горб» мы будем получать 11000 тонн ежемесячно. Стилуэлл посмотрел на часы, сунул наши планы в карман и сказал, что позднее сообщит свое решение. Он залез в самолет и убыл в свою возлюбленную Бирму. В следующий раз мы встретились с ним уже после безвозвратной потери Восточного Китая. Гробовое молчание было ответом на все наши повторные просьбы сообщить решение по предложенным планам.

Лишь 8 июля Стилуэлл соизволил заявить, что в Китае сложилось чрезвычайное положение. Это произошло через 45 дней после начала вражеского наступления в Хэнане, через 13 дней после того, как противник перепрыгнул в Хунань, и более чем через 3 месяца после того, как я трижды предупреждал его по радио, что Китай находится в смертельной опасности.

Сначала маршал Сю Юэ намеревался остановить японцев в Чанша, там, где он уже трижды одержал победу. Он сосредоточил всю свою артиллерию — 60 орудий — на холме Йолошан, который господствовал над городом. Оттуда он намеревался расстрелять японские авангарды, когда те ввяжутся в бои с хорошо окопавшимися защитниками. Сю планировал удерживать Чанша, пока все силы XIV Воздушной Армии будут наносить удары по вражеским коммуникациям на всей их протяженности от Ханькоу. Я никогда не собирался останавливать японцев силами одной только авиации. Позднее, когда Стилуэллу потребовались оправдания за потерю Восточного Китая, он и некоторые члены его штаба запустили совершенно лживый слух, что именно таким было мое намерение. [439]

Воздушные налеты на японские колонны причиняли им огромные потери и часто серьезно задерживали их продвижение, однако они не могли остановить наступление. Мы все прекрасно об этом знали. Только воздушные атаки путей снабжения могли оказаться эффективными. Чтобы они стали еще более эффективными, нам требовалось, чтобы китайцы притормозили японцев. Этот вынудит противника быстро израсходовать запасы полевых складов, и в результате к фронту будет в большом количестве доставляться новое снабжение. Вот тогда мы сможем перерезать ниточку, на которой висит японское наступление. Через несколько недель противник выдохнется, и его наступление окончательно потеряет темп.

Японцы сорвали первоначальный план Сю и сами обошли Чанша, оставив артиллерийский кулак и окопавшихся защитников доедать остатки провизии, после чего японцы смогут взять их голыми руками. Японский потоп продолжал мчаться дальше и уже подступил к Хеньяну, когда пал Чанша. Это произошло 18 июня и вызвало в Чунцине первый приступ паники. Китайское Военное министерство приказало казнить полевых командиров, обвиненных в потере города, и начало управлять войной издали посредством телеграмм и телефонных звонков. Штаб Стилуэлла в Чунцине продолжал мрачно каркать. Бригадный генерал Феррис, отвечавший за чунцинский штаб, 26 июня радировал Стилуэллу: «Китайцы не удержат Хеньян. Существует опасность, что противник через 7 дней подойдет к Гуйлину. Еще до этого может потребоваться эвакуация аэродромов Гуйлина». Феррис также приказал эвакуировать из Восточного Китая соединение «Зебра», подчинявшееся Стилуэллу. В начале июня американцы из состава «Зебры» примчались в Гуйлин на грузовиках, побросав всю технику и оборудование, в том числе лучший полевой госпиталь Восточного Китая, который с таким трудом был перевезен через «Горб». В августе кое-что из солдат «Зебры» все-таки вернулся, устыдившись, и оставался в Гуйлине до конца. [440]

Система наблюдения и оповещения в Хунане рушилась по мере продвижения японских войск. «Текс» Хилл продержал свои истребители в Хеньяне еще 3 дня, уповая на плохую погоду, которая прикует яцонскую авиацию к земле, пока его Р-40 совершают последние вылеты к линии фронта, проходящей уже в 10 минутах полета от аэродрома. 26 июня, когда японцы уже подошли на расстояние 20 миль, истребители в последний раз вылетели из Хеньяна. Ночью американский наземный персонал сжег и взорвал свою базу и переправился через реку на катерах. На следующий день наши атаки продолжились, хотя теперь самолеты базировались в Линлине, находящемся на 100 миль южнее.

28 июня японцы захватили аэродром Хеньяна и начали окружать сам город. Напротив аэродрома, на противоположном берегу реки, находилась китайская 10-я Армия генерала Фон Цзи-Тена. Она закрепилась среди кирпичных и глиняных домишек и приготовилась к обороне.

Но японские войска быстро обошли и 10-ю Армию, сидящую в Хеньяне. Японцы отрезали пути подхода подкреплений, а потом начали выковыривать китайцев из блиндажей и окопов. Здесь они впервые с начала наступления столкнулись с серьезными проблемами, и битва за Хеньян разгорелась не на шутку. Прежде чем она завершилась, в нее были вовлечены более полумиллиона человек, которые решали судьбу района, такого же крупного, как бассейн реки Миссисипи в Соединенных Штатах. Однако битва за Хеньян прошла почти не замеченной для американской прессы. Летом 1944 года все первые полосы газет занимало вторжение в Европу, поэтому с КБИ-театра приходили лишь мелкие новости. Их сообщал газетчикам Стилуэлл, обосновавшийся в Бирме. Он сумел осаду Мьичины раздуть в победу величайшего значения.

Генерал Фон был одним из лучших полевых командиров Сю Юэ и ветераном первого разгрома японцев под Тайэрчжуаном, а также последних двух побед под Чанша. Он имел 10000 солдат, которых поддерживали целых три французских 75-мм пушки, несколько пулеметов и минометов. [441]

Солдаты были вооружены в основном старыми самодельными китайскими винтовками. Они засели в Хеньяне так же прочно, как пробка в бутылке шампанского. Защита Хеньяна от японцев, многократно превосходивших их по численности и неизмеримо по вооружению, стала одной из величайших страниц Китайско-японской войны.

Сначала японцы пытались штурмовать Хеньян незначительными силами. Это были войска, возглавлявшие наступление от самого Юцзяна и подвергавшиеся атакам с воздуха в течение последнего месяца. Многие подразделения уже потеряли до 30 процентов личного состава, даже не встретив китайских солдат. Большинство подразделений имели лишь те запасы, которые были получены перед началом наступления. Чтобы сломить сопротивление 10-й Армии и взять Хеньян, японцам требовались свежие подкрепления, боеприпасы и снабжение. До тех пор пока китайцы в Хеньяне блокировали железную дорогу, реку и шоссе, японцы не могли развивать наступление дальше на юг и топтались в нескольких милях от города. Молниеносное наступление выродилось в затяжную осаду.

Именно такого случая ожидала наша XIV Армия. Главная тяжесть наших атак была перенесена с войсковых колонн на растянутые вражеские коммуникации, которые теперь тянулись на 200 миль от японских складов в Юцзяне.

Японское снабжение к полю битвы у Хеньяна поступало по трем маршрутам: на лодках через озеро Дунтинху и вверх по реке Сянцзян, на караванах мулов по насыпи разрушенной железной дороги от Юцзяна до Хеньяна и на машинах по шоссе вдоль этой железной дороги. Более крупные города на этих маршрутах служили промежуточными складами и пунктами перегрузки. Мелкие деревни и фермы использовались солдатами для бивуаков. Все японские грузы поступали из Ханбкоу. И эти коммуникации попали под круглосуточные удары самолетов XIV Воздушной Армии. Самолеты отправлялись далеко во вражеский тыл для ударов по складам и возвращались вдоль реки или дорог, обстреливая по пути все, что движется. Р-40 во время этих [442] вылетов несли столько же бомб, сколько и бомбардировщики. В-25 спускались к самым вершинам деревьев, чтобы обстреливать японцев из своих тяжелых пулеметов и 75-мм пушек. «Либерейторы», действующие из Куньминя, бомбили вражеские базы в Юцзяне, Чанша и Ханькоу. Наши агенты обнаружили несколько крупных пунктов перегрузки между Юцзянем и Хеньяном. В течение двух суток они постоянно подвергались ударам пикировщиков Р-40, В-25 и В-24. Пожары и взрывы продолжались целую неделю. Пилоты, по ночам летавшие на север для ударов по вражеским аэродромам, могли ориентироваться по этим пылающим маякам на всем пути до Ханькоу. Истребители и вооруженные пушками В-25 постарались очистить реку Сянцзян от вражеских судов и вынудили транспортные колонны двигаться только по ночам. В-25 водили истребители Р-40 в ночные рейды вдоль дорог. Они сбрасывали осветительные ракеты, чтобы осветить цели для атаки истребителей.

С установлением хорошей погоды в начале июля японские ВВС осмелились выползти из своей берлоги в Ханькоу. «Оскары» и «Тодзио» воздерживались от активных действий и ограничились защитным патрулированием над своими армиями. За 4 недели наши истребители сбили в небе Восточного Китая 120 вражеских самолетов и переломили хребет японской бомбардировочной авиации. Во время двух утренних налетов на аэродромы Юнцзяня они сожгли 90 японских самолетов. Бомбежки наших аэродромов под покровом ночной темноты были единственными активными действиями, на которые решилась вражеская авиация, хотя японской армии отчаянно требовалась воздушная поддержка.

К началу июля японцы начали ощущать последствия наших воздушных ударов по своим коммуникациям. Все больше и больше солдат попадало в плен, когда они отрывались от своих подразделений во время вылазок за провиантом. Японцы обирали персиковые деревья, выкапывали картофель, обшаривали заброшенные сараи. Все они были тощими и голодными. Пленные рассказывали одно и то же: в течение недели или 10 дней они не получали [443] риса. Многие подразделения сражаются, имея по 200 патронов на человека, полученных в Юцзяне перед началом наступления. Наши атаки вынуждают их прятаться в дневное время, ограничивая передвижения и бои только темным временем суток.

К 8 июля давление японцев на Хеньян ослабло. Утомленные дивизии были отведены, подведены свежие войска и тяжелая артиллерия, чтобы туже затянуть кольцо осады. Второе наступление — на север из Кантона навстречу северной группировке — неожиданно прекратилось, и войска отошли на исходные позиции. Китайцы ошибочно приняли перегруппировку японских сил за свою победу. Пару недель на улицах Гуйлина было не продохнуть от дыма праздничных петард. Свистящие ракеты и римские колеса крутились по ночам в небе Гуанси. Торговцы в Гуйлине набивали грузовики подарками из слоновой кости, шелка, яшмы, лакированного дерева и отправляли их на аэродромы американским летчикам. Резкая остановка японского наступления у Хеньяна также дала китайскому верховному командованию время оправиться от первого шока. 6 армий из 4 военных районов были отправлены на помощь Хеньяну. Сю Юэ, армии которого были растянуты вдоль восточного фланга японцев, начал контратаки, чтобы помочь давлению нашей авиации на вражеские базы снабжения.

Ослабление давления на Хеньян совпало с прекращением японского сопротивления на Сайпане и падением кабинета Тодзио. Во время этого кризиса была пересмотрена вся японская военная стратегия. Послевоенные допросы японских командующих в Китае показали, насколько серьезно рассматривалась приостановка наступления в Восточном Китае. Генерал-лейтенант Такахаси, японский начальник штаба в Китае, и большинство его штабных офицеров были убеждены, что 50-процентное усиление американских воздушных атак на их коммуникации и войска на фронте полностью остановило бы наступление на Хеньян и в конце концов вынудило бы японцев отойти обратно к Чанша, где они планировали окопаться и закрепиться. [444]

В середине июля противник предпринял еще одну серьезную попытку захватить Хеньян силами 40000 новых солдат, тяжелой артиллерии и танков. Теперь в наступлении принимали участие в общей сложности уже 200000 японцев. Часть вылетов нашей авиации была посвящена бомбежке и обстрелу вражеских артиллерийских позиций. Горстка Р-40 целый день моталась над Хеньяном, чтобы удержать японцев в их норах и помешать им атаковать город днем. По ночам вражеская артиллерия открывала огонь. Она подожгла город. В-25, летая вдоль линии фронта, обнаруживали батареи по вспышкам и засыпали их осколочными бомбами. В самом городе 10-я Армия Фона тоже оказалась в отчаянном положении, так как у нее кончались продовольствие и боеприпасы. В ответ на отчаянные просьбы Фона о помощи я попытался убедить Стилуэлла прислать хотя бы звено транспортных самолетов, чтобы сбросить снабжение в Хеньяне. Он отверг мои просьбы, заметив, что это создаст повод для новых требований, удовлетворить которые нельзя. В отчаянии я отправлял наши собственные самолеты — днем В-25, а ночью С-47. Они сбрасывали на парашютах рис и медикаменты. Позднее «Кейси» Винсент из своих собственных скудных запасов авиационных боеприпасов выделил часть 75-мм снарядов и 12,7-мм пулеметных патронов, чтобы помочь китайцам в Хеньяне держаться дальше. Этими вылетами руководил Люк Уильям-сон, который на невооруженных С-47 прорывал кольцо японских зениток, чтобы сбрасывать грузы с высоты 300 футов над пылающим городом.

Это были единственные американские боеприпасы, доставленные китайским армиям, защищавшим наши аэродромы до конца сентября, когда судьба Восточного Китая была уже решена. Стилуэлл отвергал под тем или другим предлогом все попытки американцев вооружить китайские войска, которые так отчаянно сражались, чтобы остановить японское наступление. Стилуэлл в то время вел последнюю схватку с генералиссимусом за командование всеми китайскими армиями. [445]

Эта борьба настроила Стилуэлла против китайских лидеров и китайского правительства. Если не считать бирманской кампании, в его мозгу помещалась только проблема командования. Во время конференции «Трайдент» Стилуэлл убедил сам себя, что любое японское наступление в Восточном Китае будет успешным и потеря наших восточных аэродромов неизбежна. Не приходится сомневаться, что именно это ошибочное предубеждение оказало решающее значение на его отношение ко всем нашим просьбам о помощи со стороны XIV Армии и китайцев. На это же указывает неслыханная прямолинейность и честность радиограмм бригадного генерала Тома Хирна, который сменил Ферриса на посту начальника штаба Стилуэлла в Китае. 26 июня Хирн предупредил Стилуэлла: «Я не верю, что мы можем как-то оправдать дальнейшую задержку решительных действий в связи с положением в Восточном Китае». Он рекомендовал некоторые срочные меры, которые требовали «больших решений». Когда я предложил переадресовать 1000 тонн, предназначенных XIV Воздушной Армии для снабжения армий Сю Юэ орудиями и боеприпасами, Хирн ответил:

«Ваше предложение переадресовать 1000 тонн из доли авиации сухопутным силам, чтобы отбить Хеньян, было изучено самым тщательным образом. Стилуэлл изложил нам свое видение ситуации. Он согласился с тем, что для восстановления положения на востоке требуется крупная операция. Стилуэлл действует из предположения, что ситуация в Восточном Китае окажется на грани краха, и не желает сейчас принять какую-то определенную линию действий. Поэтому мы не должны вносить никаких предложений о помощи наземным силам, пока дела не пойдут еще хуже. Учитывая потерю времени, мне очень жаль, что пришлось придержать этот отказ, пока босс не высказался сам».

В то же самое время я получил радиограмму от офицера связи, находящегося при штабе Сю Юэ: [446]

«Сегодня Сю спросил меня, слышал ли я что-нибудь о его просьбах о помощи снабжением. Сю не тот человек, которого легко испугать, и никто не желает убивать японцев больше, чем он. Однако сегодня, закуривая сигарету, он горько усмехнулся, покачал головой и сказал: «Нелегко сражаться с теми орудиями, которые я имею». Я спросил его, не собирается ли соединение «Зебра» принять участие в боях, ведь вчера он встречался с Линдсеем. Сю ответил, что Линдсей отказался, заявив, что перевозки по воздушному мосту через «Горб» слишком малы. XIV Армия прямо запросила по радио разрешение передать часть своей доли в руки Сю Юэ. К его чести следует сказать, что его орудия убивают японцев».

На свое последнее требование доставить 500 тонн оружия для Сю я получил ответ от Хирна:

«Учитывая расположение войск Сю, его задачи и быстро меняющуюся ситуацию, неправильное использование китайцами техники и неправильное использование войск, ваше предложение доставить им по воздуху 500 тонн стрелкового оружия и боеприпасов считается пустой тратой сил. Все усилия американцев должны ограничиться действиями авиации».

В это время войска Сю нависали над восточным флангом японцев, а в некоторых местах продвинулись на 10 миль за реку Сянцзян. Они вполне могли перерезать японские коммуникации. Его целью всегда было убивать японцев.

Следующий рапорт офицера радиоразведки XIV Воздушной Армии лейтенанта ВМФ С. А. МакКэффери резко отличается от мнения американских штабных офицеров в Чунцине о «неправильном использовании оружия» китайцами. Он провел месяц в боях вместе с 2 армиями Сю восточнее Хеньяна:

«Обе армии находятся в самом ужасном состоянии. Средний солдат в возрасте от 18 до 25 лет прослужил в армии от 3 до 7 лет. Его здоровье подорвано, и он ведет трудную жизнь. Все эти [447] солдаты уже несколько месяцев принимают самое активное участие в боях.

Их одежда состоит из поношенной рваной куртки, рубашки и пары заношенных брюк. Кое-кто носит обмотки, но большинство их не имеет. Редкие счастливчики носят соломенные сандалии, остальные ходят босиком. Они вооружены устаревшими винтовками и носят с собой свой небольшой запас патронов. Им очень не хватает тяжелого оружия, имеется немного пулеметов, совсем нет орудий и минометов. Впрочем, у них есть несколько трофейных японских минометов и какой-то запас мин к ним. Все эти жалкие запасы армия переносит на руках. Продовольствия не хватает, и любой солдат будет счастлив, если получит две чашки риса в день. Похоже, у них вообще нет мяса и овощей. Хотя здоровье людей подорвано, а многие имеют ранения, у них нет медикаментов. Большинство страдает от малярии. Потери обеих армий от болезней и ранений огромные. Если раньше 20-я Армия имела 20000 человек, то сейчас осталось всего 5000. Огромная убыль офицерского состава, им не хватает лейтенантов, капитанов и майоров. Но если физическое состояние этих китайских солдат ужасающее, их боевой дух просто потрясает. Больные, плохо вооруженные, голодные, эти китайцы отважно сражаются с численно превосходящим противником, который вооружен гораздо лучше. Они проявляют просто выдающуюся смелость, причем независимо от званий. В этой битве нет кабинетных стратегов. Генералы, которые планируют атаку ночью, днем сами ее возглавляют на поле боя. Этими бойцами можно только восхищаться».

Наши собственные проблемы со снабжением тоже становились все более острыми. Расход бензина резко подскочил и на 60 процентов превысил апрельский. Самолеты Винсента сжигали бензина вдвое больше, чем удавалось доставить в Гуйлин по нашим «коммуникациям». Сильные ливни в начале июня вызвали оползни на шоссе возле Душаня, временно заблокировав дорогу. В начале июня Стилуэлл обещал направить самолеты-заправщики 7-й бомбардировочной авиагруппы на восточные аэродромы, но [448] сделал это только в конце июля. Каждый день один из офицеров штаба Винсента пролетал на маленьком связном самолетике вдоль железной дороги на Лючжоу и к Душа-ню, чтобы увидеть, идут бензовозы или нет.

Специальная эскадрилья «Либерейторов», оснащенных радарными прицелами для бомбометания с малой высоты, начала в июне вылеты из Гуйлина. С этим специальным оборудованием они могли атаковать вражеские корабли ночью с малой высоты и промахивались очень редко. В июне эти бомбардировщики топили в среднем до 900 тонн японских судов за каждый вылет. Их достижения были бы гораздо выше, если бы действия эскадрильи имели нормальное обеспечение. За 4 месяца действий они топили тонну японских судов на каждые 2,5 фунта сброшенных бомб или на каждые 2 галлона бензина, которые израсходовали эти самолеты. В начале июля запасы бензина на востоке сократились настолько, что я был вынужден приказать этим В-24 вернуться в Куньминь и временно прекратить действия против вражеского судоходства. К 13 июля положение с бензином стало критическим. «Кейси» Винсент сообщил, что в Лючжоу осталось только 4000 галлонов, а в Гуйлине — 8500 галлонов. Еще 13000 галлонов следовали по железной дороге. Вслед за В-25 мне пришлось отправить на запад В-25. 5-я истребительная авиагруппа из Китайско-американского сводного авиакрыла в начале июля присоединились к нам, начав действовать со своей новой базы в Чинцяне. Но ее эффективность была заметно снижена нехваткой бензина. Винсент сумел продержать свои истребители в воздухе еще 3 дня, израсходовав запасы бензина с мелких аэродромов и опустошив баки бомбардировщиков. 17 июля у него осталось бензина лишь на то, чтобы вернуть все самолеты из Восточного Китая обратно в Куньминь. В течение 5 дней все самолеты в Восточном Китае сидели на земле из-за отсутствия бензина. Несколько Р-50 из 5-й авиагруппы в Чинцяне, где еще осталось сколько-то бензина, были единственными самолетами союзников, которые появлялись над Хеньяном. [449]

А ведь именно в этот момент мы реально взяли японцев за глотку и могли опрокинуть их, но наша хватка внезапно ослабла. Полузадушенный враг перевел дыхание и набрал новые силы.

Японцы сразу поняли, какое преимущество им дадут сильные атаки Хеньяна, однако они не смогли разбить XIV Армию. Плохая погода защищала наши аэродромы в течение 3 дней этой голодной недели. Если бы японская авиация отважилась атаковать наши базы днем, наши самолеты оказались бы совершенно беспомощны на земле с пустыми баками после второй тревоги. Были некоторые свидетельства того, что японские летчики набрались отваги для такой попытки, и началось сосредоточение бомбардировщиков в Юцзяне, когда бензин начал снова просачиваться по каплям в Гуйлин. Во время очередной дневной атаки аэродромов Юцзяня наши Р-40 отпраздновали возвращение в небо, уничтожив на земле около 40 вражеских самолетов. Заправщики 7-й бомбардировочной авиагруппы начали доставлять бензин в Лючжоу. Под умелым руководством полковника Шихана начали увеличиваться перевозки по наземным коммуникациям. В сентябре он доставил в Восточный Китай 6500 тонн.

Наше давление на японцев постепенно нарастало и к середине августа стало даже сильнее, чем раньше, однако битва уже была проиграна. Использовав массу людей и снабжения, которую им удалось накопить, пока в конце июля мы сидели на земле, японцы смяли защитников Хеньяна и 8 августа захватили город после осады, которая длилась 49 дней. Остатки 10-й Армии численностью не более 300 человек с боем прорвались к своим армиям, которые находились на расстоянии 2 миль от Хеньяна, показав, насколько близко было спасение.

Падение Хеньяна решило судьбу Восточного Китая. За исключением непрекращающихся атак Сю Юэ на восточный фланг японских войск, китайцы больше не оказывали сопротивления. Однако сила наших воздушных атак оказалась такой, что японцы только через месяц после захвата Хеньяна смогли двинуться дальше на Линлин. [450]

Восточный Китай был потерян, как и предсказывал Стилуэлл, если это принесло ему хоть какое-то удовлетворение. Я думаю, он даже радовался. Восточный Китай вполне можно было спасти, но для этого требовалось срочно принять несколько важных решений, которые командующий театром военных действий постоянно откладывал. И чтобы склонить чашу весов на нашу сторону, требовалось совсем немного: доставить в феврале и марте несколько тысяч тонн по воздушному мосту, пару сотен грузовиков в апреле, чтобы оживить засохшие артерии наших наземных коммуникаций, один вылет В-29 к Ханькоу, и одно звено транспортных самолетов, чтобы сбросить оружие и боеприпасы истекающим кровью защитникам Хеньяна. Даже после того, как японцы начали наступление в восточных провинциях очень крупными силами, что признал даже Стилуэлл, он категорически отказался мобилизовать ресурсы Китая и Индии для нейтрализации этой стратегической угрозы. Он упрямо требовал, чтобы эти ресурсы по каплям разбрасывались по всему театру. Падение Восточного Китая стало последней главой в книге неудач союзников, озаглавленной «Слишком мало и слишком поздно».

После войны китайцы воздвигли мемориал в память защитников Хеньяна — пирамиду из 5000 обветренных черепов, собранных на поле битвы. Сверкающий на солнце этот жуткий мемориал служит убедительным возражением тем, кто высокомерно заявлял, что «китайцы не будут сражаться».

Конец лета и осень мы вели успешные сдерживающие бои, пока японцы упорно ковали свою наземную цепь от Ханькоу до Индо-Китая. Японцы старались завершить кампанию как можно скорее. 6-недельная битва за Хеньян серьезно нарушила график противника, каждая новая неделя задержки снижала стратегическое значение победы в Восточном Китае. Но при усилившемся давлении с воздуха на свои коммуникации японцы так и не смогли восстановить первоначальный темп наступления. Гуйлин был захвачен 15 сентября. Лючжоу, последняя из баз Восточного Китая, продержался до 7 ноября. Вместо 90-дневного блица японцы [451] для захвата Восточного Китая были вынуждены вести изнурительную 6-месячную кампанию, которая им дорого обошлась. Они потеряли много людей, техники, снабжения и, что самое главное, — много времени. С момента начала осады Хеньяна и до последнего вылета самолетов XIV Воздушной Армии из Лючжоу коренным образом изменилась вся стратегическая картина на Тихом океане. Осенью бульдозеры уже начали строить аэродромы для В-29 на Сайпане и Гуаме. Дальневосточная Воздушная Армия генерала Джорджа Кении начала вылеты с аэродромов на Филиппинах. Авианосные соединения флота наносили удары по Формозе. Пока XIV Воздушная Армия держалась в Восточном Китае, важнейшие морские коммуникации Японии в Южно-Китайском море до середины октября были заблокированы. Наши В-24, которые в августе начали действовать из Лючжоу, добились фантастических успехов в Формозском проливе. Они топили по 1100 тонн японских судов в каждом вылете, уничтожая по тонне японских судов на каждый фунт бомб, или по 2 тонны на каждый сожженный галлон бензина. При таких темпах всего одна авиагруппа В-24, для содержания которой требовалось доставлять через «Горб» всего 2000 тонн грузов в месяц, могла за 6 месяцев потопить вражеские суда общим водоизмещением миллион тонн. Заслуга в успехе этих стратегических ударов по вражескому судоходству принадлежит отличной технике, отважному и умелому руководству подполковников Хопсона, Аверилла, майора «Стампа» Карсуэлла, который был награжден посмертно Крестом за выдающиеся заслуги — за свою невероятную дуэль с Императорским флотом, во время которой он потопил крейсер и эсминец.

Вероятно самой потрясающей демонстрацией стратегической роли XIV Армии, действующей с баз Восточного Китая, стали совместные атаки портов и аэродромов Формозы, которые она проводила вместе с авианосными самолетами и В-29 из Китая. Удары начались 16 октября и продолжались 3 суток. В Южно-Китайском море было потоплено 200000 тонн японских судов, которые пытались [452] бежать с Формозы в Гонконг. Едва они успевали бросить якорь, как их настигали удары XIV Армии. Мы использовали все самолеты, которые могли взлететь в Лючжоу, с нашей последней крупной базы в Восточном Китае. «Либерейторы» из Куньминя бомбили суда у причалов с большой высоты, пока В-25 из Лючжоу носились над гаванью на высоте мачт, нанося удары по судам на рейде. Р-51 атаковали японские суда с пикирования, а Р-40 воздушного прикрытия сумели сбить 4 «Зеро», пытавшиеся перехватить бомбардировщики. Когда рассеялся дым, наши фотографии показали, что 8 транспортов потоплены, а еще 11 — повреждены. В этом бою противник потерял 80000 тонн торговых судов, был серьезно поврежден самый крупный из судоремонтных заводов за пределами Японских островов. Это было наглядным доказательством того, что противник уже нигде не может спрятать свои драгоценные торговые суда от американской авиации. Еще одна наглядная демонстрация стратегической роли имела место во время Второго сражения в Филиппинском море (битвы за Лейте). В критический период битвы только базирующиеся в Китае «Либерейторы» XIV Армии могли обеспечить флоту разведку на его западном фланге в Южно-Китай с ком море. Принимая на борт дополнительные запасы бензина вместо бомб, наши «Либерейторы» вели разведку для флота. Именно наш самолет первым предупредил моряков, что вражеские авианосцы идут к югу от Пескадорских островов, чтобы атаковать плацдарм на острове Лейте. Именно «Либерейторы» XIV Армии заслужили сигнал «Хорошо сделано» от адмиралов Нимица и Хэлси за свое наблюдение за остатками разбитого японского флота, отходящими после поражения. Это позволило подводным лодкам перехватить и потопить еще несколько кораблей. За те месяцы, пока мы удерживали Восточный Китай, «Либерейторы» заминировали все основные японские порты от Шанхая до Сайгона и потопили 250000 тонн торговых судов, 2 вражеских крейсера и 4 эсминца. Это тоже следует приплюсовать к цене, которую противник заплатил за Восточный Китай. [453]

Стилуэлл снова появился в штабе XIV Воздушной Армии в Куньмине 13 сентября. Он сразу заявил, что для спасения Гуйлина нельзя сделать ничего. На следующий день мы вместе вылетели в Гуйлин. Покрутившись по аэродрому, Стилуэлл приказал Винсенту начать взрывать главную базу, которая к этому времени выросла в 3 бомбардировочных аэродрома и 1 истребительную полосу. Через 4 дня, 17 сентября, окончательно убедившись, что Восточный Китай потерян, Стилуэлл разрешил доставку по воздуху 500 тонн американского оружия и боеприпасов китайским армиям, защищающим Гуйлин. Это была наша первая помощь китайским армиям на востоке, если не считать горстки 75-мм снарядов и 12,7-мм пулеметных лент, которые XIV Армия сбросила в Хеньян. Решение Стилуэлла было принято так поздно, что в Гуйлин успели доставить лишь несколько тонн, прежде чем были взорваны аэродромы. Остаток был направлен в Лючжоу, но прибыл туда лишь для того, чтобы отправиться по железной дороге обратно в Душань. В Душане их обнаружили наши подрывники, что немедленно было принято за новое доказательство того, что китайцы «зажимают» запасы. Тогда все это было взорвано во исполнение приказа о тактике выжженной земли.

Даже при чисто символическом сопротивлении китайцев японским авангардам потребовалось несколько недель, чтобы подойти к Гуйлину и Лючжоу. Интенсивность действий нашей авиации достигла максимума в сентябре, когда сказалось июньское увеличение поставок через «Горб» и работа полковника Шихана на шоссе к Душаню. Чтобы продолжать бои летом, я использовал каждую каплю бензина, имевшуюся в Китае, и серьезно пощипал запасы, собранные для будущего использования. Этот «грабеж» был утвержден генералом Стратемейером. Но в октябре, когда судьба Гуйлина и Лючжоу еще не была предрешена, Стилуэлл приказал XIV Армии вернуть весь бензин, взятый из запасов ТВД, и передал приоритет на 8000 тонн грузов по воздушному мосту XX Воздушной Армии, отобрав их у XIV Армии. В результате интенсивность полетов немедленно сократилась на четверть. [454]

17 октября Стилуэлл радировал мне из Чунцина:

«Самовольное использование резервов ТВД, особенно допущенное офицером вашего ранга, является плохим примером для младших офицеров и нарушает основы воинской дисциплины. Ваша неспособность быстро сообщить мне и поставить вопрос на рассмотрение в результате привело к решению поддержать Тихий океан, что сейчас создает определенные сложности. Такие действия недопустимы при вашем звании и вашей должности».

Я ответил:

«Я потрясен и возмущен тоном и содержанием вашего последнего послания, адресованного мне. Дня меня трудно совместить выражения этого послания с дружеской атмосферой, в которой мы обсуждали эти проблемы в вашем штабе на прошлой неделе. На этот раз мне не было выражено ни малейшего неудовольствия по поводу обеспечения войск под моим командованием важнейшими припасами, так как мы продолжаем бои за удержание наших баз в Восточном Китае. Я считаю, что эти обвинения связаны с тем, что вам неизвестны некоторые операции. Чтобы я мог дать официальный ответ на более серьезные обвинения, почтительнейше прошу сообщить мне дополнительные детали».

Стилуэлл огрызнулся:

«Упомянутое сообщение является административным выговором, имеющим целью привлечь внимание к самовольному использованию запасов, чтобы не допустить его повторений. Вы должны понимать, что в таковом качестве оно не нуждается в аргументации».

В начале ноября ко мне в Лючжоу прилетел Люк Уильямсон, чтобы окончательно оценить ситуацию на востоке. Тяжелые тучи затянули восточный небосвод, и мы взлетели над Лючжоу под проливным дождем, удерживая высоту 800 [455] футов. Японцы находились на расстоянии менее 50 миль. Такая погода могла принести японцам дополнительный триумф, если бы они захватили наши самолеты в Лючжоу на земле. Ночью 7 ноября «Кейси» Винсент начал жечь нашу базу в Лючжоу. На следующий день, когда тучи спустились еще ниже, флаг был спущен, и самолеты взлетели в последний раз. Последним был серебристый Р-51 «Мустанг», который пилотировал сам «Кейси», заменив заболевшего пилота, эвакуированного на транспортном самолете. Погода была такой ужасной, что 3 истребителя разбились, прежде чем долетели до баз Западного Китая. Ночью японцы перерезали железную дорогу в 30 милях на запад от Лючжоу и через 3 дня заняли город.

И японцы, и американский Объединенный комитет начальников штабов, наслушавшийся мрачных пророчеств Стилуэлла, решили, что дым горящих аэродромов Лючжоу означает конец XIV Воздушной Армии в Восточном Китае. Им обоим предстояло сильно удивиться. [456]