Глава 16

Первое реальное испытание силы XIV Воздушной Армии прошло влажным и душным летом 1943 года над черными карстовыми холмами и зелеными рисовыми полями Восточного Китая. Пока я сидел на заседаниях «Трайдента», японцы нанесли по Китаю удар с двух сторон. На земле они внезапно начали наступление на западном берегу верховьев Янцзы в районе Ичана. Его целью был захват плацдарма для дальнейшего наступления вокруг ущелий Янцзы на Чунцин. Одновременно японская авиация, базирующаяся в Бирме, начала бомбить базы в Юннане, которые использовались маршрутом «Горб».

Чтобы дать китайским армиям в провинции Хубей хоть какую-то воздушную поддержку и одновременно сохранить максимальную численность истребителей над Юн-нанем, бригадный генерал «Базз» Гленн, который командовал в мое отсутствие, перераспределил истребительные эскадрильи между Восточным и Западным Китаем. Это было довольно обычным в то время. Сегодня летчик-истребитель обстреливал вражеские позиции на Янцзы, а завтра мог атаковать японские бомбардировщики над Юннанем. Даже при той ограниченной поддержке, которую могла оказать XIV Армия китайцам в Хубее, японское наступление заглохло, не достигнув цели. Когда японцы начали отходить в полном порядке, Р-40 атаковали их на дорогах, окруженных рисовыми полями, где не было никаких укрытий. После этого медленное отступление превратилось в [370] беспорядочное бегство, и дороги были усыпаны трупами. Один вид наших остроносых истребителей и толстобрюхих «Либерейторов», проносящихся в небе, воодушевлял китайских солдат.

Воздушное наступление из Бирмы не смогло нарушить операции «Горба». Если бы японцы смогли достаточно долго тревожить базы в Куньмине и Юнпине ежедневными налетами, они причинили бы больше вреда, заставив нас израсходовать скудные запасы бензина и мешая разгрузке транспортных самолетов.

Этой весной XIV Армия потеряла капитана Джонни Хэмпшира, которого многие считали самым блестящим летчиком-истребителем, когда-либо служившим в Китае. Это была очень высокая оценка со стороны таких мастеров своего дела, как «Текс» Хилл, Брюс Холлувей и Джонни Алисой. Хэмпшир сбил 14 самолетов в первых 6 боях, прежде чем погиб в схватке севернее Чанша, когда пуля пробила ему грудь. В последнем бою он также сбил 2 «Оскара». Китайцы подобрали Джонни, когда его самолет разбился в реке Сянцзян. К тому времени, когда его доставили в госпиталь Чанша, Джонни был уже мертв.

14 июня «Кейси» Винсента отправили на восточные аэродромы с приказом подготовиться к бою, когда начнется хорошая погода. На востоке этот сезон начинался в середине июля, и японские истребители кружили над Кантоном и Ханькоу, как злобные осы после зимней спячки.

Дни, когда XIV Армия действовала по принципу «бей-беги», мы были готовы начать первую фазу наступления, которое я обещал на конференции «Трайдент». «Кейси» создал штаб части, которая позднее стала 68-м сводным авиакрылом, в лачуге плотника рядом с оперативной пещерой в Гуйлине. Более года он руководил операциями XIV Воздушной Армии, превратив восточные базы в реальную угрозу для японцев. Они были вынуждены использовать полмиллиона солдат и потратить 6 драгоценных месяцев из своего быстро тающего запаса времени, чтобы снять их с китайской шахматной доски. [371]

Не следует удивляться тому, что обещанные во время «Трайдента» поставки всегда проводились с опозданием. Дополнительные истребители застряли в Индии на время муссонов. В июле через «Горб» было доставлено всего 1700 тонн из гарантированных 4700 тонн. Только в ноябре Транспортное Командование выполнило план по доставке грузов. Так как в Восточном Китае вот-вот должен был начаться сезон хорошей погоды, Юннань прикрывала всего лишь одна истребительная эскадрилья, разделенная между Юн-пинем и Куньминем. Три эскадрильи 23-й истребительной авиагруппы, насчитывающие 50 исправных Р-40, и 15 бомбардировщиков В-25 «Митчелл» 11-й бомбардировочной эскадрильи были отправлены на восток, на линию Хень-ян — Линлин — Гуйлин. 308-я бомбардировочная авиагруппа базировалась вокруг Куньминя, чтобы атаковать японские аэродромы в Восточном Китае или нанести удар по стратегическим целям в Индо-Китае, в зависимости от развития событий.

308-я была уникальной среди тяжелобомбардировочных групп. Она сама доставляла себе снабжение через «Горб» и действовала с аэродромов тактической авиации в 500–800 милях от своих баз снабжения. Первоначально я возражал против намерения генерала Арнольда послать такую авиагруппу в Китай даже в порядке эксперимента по организации снабжения. Опыт показал, что я ошибался. «Либерейторы» 308-й авиагруппы стали потенциальной нокаутирующей правой XIV Воздушной Армии, которая наносила сокрушительные прямые в тот момент, когда нам это было нужно.

Эта авиагруппа действовала вроде старинного орудия, заряжающегося с дула. 308-й группе приходилось совершить 3 вылета для доставки снабжения через «Горб» на каждый боевой вылет в сторону противника. Иногда им удавалось накопить запасов на целую серию вылетов, однако они никогда не могли вести затяжные операции. Из-за этого отсутствия регулярности экипажам 308-й авиагруппы было очень трудно приобрести и поддерживать высокий [372] уровень профессионализма, который приходит только вместе с регулярными боевыми вылетами. Они понесли самые тяжелые потери по сравнению с другими авиагруппами, действовавшими в Китае, и очень часто буквально надрывали мне сердце, когда жгли тысячи галлонов драгоценного бензина, только чтобы сбросить свои бомбы на пустые рисовые поля вдалеке от целей. Однако их удары по железной дороге Винь в Индо-Китае, докам Коулун и Кай-Так в Гонконге и торговому судоходству возле Сайгона были великолепной работой, которую не мог сделать никто другой. Когда штаб армейских ВВС в Вашингтоне опубликовал сводки точности бомбометания всех тяжелобомбардировочных авиагрупп, участвовавших в боях, я с удивлением узнал, что 308-я возглавила список. Ее «Либерейторы» стали первыми самолетами союзников, сбросившими бомбы, они первыми после падения Коррехидора заставили завыть сирены воздушной тревоги в Маниле. Они заслужили горячую благодарность адмиралов Хэлси и Нимица за свою патрульную работу над Южно-Китайским морем во время Второй битвы в Филиппинском море, когда прикрывали тыл нашего флота.

Как и все остальные самолеты в Китае, «Либерейторы» 308-й авиагруппы делали много вещей, для которых они не предназначались. Они бомбили корабли с бреющего полета, обстреливали вражеские позиции из бортовых пулеметов, глушили радиолокационные станции, минировали реки, доставляли грузы и однажды даже выступили в роли истребителей.

Парни 308-й авиагруппы прибыли в Китай, свято веруя в доктрины Воздушного Корпуса относительно того, что тяжелые бомбардировщики неуязвимы и не нуждаются в истребительном прикрытии во время боевых вылетов. Им пришлось на своей шкуре уяснить, что это не так. Дважды в 1943 году «Либерейторы» разминулись со своим истребительным сопровождением и узнали, чего стоит тактика, основанная на глупой отваге, а не на здравом смысле. Над Хайфоном 5 из 7 «Либерейторов» были сбиты японскими [373] истребителями раньше, чем они вышли к цели. Оставшаяся пара получила тяжелые повреждения, но все-таки вернулась в Куньминь, так и не сбросив бомбы. Один самолет разбился при посадке, погубив весь экипаж. В другом налете, на Ханькоу, они снова не встретили истребители и полетели дальше одни. Почти вся группа погибла от атак вражеских истребителей. Оба эти катастрофических рейда заставили меня горько сожалеть о тяжелых потерях в людях и самолетах, которые не принесли никакого результата. Хотя я делал все возможное и невозможное, но так и не сумел до конца вытравить из своих бомбардировочных командиров их старую довоенную доктрину дневных налетов без сопровождения истребителей. Интересно, что в послевоенные годы командование новых американских ВВС снова вернулось к этой же идиотской доктрине бомбардировочных налетов без сопровождения истребителей. Это даже пугает, ведь мы уже получили кровавые доказательства ее ошибочности в воздушной войне против Германии и Японии.

308-я авиагруппа успешно провела одну из лучших операций по обману японцев, которую я когда-либо придумывал. В конце октября 1943 года японцы отправили две истребительные эскадрильи в северную Бирму, чтобы прочистить маршрут «Горб» и перехватить самолет, на котором должен был прибыть в Китай лорд Луис Маунтбеттен и его штаб. Японские истребители сбивали по 2–3 невооруженных транспортника в день и серьезно подорвали моральный дух экипажей. Но я сумел придумать уловку, чтобы остановить японцев. Транспортное Командование все еще использовало С-47, транспортный вариант «Либерейтора». За несколько дней до прибытия Маунтбеттена в Китай я приказал полковнику Биллу Фишеру, чтобы 308-я авиагруппа во время своих перевозок держалась южнее обычных маршрутов транспортных самолетов. Они должны были лететь в беспорядочном разомкнутом строю, но взять дополнительные патроны для своих пулеметов.

Самоуверенные японские летчики-истребители клюнули на приманку, приняв бомбардировщики В-24 за транспорты [374] С-47. Они ринулись в атаку, ни о чем не задумываясь. Пулеметчики 308-й не стреляли, пока японцы не подлетели поближе, а потом открыли огонь из всех стволов. За 3 дня маскарада на транспортном маршруте 308-я авиагруппа сбила и повредила 18 вражеских истребителей, то есть практически целиком обе эти докучливые эскадрильи. Самолет Маунтбеттена прибыл в Китай без помех, а японские истребители не показывались на маршруте «Горб» в течение 5 недель.

Наше летнее наступление началось 9 июля серией ударов по японским судам в Тонкинском заливе, которые нанесла 308-я авиагруппа. За 6 вылетов ее самолеты потопили торговые суда водоизмещением 50000 тонн, затратив при этом только 79 тонн бомб. Эти атаки стали для противника совершенной неожиданностью, так как он не ожидал американских воздушных налетов в период муссонных гроз. Используя плотные тучи в качестве укрытия, «Либерейторы» в период муссона действовали без истребительного прикрытия. Это позволило нам использовать все имеющиеся истребители для операций в Восточном Китае.

Французский Индо-Китай был очень важной деталью японской военной машины. По своему экономическому значению он уступал только Голландской Ост-Индии в качестве источника стратегического сырья — угля, марганца, фосфатов, цемента, технического спирта. В Японию оттуда вывозилось огромное количество риса. Все эти грузы проходили через порты Тонкинского залива — Ханой, Хайфон, Хонгай и Кампа. Там находились великолепные судоремонтные заводы и лагеря для сосредоточения войск. Нашей целью было перерезать поток сырья, идущий на японские заводы, путем разрушения этих портов. Мы также собирались сделать залив слишком негостеприимным для вражеских торговых судов. В этом мы полностью преуспели. К концу 1943 года японское судоходство в заливе фактически прекратилось, противник был вынужден расширить портовые сооружения в бухте Самах на острове Хайнань, чтобы компенсировать прекращение работы портов [375] Тонкинского залива. Наши бомбардировщики разогнали туземцев-аннамитов, работавших на марганцевых и фосфатных шахтах, и они отказались возвращаться. Одна эскадрилья В-25 и часть истребительной эскадрильи вполне сумели нарушить сухопутные коммуникации в Индо-Ки-тае, которые были исключительно важны для перевозки войск и техники в Таиланд, Малайю и Бирму, когда противник начал испытывать проблемы с перевозками по морю. Используя относительно небольшое количество самолетов, мы смогли помешать японцам использовать огромные экономические и стратегические возможности захваченных территорий.

«Кейси» Винсент 15 июля радировал мне, что его приготовления на востоке завершены, и все готово к бою. Разведка сообщила, что противник сосредоточил в Кантоне и Ханькоу до 400 самолетов. Через 5 дней японские истребители взлетели, чтобы уничтожить силы XIV Воздушной Армии в Восточном Китае. Это был стандартный японский воздушный блиц. Бомбардировщики наносили удары по аэродромам после полуночи, а истребители совершали рейды днем, сопровождая мелкие группы бомбардировщиков, которые служили приманкой для Р-40. На этот раз противник имел два новых истребителя — «Оскар II», более скоростной и сильнее вооруженный вариант нашего старого знакомого, и «Тодзио» — тяжелый бочкообразный истребитель, чем-то напоминающий наш Р-47 «Тандерболт». Он был быстроходнее Р-40 и вообще мог считаться лучшим истребителем в китайском небе в то лето. Мы тогда использовали Р-40К.

Неуклюжая попытка противника завлечь наши истребители под удар ударила по самим японцам. Во второй половине дня 20 «Оскаров» атаковали Линлин, где в то время не было самолетов XIV Армии. 8 Р-40 прилетели из Хеньяна, перехватили противника и сбили 5 «Оскаров», не понеся потерь. Когда они улетели, из Кантона прилетела вторая волна, которая состояла из 30 «Зеро», сопровождающих двухмоторный разведчик «Дина». «Дина» разбросала над Линлином листовки. Они были напечатаны на английском языке [376] и вызывали «командиров американских истребителей» на спортивную дуэль «между равным количеством самолетов» здесь же, над Линлином. В листовке говорилось, что результаты боя должны убедить американцев в том, что их усилия в Китае напрасны. Р-40 обрушились на «Зеро» и дрались с ними в течение 20 минут. Один Р-40 выскочил из свалки и сбил «Дину» прежде, чем последняя листовка опустилась на землю.

Японские командиры добились лучшей координации действий во время своих июльских атак и вынудили «Кей-си» бросить в бой все имеющиеся истребители. Снова без китайской сети наблюдения и оповещения наши самолеты попусту жгли бы бензин, гоняясь за призраками. Во время одного крупного воздушного боя над Хеньяном японцы попытались отправить 27 бомбардировщиков из Кантона для удара по Гуйлину. «Кейси» для отражения налета имел всего 4 Р-40, которые остались на аэродроме как непригодные к бою, и личный состав штаба. «Кейси» поднял имевшиеся истребители в воздух, и они атаковали бомбардировщики с пикирования, ведя огонь из всех пулеметов. Бомбардировщики побросали свой груз на рисовые поля и удрали обратно в Кантон. Во время этих боев «Кейси» увеличил свой личный счет до 6 японских самолетов, прежде чем я окончательно посадил его на землю, запретив летать.

В течение 8 дней и ночей японцы наносили свои удары. К концу восьмого дня счет стал для них катастрофическим. Они потеряли 62 самолета сбитыми и 46 вероятно сбитыми против 8 Р-40 и 3 пилотов с нашей стороны. На девятый день атаки прекратились. Последовала трехнедельная передышка, во время которой японцы подтягивали резервы и пересматривали свою тактику. В этот период XIV Воздушная Армия получила 449-ю истребительную эскадрилью, летавшую на Р-38 «Лайтнингах». Они прибыли из Северной Африки, настроенные хорошо подраться, но не имеющие запасных частей. Эти пилоты отказывались верить, что Р-38 не может состязаться в маневренности с «Оскарами», «Зеро» и «Тодзио». В результате 449-я [377] эскадрилья стала единственной американской эскадрильей в Китае, против которой японцы добились приемлемых результатов.

Когда воздушный блиц на востоке был в самом разгаре, мы со Стилуэллом встретились на официальном обеде, который устроил Пай Чун-Си, китайский министр национальной обороны. Стилуэлл очень обеспокоил меня, когда начал слать в Военное министерство радиограммы, преувеличивая достижения Р-40 в боях против японских истребителей. Ведь именно в это время я начал требовать заменить устаревший истребитель фирмы «Кертисс» новыми Р-51 «Мустанг». Стилуэлл также пытался убедить Вашингтон прислать Р-40 для вооружения Китайских ВВС. На этом обеде Пай сидел между Стилуэллом и мной. Стилуэлл почти все время занимался восхвалением несравненных качеств Р-40.

Я терпел это, пока только мог, а потом рявкнул на Стилуэлла: «Конечно, Р-40 все еще может обойти в пике любого япошку, но в какой-то момент вам придется выйти из пике, иначе вы пробьете дыру в земле».

Стилуэлл сверкнул глазами, но прекратил говорить о Р-40.

«Оскары» и «Тодзио» вернулись 20 августа. Японские пилоты наконец-то решили использовать преимущество своих самолетов в высотности. Группы от 20 до 50 истребителей весь день крутились над нашими аэродромами между Ханькоу и Кантоном на высоте 30000 футов, пытаясь завлечь Р-40 наверх. «Кейси» приказал подготовить план перехвата противника над нашими аэродромами, чтобы сберечь бензин, но эта новая японская тактика вынудила все отменить. Я радировал «Кейси», чтобы он начинал бомбить вражеские аэродромы в Ханькоу и Кантоне всеми имеющимися силами, чтобы вынудить вражеские истребители спуститься на наши высоты. Чтобы усилить мощь атак, 308-я авиагруппа начала совершать вылеты прямо с баз Юннаня. Первый вылет ничего не дал. Японцы атаковали Хеньян и задержали вылет Р-40, которые должны были сопровождать «Либерейторы». Некоторые бомбардировщики [378] повернули назад от точки рандеву, но 4 самолета все-таки полетели к аэродрому Ханькоу без сопровождения. Зенитки и истребители сбили 2 В-24. Следующий вылет, в котором их сопровождали Р-38, закончился еще хуже. Вражеские истребители схватили сыр в мышеловке со спущенной пружиной. 4 из 7 «Либерейторов» рухнули, охваченные пламенем, пока Р-38 крутились на высоте 30000 футов, не обращая внимания на бой внизу. В-25 из 11-й эскадрильи в сопровождении Р-40 из 23-й эскадрильи через час также атаковали аэродром Ханькоу, но потерь при этом не имели, хотя уничтожили 10 вражеских истребителей. Японцы продолжали операции до 26 августа, когда их потери достигли 91 уничтоженного самолета и 26 вероятно уничтоженных против 19 американских бомбардировщиков и истребителей. Общий счет за лето был 153 против 27. Японцы опять затупили свой меч, но, когда дым сражения рассеялся и «Кейси» пересчитал «Акульи носы», выяснилось, что у него остались только 8 исправных Р-40. Мы больше не могли использовать свое преимущество и нанести решающий удар.

Летние бои изменили характер войны в Китае. К наступлению осени XIV Армия свои основные усилия переключила с оборонительных действий на наступательные, и крупные воздушные бои теперь разворачивались над вражескими аэродромами, а не нашими. Японские ВВС отказались от попыток выбить нас с неба и ограничились ночными бомбардировками наших баз и защитой собственных аэродромов, кораблей и войск от атак американцев. Задача выбить XIV Воздушную Армию из Китая была передана японским сухопутным силам.

Когда в конце лета поставки в Китай опасно отстали от графика, утвержденного «Трайдентом», я послал «Кейси» Винсента назад в Пентагон, чтобы в течение месяца он лично изложил командованию ВВС ситуацию. «Кейси» также захватил с собой мои письма президенту Рузвельту и Гарри Гопкинсу. Так как я твердо обещал президенту, что к 1 января 1944 года XIV Воздушная Армия уничтожит большую часть японских самолетов и потопит 500000 тонн [379] торговых судов, я хотел, чтобы Рузвельт знал, почему эти обещания не будут выполнены. Я писал:

«Мы не получили инструментов, чтобы выполнить работу. Более того, значительная часть периода хорошей погоды была безвозвратно утеряна. Если бы воздушное наступление началось, как и было запланировано, его первая фаза, установление господства в воздухе над юго-восточным Китаем, была бы уже завершена. Вторая фаза, дальнейшее ослабление японской воздушной мощи и удары по морским коммуникациям, была бы в полном разгаре. Мы уже приблизились бы к третьей фазе, и захват баз вблизи от побережья стал бы реальным. После этого можно было начинать бомбежки Японских островов.

В действительности мы не смогли начать даже первую фазу из-за слабости нашей истребительной авиации. Нам неоднократно удавалось разбить японцев благодаря отваге, агрессивности и решительности летного состава и наземного персонала. На этой стадии войны не следует заставлять американские части сражаться с противником, превосходящим их в численности во много раз, как это происходит в Китае».

Гарри Гопкинсу, который очень внимательно слушал меня на конференции «Трайдент», я писал:

«Многочисленные недоработки угрожают воздушному наступлению в Китае, и сейчас создалась реальная опасность его задержки. Попытавшись совершенно беспристрастно оценить ситуацию, я должен заявить, что отсрочка воздушного наступления в Китае будет иметь трагические последствия.

Я готов поставить на карту свою репутацию, но, если мне дадут все требуемое, мы сломим вражескую воздушную мощь и перережем его морские коммуникации, которых требует вся система завоеваний».

Обмен письмами через Тихий океан с моим старым другом генералом Джорджем Кении, который служил начальником авиации у генерала МакАртура на юго-западе Тихого океана, [380] показал, что я был не единственным полевым командиром, которого Пентагон кормил невыполненными обещаниями. Путешествие Кении в Вашингтон всего на пару месяцев опередило мое. Он улетел оттуда ободренный и с целым чемоданом разнообразных обещаний. Через 9 месяцев Кении написал мне:

«Вашингтон дал мне и продолжает давать многочисленные обещания прислать новые самолеты, но все идет очень медленно. Несколько подразделений, предназначенных к отправке этим летом, прибудут только следующей весной. Я вынужден работать тонкой струной, хотя и не такой тонкой, как твоя. Похоже, что нам обоим придется ждать, пока прихлопнут Гитлера, прежде чем получим барахло, чтобы выйти в город».

В начале осени на КБИ-театр зачастили высокопоставленные визитеры. Чтобы еще больше осложнить нам ведение войны, в Индии был создан новый штаб — Командование силами Юго-Восточной Азии, которое возглавил лорд Луис Маунтбеттен. Эта совместная англо-американская затея стала монументом военной глупости. Биссела наконец-то вышибли, и командующим X Воздушной Армией стал генерал-майор Джордж Стратемайер. Однако Стратемайер очень быстро создал так называемое Восточное Авиационное Командование, и 400 офицеров уютно устроились в Калькутте, чтобы надзирать за всеми действиями американской авиации в Индии и Бирме, а командование X Воздушной Армией он передал генерал-майору Говарду Дэвидсону. Стратемайер был моим старым другом и всегда желал поддержать летчиков в боях против Стилуэлла. Однако его постоянно подталкивала целая свора кабинетных вояк, которые повышенными амбициями компенсировали нехватку боевого опыта. Пробыв в Индии менее месяца, они предложили план формирования XIV Воздушной Армии под командованием Стратемайера. Генералиссимус категорически отверг этот план, но семена были посеяны, и они принесли горькие плоды. [381]

В сентябре в Квебеке состоялась конференция «Квадрант», на которой снова рассматривались вопросы войны в Азии. Но на сей раз представители авиации, базирующейся в Китае, отсутствовали, и никаких разногласий не возникло. Была подготовлена новая кипа планов, так и не реализованных. Теперь предусматривалось генеральное наступление в Бирме одновременно с высадкой английского морского десанта в Рангуне и воздушного десанта в центральной Бирме, наступлением китайских дивизий Стилуэлла на севере Бирмы и китайским наступлением на Салуине. Целью этой гигантской затеи было пробить дорогу в Китай, чтобы начать доставку туда 100000 тонн в месяц. Тысячи британских, индийских, китайских, американских солдат, которые были убиты или ранены во время долгой кампании ради открытия этой дороги, оценили бы значение, которое ей придавали большие шишки в квебекском замке Фронтенак. Полковник Морис Шихан, который участвовал в заседаниях, позднее прибыл в Китай в качестве специалиста по автомобилям, и рассказал мне всю историю. Шихан определил максимальную пропускную способность дороги цифрой от 20 до 30 тысяч тонн в месяц. Другой эксперт Военного министерства осмелился назвать цифру 100000 тонн. Составители планов поступили мудро, взяв среднее — 65000 тонн. Однако когда дорога заработала, перевозки даже близко не подошли к этому значению.

Планы конференции «Квадрант» дошли до полевых командиров, лишь когда в Каире началась новая конференция на высшем уровне — «Секстант». Военное министерство специально потребовало, чтобы меня не было среди представителей КБИ-театра на «Секстанте», но генералиссимус настоял, чтобы меня включили в список. Когда все остальные пути были перекрыты, он взял меня в Каир в качестве начальника штаба Китайских ВВС. Именно этот пост я занимал прошлым летом. Однако меня не допустили ни на одно совещание кроме тех, что занимались поставками в Китай по Ленд-лизу. Поэтому у меня оставалось достаточно времени, чтобы играть в криббедж с моим старым [382] другом генерал-майором Ральфом Рейсом и осмотреть достопримечательности древнего Египта.

Планы «Квадранта» относительно крупного наступления в Бирме снова учитывали заявления англичан о том, что у них недостаточно высадочных средств для десанта в Рангун или Андаманские острова, к тому же американцы не могли выделить для этой операции пехотную дивизию. Пока я находился в Каире, XIV Воздушная Армия наглядно продемонстрировала свои возможности, разгромив Синьчжу, один из крупнейших центров боевой подготовки на Формозе. Эта атака в День Благодарения стала возможной благодаря постройке еще одной базы в восточно-китайской цепи. Она находилась в 250 милях восточнее Гуйлина и настолько же ближе к Японии. С нового аэродрома в Цзиане наши истребители дальнего действия могли достичь Формозского пролива. «Кейси» Винсент планировал использовать Цзиань как трамплин для атак 12 бомбардировщиков В-25 11-й бомбардировочной эскадрильи и только что созданного Китайско-американского сводного авиакрыла. «Текс» Хилл возглавил истребительное прикрытие, составленное из «Лайтнингов» 449-й эскадрильи, и наши единственные «Мустанги» 76-й эскадрильи. Наши самолеты пересекли Формозский пролив буквально над самыми гребнями волн и таким образом избежали обнаружения вражескими радарами. Поэтому они добились полнейшей внезапности. Несколько японских истребителей лениво кружили в небе, очевидно, отрабатывая взлет и посадку. Четкие ряды двухмоторных бомбардировщиков были выстроены вокруг больших ангаров и ремонтных мастерских. Первыми атаковали Р-38, которые расстреляли вражеские истребители в воздухе, а потом принялись расстреливать выстроенные бомбардировщики. Затем они поднялись повыше, чтобы прикрывать бомбардировщики, которые засыпали зоны стоянки осколочными бомбами и обстреляли самолеты и японских солдат, разбегающихся по щелям и окопам. «Мустанги» занялись последней зачисткой, обстреляв аэродром и сбив несколько японских истребителей, которые с запозданием [383] поднялись в воздух. Получил попадание лишь один американский самолет. Японцы потеряли 6 истребителей сбитыми и 40 бомбардировщиков были сожжены на земле. Противник ответил тем, что в течение следующих 6 месяцев почти все вылеты его бомбардировщиков были направлены на Цзиань. Однако японцам так и не удалось разбомбить его. Цзиань, а также вспомогательные аэродромы в Ганьчжоу, Нансюне и Цзичене служили нам трамплином при выпадах к японским артериям до самого конца войны. Нашу тактику ударов с бреющего полета, использованную в Синьчжу, позднее повторила V Воздушная Армия генерала Джорджа Кении при ударах по Веваку и Холландии, которые сломали хребет японской авиации на юго-западе Тихого океана.

Вскоре после нашего удара по Формозе генералиссимус и Стилуэлл приказали мне вернуться в Китай, чтобы руководить воздушными атаками японских войск, которые развернули новое наступление в районе Ханькоу. Битва у Чандэ, как ее стали потом называть, вероятно, была не более чем очередной страницей в бесконечной истории войн, однако для меня она стала памятной. Во-первых, именно в этот момент возобновились мои отношения с маршалом Сю Юэ, командующим Девятым военным районом, в котором располагались самые восточные базы, и одним из самых лучших солдат, каких я имел честь знать. Во-вторых, она примечательна тем, что начала работать сеть радиоразведки XIV Воздушной Армии, которая обеспечивала нас своевременной и точной информацией, необходимой для воздушной поддержки китайских войск. Комбинация американской авиации и китайских наземных частей, тесно связанных между собой с помощью радио, создала силу, противостоять которой японцы не смогли. Эта комбинация разгромила японцев у Чандэ в 1943 году, на Салуине в 1944 году, у Цзианя в 1945 году. Битва на Салуине позволила китайцам получать американскую технику и вооружение. Во время битвы у Хуньяна летом 1944 года китайско-американская комбинация сработала так здорово, что дело закончилось [384] полным разгромом японцев, хотя и китайцы, и американцы страдали от острой нехватки снабжения. Японцы так и не сумели захватить американские авиабазы в Китае, пока авиация и наземные войска получали снабжение, позволяющее им сражаться.

Разведка всегда была нашим слабым местом в Китае. Естественные трения между американскими, английскими, китайскими и французскими интересами усугублялись грызней между американскими видами вооруженных сил. Только устранив все экономические и политические противоречия между союзниками на Дальнем Востоке, стало возможным наладить нормальную работу разведки XIV Воздушной Армии, используя потенциал всех наших партнеров. Например, китайцы подозревали, что англичане и французы используют свою разведку для укрепления позиций в Азии после окончания войны. В результате китайцы передавали XIV Армии большое количество сведений при условии, что они не будут переданы дальше англичанам и французам.

Было очень просто довериться ложным сведениям разведки, которые свели бы к нулю результат наших действий в поле. По этой причине я избегал напрашивающегося союза с секретной полицией Гоминьдана. Она могла быть полезной, однако люди генерала Тая вели безжалостную охоту за коммунистами, что означало невозможность разведывательных и спасательных операций на территории, которую контролировали коммунисты. Самой разумной политикой было оставаться подальше от внутрикитайских дрязг и постараться убедить всех заинтересованных лиц, что единственной заботой XIV Воздушной Армии является наиболее эффективное ведение военных действий. По аналогичным причинам я отверг английское предложение предоставить заем в миллион долларов, хотя в то время нам отчаянно требовались деньги. Это может показаться совершенно невероятным, но самые ценные разведывательные данные мы получили благодаря высокой репутации нашего соединения. [385]

Ответственность за сбор разведывательной информации в Китае президент Рузвельт возложил на флот. Адмирал «Мэри» Майлс руководил группой военно-морской разведки в Китае в течение всей войны. Майлс подписал рабочее соглашение с главой китайской секретной полиции Тай Ли и действовал в основном через эту организацию. Большая группа морских офицеров, подчинявшаяся Майлсу, работала в штабе XIV Воздушной Армии под моим командованием. Они обеспечивали нас сведениями о вражеском судоходстве, расшифровывали фотоснимки и поддерживали постоянную связь с Тихоокеанским флотом. Эта связь принесла огромную пользу, когда мы начали атаки вражеского судоходства. Мы также обеспечили флот снимками наших самолетов-разведчиков для ударов авианосцев по Формозе, Индо-Китаю, Гонконгу, а также когда флот начал планировать высадку десанта в бухте Ханчжоу.

Стилуэлл выказал потрясающее отсутствие интереса к проблемам разведки на Китайском театре, находящемся под его непосредственным командованием. Его полностью удовлетворяли данные китайского Военного министерства, которые поступали в его штаб в Чунцине, а потом уже передавались XIV Воздушной Армии. Обычно они запаздывали на срок от 3 до 6 недель, когда приходили к нам. Стилуэлл прямо запрещал XIV Армии любые попытки наладить собственную разведку. Так как XIV Воздушная Армия была единственным соединением американской армии в Китае, ей требовались свежие и точные разведывательные данные для ведения эффективных операций. Я снова столкнулся с выбором: либо беспрекословно подчиниться приказу Стилуэлла и отказаться от войны с японцами, либо найти иные способы сбора информации, необходимой для проведения наших операций. Я решил эту проблему, организовав службу радиоразведки при штабе XIV Воздушной Армии в рамках нашей системы наблюдения и оповещения. Формально мы продолжали полагаться на получаемые из третьих рук (от Стилуэлла) сведения китайской разведки, но на самом деле действовали на основании [386] свежих радиоперехватов, которые приходили от наших людей в районе боев.

Контраст между нашими сведениями с мест и запоздалыми данными Стилуэлла был совершенно очевиден и сказался в ходе битвы у Чандэ.

Первые сообщения о японском наступлении мы получили 28 октября от нашего радиста, находившегося на фронте вместе с китайцами. Он сообщил, что 1000 японских солдат форсировали реку Янцзы выше озера Дунтинху. Еще 40000 солдат двинулись вверх по Янцзы. Только 5 ноября отдел G-2 Стилуэлла изволил сообщить нам, что битва началась. К этому времени наши самолеты уже 8 дней атаковали противника в районе боев. 27 ноября маршал Сю Юэ попросил сбросить боеприпасы в Чандэ. Мы набили подвесные баки Р-40 патронами, рисом и консервами для защитников города и с 28 ноября до 2 декабря сбрасывали их китайцам. 3 декабря, когда Чандэ пал, мы получили первое требование от командования ТВД доставить боеприпасы в город. Пока с 3 по 8 декабря китайцы пытались отбить Чандэ, из штаба Стилуэлла в Чунцине мы не получали никаких сведений, хотя наши радисты на фронте фактически направляли наши воздушные атаки.

Большинство наших полевых разведчиков давно жили в Китае. Я пытался подобрать людей, которые попали в Китай еще до войны, выучили язык, знали обычаи и могли довольствоваться китайской пищей. Капитан Джон Бирч, баптист из Джорджии, работал миссионером в Гуанчжоу. Его привел к нам Джимми Дулитл после того, как Бирч вывел самого Дулитла и его людей из Восточного Китая. Майор Пол Фрилман до войны был лютеранским проповедником в Ханькоу, потом он служил капелланом в АДГ и вернулся в XIV Воздушную Армию в качестве офицера разведки. Подполковник Уилфред Смит был сыном миссионера, работавшего в Китае, и профессором истории Востока в университете Огайо. Он родился и вырос на Янцзы, а позднее командовал всей нашей сетью полевой разведки. Майор Сэм Уэст много лет провел на Дальнем Востоке [387] в качестве продавца косметики. Капрал Свен Лиль-естранд был сыном миссионера из Ченду. Лейтенант Роберт Линн служил врачом в миссии, а капитан Гарольд Рошолт торговал в Китае американскими газетами. Все они много месяцев провели в боях в рядах китайской армии в совершенно ужасных условиях, они имели огромный опыт и пользовались глубоким уважением китайцев. Это было разительным контрастом по сравнению с циничным отрицанием военных усилий Китая тыловыми вояками и штабными героями.

Джон Бирч был первым сотрудником нашей полевой разведки. До того, как с ночного неба на китайскую землю начали падать летчики Дулитла, Бирч создавал группу миссий в провинции Шеньян, чтобы заменить те, которые были потеряны после захвата японцами Гуанчжоу. Когда Бирч собрал людей Дулитла, японцы сожгли новые миссии, поэтому Джон отложил в сторону библию и надолго взял в руки меч. В течение 3 лет он терпеливо трудился в поле, исключая короткие перерывы для лечения. Он отказывался от отпуска и отдыха в Штатах, говоря: «Я покину Китай, лишь когда отсюда уберется последний японец».

Бирч проинспектировал аэродромы Восточного Китая в начале 1943 года и составил точную сводку количества имеющегося там бензина. Чтобы обеспечить доставку нам разведывательных сведений, Бирч перешел линию фронта, чтобы установить контакт с китайскими партизанами, и провел среди них несколько месяцев. Он создал радиостанции в основных речных портах, чтобы получать точные сведения о вражеском судоходстве. Даже через год после того, как он покинул этот район, партизаны продолжали передавать совершенно достоверную информацию. Путешествуя по Янцзы, Бирч выяснил, что японцы гораздо больше зависят от железных рудников Шавейшаня, чем мы предполагали. Он отправил нам детальные сведения, которые позволили разбомбить печи для обжига руды и доки. Во время этого же путешествия китайские партизаны сообщили Бирчу, что японцы устроили в маленьком городке рядом с Ханькоу [388] большой склад боеприпасов, чтобы укрыть его от воздушных налетов на бывшую столицу. Когда бомбардировщики не сумели обнаружить цель, Бирч перешел обратно через линию фронта и уселся в кабине головного В-25, чтобы указать бомбардиру на цель. Казавшийся покинутым город превратился в огнедышащий вулкан, когда после попадания первой бомбы сдетонировали боеприпасы. Партизаны, друзья Бирча, следили за спектаклем с окрестных холмов, и увиденное потрясло их. Позднее они рассказывали, что японцам потребовались 30 грузовиков, чтобы вывезти трупы, а склады были совершенно уничтожены.

Весной 1944 года я послал Бирча в Северный Китай, чтобы установить связь с китайским подпольем. Это позволило бы нам получить сведения для организации налетов на вражескую железнодорожную систему. Бирч проехался по железной дороге Пиньян в промежутке между двумя армиями, которые маршировали вдоль линии, чтобы принять участие в начавшемся наступлении. Снова именно Бирч первым сообщил нам об этих подкреплениях, которые обошли Янцзы, чтобы избежать наших воздушных атак. Бирч связался с большой китайской армией, которая была отрезана японским ударом, предложил китайцам построить аэродром позади японских линий и доставил туда радиоаппаратуру. Этот аэродром в течение 6 месяцев использовался бомбардировщиками В-25 XIV Воздушной Армии. Летнее наводнение смыло его, но Бирч построил еще три аэродрома, достаточно большие для посадки истребителей, которые заправлялись там при вылетах в Северный Китай. Наши истребители долгое время пользовались этими аэродромами на захваченной японцами территории, совершая внезапные налеты в те районы, где противник никак не ожидал их появления. Они наносили удары по японцам до самой Великой Китайской Стены. Бирч также доставлял на вражескую территорию портативные рации и обеспечил постоянный поток ценных сведений о расположении целей и погоде для действий на севере вплоть до самой Манчжурии. [389]

Когда служба радиоразведки XIV Воздушной Армии была подчинена Управлению Стратегических Служб, Бирч радировал мне: «Сейчас я вернусь в авиацию. Предпочитаю быть рядовым в 14-й, чем полковником в УСС».

Во время вылазки с одной из северных баз, чтобы освободить пленных союзников из японского лагеря, Бирч был схвачен и расстрелян китайскими коммунистами возле Фучжоу. Он погиб ровно через 10 дней после того, как капитулировали японцы, с которыми он так долго и отважно сражался. Что в действительности произошло под Фучжоу, так и осталось неизвестным. Но если бы я тогда находился в Китае, я отправил бы эскадрилью В-25, чтобы стереть в порошок позиции коммунистов, не задавая лишних вопросов.

Каждый из этих офицеров полевой разведки мог рассказать достаточно для пяти приключенческих романов. Можно вспомнить Фрилмана, который отказался покинуть Чандэ, когда японцы могли окружить город. Он хладнокровно руководил по радио нашими воздушными атаками японских солдат, которые приближались к его убежищу. Ночью он пробрался через позиции японских войск, осадивших Чандэ, и спасся после перестрелки с вражеским патрулем. Рация Уэста находилась под постоянным обстрелом японских орудий и минометов, однако он в течение 30 дней следил за противником, находящимся на противоположном берегу реки. Каждый раз, когда японцы пытались форсировать ее, Уэст вызывал 5-ю истребительную авиагруппу из состава Китайско-американского сводного крыла и руководил действиями самолетов, бомбивших и обстреливавших противника, пока тот не отступал. Рядовой Джон Симондл и капрал Лильестранд установили рацию в Иолошане напротив Чанша после того, как тот был окружен, и руководили атаками Р-40 до самого момента падения китайской крепости.

Деятельность этих сотрудников полевой разведки безусловно доказала, что китайцы и американцы могут работать вместе. Она требовала терпимости и понимания от обеих [390] сторон, лишь тогда работа становилась по-настоящему эффективной.

Одним из китайских командиров, который продемонстрировал все эти качества, а вдобавок еще и упорство бойцового бульдога, был маршал Сю Юэ, командующий Девятым военным районом. Сю был одним из лучших китайских полевых командиров, хотя не выглядел таковым. Низенький и тощий, маршал Сю, можно сказать, тонул в своих высоких черных ботинках, которые он так любил носить. Он всегда говорил очень вежливо, неизменно соблюдая изощренные правила китайского этикета, а потому больше походил на студента, чем на офицера, «Тигра Чанша» и архитектора некоторых кровавых китайских побед. Под обманчивой оболочкой скрывалось жесткое ядро.

В возрасте, когда большинство американских профессиональных военных еще играют за футбольную команду Вест-Пойнта, Сю командовал дивизией во время знаменитого Северного похода Гоминьдана, который заложил основы власти Чан Кай-Ши над Китаем. Наградой Сю стал пост губернатора провинции Хунанъ, рисовой житницы Китая. В Хунани, защищая ее столицу Чанша, он одержал три победы над японцами. Каждый раз, когда японская колонна ползла на юг Юэяна, главной базы противника на берегах озера Дунтинху, Сю оказывал только слабое сопротивление. Он позволял японской змее заползти в ворота Чанша. И там японцы встречали жесткое сопротивление хорошо окопавшихся солдат, а сам Сю обрушивал удар главных сил на фланг и тыл японцев, завершая бой окружением и уничтожением противника. У него не было танков и кавалерии, чтобы проводить быстрые охватывающие маневры, а только босые ноги и стойкость молодых крестьянских парней. Однако три раза он захлопывал ворота ловушки и три раза рассекал сильную японскую колонну на части. Японская разведка считала Сю наиболее способным из полевых командиров китайцев. Три кампании, которые он и его солдаты провели вместе с XIV Воздушной Армией, подтвердили мнение противника. [391]

Сю был важен для XIV Армии, так как его армии занимали берега реки Сянцзян южнее Ханькоу, блокируя наиболее вероятный маршрут наступления противника на наши важнейшие восточные авиабазы. С самого начала у нас установились хорошие отношения.

В течение 2 лет почти непрерывных боев наша дружба укрепилась, хотя мы общались по радио. Из-за нашей разницы в размерах нам были присвоены позывные «Большой тигр» и «Маленький тигр». В разгар несчастий Сю все-таки нашел время послать мне к столу корзинку отборных грибов, а я в ответ отправил ящик бурбона и сигареты, чтобы оживить заседания его штаба. Сам Сю предпочитал более крепкий кукурузный виски слабому китайскому рисовому вину, потому что это давало ему возможность продемонстрировать свою стойкость во время выпивок, которыми завершались китайские официальные обеды. Два моих самых ценных трофея я получил от Сю — самурайский меч японского офицера и японский шлем, пробитый 12,7-мм пулей Р-40, которые были найдены среди руин Чандэ.

Состояние армий Девятого военного района, подчинявшихся Сю, было типичным для Китая, так как они долгие годы сражались в условиях нехватки снабжения. Солдатами служили в большинстве молодые крестьянские парни, босые, одетые в хлопковые костюмы зимой и марлевые накидки летом. Они питались только рисом, изредка — овощами, постоянно недоедали, что делало этих солдат легкой добычей малярии, желтухи, цинги, дизентерии, холеры. Полевыми кухнями служили закопченные дочерна котлы, которые таскали на бамбуковых шестах. Когда эти солдаты отправлялись в бой, то брали с собой маленький длинный мешочек сушеного риса, перекинутый через плечо наподобие колбасы.

Солдаты были вооружены винтовками китайского производства, причем нарезка стволов была практически стерта, а самодельные патроны давали осечки чуть ли не чаще, чем нормальные выстрелы. Они имели небольшое количество иностранных пулеметов, японские минометы и парочку [393] французских или русских пушек почти без боеприпасов. Армии передвигались со скоростью шага кули. Снабжение доставлялось с той же скоростью, мешки и ящики переносились подвешенными к длинным бамбуковым шестам босоногими загорелыми кули, которые на китайской социальной лестнице стояли еще ниже, чем последний солдат.

Нехватка коммуникаций затрудняла все перемещения во время битвы. Большинство армий зависело от гражданской телефонной и телеграфной сети, которые использовались для передачи приказов и рапортов. После весенних боев вокруг Ичана на Сю огромное впечатление произвела американская радиосвязь, поэтому он на свои деньги закупил 30 китайских раций для передовых подразделений, чтобы держать постоянный контакт с ними. К несчастью, китайские рации начали ломаться в разгар боев вокруг Чандэ, и от них было мало толку. После Чандэ Сю попытался купить 50 американских раций V-100 за любые деньги. Но все наши попытки достать эти рации для Сю и организовать школу китайских радистов до 1944 года неизменно торпедировались штабом КБИ-театра.

Китайские армии не имели никакого медицинского обеспечения. Большинство серьезно раненных умирало, не получая лечения. В Чандэ, где японцы использовали раздражающий газ, китайские солдаты отрывали хлопковые подкладки своих курток, мочились на них и прижимали к носу. Это было очень примитивной защитой и слегка напоминало методы, которые в 1915 году использовали канадцы на Ипре против первой в военной истории атаки отравляющими газами.

Плохо вооруженные, полуголодные китайские солдаты, которыми командовали плохие офицеры, все-таки редко теряли присутствие духа. Они стойко дрались и не впадали в панику при поражениях. Человеческие потери восполнить было легче, чем потери в технике. После месяца тяжелых боев одна из армий Сю на 14000 человек имела всего 2000 винтовок. Очень часто китайские части маршировали [394] на фронт, имея одну винтовку на двух-трех человек. Безоружные должны были подбирать винтовки на поле боя у мертвых.

Не все китайские командиры напоминали Сю, и не все их армии сражались так же часто и успешно, как его. Большинство армий Свободного Китая имело достаточно оружия и боеприпасов, чтобы выдержать одну серьезную битву или 30 дней боевых операций. Естественно, что их командиры не желали сражаться, если им не гарантировали помощь и замену погибшего вооружения. Маршал Гу Чжу-Тун в прибрежных провинциях и Лун Юн в Юннане командовали двумя армиями Свободного Китая, которые были оснащены лучше других. Но оба отказывались бросить их в бой, если Чунцин не гарантирует восполнение потерь.

Однако Сю Юэ никогда не позволял этим меркантильным соображениям брать верх и не отказывался сражаться с японцами. После битвы за Чандэ по его оценкам требовалось 6 месяцев, чтобы привести в порядок потрепанные армии. Но уже через 5 месяцев японцы буквально приставили ему нож к горлу, бросив в наступление еще более крупные силы, но Сю так и не получил необходимого снабжения. К концу 1944 года у него осталось не более трети первоначальных сил, но Сю продолжал сражаться. Сю и его армии были наглядным доказательством того, что Стилуэлл лжет, утверждая, будто китайцы способны сражаться только под американским командованием. После трех лет войны я оценил Сю как стратега и полевого командира гораздо выше Стилуэлла.

Битва за Чандэ стала первым доказательством того, что американская авиация и китайская армия способны остановить японцев. Противник бросил в бой 40000 японских солдат, которых поддерживали 20000 корейцев, монгольских кавалеристов и китайских марионеточных войск. Они прошли 200 миль по направлению к Чандэ и попытались создать передовой аэродром и базу для последующей фланговой атаки на Чанша. В ходе трехмесячной кампании японцы захватили Чандэ. Однако сильные воздушные налеты и [395] китайские контратаки привели к тому, что японцы продержались в городе всего 5 дней.

4 истребительные эскадрильи и 2 эскадрильи В-25 разбомбили Чандэ в пух и прах и проложили дорогу китайским войскам, которые контратакой отбили город. В течение 2 дней японские ВВС попытались оспорить у нас господство в воздухе над Чандэ. Несмотря на первое появление в больших количествах нового истребителя «Тодзио», они не смогли серьезно помешать нашим атакам и прекратили попытки. Бомбежки и обстрелы вынудили японцев отступить, и они бросились на север, вдоль дорог и рек. Японские потери в этой кампании составили 15000 человек, половину из которых уничтожили самолеты. Пол Фрилман, который вернулся в Чандэ вместе с китайскими армиями, сообщил о многочисленных свидетельствах тяжелых боев в городе и вокруг него. Японцы побросали много техники и бумаг. Фрилман сообщил, что множество трупов китайцев и японцев валяется среди развалин и на склонах холмов, где отрезанные китайские подразделения продолжали сражаться до последнего человека. Теперь всем стало ясно, что только генеральное наступления японских войск сможет выбить XIV Воздушную Армию с ее восточных баз. Когда год закончился, появились признаки того, что противник готовит как раз такое наступление.

В конце года наша кампания борьбы с вражеским судоходством начала набирать обороты. В начале осени «Кейси» Винсент в Гуйлине соорудил мишень размерами с большой транспорт, заставив пилотов истребителей и бомбардировщиков тренироваться в бомбометании с рикошетом, которое оказалось самым эффективным в борьбе против японских транспортов на юго-западе Тихого океана. Битва за Чандэ немного задержала применение заимствованной тактики, пока в конце года в Восточном Китае не установилась хорошая погода. Несмотря на помехи со стороны плохой погоды, наши атаки стремительно нарастали.

Было невозможно переоценить значение морских перевозок для Японской империи. Как отмечал послевоенный [396] отчет американской Комиссии по изучению стратегических бомбардировок, это было самое уязвимое звено японской обороны. Уже в конце 1942 года потери японских торговых судов превысили постройку. В течение 1943 года кризис стал крайне серьезным.

Просто удивительно, как много высокопоставленных стратегов союзников просмотрели эту ахиллесову пяту японцев. Например, когда XX Воздушная Армия генерала Арнольда начала операции против Японии в середине 1944 года, в качестве главных целей она выбрала коксовые печи и домны. Но к этому времени потери в торговых судах уже сократили производство стали на две трети из-за резко сократившегося импорта. К марту 1945 года импорт угля и железной руды, совершенно необходимых для производства стали, практически прекратился, потому что уцелевшие транспорты теперь занимались перевозкой риса, чтобы не допустить голода в Японии. Вероятно, штабным офицерам XX Воздушной Армии показалось глупым предположение, что уничтожение торгового тоннажа сильнее повлияет на японскую сталелитейную промышленность, чем уничтожение ключевых заводов. Однако на деле оказалось именно так. То же самое можно сказать практически о любой отрасли японской промышленности. Импорт нефти из Голландской Ост-Индии начал сокращаться уже в начале 1943 года, в 1944 году стала ощущаться острая нехватка нефти, хотя бомбардировки нефтяных месторождений еще только начинались. К апрелю 1945 года ввоз нефти в Японию фактически прекратился, хотя война закончилась только 4 месяца спустя. Как отмечала Комиссия по изучению стратегических бомбардировок, в середине 1944 года Японию получила смертельную рану вследствие потерь торгового тоннажа. К августу 1945 года уничтожение японского торгового флота сократило военное производство Японии вдвое по сравнению с максимальными цифрами.

Интересно отметить, проницательные джентльмены из Комиссии по изучению стратегических бомбардировок отметили, что бомбардировщики В-29 можно было использовать [397] более эффективно. Их огромный радиус действия позволял находить цели для атак подводных лодок, и это было бы более действенно, чем спорадические атаки сталелитейных и авиастроительных заводов и других так называемых стратегических целей. Для «бомбардировочных радикалов» это звучало ересью, однако именно здесь проходила граница между разумной и фальшивой стратегией войны против Японии. Например, в войне против России, имеющей огромные пространства, следует искать другую ахиллесову пяту.

После сохранения господства в воздухе над Китаем, которое требовалось для успеха любой операции, удары во вражескому судоходству занимали второе место в списке приоритетов XIV Воздушной Армии. Даже крупное японское наступление в Восточном Китае лишь ненадолго отвлекло нас от этой цели.

С наших китайских баз мы могли атаковать две важнейшие японские водные артерии, по которым экономическая кровь поступала к сердцу империи. Первой была река Янцзы, которая являлась ключом всей японской системы снабжения в Китае. Второй был Формозский пролив и Южно-Китайское море, через которые сырье с захваченных территорий перевозилось в Японию. Месторождения высококачественной железной руды в Шавейшане на реке Янцзы и на острове Хайнань находились в пределах радиуса действия наших истребителей и средних бомбардировщиков. В-25 рыскали вдоль Янцзы от Нанкина до Ичана, уничтожая любое судно — от сампана до океанского транспорта. Янцзы была засыпана акустическими, магнитными и плавучими минами так густо, что выше Нанкина река оказалась закрытой для металлических судов. 2 эскадрильи В-25 в Восточном Китае после дозаправки в Сычуане могли пересечь Формозский пролив и выйти далеко в Южно-Китайское море для атак танкеров и сухогрузов, везущих нефть, бокситы, уголь, свинец, марганец и рис в Японию. Одно подразделение 308-й авиагруппы базировалось в Гуйлине и Лючжоу, чтобы проводить дальнюю разведку в [398] море — до самых Филиппин. Эти самолеты обнаруживали цели для атак подводных лодок нашего флота. «Либерейторы» уничтожали вражеские радиолокационные станции на Пескадорских островах и островах Пратас, гонялись за японскими четырехмоторными летающими лодками, ведущими противолодочное патрулирование у Формозы, минировали гавани Формозы и Китая. Главные силы 308-й тяжелобомбардировочной группы были снова брошены для атак портовых районов Гонконга и Кантона. В-25 с баз в Юннане совершали вылеты в Тонкинский залив и бомбили пункты погрузки железной руды на Хайнане. Несмотря на постоянно ухудшающуюся погоду, в январе 1944 года мы атаковали транспорты водоизмещением 78000 тонн, из которых 56900 тонн были достоверно потоплены. В феврале мы атаковали 100000 тонн и потопили 65000 тонн. Это происходило в то время, когда ежемесячные потери торгового флота Японии по всему Тихому океану составляли 175000 тонн. То есть совершенно ничтожными силами мы уничтожили почти треть всех японских транспортов.

Меня настолько восхитили эти колоссальные дивиденды при минимальных вложениях, что я снова написал президенту и подтвердил свои обещания, сделанные на «Трайденте». Я заверил его, что, если мы действительно начнем получать давно обещанные 10000 тонн ежемесячно, я гарантирую потопление от 175000 до 200000 тонн в месяц вместо 150000 тонн, как я утверждал в Вашингтоне.

Рузвельт ответил: «Я согласен с важностью плана борьбы против судоходства как частью фланговой атаки Японии через Китай. Ваши цифры, основанные на результатах операций против японского судоходства, превосходны. Вы доктор, и я согласен с вашим лечением».

Несмотря на все наши трудности, к концу 1943 года XIV Воздушная Армия превратилась в стратегический фактор и была готова сыграть свою роль в общем наступлении на Тихом океане. Не было более наглядной демонстрации возможностей авиации, базирующейся в Китае, чем работа 21-й эскадрильи фоторазведчиков. С того дня, когда единственный [399] Р-40В был оснащен фотокамерой, одолженной у англичан, наше разведывательное подразделение постоянно росло и стало важным фактором в Тихоокеанской войне. Используя специально оборудованные Р-38 и свои собственные методы увеличения дальности полета с помощью тщательного контроля за расходом бензина, пилоты 21-й эскадрильи могли летать над вражеской территорией от Манчжурии до Сайгона. Действуя с аэродромов Восточного Китая, эти пилоты стали первыми американскими летчиками, появившимися над Японией со времен рейда Дулитла. Вдобавок они стали первыми американцами в небе Филиппин после падения Коррехидора. К концу 1843 года они сфотографировали Манилу и весь север острова Лусон, получили подробные снимки промышленных центров Манчжурии и сделали первые фотографии главных японских авиастроительных заводов на острове Кюсю. Их снимки позволили составить полную картину островной крепости Формоза. Эскадрилья продолжала постоянно информировать меня об изменениях численности вражеской авиации на китайских аэродромах. Детальные сведения, полученные на основании изучения их фотографий, позволили генералу Кении подготовить первые налеты на Манилу. Первые рейды В-29 в Японию и Манчжурию также использовали их данные. Пришлось помогать и авианосцам ВМФ, которые наносили удары по Формозе, Филиппинам, Французскому Индо-Китаю.

Эти конкретные достижения наших фоторазведчиков бесспорно доказывали, что можно было бы сделать с авиабаз Восточного Китая, если бы у нас было больше бомбардировщиков и нормально налаженное снабжение. Вдобавок в это время остальная авиация союзников еще находилась в годе пути от важнейших японских центров. Наши восточные аэродромы были полностью подготовлены для ведения регулярных воздушных операций. Мы господствовали в небе Китая. Наша связь с китайскими армиями продолжала совершенствоваться, как и работа полевой разведки. Постепенно они были доведены до такой степени совершенства, [400] что начали приносить колоссальные дивиденды при минимальных вложениях.

Нашей самой болезненной проблемой оставалась доставка снабжения по маршруту «Горб». Нам требовались топливо и боеприпасы, чтобы продолжать операции, при этом приходилось отбивать попытки врага внутреннего в лице армейской верхушки растащить эти грузы для раздачи тыловым паразитам. Мне кажется, что они растаскивали грузов гораздо больше, чем доставляли.

Когда наступила весна 1944 года, XIV Воздушная Армия была готова взять японцев в Азии за горло мертвой хваткой. Однако и друзья, и враги готовились помешать нам. [401]