Глава 15

До конца 1943 года XIV Воздушная Армия занималась самосовершенствованием — превращалась из ватаги воздушных партизан в дисциплинированную и эффективную ударную силу, которая вскоре начала брать с противника высокую плату самыми дорогими товарами: самолетами и торговыми судами. XIV Армия все еще оставалась самой маленькой из американских воздушных армий, развернутых на заморских театрах, однако была вынуждена прикрывать самую большую территорию. Мы разделили Китай пополам с Китайскими ВВС, и XIV Армия отвечала за территорию к югу от Янцзы. В течение года наши бомбы рвались от Бирмы на западе до Формозы на востоке и от Янцзы на севере до тропика Рака на юге.

Командование воздушной армией внесло значительные изменения в мои методы работы и жизни по сравнению с веселыми деньками «бей-беги» АДГ и КВОС. Из операций пропал элемент личного вклада. У меня больше не было времени поговорить с каждым новым летчиком-истребителем, прибывающим в Китай. Я больше не показывался в холодной «оперативной пещере» под Гуйлином. Мой штаб обосновался в Куньмине, а я сам превратился в жителя Юннаня. Китайские ВВС построили скромный коттедж на пологом склоне над аэродромом и подарили его мне. Дарители предложили, если я только захочу, переехать сюда после войны. И я всегда буду помнить этот дом в провинции, где мои летчики впервые очистили небо от вражеских бомбардировщиков. [347] Я три года жил в коттедже, окруженном рисовыми полями и стоящем в тени высоких кедров, и после войны возвращался туда несколько раз.

В число домочадцев вошли: начальник штаба бригадный генерал «Базз» Гленн, мой личный врач полковник Том Джентри, он же по совместительству старший врач XIV Воздушной Армии, капитан Джо Олсоп, который исполнял обязанности дежурного офицера. С нами жили двое китайских слуг, Райли и Ганбоут, повар, мой китайский шофер Вонг, который сопровождал меня с 1938 года, и датчхаунд Джо. Вот и весь штаб.

Принадлежавшая мне техника лучше всего отражала наши проблемы со снабжением. Потрепанный «Бьюик», дважды поврежденный бомбами и переживший отступление из Бирмы, служил мне штабным автомобилем. Моим личным самолетом был двухмоторный Дуглас С-47, собранный из обломков разбитых самолетов. К счастью, у меня были великолепные пилоты, такие как «Текс» Карлтон, Эл Новак и, наконец, мой старый приятель Люк Уильямсон, который вернулся, чтобы командовать 322-й десантной эскадрильей. В менее умелых руках сочетание старой развалины и китайской погоды могло стать источником смертельной опасности. Большинство полетов я совершал в кресле второго пилота. Поэтому, когда мы приближались к озеру Куньминь, я часто брал управление на себя.

После того как моя штабная жизнь немного организовалась, я возобновил свои охотничьи вылазки и начал разнообразить свой стол бирманскими гусями, утками, голубями и фазанами. Самый вкусный завтрак, который я когда-либо ел, состоял из жареных чирков и чашки черного кофе. Приятели из Луизианы каждый год присылали мне несколько банок консервированных устриц, из которых я стряпал просто волшебные пирожки. Мы выращивали в саду кое-какие пряности, а мешок кукурузы, который я купил, обеспечивал нас горячим попкорном. Трое сестер Сун — мадам Сунь Ят-Сен, мадам Чан и мадам Кун — постоянно присылали мне консервированный перец и соусы, которые я особенно любил. [348]

К концу года все мои шестеро сыновей служили в армии. Джек командовал истребительной авиагруппой на Алеутских островах, а потом в Китае. Макс служил авиадиспетчером в Транспортном Командовании ВВС на аэродроме Моррисон-филд. Пат летал на Р-51 «Мустанге» в Англии. Чарльз был радиомехаником ВВС. Бобби был морским кадетом, а Дэвид сражался на Соломоновых островах на крейсере «Хелена».

Мой рабочий день начинался в 07.00 с получасового чтения самых срочных радиограмм перед совещанием в штабе. После общего совещания начиналась работа отдела тактического планирования, в которой участвовали командиры подразделений и ключевые офицеры штаба. Остаток утра до ленча в 13.30 был посвящен работе с бесчисленной корреспонденцией и разборке бумажных завалов. Меня часто забавлял вопрос: а как бы шла война, если бы обе стороны по взаимному соглашению отказались от бумаг? После ленча я позволял себе вздремнуть до 15.00, а потом работал до обеда в 19.00. Перед обедом, как правило, я играл партию в бадминтон с Тленном, Томом Джентри или Олсо-пом. Раз в неделю во второй половине дня я отправлялся на охоту или играл в бейсбол. Могу с удовольствием отметить, что моя подающая рука была в прекрасной форме. С помощью охоты и бейсбола я снимал напряжение, что было совершенно необходимо при моей нервной работе.

После обеда я обычно читал или баловался ромом вместе с «Баззом» Тленном до самого отбоя. Я привык к этой рутине. Когда летом 1945 года я покинул Китай, я поправился на 45 фунтов и прибавил 3 дюйма в талии.

Через Гималаи к нам хлынул постоянный поток высокопоставленных визитеров, как военных, так и гражданских, которые прибывали гораздо чаще, чем самолеты со снабжением для XIV Армии, до предела напрягая наши скудные возможности гостеприимства. Какой черт занес большинство из них в Китай — так и осталось великой тайной, но я попытался в уме прикинуть, сколько грузов не было доставлено из-за них по маршруту «Горб», и обозлился окончательно. [349]

Мои командиры часто бывали на обедах в моем коттедже и приходили в изумление от такой неслыханной роскоши, как белая скатерть на столе. Одним из визитеров, которого мы всегда принимали благожелательно, был одноглазый и однорукий генерал-лейтенант сэр Адриан Картон де Виарт, кавалер Креста Виктории, личный представитель премьер-министра Черчилля в Азии. Картон был закаленным старым воякой, который участвовал во всех кампаниях британской армии с тех пор, как Китченер взял Хартум. Он всегда привозил самую свежую информацию из военных верхов. Я подозреваю, что именно благодаря его рапортам в Лондон я не раз получал личные поздравления от Черчилля. Визиты генерал-майора Гордона Гримсдейла, командующего британской разведкой в Китае, также всегда были приятными. Гордон всегда гарантировал XIV Армии поддержку своей маленькой, но эффективной группы.

А вот самым неприятным из гостей, вне всякого сомнения, был вице-президент Соединенных Штатов Генри Уоллес. Он был самым спортивным мужчиной, какого я когда-либо встречал. Как только он приземлился в Куньмине, то сразу потребовал организовать волейбольный матч. Мы спешно сколотили две команды из штабных офицеров и солдат и начали играть в нашем единственном ангаре с водонепроницаемой крышей. После пяти сетов у Уоллеса еще сохранилось достаточно сил, но я почувствовал неодолимое желание вернуться к работе, оставив Гленна хозяйничать на волейбольном корте. Уоллес продержал их там почти до вечера. Когда я вернулся домой на обед, Уоллес играл в бадминтон на площадке перед коттеджем вместе с Тленном и двумя полковниками. Он долго пытался убедить меня сыграть в бейсбол. Я потратил полчаса, отбиваясь от него, и кончилось тем, что Уоллес запустил мяч куда-то на рисовое поле. «Базз» Гленн потерял его из виду, когда мяч утонул в грязи. На том все закончилось, и мы отправились обедать.

После обеда Уоллес потащил меня к столу для пинг-понга. И опять после нескольких игр я удрал и пошел спать. [350]

Уоллес насел на Гленна. Утром Гленн сказал мне, что они играли до 23.00, и он разбил Уоллеса 12 раз подряд. Потом из чувства вежливости Гленн позволил Уоллесу выиграть одну партию и уйти с почетом. На следующий день мы с огромным облегчением отправили Уоллеса в Чунцин. Там он удивил китайцев, отказавшись ехать на рикше. Вице-президент сам встал между оглоблями и потащил коляску. Уоллес наверняка хотел произвести впечатление, показав, как он сочувствует простым людям. Однако озадаченные кули решили, что он собирается отбивать у них хлеб, и ругались вполголоса, пока Уоллес не удалился.

В новой роли командующего авиацией я видел бои по-новому: треск радиоприемника, стрекотание телетайпа, шелест бумаг и бесконечные столы для совещаний в Вашингтоне, Дели и Чунцине. Узнавать результаты боев мне все чаще приходилось от своих командиров в поле. К счастью, у меня имелось много просто блестящих командиров. Бригадный генерал «Кейси» Винсент командовал всеми операциями на востоке и на юге вплоть до границы Индо-Китая. Бригадный генерал Джек Кеннеди командовал 69-я авиакрылом, которое действовало от границы Индо-Китая в Сиаме и Бирме и поддерживало китайские войска на реке Салуин. Бригадный генерал Расе Рэндолл отвечал за оборону баз тяжелых бомбардировщиков В-29 и другие операции в провинциях Сычуань, Шаньси и далее на север. Бригадный генерал «Винни» Морзе, которого потом сменил полковник Эл Бенетт, командовал Китайско-американским сводным авиакрылом, которое прикрывало разрыву между оперативными зонами Рэндолла на севере и Винсента на востоке. 308-я тяжелобомбардировочная авиагруппа, которой умело командовали полковники Биб, Билл Фишер и «Тини» Армстронг, была нашими стратегическими силами и использовалась повсюду, где появлялись вкусные цели. Группа средних бомбардировщиков В-25 получила таких выдающихся командиров, как полковники Моррис Табер и Джозеф «Причер» Уэллс. В-25 чаще всего действовали совместно с истребителями, но иногда выступали в роли [351] стратегических бомбардировщиков и вместе с В-24 наносили удары по особо важным целям.

Командиры авиакрыльев могли полагаться на своих командиров подразделений, поэтому часто авиагруппы и даже эскадрильи выделялись из состава соединений и действовали самостоятельно. Среди наиболее выдающихся командиров авиагрупп и эскадрилий были полковники Брю Холловей, «Текс» Хилл, мой старший сын Джек Ченнолт, Чарли Олдер, Билл Рид, Эд МакКомас, Гарри Пайк, Джон «Паппи» Хербст, Джонни Алисой и майоры Джордж МакМиллан, Артур Крукшенк, Элмер Ричардсон, Фил Луфбарроу, Аякс Баумлер, Джим Бледсо, Эд Госс и многие другие. Всех просто невозможно перечислить на страницах одной книги.

И если я не мог нарадоваться тому, что у меня множество способных командиров подразделений, то не меньше я ругался по поводу переизбытка посредственных штабных офицеров. Географически для наших ВВС Китай представлял собой край света, поэтому он служил местом ссылки для людей, допустивших промашки. Замечательными исключениями были полковник Фред Ч. Миллер, наш адъютант, прекрасный солдат и военный администратор; полковник Джесси Уильямс, начальник разведки, который до войны долго жил на Дальнем Востоке; полковник Говард Минз и капитан Джо Олсоп, который прекрасно работал в оперативном отделе штаба. Также следует упомянуть подполковника Джона Уильямса, который руководил работой радиосети и вообще занимался вопросами связи; подполковника Уолтера Томена, его секция статистики обеспечивала нас самыми точными данными; полковников Кларенса Талбота и Боба Говарда, которые неустанно решали сложнейшие проблемы снабжения и обслуживания.

Много раз я просил заменить того или иного слабого штабного офицера, но после ряда экспериментов выяснил, что ко мне попадают те, кого выкидывают из Пентагона. После этого я отказался от напрасных попыток и решил воевать с теми, кто у меня есть. Требовалось почти 6 месяцев, [352] чтобы штабной офицер освоился в Китае и начинал нормально работать. Поэтому я сформировал небольшой постоянный штаб, который делал, может, и не слишком много, но мы отказались от постоянных перемен в поисках жемчужного зерна. Я подозревал, что война протянется недостаточно долго, чтобы я успел сформировать безукоризненный штаб. Генерал Гленн, который был отправлен в Китай, чтобы укрепить военную дисциплину, заставить нас лихо козырять и привить XIV Армии любовь к внешнему блеску, сам поддался разлагающему влиянию китайского воздуха и стал моим верным начальником штаба и добрым товарищем.

По мере роста XIV Воздушной Армии мне все больше времени пришлось распутывать гордиевы узлы логистики. Логистика была просто иным названием снабжения, которое применяется в военных колледжах, и до самого конца войны доставка боеприпасов и прочего снабжения оставалась нашей самой болезненной проблемой.

XIV Воздушная Армия находилась на самом конце самого длинного и запутанного маршрута, какие только существовали в эту войну по обе стороны фронта. Наши проблемы были просто непонятны постороннему человеку. Генерал-майор Генри Оранд, который умело решал самые сложные проблемы снабжения, в том числе обеспечение армий вторжения в Нормандии, которые не имели в своем распоряжении ни одного крупного порта, содрогнулся, когда прилетел в Китай. Он назвал наши проблемы просто безумными. Однако Оранд энергично взялся за дело, и его квалификация дала колоссальные результаты к дню победы.

Первым звеном в этом невероятном путешествии был переход морем длиной 12000 миль из портов Соединенных Штатов в Индию. Длина его практически не менялась, если корабли грузились в атлантических портах и шли вокруг Южной Африки, или они грузились в Калифорнии и шли через Тихий океан и южнее Австралии. Более года для союзников были открыты только порты на западном побережье Индии — Карачи и Бомбей. Это означало необходимость [353] проделать 1500 миль по ужасным индийским железным дорогам, составленным из отрезков с узкой и широкой колеей, причем сквозной однотипной дороги не было. В конце этого путешествия находилась узкоколейка в долине Ассама, первоначально построенная для доставки ассамского чая в Калькутту. Конец долины Ассама скрывался в тени гималайских пиков. После этого в дело вступало Транспортное Командование ВВС, которое организовало 500-мильный воздушный мост через «Горб» к горстке аэродромов в Юннане. Но вот именно в Юннане и начинались настоящие проблемы. Самые главные полевые авиабазы XIV Воздушной Армии располагались на расстоянии от 40 до 700 миль на восток от Юннаня. Коммуникации, которые вели туда, представляли собой коллекцию железных дорог, речных путей и 300-мильную горную дорогу, которая была еще хуже, чем Бирманская дорога. В идеальных условиях, которые складывались очень редко, требовалось 8 недель, чтобы протиснуть грузы через это игольное ушко из Юннаня на восточные аэродромы. Так как большинство обычных карт Дальнего Востока отпечатаны в большом масштабе, они создают ложное представление об азиатских расстояниях по сравнению с домашней географией. Более 3000 миль отделяют порты разгрузки на западе Индии от наших целей на Формозе. Это походило примерно на такую картину: авиация базируется в Канзасе, снабжается из Сан-Франциско и бомбит цели от Мэна до Флориды.

Маршрут «Горб» стал одной из величайших легенд войны. Однако он не представлял особой проблемы для опытных экипажей вроде тех, которые летали на коммерческих авиалиниях. Американские пилоты CNAC, которые в ноябре 1941 года опробовали «Горб», доказали это. В течение всей войны они летали по этому маршруту и показали себя гораздо лучше, чем экипажи Транспортного Командования, Службы перевозки войск, Службы грузовых перевозок. Если говорить об эффективности работы, то на первом месте стоит CNAC, на втором — Служба перевозки войск, на третьем — Транспортное Командование. [354]

После падения Рангуна в марте 1942 года и до начала работы дороги Стилуэлла в 1945 году маршрут «Горб» был единственным, по которому можно было добраться до Китая. Все, чем пользовалась XIV Воздушная Армия в течение 3 лет, от тяжелых бомб до бумажных скрепок, доставлялось по воздушному мосту. Даже после открытия дороги Стилуэлла и проложенного рядом трубопровода основная масса грузов доставлялась в Китай через «Горб».

Проблемы Транспортного Командования усложнялись многократно из-за неопытных пилотов, нехватки всепогодных аэродромов в Ассаме, недостоверных метеопрогнозов, совершенно ужасных условий обслуживания самолетов. Две трети первых 700 пилотов Транспортного Командования, посланные работать на маршруте, не имели опыта полетов на двухмоторных самолетах. С-46 «Коммандо» поступали в Ассам прямо с завода фирмы «Кертисс-Райт» в Буффало. И тогда неотлаженные самолеты в условиях плохой погоды пилотировали зеленые пилоты... После того как детские болезни С-46 были исправлены ценой нескольких кровавых инцидентов, этот самолет стал стандартной рабочей лошадкой на этом маршруте. Теперь я использую его с полной уверенностью в качестве основного самолета гражданских авиалиний в Китае.

Транспортное Командование прошло через период тяжелых испытаний летом 1943 года. Механические поломки на несколько недель приковали С-46 к земле. Муссонные ливни затопили аэродромы Ассама. Японские истребители начали охоту на маршруте, сбивая безоружные транспорты. Имея только 8 переоборудованных «Либерейторов» С-87 и 25 С-46, которые действовали с единственной гравийной полосы в Чабуа, в июле Транспортное Командование сумело доставить в Китай 5000 грузов. Это было увеличение более чем на 500 процентов по сравнению с тем, что было до «Трайдента».

В течение 3 лет действий на маршруте «Горб» Транспортное Командование доставило в Китай 736374 тонны и потеряло 468 транспортных самолетов — почти столько же, [355] сколько XIV Воздушная Армия потеряла за 3 года боев. Нужно отдать должное генералу Эрлу Хоугу и полковникам Эдварду Александеру и Томасу Хардину, которые руководили воздушным мостом в критическое время, когда перспективы выглядели совсем мрачными. Билл Таннер принял командование ближе к концу войны и сумел довести перевозки до невероятной цифры. Таннер не признавал никаких ограничений на масштаб перевозок, добывал самолеты и строил аэродромы.

Хотя маршрут «Горб» был самой эффектной из коммуникаций XIV Армии, он никогда не был бутылочным горлышком, через которое нужно протискиваться со скрипом. Это была удивительная демонстрация потенциала воздушных сил. С начала 1944 года и до конца войны по воздушному мосту было доставлено грузов больше, чем могли доставить к аэродромам железная дорога Ассам — Бенгал и речная линия на Брахмапутре. Эта индийская коммуникация работала с перебоями из-за разнокалиберной колеи, паромов через Брахмапутру, саботажа индийцев, настроенных антибритански. Кроме того, по ней осуществлялись перевозки для британской армии на фронте у Манипура и северо-бирманской затеи Стилуэлла. К осени 1943 года перевозки через «Горб» достигли значения, указанного «Трайдентом». До конца войны «Горб» выполнял заказы XIV Воздушной Армии без труда. Однако мы редко получали более половины грузов, доставленных в Китай по воздуху. В самый критический период войны работоспособность воздушного моста была подорвана тем, что 300 самолетов были переданы для обслуживания Стилуэлла и англичан, которые снова оказались на грани катастрофы в Бирме и потерпели поражение еще более сокрушительное, чем во время бегства от японцев в 1942 году.

Год, в течение которого Стилуэлл и Биссел пальцем не шевельнули для развития «Горба» (лето 1942 — май 1943 года, завершение работы «Трайдента»), стал серьезным ударом по военным усилиям китайцев и по нашей обшей Тихоокеанской стратегии. Если бы Стилуэлл начал развивать [356] воздушный мост в 1942 году, а не дожидался, пока личная директива президента в 1943 году пнет его в зад, XIV Воздушная Армия не оказалась бы в кризисной ситуации, и ее воздушное наступление развивалось бы нормально.

Критическим узлом на коммуникациях XIV Армии был 500-мильный отрезок дороги через горы Гуйчжоу. Это был единственный путь, связывающий железную дорогу в Западном Китае, заканчивающуюся в городе Цюйцзин, с железнодорожной сетью Восточного Китая в городе Душань, в провинции Гуйчжоу. Из Душаня железная дорога шла к нашей базе в Лючжоу, главному распределительному центру сети аэродромов Восточного Китая. Из Лючжоу грузы отправлялись на места по железной дороге, на речных лодках и грузовиках.

Нашей проблемой было увеличить ежемесячные поставки на базы Восточного Китая до 10000 тонн. Дорога Цюйцзин — Душань была форменной полосой препятствий. Работа Транспортной ассоциации юго-западного Китая началась в первые месяцы 1942 года. Ассоциация могла доставить по дороге 2300 тонн грузов в месяц с помощью грузовиков, работающих на спирте и коксе. Все машины были в плохом состоянии и требовали постоянного присмотра. Топливный спирт поступал из Чунцина, до которого было еще 300 миль. Дорога представляла собой лишь немного расширенную караванную тропу, причудливо извивающуюся среди гор. Часто случались оползни, но дорогу никто не ремонтировал. Малярия, дизентерия, холера буквально косили шоферов и механиков. Истощение мешало работать остальным.

Этот маршрут был ключевым звеном успеха всех наших военных усилий в Китае. XIV Воздушная Армия могла вести боевые операции с баз Восточного Китая против японских коммуникаций. Если бы по этой дороге доставлялось 5200 тонн в месяц, мы удержали бы Восточный Китай. Если бы поставки довели до 10000 тонн в месяц, мы начали бы наносить удары по целям от Пекина до Сайгона. Если Стилуэлл всерьез намеревался реализовать [357] свой план подготовки китайских армий и начать наступление на Кантон, перевозки следовало увеличить минимум до 50000 тонн в месяц.

Если пренебрежение Стилуэлла к воздушному мосту через «Горб» выглядит странно, то его безразличие к внутри-китайским коммуникациям выглядит просто невероятным. Всей целью Бирманской кампании было открыть дорогу для доставки снабжения в Китай. Однако за 2 года он не подготовил совершенно никаких планов распределения доставленных грузов внутри Китая после того, как дорога будет открыта.

Перевозки военных грузов в Китае контролировала Служба снабжения, подчиненная непосредственно Стилуэллу. Хотя в Восточном Китае не существовало никакой транспортной системы, штаб Стилуэлла признал наличие этой проблемы только в следующем году. Одному гражданскому специалисту, Л. К. Тэйлору, была поручена геркулесова работа, причем он не имел ни сотрудников, ни снабжения, ни реальной власти, чтобы выполнять свою работу. Естественно, что Тэйлор не сумел ничего сделать. Та минимальная помощь, которую он все-таки получил, пришла не от Службы снабжения, а от китайкой Службы снабжения обороны и Администрации зарубежной экономики. Они сумели выделить несколько грузовиков и предоставили ремонтные мастерские, чтобы предотвратить полный крах транспортной системы.

Положение оставалось настолько плохим, что 30 декабря 1943 года я написал резкое письмо Стилуэллу, требуя, чтобы он либо выработал надлежащую программу доставки снабжения в Китае, либо передал под мое командование мои коммуникации в Восточном Китае. Я вылетел в Дели, чтобы лично изложить проблему в штабе КБИ-театра. В результате в феврале 1944 года в Китай был отправлен полковник Морис Шихан, чтобы надзирать за транспортом Службы снабжения. Шихан проделал великолепную работу. Однако он не получал никакой помощи от штаба театра. Стилуэлл постоянно срывал его программу, мешая доставке [358] грузовиков в Китай. Он отправлял спирт, адресованный нам, китайским армиям на Салуине. Он упрямо долдонил, что проблема дороги Цюйцзин — Душань — это чисто китайская проблема и должна быть решена без вмешательства американцев. Несмотря на это, Шихан и Тэйлор сумели в октябре 1944 года довести перевозки до 6000 тонн. Но, как и во многих других случаях, конечная ответственность за это лежала на Стилуэлле. Все, чего удалось достичь, было сделано слишком поздно, чтобы принести реальную пользу. К этому времени все наши главные базы в Восточном Китае, кроме одной, попали в руки японцев.

Стоимость грузов, доставленных XIV Армии по этому удивительному маршруту, была просто фантастической. Чтобы сбросить тонну бомб на Шанхай, требовалось доставить 18 тонн в индийский порт. Чтобы доставить авиабензин на расстояние 400 миль от побережья Китая, требовалось сжечь галлон в моторах транспортного самолета на каждый доставленный галлон. Стоимость доставки на самые восточные аэродромы возрастала до 3 галлонов на каждые 2 привезенных. Стоимость доставки из индийских портов до передовых баз в Китае возрастала уже до 6 галлонов на одинт полученный. Когда командир одного из моих авиакрыльев по глупости потерял 40000 галлонов при эвакуации передовой базы, я пришел в бешенство, когда подумал, что фактически мы потеряли 240000 галлонов.

За все время существования КВОС сожгло меньше бензина, чем VIII Воздушная Армия за один вылет в Германию. XIV Воздушная Армия первые 6 месяцев 1944 года сражалась, имея то количество припасов, которое можно было доставить на 6 транспортах «Либерти». В августе 1944 года МакАртур начал планировать высадку на побережье Китая, которая открыла бы ворота дюжине таких транспортов, они доставили бы в Китай столько же, сколько мы получили по маршруту «Горб» за целый год.

Ортодоксальные воздушные силы вряд ли смогли бы выжить на нашем скудном пайке. Но то, что XIV Воздушная Армия не скончалась немедленно от анемии, можно [359] приписать специфическому характеру организации, которую я создал при огромной помощи китайцев. Все, что XIV Армия планировала или делала, происходило при острейшей нехватке снабжения. Ночью, когда проклятые овцы убегали от меня, я вскакивал в своем коттедже в Куньмине и склонялся над картами, пытаясь распутать эти проклятые узлы. Много часов я провел, летая над неисследованными областями Западного Китая, нанося на карту тропы, которые можно было превратить в дороги, проверяя русла рек, пытаясь найти альтернативу бутылочному горлышку дороги Цюйцзин — Душань. Очень часто мы были вынуждены пересматривать тактику в зависимости от имеющихся запасов.

Однако именно нехватка снабжения (больше чем любой другой фактор) превратила XIV Воздушную Армию в первоклассное боевое соединение. Когда требовалось уничтожить мост, мы просто не могли позволить себе обычную европейскую практику, когда выделялась целая авиагруппа тяжелых бомбардировщиков, которая разносила мост с большой высоты, затратив сотни тонн бомб. Мы посылали одиночный В-25, вооруженный парой 1000-фн бомб. Он сбрасывал их с высоты 200 футов, когда просто нельзя было промахнуться. Против движущихся кораблей в море мы использовали созданную V Воздушной Армией генерала Кении тактику бомбометания с рикошетом. Самые тяжелые бои XIV Армия была вынуждена ежемесячно вести с Транспортным Командованием, Службой снабжения и наземными силами Стилуэлла, выясняя, как именно будут распределены грузы, доставленные через «Горб». Остаток месяца мы проводили в боях за то, чтобы получить уже выделенное нам.

Так как для содержания каждого американца в Китае требовалось полтонны всяческих грузов ежемесячно, я постоянно дрался за то, чтобы сократить наши расходы, хотя всюду в армии они имели тенденцию расти. XIV Воздушная Армия имела примерно половину штатного состава, положенного такому соединению, и тратила лишь четверть [360] грузов, опять-таки положенных ей. Чтобы заполнить дыры в штатном расписании наших частей, китайцы взяли на себя все функции частей обслуживания. Они готовили еду, прибирали помещения, строили аэродромы, работали на авиаремонтных заводах в Куньмине и Гуйлине, охраняли наши самолеты, аэродромы и казармы. Много китайских солдат погибло во время воздушных налетов, стоя на своих постах рядом с американскими самолетами, несмотря на рвущиеся бомбы. Китайские пилоты летали в составе наших эскадрилий, и не один американский пилот обязан жизнью китайцу, вовремя отцепившему «Зеро» у него с хвоста.

В результате договоренности между Джерри Хваном и мадам Чан еще во времена АДГ китайская Служба тыла военной зоны продолжала обеспечивать размещение, питание и лечение всего американского личного состава в Китае за один доллар в день. Армия всегда прекрасно понимала, что в один прекрасный день китайцы могут выставить гораздо более крупный счет за свои услуги, поэтому собрала жалованье своих офицеров, чтобы оплатить претензии. Однако китайцы их не предъявили. Они прекратили действие соглашения только в начале 1945 года, когда поток тыловых вояк довел общую численность американских военнослужащих в Китае до 70000 человек, что было слишком тяжелым испытанием для китайских ресурсов.

Пользование местными ресурсами с помощью СТВЗ сэкономило XIV Армии тысячи тонн грузов, которые не пришлось доставлять через «Горб». Диета СТВЗ не всегда была аппетитной, но жить все-таки было можно, и она позволяла восстановить силы после бомбардировок японских позиций. Питание американцев было серьезной проблемой для китайцев. Средние китайцы на юге питались в основном рисом, а на севере — лапшой. Эти блюда несколько разнообразили овощи, а по случаю праздника — крошечные кусочки мяса. Американец за один обед съедал больше мяса, чем большинство китайских семей за целый год. В конце концов количество свиней, забитых, чтобы прокормить XIV Воздушную Армию, стало просто угрожающим. Одним из [361] главных продуктов стали яйца, хотя китайские куры не могли угнаться за американцами, которые ели по два или три яйца каждое утро.

Одной из самых серьезных задач, которую китайцы решали для XIV Воздушной Армии, было строительство аэродромов. По воздушному мосту нельзя было доставить бульдозеры, паровые катки или стальные решетчатые панели. Каждый аэродром на 100 самолетов, которым мы пользовались в Китае, был построен руками, трудом и потом тысяч китайских мужчин, женщин и детей.

Одной из самых потрясающих картин, которые я видел, пролетая на малой высоте над сетью аэродромов для В-29 в Ченду, были строительные работы. Более 350000 китайцев, как муравьи, копошились на аэродромах. Всюду царили суматоха и неразбериха, что было характерно для всех китайских строек. Вероятно, так же выглядела долина Нила в эпоху строительства пирамид. За 3 месяца фермеры провинции Сычуань, численность которых равнялась 30 американским дивизиям или такому городу, как Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, вместе с семьями построили 4 аэродрома, имеющих летные полосы длиной 8500 футов, которые могли принимать самые тяжелые американские бомбардировщики, плюс 6 истребительных аэродромов вместе с помещениями для личного состава, бензохранилищами, укрытиями, рулежными дорожками и подъездными путями. Это обошлось Соединенным Штатам в 350000 долларов и истощило систему снабжения Свободного Китая. Со всего Китая были собраны 150 грузовиков, 1000 воловьих повозок, 15000 тачек и 200 каменных катков, каждый из которых тащили 300 человек. Четверть миллиона человек покинули рисовые поля Сычуаня как раз в период сева. Во время строительства аэродромов был сожжен миллион тонн драгоценного топливного спирта. Китайцы построили летные полосы шириной 16 футов и толщиной 8 дюймов, имея только мотыги, лопаты и молотки, протяженностью, равной длине границы штата Нью-Джерси. Они вырыли канаву шириной 3 фута и глубиной 18 дюймов, [362] которая протянулась бы от Нью-Йорка до города Феникс, штат Аризона. Также был построен эквивалент 1500 маленьких семейных домиков.

Кроме аэродромов для В-29 в рамках проекта «Маттер-хорн», китайцы строили аэродромы для XIV Армии вблизи от тибетской границы, чтобы наносить удары глубоко по занятой японцами территории Северного и Восточного Китая. Тощие китайские кули стали одной из самых эффективных систем оружия XIV Армии. Благодаря им японцы так и не сумели вывести нас из дела, сколько бы аэродромов ни захватывали их армии. Способность китайцев быстро строить аэродромы буквально повсюду придала XIV Воздушной Армии живучесть гидры. Вместо каждого уничтоженного японцами аэродрома тут же вырастали два.

XIV Армия прекрасно взаимодействовала с китайскими властями, что удивительно, учитывая большое различие национальных интересов. Единственные серьезные антиамериканские выступления во время войны произошли в Чунцине, где находились только тыловые службы и штабы КБИ-театра. Воевать в дружественном Китае было очень сложно, так как любое строительство и многие тактические планы требовали утверждения их китайцами. Китайцы настаивали на своих суверенных правах, тогда как в «освобожденной» стране оккупационные силы могли делать все, что угодно, не обращая внимания на гражданское население. Некоторые американские командиры в Китае так и не уловили эту разницу.

Наши добрые отношения с китайцами во многом были построены благодаря моим личным знакомствам с китайскими военными и гражданскими лидерами и блестящим достижениям АДГ, КВОС и XIV Воздушной Армии.

Самыми лучшими послами, каких Соединенные Штаты имели в Китае, были пилоты наших истребителей. От Куньминя до побережья Китая эти самолеты с накрашенной «акульей пастью» были символом окончания террористических бомбардировок. До тех пор, пока американский зонтик защищал их небо, китайцы были согласны [363] мириться со многим разногласиями на земле. Потребовалось много лет формальных дипломатических усилий, чтобы опустошить резервуар хорошего отношения к американцам, который был заполнен нашими воздушными победами над японцами.

Можно привести много примеров китайско-американских трений. Постройка каждого нового аэродрома означала потерю сельскохозяйственных угодий и нехватку продуктов у местного населения. Американские аппетиты еще больше усугубляли продовольственную проблему, особенно потому, что мы требовали продукты, которые на столе у китайцев считались роскошью. Было трудно отстрелять новый пулемет или сбросить бомбу, не повредив что-нибудь китайское. Я помню письмо, полученное от лавочника из Гуйяна. Когда соединение «Либерейторов» пролетало над городом по пути к Ханькоу, стрелки опробовали пулеметы, и несколько гильз упали ему на дом и разбили бутылки чернил. Лавочник писал, что не просит компенсации, а только просит нас в будущем быть осторожнее. Другие инциденты заканчивались трагично для китайцев. После неудачного вылета «Либерейторы» сбросили бомбы сквозь тучи и стерли в порошок китайскую деревню. Ошибка штурмана заставила группу В-25 атаковать полевой штаб китайского генерала. Неточная карта привела к тому, что другая группа В-25 атаковала китайский город на Меконге зажигательными бомбами, вместо того чтобы уничтожить японские склады на Салуине.

Японцы никак не прекращали попытки настроить китайцев против нас. Они назначили цену за наши головы, цена увеличивалась с ростом звания. За полковника они обещали 500000 китайских долларов. Японцы потратили много времени и денег на организацию шпионажа вокруг наших баз. Но единственное, чего они добились, это несколько ракет, выпущенных ночью в сторону аэродрома, чтобы навести бомбардировщики на цель. Вероятно, самым необычным японским мероприятием была тайная доставка на аэродромы отравленного ликера, предусмотрительно разлитого [364] в бутылки от шотландского виски. Но был ли ликер более ядовитым, чем сивушное масло местных китайских самогонщиков, ни я, ни мои врачи так и не определили.

Отношение китайцев к американцам нельзя определить точно. Оно проявлялось десятками различных способов, многие из которых означали разницу между жизнью и смертью. На многие американские праздники китайцы передавали нам подарки. Я был глубоко тронут, когда в первую годовщину XIV Воздушной Армии нас посетила делегация крестьян Юннаня и подарила корову, сотню кувшинов вина и трех поросят в знак признательности за наши усилия. Жители городов, над которыми проходили воздушные бои, изготавливали памятные шелковые шарфы. Когда первое японское наступление на Гуйлин было временно приостановлено, торговцы набили грузовики подарками и прикатили на наш аэродром, расположенный неподалеку от города. Я получал огромный поток корреспонденции, в которой предлагались советы, помощь, высказывались добрые пожелания. Одно, присланное беженцем из Восточного Китая, было типичным. В нем находилась карта города Вуси, расположенного рядом с Шанхаем, и на карте был отмечен дом отправителя. В письмо был вложен чек на 20000 китайских долларов, которые предназначались первому американскому пилоту, который сбросит бомбы на Вуси. Китаец писал: «Вы можете сбросить бомбу прямо на мой дом, но, пожалуйста, постарайтесь не задеть соседей. Пожалуйста, сделайте это в китайский Новый Год, чтобы поганые япошки не чувствовали себя спокойными и счастливыми».

Самым ценным доказательством китайской дружбы было спасение американских летчиков, сбитых над занятой японцами территорией, и постоянный поток разведывательной информации оттуда. При всех этих операциях я сотрудничал буквально со всеми политическими направлениями, в том числе и с коммунистами, независимыми партизанами, гоминьдановскими диссидентами. Все это делалось с полного одобрения генералиссимуса, который доверил мне ведение войны, но просил не вмешиваться в [365] политические разборки. Выдающимся примером этого были наши взаимоотношения с прокоммунистической Новой 4-й Армией, которая сражалась с войсками генералиссимуса и с японцами одновременно. Она действовала в долине Янцзы, где располагалось множество наших целей. Новая 4-я Армия вытащила многих наших летчиков буквально из-под носа у японцев. В обмен мы давали коммунистам лекарства, радиоаппаратуру, карманные компасы, часы. Генералиссимус никогда не мешал этим поставкам, несмотря на личную ненависть к Новой 4-й Армии. Точно так же он не мешал нашим делам с доктором Хо, подпольным лидером провинции Шантунг, который очень резко критиковал Чан Кай-Ши.

Во многих случаях китайцы помогали XIV Воздушной Армии гораздо больше, чем командование стилуэлловс-кого КБИ-театра. Постоянные просьбы к штабу КБИ-театра найти здание для быстро растущего штаба армии встречали резкий отказ. В нашем старом штабе уже негде было повернуться, не говоря уже о том, чтобы работать. Нам негде было закрыться, чтобы обеспечить хотя бы минимум секретности. Все наши обращения перечеркивались жирным красным крестом, но вдруг появились китайские рабочие и начали строить здание штаба в указанном нами месте по нашим чертежам. Чиновники, отвечавшие за работу, сообщили мне, что строительство ведут Китайские ВВС, и нам отдадут его, как только работы будут закончено. Как только штаб КБИ-театра прослышал о стройке, они немедленно утвердили проект и захватили контроль за работами в свои руки, что крайне возмутило китайцев.

Аналогичная ситуация возникла, когда XIV Армии потребовалось организовать отдых личного состава. В Китае просто не было места, где можно было бы провести отпуск, а боевому составу отчаянно нужен был отдых, чтобы снять накапливающуюся боевую усталость. Я предложил построить лагерь на берегу озера Куньминь, где пилоты и члены экипажей могли бы провести неделю или две, в зависимости от состояния, получать относительно хорошую пищу, [366] плавать, загорать, ловить рыбу или просто ничего не делать перед тем, как снова вернуться в бой. Штаб Стилуэлла снова наложил вето на проект, хотя в Индии летчики X Воздушной Армии и Транспортного Командования отправлялись на отдых в Кашмир. Группа банкиров Куньминя во главе с доктором И. Т. Мяо, выпускником университета Миннесоты, увидела наши страдания и без наших просьб купила участок земли, необходимый для строительства лагеря отдыха, и начала строительство. Банкиры предложили нам купить лагерь за символическую цену в один доллар. Снова штаб КБИ-театра с большим запозданием вмешался в дело и снял все сливки. Прежде чем лагерь был достроен, штаб передал его Службе снабжения.

Японцы захватили в плен совсем немного летчиков XIV Воздушной Армии. По крайней мере 95 процентов американцев, приземлившихся живыми на территории, занятой противником, были спасены китайцами и вернулись на свои базы. Японцы это продемонстрировали, устроив несколько карательных экспедиций после рейда Дулитла в начале 1942 года. Они объявили, что будет расстрелян не только каждый, кто помогал американским летчикам, но также вся его семья и соседи. Однако нет ни одного свидетельства, чтобы кто-нибудь из китайцев отказался помочь американцам на захваченной японцами территории. Они получали помощь от пиратов и контрабандистов Южно-Китайского моря, от партизан на Янцзы, гоминьдановских и коммунистических войск на всех фронтах, от совершенно незнакомых крестьян. В подполье не существовало никакой формальной системы спасения летчиков и оговоренного вознаграждения. Когда мы могли, то награждали китайцев за оказанную помощь, но большинство из них не получили ни гроша. Такие спасения были самым наглядным доказательством доброго отношения китайцев к американцам. Одновременно они показывали, насколько жесткие связи объединяли жителей китайской деревни под покровом внешней дезорганизованности. Из всех американских пилотов, спасенных китайцами, лишь один проболтался о том, как это происходило, [367] нарушив правила секретности. В результате он навлек кару на своих спасителей.

Эти захватывающие истории могли бы составить основу для захватывающего романа. Но я приведу лишь пару типичных примеров.

Однажды в руки японского кавалерийского патруля едва не попал американский пилот, который сбил адмирала Ямамото, главнокомандующего японского флота, который был известен своим хвастливым заявлением, что продиктуем мир в Белом Доме. Майор Рекс Барбер вернулся на фронт в XIV Воздушную Армию после того, как провел боевой цикл на юго-западе Тихого океана. Там он нанес смертельный удар самолету Ямамото в воздушном бою над Бугенвиллем. Барбер был сбит японскими истребителями над Цзянцюнем, когда снимал «Оскара» с хвоста Р-38. Одна рука у него была прострелена, а ногу он сломал, когда прыгал с парашютом. Барбер приземлился совершенно беспомощный совсем недалеко от Цзянцюня. Японские патрули вылетели из города, чтобы найти американца. Но местные китайцы нашли его раньше и спрятали в кустарнике. Потом они начали перетаскивать Барбера от одних зарослей к другим. В какой-то момент японский патруль остановился рядом с кустом, в котором прятались Барбер и его китайские спасители. Японский лейтенант, командовавший патрулем, остановился, чтобы закурить сигарету, затем смял пустую пачку и кинул ее в заросли. Когда патруль ушел, Барбер сумел подобрать ее, не двигаясь с места, — так близко стояли японцы. Хотя японцы установили заграждения на всех дорогах, ведущих в город, китайцы сумели протащить Барбера туда. Он лежал в постели и поправлялся, пока не стих шум. После этого в несколько ночныхъ переходов Барбер добрался до китайских линий.

Двое летчиков-истребителей, лейтенанты Грегг и Бенеда, были сбиты в большом воздушном бою над Ханькоу. Мы сочли их погибшими, так как 2 месяца не имели никаких сведений. Однако 4 месяца спустя оба явились на нашу передовую базу, отощавшие и заросшие. Оба были ранены [368] и получили ожоги, один даже сломал ногу. Но их подобрали крестьяне на захваченной японцами территории, после чего передали коммунистической Новой 4-й Армии, которая действовала неподалеку от Ханькоу. Они провели 2 месяца в госпитале, потом их спрятали на сампанах и перевезли через японские линии по реке Янцзы.

Еще 4 пилота были сбиты зенитками во время обстрела аэродромов Шанхая с малой высоты, примерно в 650 милях от ближайшего нашего аэродрома. Они выпрыгнули с парашютами над пригородом города, в котором размещался крупный японский гарнизон. Однако китайцы спрятали летчиков раньше, чем появились японцы. Их доставили к партизанам, которые в конце концов перевели летчиков через линию фронта.

Один из В-25 11-й бомбардировочной эскадрильи разбился в гавани Гонконга после атаки японских кораблей. Остальные пилоты видели, как обломки самолета догорали на воде, и решили, что весь экипаж погиб. Однако летчики каким-то чудом пережили падение и сумели надуть резиновые спасательные жилеты. Но теперь перед ними встала опасность попасть в плен. Из гавани Гонконга уже вышли японские патрульные катера, чтобы забрать их. И снова на сцене первыми появились китайцы. Это была джонка контрабандистов, которую тут же окружили другие джонки. Летчиков передавали с одного суденышка на другое, как при игре в наперсток, пока японцы не прекратили поиски. Наконец они попали на пиратскую джонку, которая высадила их на берегу, принадлежащем китайской армии.

Вот в такой атмосфере жили и сражались люди XIV Воздушной Армии, когда мы готовились к последней схватке с японцами. [369]