Глава 12

Китайское Воздушное Оперативное Соединение было наспех сколочено в разгар битвы из тех частей, которым случилось находиться в Китае мрачным летом 1942 года. Их было очень мало. Как и зародышу X Воздушной Армии в далеком Дели, КВОС пришлось выбивать с боем, выцарапывать, наскребать буквально каждого человека, самолет, каждый галлон бензина.

Стилуэлл легкомысленно пообещал генералиссимусу заменить АДГ полнокровной истребительной авиагруппой ВВС из 4 эскадрилий и 100 самолетов. К назначенной ими дате — 4 июля 1942 года — генералиссимус обнаружил, что обменял ветеранов АДГ на 3 только что сформированные эскадрильи 23-й истребительной группы, которая существовала пока в основном на бумаге. В действительности армия дала только дюжину зеленых пилотов и два десятка писарей и механиков. Все остальное для 23-й авиагруппы купили и достали китайцы. Армия не дала ни истребителей, ни грузовиков, ни джипов, ни раций, ни ремонтного оборудования. Она не ждала даже лишней пары ботинок, не говоря уже об опытном командире авиагруппы. Боб Нил, старший из командиров эскадрилий АДГ, принял командование 23-й авиагруппой и водил ее в бой до 19 июля, когда его сменил полковник Роберт Л. Скотт. Армейское оборудование для 23-й авиагруппы прибыло в Индию лишь год спустя, летом 1943 года, а до Китая оно добралось уже осенью. [275]

Четвертую эскадрилью авиагруппа получила, скажем прямо, обманом. 16-я истребительная эскадрилья 51-й истребительной авиагруппы X Воздушной Армии в период муссонов застряла в долине Ассама в Индии. Летом истребители там просто не могли действовать. Я пригласил одно звено в Китай на время «для приобретения опыта», а потом хитростью заманил всю эскадрилью в Бишань в июне-июле, да так и не вернул обратно. 16-я эскадрилья была вооружена истребителями Р-40Е «Киттихок», которые пилотировали ветераны. После убытия АДГ эти опытные пилоты 16-й эскадрильи — Джонни Алисой, Эд Госс, Джонни Ломбард, Гарри Пайк, Гарри Янг и Джордж Хезлетт — стали командирами КВА. 16-я эскадрилья оставалась в Китае до конца войны и участвовала в самых жестоких боях вместе с 74-й, 75-й и 76-й эскадрильями 23-й авиагруппы.

Когда КВОС официально сменило АДГ, личное обращение президента Рузвельта к ветеранам АДГ еще странствовало по штабным коридорам. Оно было подписано 23 апреля 1942 года, но появилось на свет лишь 2 месяца спустя, вместе с нашей новой истребительной авиагруппой. В обращении говорилось:

«Выдающаяся отвага и потрясающая смелость, которые в Американской Добровольческой Группе сочетались с исключительной эффективностью, служат источником гордости для всей Америки. Особо следует отметить, что все это было сделано в условиях нехватки самого необходимого и множества трудностей.

Мы отправили большое количество новых самолетов, чтобы довести численность 23-й истребительной авиагруппы до штатного состава и сохранить ее в течение наступающего критического периода. Подкрепления уже в пути, отправлены летный состав и наземный персонал, позднее должны прибыть новые. Соединенные Штаты предпринимают колоссальные усилия, чтобы обеспечить солдат на заморских театрах всем необходимым. К несчастью, мы потеряли самолеты на кораблях, потопленных в Индийском океане и к западу от Австралии, что создало проблемы [276] в критический момент. Но сейчас самолеты доставляются довольно быстро.

Ветераны АДГ получат длительные отпуска для отдыха и восстановления после того, как эти пополнения переймут ваш опыт и традиции и завершат тренировки. Планируется, что после завершения тренировок пополнений часть ветеранов АДГ будет отозвана в Штаты и на другие театры военных действий, чтобы там использовать их опыт при подготовке недавно сформированных частей.

Ваш президент внимательно следит, чтобы 23-я авиагруппа получала все необходимое и участвовала в боях, так как сейчас приближается критическая фаза кампании. Он особенно гордится той всемирной известностью, которую завоевала группа, и возлагает на нее большие надежды в предстоящих боях, как только она завершит переоснащение.

Франклин Д. Рузвельт»

В оправдание этого великого человека я должен сказать, что его ввели в заблуждение относительного истинного положения дел в Китае. Когда ему стало известно об этом обмане, президентский гнев обрушился на Военное министерство с ужасающей силой. Это усугубило мои проблемы, так как все подозревали, что именно я информировал президента.

Чтобы замаскировать свое холодное отношение к АДГ, Военное министерство накинуло плотную завесу цензуры на все сообщения о переформировании АДГ в КВОС под предлогом сохранения военной тайны. Японские радиостанции в Шанхае и Сайгоне трепались об этом день и ночь, рассказывая все в мельчайших деталях. И как часто бывало раньше, только американцы ничего не знали о происходящем. Военное министерство постоянно утверждало, что с самого создания АДГ относилось к нему, как к любимому ребенку. Даже в январе 1945 года Военное министерство отправило бумагу в комитет конгресса по военным делам, в котором утверждалось, что 220 из 250 членов АДГ 4 июля [277] 1942 года были переведены в состав КВОС. Но если верить официальным бумагам самого министерства, к этому времени перевод оформили только 5 штабных офицеров, 5 летчиков и 19 механиков.

Начало было просто ужасным, но как только 23-я истребительная авиагруппа попала в гущу боя, она стала становым хребтом американских ВВС в Китае и одной из лучших истребительных частей в мире. Вместе с 49-й истребительной авиагруппой из V Воздушной Армии генерала Джорджа Кении она делит честь самого длительного участия в боях против японцев. За 3 года своей боевой истории 23-я авиагруппа уничтожила 941 вражеский самолет и добилась соотношения потерь чуть больше, чем 5 к 1.

Летом 1942 года в составе 23-й авиагруппы имелся только 51 потрепанный самолет, из ранее принадлежавших АДГ — 31 Р-40В «Томагавк» и 20 Р-40Е «Киттихоков». Из них только 29 самолетов могли летать. На учебных аэродромах в Штатах эти самолеты немедленно отправили бы на металлолом. Зато в Китае они участвовали в боях. Только в декабре 1943 года последний Р-40В, доставшийся в наследство от АДГ, отправился на свалку в Куньмине — через 2,5 года после того, как он был собран в Рангуне. До начала осени в Китай прибыли только «Киттихоки» 16-й эскадрильи и 15 новых самолетов для 23-й авиагруппы. Чтобы хоть как-то поддержать численность группы, летом мы одолжили у Китайских ВВС 10 истребителей Рипаблик Р-43 «Лансер» и использовали их в боях. Р-43 был последним довоенным вариантом Р-47 «Тандерболта» без протестированных баков и бронирования. Несмотря на неоднократные заявления генерала Арнольда, будто фронтовые части ВВС получают только новые самолеты, в Китай прибыли Р-40К, которые налетали уже много сотен часов в учебных и боевых эскадрильях. Некоторые Р-40, присланные в Китай из Северной Африки, сохранили нарисованные на бортах свастики, которые означали победы их бывших пилотов над самолетами Люфтваффе. Прошло еще больше года, когда в Китай прибыли Р-51А Норт Америкен «Мустанги». Однако [278] и они уже провели в воздухе от 100 до 150 часов в учебных подразделениях, прежде чем мои пилоты вступили на них в бой.

Японцы каждый год получали, как минимум, по одному новому истребителю. Вдобавок они бросали против нас по две-три улучшенные модели старых самолетов. Однако мы до самой осени 1944 года были вынуждены драться на старых Р-40. Летчикам в Китае казалось, что никаких других самолетов в нашей стране вообще не производят. Когда осенью 1944 года «Текс» Хилл прибыл домой после второго боевого цикла в Китае, он увидел, как с конвейера фирмы «Кертисс-Райт» в Буффало сходит последний Р-40. Он написал нам, что не верит собственным глазам.

Когда Р-40 появился в Китае, он считался неплохим истребителем для средних высот и прекрасным самолетом для обстрела наземных целей с бреющего полета. Однако никаких других самолетов мы не имели, а потому использовали его для самых различных работ. Среди пилотов ходила грустная шутка: «Если бы у нас были перископы, то Р-40 начали бы использовать в качестве подводных лодок».

Хотя этот самолет не имел оборудования для ночных полетов, мы использовали Р-40 в качестве ночного истребителя и ночного бомбардировщика. Чтобы добавить мощи нашим хлипким бомбардировочным силам, мы подвешивали на Р-40 любые имеющиеся бомбы и использовали их в качестве пикировщиков, кабрировщиков, штурмовиков. Когда китайские армии были отрезаны и начали испытывать нехватку продовольствия, Р-40 начали использоваться в качестве транспортных самолетов. Их подвесные баки набивались винтовочными патронами, рисом, свиной тушенкой, что позволило на первых порах облегчить положение китайцев. Если механику или штабному офицеру что-то срочно требовалось на соседнем аэродроме, он залезал в тесный багажный отсек Р-40 и летел куда надо, скорчившись и в потемках.

Прежде чем в Китай прибыли дальние фоторазведчики Р-38, всю фоторазведку вел единственный Р-40, оснащенный [279] фотокамерой, одолженной у КВВС. Этот самолет тоже остался в наследство от АДГ. Когда осенью 1944 года Р-40 все-таки уступили место истребителям Р-51В, никто об этом не жалел. Однако для китайцев Р-40 с нарисованной акульей пастью навсегда останется символом освобождения от кошмара японских бомбардировок и старания американцев поддержать Китай в его самый трудный час.

За редкими исключениями первые армейские пилоты, прибывшие в Китай, вполне соответствовали качеству самолетов. Это было еще одним доказательством того, что хороших пилотов нельзя печь, как пирожки, как бы срочно они ни требовались. Большинство этих летчиков закончило краткосрочные курсы военного времени. Многие из них своими жизнями заплатили за недостаточную подготовку. Их почти не учили стрелять, совершенно не учили штурманскому делу, они имели весьма смутное представление о полетах в строю, а самое главное — большинство ни разу не летало на Р-40. Пятеро вновь прибывших честно признались, что просто боятся воевать, и их отослали обратно в Транспортное Командование ВВС. Еще одна партия была сколочена из отходов 51-й авиагруппы в Индии. Капитан Джонни Барр из 51-й авиагруппы позднее признался, что его попросили отобрать самых плохих летчиков для использования в качестве вторых пилотов на бомбардировщиках и транспортных самолетах. Но вместо этого отобранных людей отправили в Китай X Воздушной Армии в качестве летчиков-истребителей! Однажды утром в Кунь-минь прилетел DC-3, с которым прибыл 21 летчик пополнения для 23-й авиагруппы. Полковник Боб Скотт пригнал это стадо в штаб и там попросил летчиков, имевших более 300 часов налета, поднять руки. Не поднялась ни одна. Тогда Скотт сказал: «Извините, парни, но вы нам здесь не нужны». Во второй половине дня он отправил эту группу обратно в Индию, на том же самом DC-3, на котором они прилетели.

Неопытные пилоты были слишком тяжкой обузой. У нас не было ни времени, ни бензина, ни самолетов, чтобы обучать [280] их в Китае. Если их посылали в бой немедленно, они ставили под угрозу жизнь ветеранов, так как не умели держать строй и не обладали достаточной техникой пилотирования. Сочетание старых самолетов и новых пилотов нанесло больше потерь, чем японцы. Десятки самолетов были потеряны в различных происшествиях на каждый уничтоженный вражеский. Мы собрали лучших пилотов в 74-й эскадрилье в Куньмине, где ветеран АДГ майор Фрэнк Шиль сумел превратить эскадрилью в учебно-боевое подразделение. За 70 дней эти новички при посадках разбили на аэродроме Куньминя 18 Р-40. Даже китайские летные школы действовали все-таки лучше.

Лишь немногие из пилотов, попавших в Китай в 1942 году, были настоящими мастерами. Поэтому лишь немногие начали сражаться в составе КВОС, но даже это вызвало поток раздраженных радиограмм из штаба X Воздушной Армии в Дели, когда из наших ежедневных сводок там узнали, что эти люди дерутся. Биссел был фанатиком скрупулезной штабной работы и детальных сводок. Летом он послал мне группу молодых выпускников Вест-Пойнта, которые должны были покончить с вольницей АДГ и наладить в КВОС дисциплину и штабную работу. К разочарованию Биссела, его молодцы не стали возиться с бумагами, а превратились в отличных боевых командиров. Вместо того чтобы прививать строевую дисциплину Вест-Пойнта они сами переняли боевые традиции АДГ.

В качестве моего начальника штаба в Китай прилетел полковник Клинтон Д. (Кейси) Винсент из Натчеза, штат Миссисипи.

После того как он провел несколько недель в штабе КВОС, я посоветовал ему: «Кейси, вам лучше самому слетать на восток и посмотреть, как все это делается, вместо того чтобы учить других парней, как это следует делать».

Кейси принял участие в нескольких жарких стычках над Восточным Китаем и сбил 6 вражеских самолетов, прежде чем снова приземлился для штабной работы. Он учился так быстро и успешно, что через год в возрасте 29 лет стал [281] самым молодым генералом армейских ВВС и вторым по возрасту генералом во всех вооруженных силах США.

Полковник Брюс Холловей, тощий уроженец Теннеси с характерным медленным выговором, стал начальником оперативного отдела штаба КВОС. Так как Брюс не имел боевого опыта, я перевел его в истребительную эскадрилью. Его лицо всегда было каменно неподвижным, поэтому я не могу сказать, возымели мои лекции по тактике какой-то эффект или нет. Через пару недель боев он доказал, что усвоил все, чему я старался его научить, и изобрел несколько собственных приемов. Он довел свой личный счет до 13 сбитых самолетов, но потом отошел в тень. Наконец я отправил его домой на отдых, несмотря на яростные протесты самого Брюса. Позднее Брюс командовал первой авиагруппой реактивных истребителей, и под его командованием она стала ужасом для бывших китайских летчиков.

Боб Скотт, еще один выпускник Вест-Пойнта, прибыл в Китай как летчик транспортной авиации и остался, чтобы сражаться на наших Р-40, а позднее принял командование 23-й авиагруппой.

«Аякс» Баумлер подписал контракт с АДГи уже летел в «Клиппере» верхом на куче запасных частей, когда 8 декабря 1941 года его посадили на острове Уэйк. «Аякс» прибыл в Китай через 6 месяцев уже в звании капитана ВВС, совершив путешествие вокруг Земли. Ранее он сражался в Испании во время гражданской войны и стал одним из немногих американских пилотов, на счету которых были немецкие, итальянские и японские самолеты. Он имел весьма смутное представление о военной дисциплине, однако в воздухе отличался исключительным хладнокровием и очень умело руководил зелеными пилотами в их первом бою.

Мой первый начальник штаба полковник Мэриан К. Купер словно пришел из голливудских боевиков, которые сам и снимал. Боевой пилот Первой Мировой войны Купер также сформировал истребительную эскадрилью «Костюшко» и сражался против Красной Армии под Варшавой в 1920 году. После того как его бомбардировщик был сбит красными, [282] Купер провел год в русском лагере для пленных, а потом был навсегда выслан из России. Купер стал единственным американцем, кроме Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна, которому в Варшаве поставили статую в полный рост. Между войнами он снял несколько документальных фильмов об Африке и Азии, ставил голливудские триллеры. Пирл-Харбор застал его в разведке ВВС, когда он через Китай направлялся в Россию. Однако у русских оказалась хорошая память, и Купер застрял в Чунцине, ожидая русской визы, которая так и не пришла. Однажды он появился в казарме АДГ в Бишане, неся с собой свернутую постель. Купер заявил, что его утомили склоки в штабе Стилуэлла в Чунцине, и он хочет начать драться.

Купер никогда не стал бы звездой на слете выпускников Вест-Пойнта. Его шорты постоянно скручивались вокруг ног, рубашка была усыпана пеплом от курительной трубки, венчик волос неряшливо торчал вокруг лысины. Однако он был блестящим тактиком и умел много работать. Он подготовил несколько наиболее успешных рейдов КВОС. Когда позднее он служил в штабе V Воздушной Армии генерала Кении, он подготовил планы атак Вевака и Холландии, которые покончили с японской авиацией на юго-западе Тихого океана. Планируя вылеты КВОС, Купер трудился круглыми сутками, пока не будет проработана последняя деталь. После этого он забирался в кабину головного бомбардировщика, чтобы через плечо бомбардира полюбоваться на цель в натуре.

Купер не был дипломатом. Он не делал секрета из своего отвращения к политике Стилуэлла — Биссела, которые сосредоточились на обороне Индии и совершенно пренебрегали стратегическими возможностями Китая. Прошло немного времени, и Биссел предложил освободить Купера от должности по причине плохого здоровья и вместо него предложил выпускника Вест-Пойнта. В конце концов Стилуэлл приказал Куперу возвращаться в Соединенные Штаты, несмотря на мои упорные протесты. Военное министерство настойчиво отбивало все попытки вернуть его в Китай. [283]

Но ледяная атмосфера Вашингтона не остудила пыл Купера. Он продолжал рассказывать китайские истории всем и каждому, в том числе — многочисленным знакомым газетчикам, прекрасно понимая, что подрывает свой последний шанс стать генералом. Позднее он 2 года прослужил на генеральской должности на юго-западе Тихого океана, и Джордж Кении неоднократно ходатайствовал о присвоении ему генеральских звезд. Однако войну Купер так и кончил полковником. Память у Военного министерства оказалась такой же хорошей, как у русских. Купер допустил непростительную ошибку, когда начал честно и открыто говорить о сложившейся вокруг Стилуэлла обстановке, когда его начальство безуспешно пыталось спрятать все это под покровом цензуры.

Наши бомбардировщики входили в 11-ю бомбардировочную эскадрилью — одну из самых старых эскадрилий Воздушного Корпуса, чей боевой путь начался еще в годы Первой Мировой войны, а в 1942 году продолжился в Голландской Ост-Индии. В 1919 году я сам служил командиром звена в 11-й эскадрилье, когда она патрулировала на мексиканской границе, и одним из моих товарищей стал Джимми Дулитл. После дурного начала, когда 3 из 5 бомбардировщиков В-25 «Митчелл» были потеряны над «Горбом», 11-я бомбардировочная эскадрилья возглавила воздушное наступление в Китае. И это был очень сильный ведущий.

Бригадный генерал Калеб В. Хейнес походил на гориллу, однако летал, как ангел. Он был одним из первых пилотов В-17 и был пионером создания дальних тяжелых бомбардировщиков, летал на гигантском ХВ-15, в то время самом крупном самолете. Хейнес побил на ХВ-15 рекорд, хотя он никем не был зафиксирован. Самолет доставил 2 тонны вакцины жертвам эпидемии, разразившейся после землетрясения в Сантьяго, Чили. Хейнес совершил множество первых пробных перелетов Транспортного Командования, прокладывая маршруты по всему миру, причем штурманом с ним летал Кертис ЛеМэй. Хейнес командовал группой [285] тяжелых бомбардировщиков, которые должны были бомбить Японию из Китая после рейда Дулитла. Когда этот проект рухнул, он на транспортном самолете вывозил гражданских беженцев из Бирмы и прибыл в Китай с первой партией грузов, переброшенной через «Горб».

Подполковник Билл Бейз сражался в Ост-Индии в качестве пилота «Летающей Крепости» и прибыл в Китай как первый командир 11-й эскадрильи. Майор «Брик» Хол-стрём, который сменил его, вместе с Дулитлом участвовал в налете на Токио.

Среди наземного персонала можно было найти механиков Королевских ВВС, которые последовали за АДГ из Бирмы, бывших моряков, которые надевали свои старые синие морские блузы поверх армейского хаки, китайских гражданских механиков. Китайские солдаты несли всю караульную службу, а Служба тыла зоны военных действий кормила и обихаживала нас.

Личный состав КВОС на земле напоминал стаю голодных мастиффов. Китай был совершенно отрезан от остального мира, оказавшись в вакууме между Японией, пустыней Гоби и замерзшими пиками Гималаев. Лишь изредка армейские самолеты пересекали «Горб», прилетая из Индии. Идея снабжения по воздуху все еще казалась фантастичной военным ортодоксам, хотя DC-3 CNAC доказали, что могут регулярно доставлять грузы в Китай, хотя бы и по каплям.

Мы использовали всё и вся, что только можно было найти в Китае. Мы ели выращенный здесь рис, побеги бамбука, свинину, яйца, цыплят и пили чай вместо кофе. Мы использовали бамбук и рисовую солому для изготовления макетов Р-40 на наших аэродромах. Китайцы изготавливали для нас подвесные баки из бамбука с помощью рыбьего клея. Мы почти опустошили китайские хранилища патронов и бензина. В какой-то период мы использовали патроны, изготовленные в 11 разных странах, мы сбрасывали французские, русские и китайские бомбы.

В конце войны, когда штаб Стилуэлла в Чунцине и группа американских корреспондентов, которые не вылезали из [286] отелей Чунцина, попытались дискредитировать все китайское, начались вопли о разворовывании военного имущества. Эти хранилища бомб, патронов и 100-октанового бензина существовали вокруг аэродромов по всему Свободному Китаю. Однако злопыхатели попытались доказать, что они не использовались для войны против японцев, а «зажимались» для гражданской войны против коммунистов.

Я помогал китайцам «зажимать» эти сокровища. Большинство припасов было оплачено еще в начале 1940 года, до начала поставок по Ленд-лизу. Часть контрабандой доставлялась из Гонконга в маленькие китайские порты для самых восточных аэродромов Чжицзяна и Канщи. Другие грузы прибывали по железной дороге из Юннаня через Хайфон, некоторые доставлялись по Бирманской дороге из Рангуна и Мандалая. Тогда китайцы не имели ни авиации, ни союзников. Однако они накапливали эти бочки с бензином, бомбы и патроны возле аэродромов Свободного Китая в ожидании дня, когда у них появятся свои самолеты. Они знали, что такой день настанет, и тогда китайская система внутренних перевозок не справится, она не могла достаточно быстро перебросить эти грузы к пунктам назначения. Поэтому китайцы устраивали склады там, где они, скорее всего, могли потребоваться.

Летом 1942 года Китайское Воздушное Оперативное Соединение держалось почти исключительно на этих запасах. Служба перевозок Ассам — Бирма — Китай генералов Бреретона и Найдена быстро показала свою неповоротливость и доставляла в Китай меньше грузов, чем CNAC. Но благодаря предусмотрительности и энергии китайцев, которые собрали эти «заначки», наши истребители и бомбардировщики не оказались прикованными к земле.

Сама организация Китайско-Бирманско-Индийского театра военных действий уже предполагала сложность и неуклюжесть, что усугубило и без того тяжелые проблемы. В качестве главнокомандующего КБИ Стилуэлл расположил свои штабы в Чунцине и Нью-Дели, которые разделяли 1500 миль. Штаб X Воздушной Армии, находящийся в [287] Дели, контролировал снабжение, личный состав и действия КВОС, которое находилось на расстоянии 2000 миль. КВОС было вынуждено связываться с китайцами через Дели, хотя между Бишанем, где находился наш штаб, и Чунцином, где располагалось китайское Военное министерство, было всего 20 миль. Генерал Бреретон, первый командующий X Армией, был переведен на Средний Восток, чтобы командовать IX Воздушной Армией. Бригадный генерал Эрл Найден, который его сменил, недолго возглавлял X Армию и сам был заменен в августе Бисселом.

Китайское Воздушное Оперативное Соединение имело максимальную численность 40 истребителей и 7 бомбардировщиков, но сражалось с японской авиацией, насчитывавшей от 350 до 450 самолетов, на фронте протяженностью около 2000 миль от Ханькоу до Гонконга и далее в Индо-Китай и Бирму. Нашей единственной защитой могло быть только наступление. Единственная надежда на выживание заключалась в использовании мобильности и внезапных атаках японцев по всему этому периметру, чтобы помешать им сосредоточить силы и нанести нам нокаутирующий удар.

Муссоны, которые летом закрывали небо Бирмы, держали японцев на земле, пока осенью погода не начинала улучшаться. Китайская служба радиоперехвата и система оповещения заблаговременно информировали нас о переброске подкреплений в Бирму. Имелись прекрасные возможности атаковать их, пока они путешествовали по маршруту от острова Хайнань через Кантон и Индо-Китай, прежде чем попасть в Бирму. Я планировал позволить муссону прикрывать наш тыл в Западном Китае, пока основные силы КВОС наносят удары на востоке. Наши лучшие летчики-истребители были сосредоточены в 75-й эскадрилье под командованием «Текса» Хилла, 76-й эскадрилье Эда Ректора и 16-й. Эти эскадрильи вместе с «Митчеллами» 11-й бомбардировочной эскадрильи составляли высокомобильное соединение, способное нанести удар в любой точке Китая через 48 часов после получения приказа. Даже [288] мой штаб был реорганизован так, чтобы мог поместиться в DC-3, совершить молниеносный перелет и через час после приземления возобновить работу.

Наша тактика заключалась в полном использовании тех преимуществ, которые дают внутренние операционные линии, китайская система оповещения, особенности сезонной погоды и дальность действия наших самолетов. Мы надеялись, что японцы будут упрямо цепляться за возможность удержать инициативу, тогда их можно будет вывести из равновесия ударами в пунктах, удаленных один от другого на большое расстояние. Таким образом можно было заставить численно превосходящие силы перейти к обороне. Именно этот принцип использовали командиры кавалерии конфедератов во время гражданской войны в Соединенных Штатах. Имея крошечные, но мобильные воздушные силы, мы могли резать японские коммуникации, уничтожать склады, громить их базы, создавать панику в тылу, создав совершенно ложное впечатление о численности нашей авиации.

Японские самолеты-разведчики могли утром пересчитать самолеты КВОС на аэродроме в Куньмине, а уже на следующий день в Кантоне, на расстоянии 700 миль оттуда, противник будет вынужден прятаться в траншеи, слушая взрывы наших бомб. К тому времени, когда японцы организуют налет, чтобы уничтожить нас, мы уже будем бомбить Ханькоу на севере или вернемся в Куньминь. Более года, когда наши крошечные силы сделали бы оборонительную тактику чистым самоубийством, мы заставляли японцев гадать, где взорвется следующий снаряд в этой смертельной игре в кошки-мышки на пространствах от Янцзы до Бирмы.

Ключом к успеху этой тактики была цепь восточных баз вдоль реки Сянцзян — Хеньян на севере, Линлин в центре, Гуйлин на юге и Чжицзян в 150 милях точно на север от Гуйлина. В 1942 году эти аэродромы были не более летными полосами для истребителей. Единственная твердая полоса длиной 3000 футов была вручную построена [289] в Гуйлине тысячами китайцев и засыпана щебенкой. Она находилась в пологой долине между рисовыми полями среди черных скал провинции Гуаньси. Огромные пещеры, вымытые водой в известняковых скалах, обеспечили нас прекрасными бомбоубежищами, в них также можно было отдохнуть от ужасной летней жары. Полосы в Хеньяне и Линлине были построены на красных глиняных берегах извилистой реки Сянцзян. В первом городе общежитием нам служило здание бывшей женской гимназии. В Линлине жить приходилось в грязной бамбуковой хижине. Примитивность этих аэродромов обеспечивала их боевую устойчивость. Их бессмысленно было бомбить. Сколько бы дыр ни проделали японские бомбардировщики в летных полосах, орды китайских кули могли отремонтировать их в считанные часы. После одного особенно сильного налета на Гуйлин 45 воронок в летной полосе были засыпаны за 2 часа. Единственный способ, которым японцы могли уничтожить эти аэродромы, — захватить врасплох наши самолеты на земле, но китайская сеть оповещения делала это почти невозможным.

Рабочие условия на этих аэродромах были просто чудовищными. Пилоты и механики обливались потом от страшной жары, которая стоит в Восточным Китае летом, и тряслись от холода, когда налетали ледяные дожди. Не было никаких ангаров или укрытий для самолетов. Лишь немногие механики имели комбинезоны. Чтобы спасти одежду, они работали в шортах и башмаках под палящим солнцем и проливными дождями. Чтобы заставить наши простреленные и изношенные самолеты летать, они трудились от темна до темна при свете коптящих керосиновых ламп и ручных фонарей. Работая ночью, они становились добычей мириад насекомых, которых привлекал свет.

У нас не было запасных частей и не хватало инструментов. Даже такие вещи, как отвертки и плоскогубцы, выдавались в награду. 75-я эскадрилья в Хеньяне имела только 2 набора инструментов, принадлежавших ранее АДГ, и с их помощью механики должны были обслуживать всю эскадрилью. [290]

Административный ресурс был еще более жидким. В Хуньяне в канцелярии 75-й эскадрильи имелись один карандаш, стопка рисовой бумаги и допотопная пишущая машинка, одолженная на неделю в пресвитеранской миссии. Весь штаб состоял из первого сержанта и механика, который немного умел печатать. В Гуйлине 76-я эскадрилья действовала более года, имея лишь одного штабного офицера — капитана Байрона Сита. Он исполнял обязанности адъютанта, заместителя командира, офицера разведки, начальника отдела личного состава, офицера снабжения и начальника столовой.

Жилищные условия также были кошмарными. Питание было хорошим по китайским стандартам, но американцам такая еда не лезла в горло. Жирная свинина, сладкие бататы, стручки фасоли и рис. Один китайский повар в Линлине поджарил рыбу на тунговом масле, после чего вся база слегла с расстройством желудка. Дизентерия, желтая лихорадка и малярия были самым обычным делом. Однажды вся 11-я бомбардировочная эскадрилья была вынуждена отменить операции на целую неделю, так как большинство летного состава слегло с дизентерией. Ни в одной эскадрилье не было врача. Полковник Томас Джентри, старший врач АДГ, перешел в армию и находился в Куньмине в тыловых частях. Раненые и больные отдавались на попечение миссионеров, которые оказывались поблизости. В течение всего времени пребывания в Китае мы обращались к миссионерам всех религий и национальностей, и не было случая, чтобы они отказали нам в помощи.

Дымящие керосиновые лампы в общежитиях были слишком тусклыми, чтобы можно было читать или писать. Даже постели были влажными от испарений. Зеленая плесень за ночь покрывала ботинки и вещи. Мы имели кинопроектор, но без звука. Люди следили за разыгрывающимися на экране немыми диалогами и пытались читать по губам актеров. На некоторых базах не было даже мыла, бритвенных лезвий и сигарет в течение нескольких месяцев. КВОС работало и сражалось в условиях еще худших, [291] чем АДГ, но без всякого поощрения в виде высоких окладов и премий.

Наши первые вылазки на восток начались вскоре после прибытия в Китай 11-й бомбардировочной эскадрильи и еще до роспуска АДГ. С 20 июня К. В. Хейнес и Билл Бейз провели во главе эскадрильи несколько рейдов из Хеньяна и Гуйлина, сбросив первые американские бомбы на Ханькоу и Кантон. За 6 дней они совершили 5 вылетов и 7 июля вернулись в Куньминь. Я требовал вести активные действия, пока у нас еще имелись добровольцы АДГ. Истребители бомбили и обстреливали японцев, поддерживая китайские армии, которые отбивали японское наступление — противник хотел взять реванш за рейд Дулитла.

В середине июля бомбардировщики снова были посланы на восток, чтобы выполнить еще одну серию рейдов. Хейнес провел 4 налета за 6 дней, атаковав порт Ханькоу, аэродром Тьен-Хо в Кантоне, порт Цзюцзян на реке Янцзы и японский полевой штаб возле Лючжоу. Вместе с бомбардировщиками в Куньминь вернулись последние добровольцы АДГ. Все попытки уговорить их остаться подольше провалились. Боб Нил и его старший механик Гарри Фокс пришли попрощаться со слезами на глазах, однако задержаться они не хотели. У меня осталась лишь горстка ветеранов — «Текс» Хилл, Эд Ректор, Гил Брайт, Фрэнк Шиль и Чарли Сойер. А также зеленые армейские пилоты.

Япошки были обмануты официальным расформированием АДГ, которое произошло 4 июля. 5 и 6 июля они бросили на Хеньян все наличные самолеты, но столкнулись с закаленными ветеранами. При попытках уничтожить «только что прибывшие» части армейских ВВС противник потерял более 30 самолетов. Когда 19 июля последние летчики АДГ покинули восточные аэродромы, японцы совершили новую попытку с помощью воздушного блица уничтожить КВОС. Эти атаки проводились в конце июля, в августе и сентябре. Из Квантунской армии, находящейся в Манчжурии, была переброшена отборная истребительная группа, чтобы нанести решающий удар. Эта [292] группа была вооружена новыми истребителями «Оскар», улучшенной версией старого истребителя «Нат», имевшего неубирающееся шасси. Новый самолет сохранил невероятную маневренность «Ната», но добавил к нему скорость, потолок, огневую мощь. По своим летным характеристикам «Нат» превосходил знаменитый «Зеро». В руках опытного пилота «Оскар» мог выписывать петли вокруг Р-40. Если бы японские пилоты умели использовать преимущества «Оскара», у Р-40 не было бы никаких шансов. «Оскар» появился в тот момент, когда американские газеты начали кричать о непобедимости Р-40. Очевидно, командование ВВС в Вашингтоне больше верило рекламе фирмы «Кертисс-Райт», чем нашим отчаянным требованиям прислать «Мустанги», потому что еще целых 2 года мы получали все те же Р-40. А ведь уже в это время все остальные американские авиационные части были перевооружены новыми, совершенными истребителями.

Японцы отправили ночные бомбардировщики, чтобы разворотить летную полосу Хеньяна. Они намеревались помешать нашим истребителям взлететь на рассвете, когда появятся японские истребители. Это была хорошая идея, и она могла сработать, если бы не умение китайцев стремительно засыпать любые бомбовые воронки. Ночные налетчики бомбили Хеньян после полуночи 28 июля, но на рассвете «Текс» Хилл поднял 5 Р-50 с отремонтированной полосы, чтобы бомбить Кантон. Из-за плохой погоды на юге звено было вынуждено повернуть назад и находилось рядом с Хеньяном, когда китайская сеть наблюдения засекла шумы большого числа моторов на севере. По оценкам, до 70 японских истребителей направлялись к Хеньяну. Зная, что японцы прослушивают американские радиочастоты, «Текс» начал отдавать приказы мифическим истребительным эскадрильям. Его товарищи быстро поняли намерения командира и начали отвечать так, чтобы создать впечатление, будто в воздухе находятся не менее 40 американских истребителей. Японцы, похоже, не раскусили нехитрую уловку и повернули назад к Ханькоу. [293]

Ночные бомбардировщики снова прилетели 29 июля, но на этот раз «Текс» Хилл, «Аякс» Баумлер и Джонни Алисой взлетели на Р-40, чтобы встретить их. Оставшись на малой высоте, они надеялись увидеть сине-белые выхлопы моторов, когда бомбардировщики будут приближаться к аэродрому. С земли по радио им передали курс японских самолетов, и Алисой заметил противника, когда тот пересекал реку Сянцзян и уже ложился на боевой курс, чтобы сбросить бомбы. Алисой приблизился к головному бомбардировщику вплотную, когда тот взял курс на аэродром. Повторяя повороты бомбардировщика, Алисой поднялся чуть выше него, и тут силуэт истребителя четко обрисовался в ярком лунном свете. Хвостовой стрелок открыл огонь почти в упор, прошив самолет Алисона пулями. Пилот был ранен в руку, пропеллер поврежден, в картере появилась большая дыра, в фюзеляж испещрили несколько десятков пробоин. Хотя его самолет был серьезно поврежден, Алисой не отказался от атаки. Пилот обрушил шквал огня на головной бомбардировщик и увидел, как из него брызнуло масло. Японский самолет заложил крутой вираж. Алисой оставил его и атаковал ведомого. Получив длинную очередь, тот взорвался, выбросив клубок оранжевого пламени. Алисой повредил и третий бомбардировщик. К этому времени самолет Алисона уже рассыпался на куски. Так как у нас отчаянно не хватало запасных частей, Алисой решил попытаться посадить его, не став выпрыгивать с парашютом, хотя мог сделать это. Но на высоте 2000 футов масло из разбитого картера вспыхнуло.

Он находился слишком близко к аэродрому для захода на посадку, и в последний раз Алисона видели, когда он шел над летным полем на высоте 200 футов, направляясь в сторону реки. Его мотор пылал. Все были уверены, что он погибнет, когда самолет упадет. «Аякс» Баумлер добил третий бомбардировщик и сбил четвертый над Хеньяном. Когда «Текс» Хилл приземлился и узнал, что Алисой считается погибшим, он пришел в бешенство. «Текс» вел свою личную войну и каждую потерю воспринимал очень болезненно. Когда китайская [294] сеть наблюдения на следующий день сообщила, что на севере обнаружены японские самолеты, «Текс» поднял 10 Р-40 в воздух с той холодной решимостью, которая пугала противников. Тем временем Алисон сумел посадить свой самолет на воду на реке восточнее Хеньяна. Джонни выжил, хотя сильно разбил себе голову. За этот ночной бой он был награжден Крестом за выдающиеся заслуги. Его отвезли в католическую миссию, где зашили рану на голове и уложили отдыхать. Джонни был счастлив, что остался жив, и на следующее утро с удовольствием увидел, как «Текс» повел истребители мстить за его «гибель».

Японцы в тот день выслали 35 «Оскаров», которые летели в разомкнутом строю. Прямо им навстречу летел «Текс» со своими 10 Р-40. «Текс» сразу выбрал японского командира, после чего начался очень странный воздушный бой. «Текс» пошел на японца в лобовую. Оба летчика открыли огонь, сближаясь на скорости более 600 миль/час. Это сильно напоминало дуэль где-то на Диком Западе, когда противники идут навстречу друг другу по главной улице городка. С земли столкновение казалось неизбежным. Никто не хотел уступать.

В последнее мгновение перед столкновением япошка бросил самолет в крутое пике. «Текс» едва не ударил его по кокпиту. За японским самолетом волочился тонкий хвост дыма. Вероятно, он был серьезно поврежден, так как сделал пару кругов над аэродромом, а потом перешел в вертикальное пике и врезался в выстроенные вдоль полосы бамбуковые макеты Р-40. Это был первый камикадзэ на нашей памяти. После боя «Текс» приземлился прямо в дыму догорающего на полосе «Оскара». Хилл наклонился над обломками самолета, среди которых лежало изуродованное тело японского командира. Это был майор с самурайским мечом. Тронув его носком своего ковбойского ботинка, «Текс» повернул обгорелую и пробитую голову и посмотрел прямо в слепые глаза.

«Ты пытался убить меня, маленький ублюдок, — холодно процедил «Текс». — Но в эту игру играют вдвоем». [295]

В те критические дни «Текс» заездил сам себя до полного изнеможения. Он бросил безмятежную службу на транспортных самолетах CNAC, чтобы вступить в армию и остаться со мной. «Текс» ранее служил во флоте, летал на торпедоносцах и пикировщиках и не питал особой любви к армии. Он остался просто потому, что «кто-то должен закончить эту грязную работу». В АДГ он стоял следующим за Бобом Нилом и ко моменту, когда «Текс» покинул Китай, на его счету уже числились 18 сбитых японских самолетов.

Во время японского воздушного блица против Хеньяна «Текс» ночью один полетел к Ханькоу, чтобы бомбить вражеский аэродром и дать остальным пилотам отдых от беспокоящих вражеских налетов. Тогда Ханькоу являлся самой защищенной целью в Китае. Его ночной одиночный полет помешал японцам в тот день бомбить Хеньян. Большую часть лета «Текс» летал, больной малярией, потому что никто больше не обладал достаточным опытом, чтобы вести в бой зеленых пилотов. Он получил британский и американский Кресты за летные заслуги, когда служил в АДГ, получил Серебряную Звезду за одиночный вылет к Ханькоу, затем второй американский Крест за летные заслуги, когда атакой с пикирования потопил японскую канонерку в Цзянцюне. Когда он вернулся из этого вылета, то чувствовал себя настолько скверно, что еле-еле вылез из кабины и добрался до штабной хижины.

Это был настоящий хранитель духа и традиций АДГ, перешедших к КВОС и XIV Воздушной Армии. Своим примером он заставлял пилотов и механиков работать и сражаться, даже когда дела шли из рук вон плохо.

Японские истребители и бомбардировщики прилетали к Хеньяну в течение 3 суток подряд, сочетая ночные налеты и дневные бомбардировки. В результате выяснилось, что противник потерял 21 самолет в обмен на 2 самолета и 1 пилота КВОС. 5 августа японцы предприняли последнюю атаку силами 30 «Оскаров», которые прилетели к Хеньяну, держа оборонительный круговой строй. Этот оборонительный строй [296] и стал причиной их поражения. Хотя у нас осталось всего 8 Р-40, Джонни Алисой повел их в атаку на японский круг. Строй противника развалился, и японцы потеряли 4 истребителя. У нас погиб лейтенант Ли Майнор.

Этот бой поставил крест на японских надеждах уничтожить КВОС. В течение месяца противник не совершил ни одного налета на восточные базы, в то время как наши истребители-бомбардировщики нанесли десятки уколов по вражескому периметру от Лашо до Ханькоу. Во время последнего налета мы атаковали Хайфон в Индо-Китае и подожгли огромные запасы угля, подготовленные к отправке в Японию, а также повредили портовые сооружения.

После возвращения из налета на Хайфон 12 августа КВОС прекратило свое существование. Люди были измотаны до предела, а машины выработали все ресурсы. На восточных аэродромах почти не осталось бензина, его хватило бы только на один воздушный бой. Проблемы обслуживания оказались слишком тяжелыми даже для наших усердных и изобретательных механиков. Все моторы «Аллисон», установленные на Р-40, давным-давно следовало отправить в ремонт. Некоторые из них проработали уже по 300 часов даже без профилактики. Нам не хватало буквально всего. Машинное масло приходилось фильтровать и использовать снова и снова, пока «Аллисоны» еще дышали. Шины были не менее жуткой проблемой. С огромных складов, построенных в Индии, мы получали только четырехслойные шины. Каменистые летные полосы в Китае резали покрышки в клочья. Очень часто шины лопались при первой же посадке, после чего самолет цеплял крылом землю. Лишь через год начали прибывать шестислойные шины. Шин для хвостового колеса не хватало постоянно. Многие пилоты отправлялись в бой с изорванным на мелкие полоски хвостовым колесом. Карбюраторы были настолько изношены, что автоматическая регулировка топливной смеси не работала. Не хватало даже крепежных хомутов и шпилек. Детали приходилось связывать мягкой проволокой. [297]

Мы отошли в Куньминь для отдыха и ремонта. В начале сентября я попытался еще раз перебросить самолеты на восток. Из 15 Р-40, которые дотянули до Гуйлина, только 8 сумели взлететь для участия в боевой операции. У одного на взлете заглох мотор. Электрическая система чуть не нокаутировала пилота ударом тока. Еще у одного самолета электрика отказала сразу после взлета. Когда пилот увидел на прицеле японский самолет, отказал электроспуск пулеметов. Еще один пилот сел на брюхо в разгар боя, потому что у него заглох мотор. Осмотр показал, что причиной отказов был запредельный износ механизмов.

На следующий день японцы прилетели к Хеньяну, Линлину и Гуйлину, чтобы поймать оставшиеся 8 Р-40. Они потеряли 5 из 40 «Оскаров», но лишь 6 Р-40 смогли вернуться в Куньминь. У нас остались 38 пилотов на 34 относительно исправных истребителя. Бензина в Куньмине хватило бы на 2 дня.

Китайское Воздушное Оперативное Соединение не было сломлено в бою, но перед ним встала реальная опасность погибнуть от истощения. [298]