Предисловие к русскому изданию

За последнее десятилетие в странах Западной Европы и в Соединенных Штатах Америки появилась обширная мемуарная литература, посвященная второй мировой войне: «Крестовый поход в Европу» — Дуайта Эйзенхауэра, шеститомный труд «Вторая мировая война» — Уинстона Черчилля, записки «От Нормандии до Балтики» — Бернарда Монтгомери, «Воспоминания солдата» — Гейнца Гудериана и др.

Эти книги различны по манере изложения, по степени документации и т. д. Но их объединяет и нечто общее: они прославляют (или оправдывают) политику капиталистических государств, в возможно более выгодном свете показывают их вооруженные силы и военное искусство во второй мировой войне. Вместе с тем буржуазные мемуаристы придают большое значение занимательности своих книг, поскольку она определяет их коммерческий успех. Вот почему буржуазная военно-историческая мемуарная литература не является подлинно научной, ибо для последней главное — не в занимательности, а в правдивом воссоздании картин минувших событий, в глубоком анализе процессов войны и военных действий.

Предлагаемые читателю «Записки солдата» Омара Н. Брэдли, одного из американских генералов периода второй мировой войны, могут быть причислены к разряду типичных произведений буржуазной военно-исторической мемуарной литературы.

Книга состоит из двадцати трех глав. В первых десяти главах описывается служба Брэдли в африканском корпусе США в Тунисе, подготовка и проведение десанта в Сицилии. Все остальные тринадцать глав отведены воспоминаниям о вторжении в Северную Францию и о последующих боевых действиях американских войск в Западной Европе. По значению и широте описываемых событий наиболее интересна вторая часть мемуаров; она и по объему значительно больше первой. Кроме того, если в первых главах Брэдли вспоминает о своей службе в должностях заместителя командира и командира армейского корпуса, то в последующих он — уже командующий армией и группой армий. Соответственно такому изменению служебного положения автора меняется и масштаб его воспоминаний. В первой части преобладает [6] описание тактических действий американских войск и лишь мимоходом задеваются более крупные вопросы. Во второй части главное место занимают оперативные и стратегические проблемы, тактические эпизоды, естественно, отступают здесь на второй план.

Книга, по собственным словам Брэдли, является трудом коллективным, написанным при участии нескольких его бывших подчиненных. Хотя во введении и говорится, что для написания мемуаров были использованы документы исторического управления генерального штаба американской армии, но в тексте ссылок на них почти нет. «Записки солдата» — произведение скорее беллетристическое, чем научно-историческое. Автор описывает только те события, в которых он сам участвовал или свидетелем которых был, и старается делать это по возможности интересно и живо; надо признать, что это в значительной мере ему удается.

Свой рассказ Брэдли ведет в грубовато-добродушном, простом «солдатском» стиле, якобы совершенно объективно освещая как положительные, так и отрицательные стороны боевой деятельности американских войск. Но за этой подкупающей внешней простотой и кажущейся объективностью кроется глубокий и тонкий расчет — возвеличить вооруженные силы и военную мощь капиталистической Америки и вместе с тем подвергнуть критике как бывших противников США во второй мировой войне, так и их бывших союзников и, разумеется, в первую очередь Советский Союз.

По роду службы Брэдли сталкивался с большим кругом офицеров и генералов американских и английских вооруженных сил и был активным руководящим участником ряда важных военных событий; это помогло ему насытить свои воспоминания живым и разнообразным материалом. Многое из того, о чем пишет Брэдли, не может быть установлено и подтверждено никакими документами. Он прав, когда замечает, что по многим вопросам нет документов и что военным историкам бывает трудно установить действительную картину минувших боевых событий, так как на войне решения нередко принимаются на основе личных переговоров между командующими и начальниками, а отдаваемые распоряжения далеко не всегда оформляются в виде документа.

«Записки солдата» охватывают сравнительно ограниченный отрезок времени: с конца февраля 1943 г. до середины мая 1945 г., то есть немногим более двух лет. Лишь в начале повествование выходит за эти рамки времени, когда Брэдли бегло рассказывает о своей ничем не примечательной военной службе до войны.

Послевоенный период его жизни и деятельности в мемуарах не освещен, но известно, что в 1948 г. Брэдли был назначен начальником генерального штаба американской армии, а в 1949 г. занял высший военный пост, став председателем комитета начальников штабов вооруженных сил США. Он был одним из организаторов агрессивного Североатлантического союза и первым председателем [7] «Комитета обороны» этого союза. Омар Брэдли — типичный кадровый офицер, посвятивший военной службе всю свою жизнь и в конечном итоге сделавший блестящую военную карьеру.

Естественно, что внутренний мир Брэдли вполне гармонирует с его служебным путем. Правда, автор мемуаров далеко не полностью раскрывает этот мир перед читателем. Но о его мировоззрении можно достаточно точно судить по отдельным высказываниям и замечаниям, рассыпанным по страницам книги. Разве не характерно, что крупный военный деятель, берущийся за перо для того, чтобы описать самые важные для США события второй мировой войны, бравирует тем, что он «старался не читать никаких книг о войне» и, по собственному признанию, не читал во время войны даже газет.

Политическое «credo» Брэдли выражено достаточно отчетливо и в том, что он тщательно избегает каких бы то ни было оценок характера второй мировой войны. Мимоходом он бросает фразу: «войны ведутся для разрешения политических конфликтов». Но чем порождаются такие конфликты, чьим интересам служат войны и что представляла собой с этой точки зрения вторая мировая война — об этом автор умалчивает. Он даже не упоминает о связи политики и стратегии США с их экономикой; последняя существуем для него лишь как база военно-технического снабжения вооруженных сил, не более. И уж конечно, Брэдли тщательно обходит такие вопросы, как борьба классов во время войны, национальный вопрос, освободительная борьба народов Европы и влияние этих сторон общественной жизни на американскую армию.

В книге «Записки солдата» нет больших исторических и политических обобщений, автор не дает глубокого анализа событий войны, не вскрывает сущности тех исторических явлений, активным участником которых он был.

По мнению Брэдли, историю творят не народные массы, а отдельные выдающиеся личности. Этот тезис он полностью распространяет и на события второй мировой войны. Из такой идеалистической установки вытекает и принятый автором способ описания: в его изложении Маршалл и Эйзенхауэр полностью олицетворяют вооруженные силы США, чуть ли не идентичны с ними; об армиях, корпусах и дивизиях он говорит, называя их по фамилиям генералов, не делая различия между командирами и войсками.

Мемуары буквально пестрят такими выражениями, как «Ходжес остановил противника», «Паттон нанес удар», «Монтгомери не сумел прорваться» и т.д. Персонифицируя так боевые действия, Брэдли механически переносит на войсковые соединения воинские качеству и особенности характера их начальников. Он ставит простой знак равенства между, скажем, безрассудно храбрым, но недисциплинированным генералом Терри Алленом и находившейся под его командованием 1-й пехотной дивизией или между неуравновешенным генералом Джорджем Паттоном и возглавляемой им 3-й армией и т.д. [8]

Мало того, по мнению автора, целые соединения способны очень быстро менять свои боевые качества при назначении новых командиров, в зависимости от характера и темперамента последних. Мы далеки от того, чтобы отрицать крупное значение на войне таких факторов, как ум, воля и характер военачальников. Известно, что многие выдающиеся полководцы прививали войскам желательные им качества, однако добивались этого только в процессе длительного воспитания и обучения подчиненных. Но нельзя же механически распространять личные качества командиров на качества войск, придавать личности чуть ли не сверхъестественную силу влияния на массы.

Очевидно, что такой метод не может обеспечить действительной объективности и глубины описания военно-исторических фактов. Так, например, Брэдли пишет о «мировой ответственности» американской армии и, вопреки общеизвестным фактам, приписывает ей ведущую, главную роль во второй мировой войне. Чрезвычайно характерен эпизод, описанный в главе четырнадцатой «Планирование вторжения». Генерал Паттон, своей несдержанностью принесший немало неприятностей американскому командованию, вскоре после назначения командующим 3-й армией выступил в клубе для английских солдат с политической речью, в которой заявил от имени американцев: «Нам предначертано судьбой править всем миром!» (стр. 255). Это заявление проникло в английскую печать и вызвало скандал, который американские политики поспешили замять дипломатическими средствами. Рассказывая об этом эпизоде, Брэдли и не думает отмежеваться от заявления Паттона, а тем более осудить его по существу. Он лишь журит Паттона за его болтливость.

Далее, в конце 1943 г., под влиянием поражений немецко-фашистских войск на советско-германском фронте, а также на средиземноморском театре военных действий, в Англии и США поднялась волна неоправданного оптимизма: некоторые наивные политики и военные полагали, что силы фашистской Германии исчерпаны и вскоре она будет вынуждена капитулировать. Даже прославившийся своей медлительностью верховный штаб экспедиционных сил союзников начал лихорадочно разрабатывать военные планы на случай автоматического краха Германии. Рассказывая об этом, Брэдли замечает, что «для предотвращения хаоса на континенте мы (американцы. — Е. Б.) должны были бы бросить все наличные силы в Европу, немедленно форсировать Ла-Манш, вторгнуться в Германию, разоружить германскую армию и взять контроль над народом в свои руки». Сказано откровенно! Не о помощи народам Европы, стонущим под игом фашизма (в том числе и германскому народу), думали политики и стратеги США, а именно о контроле над народами в интересах американских монополий!

Пренебрежительное отношение Брэдли к народным массам, недооценка их роли в войне ярко сказывается в тех главах мемуаров, [9] где он описывает освобождение Франции. Он почти ничего не сказал о движении Сопротивления, о помощи, оказанной французскими патриотами американской армии. Даже освобожденный Париж, с его точки зрения, — прежде всего лишняя обуза для американской военной администрации, вынужденной снабжать «4 млн. голодных французов» (стр. 414). Для сравнения отметим, что американский журналист Ральф Ингерсолл в своей книге о вторжении американских войск в Европу посвящает движению Сопротивления буквально восторженные страницы и прямо заявляет, что борьба французских патриотов в тылу фашистских войск значительно облегчила продвижение американских армий. Он пишет: «Чтобы сделать понятной ту свободу действий, которая открывалась перед Брэдли после того, как 3-я армия проникла в немецкие тылы, нужно… отдать должное движению внутреннего сопротивления во Франции» (Ральф Ингерсолл, «Совершенно секретно», Гос. изд-во иностранной литературы, М., 1947, стр. 245).

В своей книге автор ничтожно мало внимания уделяет Советскому Союзу, советским вооруженным силам, влиянию их побед на положение во всем мире и на ход военных действий в Европе, отношению к СССР американского народа и армии и т. д. Трудно представить себе, чтобы генерал, командующий крупными войсковыми объединениями, в ходе войны не сталкивался со всеми этими вопросами, не интересовался ими. Однако в мемуарах они не нашли достаточного отражения.

В главе двенадцатой, давая общий обзор истории войны в Европе, он мимоходом констатирует, что «22 июня 1941 г. Германия напала на Россию» (стр. 206), но не делает из этого факта никаких выводов. Между прочим, он тут же повторяет фашистскую выдумку о «генерале-зиме», якобы победившем немцев под Москвой. На протяжении первых глав, описывая кампанию в Тунисе, Брэдли не уделяет ни одной страницы вопросу о влиянии советско-германского фронта на эти события. Больше того, он преувеличивает возможности противника на средиземноморском театре, умалчивая о том, что крупные силы итальянских фашистских войск были разгромлены Советской Армией под Сталинградом и на Дону еще в конце 1942 г. и что гитлеровское командование было вынуждено держать основную массу своей авиации на советско-германском фронте.

Признанный всем миром громадный вклад советского народа в победу над фашизмом Брэдли называет «легендой военного времени о советском героизме» (стр. 548), а общность целей антифашистской коалиции именует «великой иллюзией» (стр. 574). Однако Брэдли не в силах скрыть того, что простые люди Америки и Англии с величайшей симпатией относились к Советскому Союзу, ценили его вклад в общую борьбу с врагом и искренно желали ускорения открытия второго фронта в Европе. Об этом свидетельствует описание [10] митинга в Гайд-Парке и небольшой эпизод в гостинице в Бристоле, где остановился Брэдли. «Я надеюсь, сэр, что вы у нас не задержитесь», — многозначительно говорит приехавшему американскому генералу простой клерк, скромный служащий гостиницы (стр. 203). Смысл этой фразы понять нетрудно, и сам Брэдли его растолковывает именно как желание английского народа поскорее увидеть американские и английские войска на континенте Европы.

В вопросе о втором фронте Брэдли выступает как сторонник американского плана вторжения в Западную Европу в противовес пресловутому «балканскому варианту» Черчилля.

В критике средиземноморских планов англичан и в обосновании западноевропейского направления вторжения читатель найдет интересные мысли. Однако по вопросу второго фронта Брэдли дает превратное толкование обязательств, принятых на себя США и Англией в 1942 г., мотивируя их необходимостью «спасения» России. Неубедительны объяснения причин высадки американо-английских войск в Северной Африке стремлением «удержать Россию в войне» (стр. 212), как и разговоры насчет того, что Советская Армия в конце 1942 г. якобы предпочитала немедленное наступление союзников в Северной Африке ожиданию вторжения через Ла-Манш.

Подробно описывая десантную операцию в Сицилии, начавшуюся 9 июля 1943 г., Брэдли не считает нужным даже упомянуть о том, что как раз в эти дни на советско-германском фронте шло решающее сражение всей мировой войны — битва под Курском. Между тем каждому беспристрастному человеку ясно, что катастрофическое поражение, нанесенное фашистской Германии Советской Армией летом 1943 г., явилось важнейшей предпосылкой благоприятного развития наступления американо-английских войск в бассейне Средиземного моря и последующей капитуляции Италии.

В конце сентября 1943 г., когда Советская Армия вела победоносное наступление, прочно овладев стратегической инициативой, и перспектива конечной победы уже стала вырисовываться на горизонте войны, Брэдли пишет, что союзники опасались, «...что Сталин может пойти на сделку с Германией и оставить нас один на один с фашистами» (стр. 282). Между тем никогда советский народ во время второй мировой войны не давал своим бывшим союзникам оснований опасаться сепаратного мира СССР с фашистской Германией. Коммунистическая партия, Советское Правительство и Верховное Главнокомандование Советскими Вооруженными силами даже в самые тяжелые моменты были полны решимости довести борьбу с врагом до победного конца. Напротив, имеются убедительные доказательства того, что определенные круги в США и Англии не прочь были заключить сепаратный мир с гитлеровским правительством и не раз в годы войны зондировали почву в этом направлении. [11]

Что же касается второго фронта в Европе, то его целью было вовсе не «спасение» Советского Союза, который собственными силами сумел выйти из тяжелого положения, создавшегося в результате наших военных неудач в 1941 г. Официальная, открыто провозглашенная цель второго фронта в Европе заключалась в ускорении разгрома фашистской Германии соединенными усилиями стран антигитлеровской коалиции; конечно, открытие этого фронта в 1942 или 1943 гг. должно было существенно облегчить положение Советского Союза, боровшегося с фашистской Германией фактически один на один, а также уменьшить жертвы и страдания народов Западной Европы. Именно ради таких целей Советское Правительство и требовало скорейшего и точного выполнения Соединенными Штатами и Англией их обязательств о втором фронте. Между тем правящие круги этих стран, преследовавшие в войне свои узкоэгоистические цели, сознательно затягивали открытие второго фронта и предприняли высадку во Франции лишь тогда, когда судьба фашистской Германии уже была предрешена победами Советской Армии.

Рассказывая о планировании вторжения в Европу (глава четырнадцатая), Брэдли не мог не признать решающего значения советско-германского фронта. Создание немцами Атлантического вала он объясняет стремлением гитлеровского командования «сэкономить живую силу на Западе», причем отмечает, что из-за огромных потерь на восточном фронте противнику «было с каждым днем труднее и труднее оборонять Атлантический вал». Брэдли подчеркивает, что даже в период общего наступления американо-английских войск фашистское командование было вынуждено снимать свои войска с западного фронта и перебрасывать их на восточный. Так, по его словам, после перехода Советской Армии в наступление в январе 1945 г. гитлеровцы сняли и перебросили на восточный фронт девять дивизий, противостоявших ранее американцам.

Брэдли подтверждает, что именно поражения, понесенные на восточном фронте, в конечном счете заставили немцев признать неизбежность катастрофы. «Еще совсем недавно, вступая в Ахен и Дюрен, — пишет он в марте 1945 г., — наши войска находили вымершие города, брошенные населением, теперь на всем пути к Эльбе мы шествовали под аркой из белых флагов». Это было прежде всего результатом разгрома гитлеровцев на советско-германском фронте.

Странным кажется утверждение Брэдли, будто бы он не был осведомлен о ходе военных действий на советско-германском фронте и «воевал, оставаясь в полном неведении относительно советских намерений», а о продвижении советских войск знал «не больше, чем любой читатель газет» (стр. 366). Если верить мемуарам, то для американского командующего группой армий, то есть второго по положению лица после верховного главнокомандующего на европейском [12] театре, единственным источником информации о действиях Советской Армии были... передачи «Би-би-си». Конечно, Брэдли не мог не знать о таких международных встречах, как Тегеранская конференция, совещания министров иностранных дел, поездка Черчилля в Москву в октябре 1944 г. и т.д. А ведь именно во время таких встреч и вырабатывались согласованные планы союзников. Характерно, что Черчилль (о котором, кстати, Брэдли говорит, что он «издавна, еще за много лет до войны, относился враждебно к коммунистам», стр. 548), описывая свой последний визит в Москву, сообщает в своих мемуарах следующую интересную деталь: «14-го (октября 1944 г. — Е. Б.), генерал Антонов сделал весьма откровенное заявление о положении на восточном фронте, о трудностях, с которыми встречаются русские армии, и об их планах на будущее».

Как не вяжется с этим фактом заявление Брэдли о его полной неосведомленности о положении и планах Советской Армии! Зато в том, что касается ее конкретного боевого опыта, оперативных и тактических приемов действий, американский генерал действительно проявляет сплошное незнание; из мемуаров ясно, что американское командование и штабы часто дорогой ценен крови познавали на опыте то, что могло быть заимствовано ими из боевой практики Советской Армии (например, методы организации прорыва обороны противника и т.п.).

Необъективное отношение Брэдли к Советскому Союзу и Советской Армии проявляется и там, где он описывает свои немногочисленные встречи с советскими людьми. Так, он вспоминает о прибытии во время высадки в Нормандию советской военной миссии, посвящая этому факту лишь несколько строк. Он не может не отметить корректность и подтянутость советских офицеров, но весь тон, в котором описана эта встреча, дышит неприязнью.

В таком же тоне недоброжелательства описано и посещение штаба 12-й группы армий послом СССР во Франции Богомоловым в феврале 1945 г. Брэдли, признавая крупное значение усилий Советской Армии, в то же время пытается умалить результаты ее побед. В период контрнаступления немецко-фашистских войск в Арденнах в декабре 1944 г. он бросает замаскированный упрек Советской Армии за «трехмесячный перерыв» в наступлении на восточном фронте. Но при этом он ни слова не говорит о том, что начиная с лета 1943 г. и вплоть до октября 1944 г. Советская Армия вела, по существу, непрерывное, грандиозное по масштабам наступление, что она в конце 1944 г. вышла к границам Восточной Пруссии, освободила восточную часть Польши, создала угрозу жизненным центрам Германии и готовила последние, решительные удары по врагу. Упрекая Советскую Армию в бездействии, Брэдли сознательно умолчал об обращении Черчилля к И. В. Сталину с просьбой о помощи и о том, как Советское Верховное Главнокомандование делом ответило на эту просьбу. А ведь [13] любопытно, что, по словам самого Черчилля, его известное послание Сталину от 6 января 1945 г. было результатом просьбы... непосредственного начальника Брэдли, генерала Эйзенхауэра. Трудно допустить, что Брэдли ничего не знал, не слышал об этой переписке и не понимал ее значения.

Недооценивая роль боевых действий Советской Армии, Брэдли утверждает, что в результате зимнего наступления Советской Армии в 1945 г. «если немцы и ослабили свою оборону на западе, то наши фронтовые войска этого не заметили».

Брэдли необъективно освещает действия Советской Армии в последней главе мемуаров «К Эльбе», в которой описывается заключительный этап войны в Европе. Известно, что именно на этом этапе было осуществлено непосредственное стратегическое взаимодействие между советскими и американо-английскими вооруженными силами, основанное на решениях Крымской (Ялтинской) конференции руководителей трех держав в феврале 1945 г. Но Брэдли не только ничего не пишет об этом взаимодействии, но, наоборот, всячески подчеркивает трудности его осуществления, раздувает действительные и мнимые разногласия между союзниками. Так, например, Брэдли предполагает, что советское командование якобы считало «нереальной» установленную линию встречи с американо-английскими войсками на Эльбе, намекает на якобы чересчур «медлительные» действия советских войск и т. д.

Беспочвенны опасения Брэдли о возможности столкновений между американскими и советскими войсками. Как известно, никаких столкновений не произошло, напротив, советские и американские солдаты и офицеры горячо приветствовали друг друга на Эльбе как товарищи по оружию.

Брэдли проговаривается о тайных планах, разрабатывавшихся американо-английскими политическими и военными кругами. Так, его мемуары еще раз подтверждают, что американо-английское командование всерьез думало о вступлении в Берлин раньше советских войск, вопреки ясной договоренности между союзниками. Не случайно приводит Брэдли «простодушный» вопрос, заданный ему каким-то газетчиком еще в период форсирования союзными войсками Рейна: «Почему мы не решаемся броситься из Ремагена [Ремаген—город на Рейне, в котором американские войска захватили не взорванный гитлеровцами мост.] вперед и раньше русских оказаться в Берлине?»

Брэдли пишет, что Берлин якобы не представлял никакой ценности для американцев и что они отказались от попытки овладеть столицей Германии только из соображений неизбежности потерь в боях за город, «который мы все равно должны будем передать русским» (стр. 576). «Мы, вероятно, смогли бы организовать наступление [14] на Берлин, если бы согласились закрыть глаза на неизбежные потери. В то время Жуков все еще не переправился через Одер, и Берлин лежал на полпути между нами и русскими. Однако подступы к Берлину с востока были несравненно удобнее для продвижения войск, чем подступы с запада, так как к западу от Берлина простиралась заболоченная низменность». При этом Брэдли «забывает» сказать о том, что «удобные» подступы с востока были прочно прикрыты Одерско-Нейсенским оборонительным рубежом глубиной до 100 км, занятым почти миллионной группировкой немецко-фашистских войск, в то время как «неудобные» подступы к Берлину с запада оставались фактически открытыми в соответствии с лозунгом, провозглашенным Геббельсом: «Лучше сдать Берлин американцам, чем пустить в него русских».

Брэдли рассказывает о недовольстве Черчилля отказом Эйзенхауэра «усилить Монтгомери американскими войсками и бросить его на Берлин в отчаянной попытке опередить русских и раньше их овладеть столицей Германии».

Брэдли не объективен и при описании исторической встречи на Одере. По его словам, «перемещенные лица» — жертвы фашизма, насильно угнанные в рабство из советских республик в Германию, — предпочитали бежать на запад, а не возвращаться на Восток, на родину. Между тем каждый, кто лично пережил исторические события заключительного этапа войны в Европе, помнит нескончаемые колонны людей — русских, украинцев, белоруссов, латышей, эстонцев и лиц других национальностей, с восторгом встречавших своих освободителей — советских воинов — и стремившихся скорее вернуться на родину.

Единственная встреча Брэдли с маршалом Коневым и советскими генералами и офицерами на командном пункте 1-го Украинского фронта после окончания войны изображена так, что она может создать в умах американских читателей искаженное представление о советских людях, вызвать сомнение в их искренности и честности.

* * *

В мемуарах Брэдли советский читатель найдет немало заслуживающего внимания и даже поучительного. Есть в книге интересные факты, наблюдения и характеристики людей. Знакомство с мемуарами Брэдли не только обогатит советского читателя конкретными сведениями о военных действиях американских войск в Тунисе, Сицилии и Западной Европе, но и поможет понять дух американской армии во время второй мировой войны, характер и подготовку ее офицерского корпуса, организацию управления и методы работы штабов, тактические и стратегические взгляды и т. д. Мемуары рисуют также довольно широкую картину взаимоотношений между двумя союзниками — США и Великобританией. Брэдли [15] не только уделяет много внимания своим собственным отношениям с представителями английского командования, особенно с фельдмаршалом Монтгомери (свою неприязнь к которому он и не пытается скрыть), но и создает довольно яркие портреты английских генералов и офицеров, показывает различие между способами действий американских и английских войск, вскрывает присущие последним национальные черты и особенности.

Бесспорно, заслуживает внимания описание подготовки грандиозной по своим масштабам десантной операции в Нормандии, а также хода этой операции. Несмотря на облегченные условия, в которых проводилась высадка и последующее наступление с плацдарма, из опыта действий американских войск в Западной Европе можно извлечь немало положительного. Основное, что характерно для этого опыта, — тщательность и полнота планирования операций, скрупулезность и точность расчетов, продуманность мер обеспечения, хорошая подготовка взаимодействия, надежность управления, высокая степень материально-технического оснащения войск и напряженная работа тыла.

Брэдли не скрывает, что далеко не все в этих различных областях было гладко, он довольно откровенно пишет о трудностях, неувязках, ошибках и даже провалах некоторых мероприятий, ослабей дисциплине и недостаточной подготовке отдельных частей, о беспорядке в тыловых органах и т. п.

Советский читатель знает, что как высадка американо-английских войск в Северной Африке и Сицилии, так и их вторжение во Францию протекали в обстановке, исключительно благоприятной для США и Англии, и что основной предпосылкой для создания такой обстановки являлась героическая борьба советского народа, военные действия советских вооруженных сил против полчищ фашистских агрессоров.

«Записки солдата» Брэдли будут встречены с интересом и, несомненно, найдут достаточно широкий круг читателей.