В Череменецком
Череменецкое озеро находится в Ленинградской области у Луги.
Приехали туда водолазы, погрузили костюмы на телегу и двинулись по дороге.
Встретился им мальчишка из Череменецкого совхоза, увидел водолазов и бегом домой.
Кричит-надрывается:
Едут дяденьки с головами и зеленые дяденьки без голов! [34]
Зеленые дяденьки без голов это резиновые костюмы. Навстречу мальчишке шли летчики. Услыхали они, что мальчишка кричит, и обрадовались.
А, водолазы, говорят, это они к нам едут!
Подъехали водолазы к самому Череменецкому. Тут их летчики встретили и повели через парк к себе на базу. У них в столовой на столе два ведра молока и большая буханка хлеба:
Мы ждали по крайней мере человек десять водолазов, говорят летчики, а вас только трое.
Ничего, говорит Зубарь, мы и втроем справимся.
Действительно, справились два ведра молока выпили и буханку хлеба съели.
Ого-о-о, смеются хозяева, вы, и вправду, за десятерых работаете.
Таков наш водолазный аппетит всё, кроме жареных гвоздей, едим, говорит Третьяков и встает из-за стола.
Ну, теперь к делу перейдем, говорит Фадеев. Расскажите, как потонула ваша стрекоза.
На учебном полете, отвечают летчики. Пилот и механик молодые, не управились с мотором. Он у них бряк-бряк и прямо в озеро. [35]
И давно это произошло?
Третьего дня.
Ничего, выудим вашу стрекозу.
Вышли водолазы в парк, оглядываются. Кругом зелень, беседки, столетние липы вершинами шушукаются.
Чей парк?
Был когда-то монастырский, теперь совхозный.
Похлопал Третьяков огромную толстокожую липу.
Э, старуха какая! Небось, старых хозяев помнишь? Забудь, а то срубим.
Проспали водолазы ночь, а наутро на катерах выплыли на середину озера.
Интересно летчикам посмотреть на водолазную работу. Стали они помпу качать. А водолазы принялись за дело. Одели Зубаря. Фадеев на сигнал становится, Третьяков на шланг.
А Зубарь шагнул с борта и сразу на дно. Ребята на берегу так и завизжали от радости.
Долго бродил по всем направлениям Зубарь. Это видно было по пузырькам. Наконец, вышел да в каком виде! Весь в иле, зеленая паутина на плечах, на манишке, даже на шлеме.
Ничего там нет, одна только грязь!
Отплыл катер в другое место озера. Снова походил под водой Зубарь. Вылез, как лягушка зеленый.
Нет ничего, только каша непролазная, говорит.
Хватит на сегодня?
Хватит.
Ну, так раздевайся.
Одели Фадеева. Отплыл катер еще немного вбок. Спустился Фадеев. Несколько часов под водой ходил, искал.
Вылез и говорит:
Не? там самолета ручаюсь.
Может, его рыбы съели? смеется Зубарь.
А, вернее, его совсем и не было, говорит Фадеев.
Тут на берег вышел живой свидетель крушения самолета, молодой летчик, весь забинтованный.
Давайте, говорит, еще в этой стороне пошарим.
Отплыли. На этот раз оделся и спустился в воду Третьяков. Прошло минут десять. Ничего со дна не сообщает. Водолазы уже приуныли, а про летчиков и говорить нечего, «Вот, думают, увяз в грязи водолаз!» [36]
Вдруг сигнал:
Нашел! Спускайте трос!
Загалдели на берегу, спускают на дно толстый трос.
Вот сейчас застропят самолет и вытянут на берег. Только как его вытянешь?
На озере ни подъемного пловучего крана, ни лебедки в то время не было. Был только деревянный ворот.
Положили его на борта двух катеров и начали веревку наматывать.
А ветром относит катера всё дальше от берега.
Никак на месте не удержаться.
Остановили ворот. Как же быть?
Тут Третьяков повернулся к берегу и, показав на монастырские липы у берега, сказал:
А вот намотаем на них канат и заставим тянуть.
А ведь верно! Ай да изобретатель!
Перенесли конец каната с ворота на липу. А другой конец к самолету привязали.
А липы могучие глыбу каменную выдержат. Обернули летчики канат вокруг ствола, схватились и потянули. Тянут дружно все вместе и водолазы и летчики. Третьяков тот даже раздеться не успел как из воды вылез, так за канат и ухватился. Только шлем сняли с него.
Тяни, подхватывай!
Дрожит канат, ползет, укорачивается.
На-а-жми-и-и-и-и!
Булькнула вода, запузырилась вдруг муть в осоке, и на берег, точно зеленый крокодил, выполз самолет.
Ура-а-а-а! закричали с катеров и с берега.
Спасенному утопленнику прежде всего устроили душ. Окатили из шланга всю тину смыли.
Потом осмотрели. Вся передняя часть цела, даже пропеллер. Мотор, кажется, не слишком покалечен надо испытать. Только вот крылья помяты. Но это беда поправимая.
Повеселели все, и стали на радостях над пострадавшим летчиком подшучивать:
Что же это вы, товарищи, спрашивает Зубарь, у нас хлеб отбиваете? Нырять на самолете вздумали! Мы же к вам под облака не залетаем. У каждого своя специальность!
А ты, Зубарь, товарища летчика не разыгрывай, [39] говорит Третьяков. Бывает, что и мы с тобой летаем, даже вверх ногами.
Летчики смеются.
Летаете? спрашивают. Как же это так?
А вот наберешь в рубаху слишком много воздуха, нагнешься ну, и полетишь вверх ногами!