На Берлин
С 29 августа армия была выведена в резерв Ставки ВГК и сосредоточилась в районе Немидова, Львовской области, где она получила пополнение и усиленно готовилась к новым боям.
Во второй половине ноября 1944 года 1-я гвардейская танковая армия вошла в подчинение 1-го Белорусского фронта. К тому времени в командование фронтом вступил маршал Г. К. Жуков.
С 25 по 30 ноября войска нашей армии скрытно сосредоточились в районе Каменки, севернее города Люблина, для участия в предстоящей Висло-Одерской операции.
В трех километрах от Люблина находился фашистский концлагерь Майданек. Вначале созданный гитлеровцами как лагерь истребления советских военнопленных, он затем широко использовался для уничтожения узников и из других стран Европы. Здесь погибло более полутора миллионов человек.
Тремблинка, Собибор, Хелимно, Белжец, Освенцим с его филиалами Биркенау, Моновице, Голешау, Явишовиц, Нейдахе, Блехаммер, где было уничтожено около четырех миллионов заключенных, как и многие другие фабрики смерти, зловещей черной сыпью покрывали землю многострадальной Польши.
Осмотрев концлагерь Майданек, командиры и политработники, агитаторы и пропагандисты, парторги и комсорги, все воины еще раз увидели ничем не прикрытую человеконенавистническую сущность фашизма.
Но час расплаты близился. 14 января [177] 1-й Белорусский фронт перешел в наступление. Частям и соединениям 1-й танковой армии предстояло совершить глубокий 600-километровый рейд, с боями форсировать реки Пядица, Варта, Обра, множество других рек и озер. Танковые бригады в ночь на 14 января скрытно переправились через Вислу и подготовились для стремительного рейда.
На исходных позициях во всех частях прошли митинги, на которых зачитывались обращения Военного совета 1-го Белорусского фронта, Военного совета и политотдела армии. Гвардейцы передового отряда приняли перед боем клятву:
— Клянемся тебе, наш великий народ, что мы, идя в бой, будем драться до последнего дыхания, пока сердце бьется в груди, а глаза видят врага.
Клянемся тебе, наша Родина, что мы рассчитаемся с немецко-фашистскими захватчиками за сожженные города и села, за сожженных в дьявольских печах и отравленных в душегубках, за расстрелянных и замученных наших жен и детей, братьев и сестер, отцов и матерей...
Клянемся тебе, наша Родина, что мы окончательно добьем фашистского зверя в его собственном логове и водрузим над Берлином Знамя Победы.
Клянемся тебе, наша Родина, что в этих последних, решающих боях мы ратными подвигами умножим славу наших боевых гвардейских Знамен, доблесть Красной Армии.
За нашу Советскую Родину, за наш героический народ — вперед, боевые товарищи!
Смерть немецким захватчикам!
Да здравствует Победа!
Рано утром 14 января после мощной артподготовки, взломав первую полосу вражеской обороны, гвардейские танки устремились в общем направлении на Лодзь, Познань, а 1-я армия Войска Польского, действовавшая в составе 1-го Белорусского фронта, двигалась на Варшаву.
Темп наступления нарастал. 18 января были освобождены польские города Скерневицы, Лович, Сохачев; 19-го — крупный промышленный центр Лодзь, города Кутно, Ленчица; 20-го — железнодорожный узел Коло; 22-го — город и крупный узел коммуникаций Гнезно, находившийся в 50 километрах от Познани. Разбив из пушек стоящие [178] под парами паровозы, танкисты захватили множество железнодорожных составов с трофеями.
31 января бригады армии пересекли границу фашистской Германии и в первых числах февраля завязали бои на Одере севернее Кюстрина.
К периоду столь стремительного продвижения войск серьезную угрозу правому крылу 1-го Белорусского фронта представляла восточно-померанская группировка противника, где было сосредоточено примерно до сорока эсэсовских дивизий. Для ее разгрома привлекались 1-я и 2-я гвардейские танковые, 3-я и 47-я общевойсковые армии и 1-я армия Войска Польского.
Начавшаяся 1 марта Померанская операция развивалась успешно. Через три дня войска 1-го Белорусского фронта (в их числе и 1-я гвардейская танковая армия) достигли берегов Балтики, расчленив на две части боевые порядки противника. 8 марта армия была повернута на восток и передана в оперативное подчинение 2-го Белорусского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Армия имела задачу: обогнав боевые порядки 19-й армии и 3-го гвардейского танкового корпуса, с ходу начать преследование противника, воспрепятствовать ему занять старые укрепленные районы и не позднее 12 марта выйти к Данцигокой бухте на участке Гдыня — Пуциг.
Стальным клином врезались передовые отряды танков, самоходной артиллерии, мотопехоты во вражескую оборону частей 7-й пехотной дивизии вермахта, 33-й дивизии «Карл Великий», танковых подразделений. Фанатики-нацисты на своей шкуре испытали всю силу гвардейского танкового тарана. Танковые и мотострелковые бригады генерал-майора И. Ф. Дремова и полковника А. X. Бабаджаняна овладели крупными городами Лауенбург (Лемборк) и Нойштадт (Вейхерово), на окраинах которых остались лишь обгоревшие немецкие танки — остатки разгромленного особого танкового батальона СС — да трупы эсэсовцев в черных мундирах с эмблемой смерти — черепом и костями на петлицах. Вскоре наши корпуса вышли на подступы к Гдыне.
В этих боях особенно отличились шедшие в авангарде мотострелки и артиллеристы самоходных установок бригады полковника В. И. Землякова.
Вырвавшись вперед, 44-я танковая бригада полковника [179] Гусаковского 24 марта захватила город Цоштот (Сопот), отрезав таким образом гдыньский гарнизон от основной группы гитлеровских войск в Данциге (Гданьске). Гвардейские экипажи 11-го танкового корпуса открыли орудийный огонь по фашистским транспортам, стоявшим на рейде в Данцигской бухте.
Наши танкисты совместно с экипажами 1-й танковой бригады Войска Польского имени героев Вестерплятте{28} (с 7 марта вошедшие в состав 1-й гвардейской танковой армии) начали штурм Гдыни. Гитлеровцы дрались с упорством обреченных, используя для обороны холмистую местность, завалы дорог, команды истребителей на танкоопасных направлениях.
Порывистый ветер гнал низкие тяжелые тучи, неся с собой смешанные запахи пороховой гари, дыма пожарищ. В багровом тумане кирпичной пыли сполохи разрывов освещали силуэты наступавших тридцатьчетверок, отличить которые можно было лишь по условным знакам на башнях: белым ромбикам — наших и белым орлам — польских. В жарких схватках с врагом зарождалось братство по оружию, скрепленное кровью павших в боях героев — советских и польских воинов.
28 марта гарнизон фашистских войск Гдыни капитулировал, и над военно-морской базой, крупнейшим портом на Балтийском море, танкисты 1-й бригады Войска Польского имени героев Вестерплятте водрузили красно-белое национальное знамя нового польского государства.
Действия войск 1-й гвардейской танковой армии в ликвидации померанской группировки вражеских войск получили высокую оценку. После успешно выполненной задачи в Восточной Померании советское командование вывело нашу армию из сражения и возвратило ее в состав 1-го Белорусского фронта.
Войска армии вновь сосредоточились на Одере — на направлении главного удара. Развернулась интенсивная подготовка к предстоящим боям за Берлин.
Бойцам и командирам мы разъясняли, что бои за Берлин будут иметь крайне ожесточенный характер: командование вермахта спешно перебрасывало с Западного [180] фронта на Восточный все новые и новые дивизий. Одновременно гитлеровцы делали все возможное, чтобы широко раскрыть ворота Берлина для англо-американских войск.
Обращала на себя внимание и тайная возня за спиной Советского Союза гитлеровских и англо-американских дипломатов на нейтральной почве в Лиссабоне, Стокгольме, Анкаре. Крайне реакционные круги США и Великобритании всеми силами стремились спасти германских милитаристов от окончательного разгрома.
Предстояли схватки с врагом в старинных немецких городах, особенно Берлине, изобилующих множеством каменных домов с толстыми стенами кирпичной кладки, которые легко обращались в опорные огневые точки. Самоходная артиллерия, противотанковые пушки, минометы, танки, зажатые в узких коридорах городских магистралей, лишались в таких условиях возможностей маневра, введения в бой одновременно всех огневых средств.
По указанию Военного совета, политотдела армии была подготовлена, распространена и тщательно изучена в войсках инструкция о действиях танковых экипажей, самоходных установок, артиллерийских и минометных расчетов в уличных боях, отработано взаимодействие всех родов войск с учетом этой специфики, проведено было несколько командных военных игр.
16 апреля на направлении главного удара 1-го Белорусского фронта в 3 часа ночи огромной силы огненный вал советской артподготовки обрушился на приодерские земли, где закрепились фашистские полчища, всеми силами стремясь удержать последний рубеж на пути к цитадели нацизма.
Гитлер из своей ставки 16 апреля обратился к войскам Восточного фронта с приказом: «Солдаты! В последний раз наши заклятые враги бросили основную массу своих армий в наступление...»
Бесноватый фюрер был недалек от истины. Предстояло действительно последнее наступление, завершающее Великую Отечественную войну операцией по разгрому немецкого фашизма.
Быстро переправившись на плацдарм за Одером, танковая гвардия во взаимодействии с подразделениями 8-й гвардейской армии пошла в наступление. Сотни мощных [181] прожекторов ошеломили врага, ослепили светом и на первое время парализовали его действия.
Одерская низменность, изобилующая озерами, реками, болотами, каналами, давала большие преимущества врагу. Отступая, гитлеровцы взрывали мосты, разрушали дороги, минировали участки на направлении главного удара, возводили танкоопасные опорные пункты, доты и дзоты.
Кроме того, нашим танкам приходилось преодолевать сильно укрепленные артиллерией Зееловские высоты, с которых хорошо просматривалась и простреливалась местность. Тридцатьчетверки, поднимаясь в гору, лишались возможности вести орудийный огонь с ходу. Чем выше была крутизна, тем больше возвышалось орудие танка над горизонтом, а наступление на высоты по диагонали, как попытались делать некоторые экипажи, открывало врагу наиболее уязвимые места танка — борта. Повторявшиеся одна за другой атаки успеха не имели.
Танки пошли обходным маневром, и к вечеру 17 апреля Зеелов был взят. В этих боях был тяжело ранен танкист молодой комбат Герой Советского Союза В. А. Бочковский.
Наращивая успех, бригады продвигались вперед в глубь Германии, ведя ожесточенные бои за каждый населенный пункт.
Дороги наступления были забиты брошенной немецкой военной техникой, раздавленной стремительным танковым тараном. Везде валялись ящики с минами и снарядами, обгоревшие скелеты транспортных машин, бочки с горючим, катушки полевого кабеля, стальные каски, жестяные банки противогазов, трупы немецких солдат и офицеров в грязно-серых шинелях, туши лошадей, бесконечное количество бумажных листков приказов, воззваний, инструкций, газет «Дас рейх», «Фёлькишер беобахтер», «Дас шварце корпс». Все это, поверженное в прах, пестрой лентой уходило на запад, а на восток группами и целыми колоннами, иногда со своими национальными флагами, шли освобожденные Красной Армией английские, французские, американские пленные солдаты, интернированные итальянцы. Ехали на телегах, шагали, неся на плечах свой нехитрый скарб, угнанные в рабство поляки, бельгийцы, чехи, голландцы, греки, украинцы, белорусы, датчане, русские, югославы.
В одном из передовых отрядов наступающей армии [182] наступал батальон гвардий капитана Деркача. Танкисты преодолевали сильную оборону врага, с ходу уничтожая его огневые точки.
Гитлеровцы цепко держались за каждый рубеж обороны, заминировав дороги, устроив завалы и хорошо пристреляв подходы танков и пехоты. Иногда враг переходил в контратаки. Командир тяжелой самоходной артиллерийской установки гвардии младший лейтенант П. Моисеев получил приказ командования отразить контратаку 5 «тигров» на подступах к городу Мюнхебергу. Гвардеец выполнил приказ. Метким огнем пушки он сразу же поджег один «тигр», остальных вынудил отступить. Слаженно работал весь расчет самоходной установки — механик-водитель Засыпкин, командир орудия Гольц, наводчик Видшин, заряжающий Маймистров. Танковый взвод Героя Советского Союза Виноградова натолкнулся на засаду из двух «тигров» и «пантеры». Мастерски маневрируя и ведя прицельный огонь, экипажи прорвали оборону без потерь.
Города Мюнхеберг и Яхтшлос были взяты, а гарнизоны уничтожены. Чем сильнее оказывал враг сопротивление, тем настойчивее и сокрушительнее были удары наших танкистов, артиллеристов, мотопехоты. Без сна и отдыха гнали они на запад врага, проявляя героизм, самоотверженность, преданность Родине.
Танковый батальон гвардии майора М. Пинского с десантом автоматчиков на броне двигался на Карлсхорст. Опытный танкист, подавив огневые точки противника, стремительно ворвался в город и выбил гитлеровцев из района старой прусской казармы. Никто из наших гвардейцев в то время не знал, что именно в помещении этих казарм через две недели представители германского командования подпишут акт о безоговорочной капитуляции немецко-фашистских войск.
Совершая маневры в наступлении, танкисты наталкивались на оставленные охраной большие и малые концлагеря, которых было немало в Германии. Своей мощью стальные тридцатьчетверки буквально прошивали насквозь их ограждения, неся свободу узникам.
Даже у испытанных ветеранов дрогнули сердца, когда они увидели изможденных людей в полосатых одеждах, немецких коммунистов, несгибаемых борцов с гитлеризмом, тех немногих, кто уцелел в лагерях уничтожения.
Через кровавые застенки гестапо, каменные мешки тюремных [183] одиночек, концлагеря пронесли они свою испепеляющую ненависть к немецким нацистам — злейшим врагам человечества. Подлинные интернационалисты, они хорошо знали, что многонациональная Страна Советов не может быть врагом немецкой, как и какой-либо другой, нации, что Красная Армия, громя немецко-фашистские войска, способствует победе народной, демократической Германии.
Из нацистских застенков к ныне живущим поколениям дошли документы величия духа немецких борцов Сопротивления, свидетельства нравственной чистоты и силы, безграничной веры в светлое будущее своей Родины — социалистической Германии.
«Я ни в чем не раскаиваюсь. Я умираю как убежденный коммунист». — Это были последние слова одного из борцов берлинского подполья Арвида Харнака.
«Товарищ Шменкель и другие немецкие антифашисты, — отмечал Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, — бесстрашно шли на смерть в борьбе против черной тирании гитлеризма, потому что они твердо верили в светлое социалистическое будущее Германии»{29}. [184]
По мере продвижения наших войск и разгрома опорных узлов сопротивления врага в городах и селах Германии устанавливалась власть трудящихся для строительства новой, свободной, демократической Германии. Политотдел армии подбирал хорошо подготовленных и энергичных офицеров на должности военных комендантов освобожденных населенных пунктов, оказывая практическую помощь в налаживании нормальной жизни. Советское командование отдало приказ, чтобы даже в боях стремиться сохранять электростанции, водокачки, хлебозаводы, больницы, библиотеки. Органы тыла нашей армии оказывали материальную помощь магистратам городов, выделяли муку, сахар, крупу для снабжения немецкого населения по установленным нормам. Им передавались консервные заводы, мукомольные предприятия, рыбные промыслы. Позже части армии помогали организовать сев и уборку хлебов.
Бойцы и офицеры нашей доблестной Красной Армии — армии-освободительницы — никогда не отождествляли немецкое население с преступной правящей нацистской кликой, проявляли подлинный гуманизм к трудящимся Германии. В отбитых у врага городских кварталах у наших походных кухонь выстраивались с плошками, котелками, кастрюлями, тарелками измученные немецкие женщины с угасшим взглядом, дети с глазами стариков. Щедро угощали их наши повара сытным солдатским обедом.
Много можно рассказать о гуманном отношении наших воинов к мирному немецкому населению и военнопленным. Сколько горя и страданий причинили советским людям немецко-фашистские изверги! И все же, как ни сильна была ненависть к врагу, советские воины нигде не проявляли чувства слепой жестокости. Неумолимо беспощадные в бою, они не творили насилий над мирным населением и были великодушны к пленным.
24 апреля наши гвардейские части завязали бои в Берлине. Мотопехота медленно продвигалась, очищая от гитлеровцев подвалы, чердаки, дома. Некоторые улицы были перекрыты противотанковыми препятствиями, отдельные участки, а также мосты через каналы заминированы.
На стенах городских зданий, каменных оградах крупные надписи белой краской на немецком языке:
«Восемнадцатый год не повторится!» [185]
«Берлин никогда не капитулирует перед большевиками».
Кое-где валялись трусливо подброшенные нацистскими ротами пропаганды листовки на русском языке, где говорилось, что каждый из 600 тысяч берлинских домов — крепость, которая станет могилой для врагов рейха. Фашисты вели огонь из окон и дверей, проломов стен, с чердаков. Особенно губителен для танков был огонь фаустпатронов.
Как всегда в наступлении, впереди шли саперы. Командир отделения гвардии сержант А. Егоров, красноармейцы Горохов и Харцыз пробились к мосту через канал, по которому предстояло двигаться танкам.
Обследовав бетонные опоры, сержант Егоров в одном из них уловил методическое тиканье часового механизма и вскоре осторожно извлек мину. Стрелка часового механизма взрывателя была поставлена на 13.00, а извлек ее сапер в 12.00.
Во главе другой группы разведчиков шел комсомолец Михин. Они наткнулись на засаду. Фашисты открыли огонь из окон домов. Завязался бой. Вскоре Михин остался безоружным: кончились патроны. Гитлеровцы поднялись в атаку.
В одно мгновение чутьем разведчика Михин определил, что в одном из домов находится склад оружия. Метнулся к двери. Действительно, в помещении было полно снарядов, мин и фаустпатронов. Хорошо владея трофейным оружием, Михин начал бить из фаустпатронов по врагу. Когда подошли танки передового отряда наших войск, 25 вражеских трупов валялись на мостовой. Разведчик Михин вышел победителем в неравной схватке.
Штурмовая танковая группа под командованием гвардии старшего лейтенанта Назаренко завязала тяжелые уличные бои. Танкисты с десантом автоматчиков очищали [186] от врага квартал за кварталом. Захватили мост через канал для переправы основной группы бригады. За один день танковая группа захватила 8 кварталов города, уничтожила 3 немецких танка и 150 солдат и офицеров.
«Родина славит воинов, ворвавшихся в Берлин».
«На штурм, гвардейцы! Возьмем Берлин и водрузим Знамя Победы!»
С такими призывами к бойцам и офицерам обратилась 24 апреля армейская газета «На разгром врага».
Пути для танков расчищали бесстрашные автоматчики. Они подползали к домам, уничтожали гитлеровцев, вооруженных фаустпатронами, вступали с ними в рукопашные схватки и способствовали продвижению танков.
История боевых действий 1-й гвардейской танковой армии в Великую Отечественную войну имеет множество подвигов, примеров подлинного героизма и самоотверженности бойцов и офицеров. Вот один из них.
«Чтобы не пропустить немцев, командир батальона приказал гвардии старшему лейтенанту Мышкину поставить в засаду один станковый пулемет.
— Есть, товарищ гвардии майор! — ответил Мышкин и тут же приказал пулеметному расчету Колесникова занять огневую позицию в одном из домов.
Установив засаду и оставив небольшое прикрытие, батальон стал продвигаться влево для флангового удара по противнику. Заметив продвижение батальона, немцы в свою очередь предприняли обход батальона справа. Они стали продвигаться как раз по направлению, где находился пулеметный расчет Колесникова. Вот что рассказал оставшийся в живых из этого пулеметного расчета гвардии красноармеец Кудряшов:
— В полдень 29 апреля немцы начали перебегать в здание, стоящее против нас метрах в пятидесяти. Немного позже они решили, что наша оборона на правом фланге ослабела. Они хотели быстро отбросить нас и создать угрозу батальону с тыла. Подпустив гитлеровцев метров на тридцать, мы из засады открыли огонь. Мало кому удалось уйти живым.
Мы быстро сменили огневую позицию. Фашисты открыли огонь и начали бросать фаустпатроны. Потом, очевидно подумав, что с нами покончено, они снова бросились в нашу сторону. Мы расстреливали их в упор, но [187] они все лезли. Ранило Колесникова и подносчика патронов, но я продолжал вести огонь.
Но вот кончились патроны, а гитлеровцы наседают. Почувствовав, что пулемет замолк, они обнаглели еще больше. У меня оставалось два автомата и шесть гранат. Рядом лежали раненые друзья.
Но вдруг Колесников положил в карман гранату и встав во весь рост, побежал прямо на врагов. Немцы не стреляли. Они, очевидно, думали, что он сдается в плен. Я видел, как, шатаясь от потери крови, держась за грудь, Колесников бежал вперед. Неожиданно из-за угла к нему кинулись три фашиста. Я продолжал наблюдать с затаенным дыханием. Я знал, что Колесников шел на героическую смерть. Не успели немцы схватить его, как взлетели на воздух. Колесников погиб сам и уничтожил фашистов.
Обозленные гитлеровцы снова открыли огонь. Погиб мой раненый товарищ. Я привел в негодность пулемет и начал отбиваться гранатами. Без приказа уйти не мог. Метнув три гранаты, потерял сознание. Очнулся в медсанвзводе, где и узнал, что наш командир все время наблюдал за нами. Он послал мне на помощь двух товарищей, и они спасли меня»{30}.
На перекрестке двух уличных магистралей наступающие танкисты натолкнулись на заслон фашистских войск. Место сильно простреливалось. С двумя автоматчиками танкист гвардии старший лейтенант Сейронян пробрался в тыл заслону и забросал его гранатами. Пользуясь замешательством эсэсовцев, танкисты вышли из зоны обстрела и, зайдя в тыл, полностью уничтожили засаду.
Ни на минуту не замолкали взрывы снарядов, вой авиабомб, треск автоматных очередей, гул артиллерии, шум танковых моторов. Над обезображенными улицами густым туманом висела в воздухе удушающая гарь пожарищ. Иногда здания сразу охватывало пламя, освещая руины. Почерневшие от копоти стены с пустыми глазницами окон с грохотом рушились на мостовую, загромождая проезжую часть грудами камней.
Едва заканчивались схватки, как тут же окна и балконы грязно-серых домов покрывались белыми «флагами». Их заменяли простыни, полотенца, скатерти, покрывала. [188]
Берлинцы не желали разделять судьбу обреченной фашистской правящей клики.
На Везерштрассе огнем врага подбит танк передового отряда. Экипаж жив, но помочь ему мог только специалист. Старший техник-лейтенант Шелудько сумел пробраться через горящее здание, где уже рушились потолочные балки, и помог экипажу спасти поврежденную тридцатьчетверку.
Части и соединения 1-й гвардейской танковой армии успешно продвигались в юго-западной части Берлина в направлении к Тиргартену, новой канцелярии Гитлера — рейхстагу.
В доме на Урбанштрассе подразделение фашистских войск организовало опорный пункт, контролирующий подступы наших танков к зоопарку. Артиллерия не смогла пробить кирпичную кладку старых стен этого дома. В атаку двинулся наш танк. Он раздавил два орудия и разогнал пулеметным огнем отряд фольксштурмовцев с красно-черно-белыми нарукавниками, но был подбит.
Тогда красноармейцы-разведчики Иванов, Добровольский, Апанасюк под командованием гвардии старшины Никанорова скрытно подобрались к дому, в рукопашном бою уничтожили 11 эсэсовцев. Отважные разведчики решили спасти танк. Добровольский и Апанасюк открыли по врагу отвлекающий огонь и вывели боевую машину из зоны обстрела. Старшина Никаноров погиб в бою всего за несколько часов до капитуляции берлинского гарнизона.
А сколько их было, отважных воинов, кому не довелось дожить до желанной Победы... Умер от ран командир 1-й гвардейской танковой бригады полковник А. М. Темник. У меня в руках был пробитый вражеской пулей орден боевого Красного Знамени начальника политотдела бригады Ф. Е. Потоцкого. На подступах к Берлину погиб командир танкового батальона Герой Советского Союза Владимир Жуков. Участник боев под Москвой, Белгородом, а также сражений за освобождение Украины, братской Польши, при взятии Берлина, Жуков был семь раз ранен. В уличных боях вражеская пуля сразила гвардии лейтенанта Ивана Шустова, прошедшего славный ратный путь от Москвы до Берлина. После многих ранений врачебные комиссии неоднократно освобождали его от военной службы, но он оставался в строю... [189]
Какие же монументы, думалось мне, должны быть воздвигнуты, чтобы запечатлеть всенародный подвиг? Отрадно, что мечты тех далеких лет благодарным человечеством столь грандиозно претворяются в жизнь в Волгограде, Бресте, Ленинграде, Берлине, в Трептов-парке, Варшаве, Праге, Софии и других городах освобожденной Европы.
Сокрушая все на своем пути, боевые машины 1-й гвардейской танковой бригады пробились к Ангальтскому вокзалу. Танковый батальон Героя Советского Союза гвардии майора М. Пинского вплотную подошел к Ландверканалу.
Преодолевая рубежи обороны эсэсовских отрядов, 44-я гвардейская танковая бригада продвигалась вперед, к новой канцелярии Гитлера. Мощные орудия самоходных артиллерийских установок били прямой наводкой по мрачному бетонному зданию, иссеченному осколками снарядов.
В этом бою был тяжело ранен командир бригады дважды Герой Советского Союза гвардии полковник И. И. Гусаковский.
С тупым упорством сражались фашистские солдаты, офицеры и генералы. В свое время сознание их захлестнула мутная волна нацизма, охватил угар расовой исключительности немцев. Правящая клика немецко-фашистских преступников, развязав вторую мировую войну, послала их во имя фюрера убивать, насиловать, грабить, жечь, превращать цветущие города в пустыни и пожарища. И вот теперь пришел час расплаты. Под сокрушительными ударами Краской Армии враг не устоял. Зажатый в стальное кольцо войск советских армий 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, 170-тысячный гарнизон Берлина капитулировал. [190]
Но по своей воле, покинув на Фоссштрассе подземную штаб-квартиру, военный комендант города был вынужден подписать последний приказ по гарнизону:
«Берлин, 2 мая 1945 года.
30 апреля 1945 года фюрер бросил нас, поклявшихся ему в верности, на произвол судьбы. Согласно приказу фюрера вы считаете своим долгом сражаться за Берлин, хотя нехватка вооружения и боеприпасов и общая военная обстановка делают сопротивление бессмысленным.
Каждый час дальнейшей вашей борьбы увеличивает невыносимые страдания гражданского населения Берлина и наших раненых. По соглашению с Верховным Командованием советских войск я приказываю вам немедленно прекратить сопротивление.
Вейдлинг — генерал артиллерии, командующий обороной Берлина».
Из подвалов домов, туннелей метро, руин, словно из волчьих ям, выползали с белыми тряпками обросшие, грязные, пропитанные гарью пожарищ, гитлеровские вояки — остатки берлинского гарнизона. Бесконечным потоком они двигались на пункты сбора военнопленных. Над громадой темно-коричневого силуэта рейхстага, словно над скелетом поверженного чудовища, пламенел победный стяг, водруженный советскими воинами.
Победа Советского Союза в Великой Отечественной войне означала торжество бессмертных ленинских идей, великого дела коммунизма, неодолимой силы социального прогресса над темными силами реакции и империализма. Главным источником нашей победы над фашистской Германией и ее сателлитами явилась руководящая и направляющая деятельность Коммунистической партии. Партия неустанно заботилась о том, чтобы охватить своим влиянием каждое подразделение, каждую часть, все виды и рода войск, все категории военнослужащих. Для повышения роли политорганов и партийных организаций партия посылала на фронт своих лучших сынов. Тысячи из них сражались в рядах нашей 1-й гвардейской танковой армии. Коммунисты всегда находились на самых трудных и [191] опасных участках, стойко преодолевали все трудности фронтовой жизни. Многие погибли смертью храбрых. Героизм, мужество, стойкость и отвага бойцов ленинской партии всегда были образцом для подражания. В партию вступали лучшие из лучших воинов, они считали для себя величайшей честью быть в ее славных рядах, сражаться и, если надо, умереть коммунистами. Коммунистическая партия сплотила всех трудящихся нашей страны, всех воинов Вооруженных Сил, вдохновила, идейно вооружила и подняла их на непримиримую борьбу с вероломным врагом за честь, свободу и независимость Советской Родины.