В танковую армию

1943 год. Калининский фронт.

30 января, поздно вечером, в землянку зашел член Военного совета 29-й армии полковник Н. Н. Савков:

— Алексей Георгиевич, важная новость.

— Какая, если не секрет?

— Не секрет. Формируется Первая танковая армия.

Николая Никифоровича я хорошо знал еще до войны по совместной службе в кадрах Красной Армии, в Калининском военном округе. Среднего роста, с мягкими чертами лица и спокойным характером, он был не очень-то разговорчивым. Подсев поближе к столу и не снимая полушубка, Савков рассказал все то немногое, что знал.

Суть сообщения Николая Никифоровича состояла в том, что приказом Ставки Верховного Главнокомандования наша 29-я армия расформировывалась. К 7 февраля ей предстояло передать войска и занимаемую полосу обороны соседям — 20-й и 5-й армиям Западного фронта, а полевому управлению с армейскими частями и тыловыми службами выйти в резерв Ставки для сосредоточения в районе ОсташковО Северо-Западного фронта.

Командующим вновь формируемой армии назначен генерал-лейтенант танковых войск М. Е. Катуков, а членом Военного совета генерал-майор танковых войск Н. К. Попель. Командующий 29-й армией генерал-майор Е. П. Журавлев, [4] его заместитель по строевой части генерал-майор Н. И. Кирюхин и сам Н. Н. Савков отзывались в распоряжение Москвы. Мы вышли из землянки и простились.

Ночь. Морозит. На переднем крае стихла перестрелка. Изредка вспыхивали ракеты, освещая глухие чащобы Калининских лесов, покрытых нарядным серебристым снежным покровом. От землянок пучками расходились по ветвям деревьев белые, пушистые от инея телефонные провода. Все это создавало причудливые, сказочные пейзажи, так не вязавшиеся с окружающей жизнью.

Неторопливо шагая по снежным тропкам, я думал об услышанной новости. С особой силой нахлынули воспоминания, раздумья о пережитом, о перспективах войны. Более чем полуторагодовая фронтовая жизнь выработала у каждого из нас постоянную готовность к неожиданностям. Полевое управление нашей армии, в которой вот уже второй год я работал начальником политотдела, преобразовывалось в полевое управление вновь создаваемой 1-й танковой армии. Почему? Да, такой поворот событий порождал немало вопросов, но на них пока что не было ответа.

Сообщения с фронтов об успешных действиях Красной Армии поднимали настроение. Каждому воину хотелось как можно скорее оказаться на передовой, чтобы внести свою лепту в начавшийся разгром врага.

Офицеры штаба 29-й армии строили различные предположения о возможной активизации войск Западного и Калининского фронтов для ликвидации ржевского плацдарма противника, а стало быть, и возможные варианты применения войск нашей армии.

Решение же нашим вариантам неожиданно пришло иное. Что ж, новое решение подключало нас к еще более активным боевым действиям.

Но вот наконец-то и мы начали выдвижение к новому месту дислокации. Распростившись с боевыми друзьями и по-фронтовому обжитыми землянками и блиндажами, ночью, с соблюдением строгих мер светомаскировки, мы двинулись в трехсоткилометровый путь по разбитым, заснеженным дорогам Западного и Калининского фронтов.

Фронтовые дороги! Сколько о них сказано, написано, сложено песен... И все же для полного представления о титанических усилиях военных лет многое еще предстоит сказать и написать о тех, кто дни и ночи, из года в год, с [5] жестокими боями шагал по этим бесконечным путям-дорогам.

В поэтических фронтовых тетрадях Петрусь Бровка оставил нам свои лирические строки:

В гонимом ледяными ветрами безбрежном океане бушевавшей снежной стихии по бездорожью двигались запорошенные автомашины, тягачи, спецтранспорт, уставшие до предела люди. Приходилось постоянно сквозь толщу снега искать твердое покрытие, то и дело на плечах вытаскивать застревавшие в сугробах машины.

«Что же ожидает нас в первой танковой? Что она собой представляет? Какие боевые задачи ей предстоит решать?» — эти мысли не покидают ни на минуту.

Отсутствие определенных данных о боевых возможностях будущей армии невольно заставляло обращаться к сравнениям и тем предметным урокам, которые пришлось получать в первые месяцы войны в боях с немецко-фашистскими танковыми группами. С горечью вспоминалось, как нашему 2-му стрелковому корпусу в июне — июле 1941 года пришлось вести неравные бои в районе Минска и на Днепре, а в октябре, в районе Брянска, — частям 50-й общевойсковой армии.

Но то было в начале войны, в год вероломного нападения врага. Достигнув превосходства в силах, он прорывал растянутые в нитку боевые порядки нашей армии, осуществляя быстрое продвижение танковых групп в глубь страны.

Теперь же, после разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, Сталинградом, после других наших крупных боевых успешных операций, создались благоприятные условия для нанесения сокрушительных ударов по противнику. Видно, для этого и формировалась 1-я танковая армия.

Хотелось поскорее влиться в семью танкистов, на месте [6] ознакомиться с обстановкой, вести подготовку частей для решающих сражений.

Это было желание всех, кто пережил горечь отступления начального периода войны, видел кровь, слезы и муки советских людей, попавших в фашистскую неволю.

Слишком велик был и личный счет каждого к гитлеровцам. В жестоких и неравных схватках с врагом смертью храбрых дали многие боевые друзья, однополчане, товарищи по партии.

Вспоминаю первые дни войны. На дорогах самолеты врага безнаказанно преследовали не только машины, но и отдельных красноармейцев и офицеров. Как-то, объезжая колонны войск 2-го стрелкового корпуса, я попал под удар низко летящего фашистского стервятника Ю-87, который атаковал нашу машину. Пришлось ее оставить и уходить из зоны обстрела на пашню. Но гитлеровский летчик продолжал охоту, обстреливая из пулемета, пикируя и каждый раз сбрасывая бомбы. Здесь я получил первое ранение. Потом — снова в строй, на новые рубежи обороны.

В октябре, уже будучи начальником политотдела 50-й армии, в критическую минуту довелось мне возглавить штурмовую группу, впоследствии попавшую под губительный огонь фашистской танковой засады. Второе тяжелое ранение. Бесконечные дни в госпитале...

Разрушительные авиационные бомбежки, огонь артиллерии и минометов несли смерть не только людям. Старица, Торжок, Селижарово, Осташков — старинные русские города — сильно пострадали от гитлеровского нашествия. Селения с вековой историей превращались в прах. Не щадил враг и наши леса. Могучие стволы столетних елей и сосен, величественные кроны дубов были изувечены, погребены под покровом снега.

Первый период Великой Отечественной войны был самым трудным для советского народа и его Вооруженных Сил. Но, несмотря на тяжелейшие испытания, выпавшие на нашу долю, мы выстояли в борьбе против сильнейшей армии капиталистического мира. За время, прошедшее с начала войны, Красная Армия отразила два стратегических наступления врага, вырвала у него стратегическую инициативу зимой 1941/42 г. и нанесла ему первое серьезное поражение во второй мировой войне.

Крупнейшим военно-политическим событием второй мировой войны явился разгром врага на Волге. Сталинградская [7] битва закончилась окружением, разгромом и пленением отборной вражеской группировки, положила начало коренному перелому как в ходе Великой Отечественной войны, так и всей второй мировой войны. Общие потери немецко-фашистских войск с 19 ноября 1942 г. по 2 февраля 1943 г. составили свыше 800 тыс. человек, около 2 тыс. танков и штурмовых орудий, свыше 10 тыс. орудий и минометов, до 3 тыс. боевых и транспортных самолетов и более 70 тыс. транспортных машин{1}.

После ожесточенных сражений зимой 1942/43 г. наступило затишье. Линия фронта стабилизировалась. Воюющие стороны изучали опыт прошедших боев, намечали планы действий. Войска пополнялись людьми и техникой, накапливали резервы, производили перегруппировки.

Места, где начинает свой бег Волга, памятные со школьной скамьи озера Волго и Селигер — прифронтовая полоса. Здесь по приказу Ставки Верховного Главнокомандования сосредоточивались части вновь созданной танковой армии. Сердце сжималось от боли и гнева. Как далеко забрался враг. Пора, давно пора вышвырнуть его за пределы нашей Родины... Новые удары по гитлеровским захватчикам положили начало их массовому изгнанию.

В назначенный срок, 7 февраля, колонна управления 29-й армии была на месте сосредоточения. О своем прибытии доложил командующему 1-й танковой армией генералу М. Е. Катукову. Его мы знали как опытного танкиста, командира 4-й танковой бригады, которая после успешных октябрьских боев под Москвой была переименована в 1-ю гвардейскую, знали и как командира 1-го танкового, а затем 3-го механизированного корпусов.

Представился также и члену Военного совета армии генералу Н. К. Попелю, с которым начиная с этого дня довелось много работать вместе, пройти рука об руку весь путь до победы.

Николай Кириллович Попель, небольшого роста, с живыми карими глазами, несколько грубоватым, низким голосом, не только расспросил о моей боевой биографии, но потребовал поподробнее охарактеризовать основных работников политотдела армии и армейской газеты. Этот интерес члена Военного совета армии был закономерен. [8]

Ведь именно на нас, своих ближайших помощников, ему придется опираться в предстоящей сложной и многогранной работе. Очевидно, он остался доволен моим докладом. Да иначе и не могло быть, так как наш коллектив состоял из опытных и грамотных политработников, основной костяк которых прошел боевой путь с 29-й армией с лета 1941 года.

Как и в каждом дееспособном полевом коллективе, в нем происходили изменения. Отдельные работники выдвигались на высшие должности. Так, в ноябре перешел на командно-строевую работу начальник оргинструкторского отделения полковник Н. О. Народицкий. Вместо него в феврале 1943 года прибыл подполковник М. А. Кузнецов, до этого работавший начальником политотдела танковой бригады. Кадровый политработник, Михаил Алексеевич тяготился работой в аппарате политотдела и в мае 1943 года отпросился во вновь формируемый 31-й танковый корпус. Вместо Кузнецова в начале июля 1943 года был назначен подполковник Д. С. Игнатов, который до этого был заместителем командира по политчасти 10-й механизированной бригады. И, как показало время, мы не ошиблись. Дмитрий Степанович был опытным, хорошо подготовленным политработником. В районе Осташково по рекомендации представителя Главного политического управления Красной Армии полковника Ф. М. Константинова на должность начальника отделения пропаганды и агитации был назначен майор А. Т. Слащев, прежде работавший лектором политотдела армии. Алексей Тимофеевич, призванный в армию из отдела науки ЦК ВКП(б), а до этого имевший опыт руководящей работы в органах народного образования, квалифицированно руководил агитационно-пропагандистской работой в армии и пользовался большим авторитетом у подчиненных. Вместо Слащева лектором политотдела армии был назначен энергичный и хорошо подготовленный лектор-докладчик капитан Н. Н. Михайленко, работавший в этой же должности во 2-й резервной армии.

Остальные работники политотдела — начальник отделения кадров подполковник В. В. Егоров, начальник отделения снабжения майор И. К. Красиков, начальник 7-го отделения майор И. П. Мельников, а также и другие офицеры-политработники, включая и женщин — завделопроизводством отделения кадров лейтенанта Е. И. Иванову [9] и машинистку О. Т. Коломеец, — составляли в целом сплоченный, дружный коллектив.

Вскоре в армию на должность начальника штаба прибыл генерал-майор М. А. Шалин, сменивший генерал-майора Н. С. Дронова, откомандированного в распоряжение Москвы. Несколько позже вместо командующего артиллерией генерал-майора В. А. Галецкого был назначен полковник И. Ф. Фролов.

Начальник Главного политического управления А. С. Щербаков потребовал тщательного отбора работников политотдела, так как именно этим армиям, ввиду их огромной ударной силы, Ставкой Верховного Главнокомандования ставились особо ответственные задачи по разгрому гитлеровских полчищ.

Представитель Главного политического управления Красной Армии полковник Ф. М. Константинов, прибывший в нашу армию, ознакомился с работниками политотдела и редакции газеты «На разгром врага». Все они, за некоторым исключением, были утверждены в своих должностях.

В те дни выяснилось, что части, включенные в состав армии, были на подходе. В назначенный район расположения прибыли пока лишь бывшее полевое управление 29-й армии и 3-й механизированный корпус.

К 20 февраля соединения и части наконец прибыли в район сосредоточения. Кроме танковых и механизированных соединений в состав армии включены были 14, 15, 20 и 25-я лыжно-стрелковые бригады, и две — 6-я и 9-я — воздушно-десантные дивизии.

И лыжно-стрелковые бригады, и воздушно-десантные дивизии прибывали, как правило, без автотранспорта и гужевого обоза. Задержка с прибытием во многом объяснялась бездорожьем.

Принимались срочные меры к доставке армейским транспортом в эти части продовольствия и фуража, налаживалось питание и размещение личного состава.

1-я танковая в начале марта получила приказ на передислокацию к новому месту сосредоточения.

В те будничные дни напряженной фронтовой жизни в армию прибыла шефская делегация трудящихся Вологодской области. Еще задолго до Великой Отечественной войны в Красной Армии сложилась хорошая традиция прочных связей воинов со своими шефами — трудящимися [10] областей, краев, автономных и союзных республик. В годы войны эта связь еще более упрочилась, выражая единство чаяний и устремлений тыла и фронта — отдать все силы победе над ненавистным врагом. Приезд к нам делегации трудящихся Вологодской области, передавших танковую колонну «Вологодский колхозник», был ярким, волнующим событием.

Шел первый месяц весны второго года войны. В прозрачном, напоенном запахами талой хвои воздухе далеко виднелись синеющие массивы леса, темные дома деревни Худые Речицы, невдалеке от которой располагался КП армии. На лесной поляне 2 марта состоялся большой митинг. Вдоль опушки выстроились в ряд выбеленные, в целях маскировки, тридцатьчетверки. К тому времени они стали общепризнанными лучшими боевыми машинами второй мировой войны.

У трибуны, составленной из платформ двух грузовых автомашин, построены представители частей танковой армии. Вскоре прибыла делегация в составе секретаря Вологодского обкома ВКП(б) П. Анисимова, председателя колхоза «Строитель» Е. Смирновой, колхозника А. Абрамова из «Красного Кириллова», секретаря обкома ВЛКСМ А. Голубевой, секретаря Череповецкого райкома ВКП(б) А. Красикова, заместителя редактора областной газеты К. Гуляева.

К воинам армии обратился руководитель делегации секретарь обкома ВКП(б) товарищ Анисимов:

— Дорогие товарищи танкисты! Мы передаем вам танковую колонну «Вологодский колхозник», на которой вы пойдете в бой громить фашистских захватчиков. Эти танки наши колхозники построили на свои средства. За восемь дней они собрали 67 миллионов рублей. Колхозники области все свои силы, всю энергию отдают помощи фронту. Вручая вам боевые машины, мы наказываем беречь их как зеницу ока, в совершенстве владеть ими, быть мастерами своего дела. Дружной стальной лавиной — огнем, броней, гусеницами — крушите врага!

Выступила и председатель колхоза «Строитель» Е. Смирнова:

— Все наши колхозники с большой радостью вносили свои сбережения на строительство танковой колонны «Вологодский колхозник». Своих личных сбережений я внесла 127 тысяч рублей. Помните, вы должны не только [11] отразить нашествие врага, но и разгромить его! Мы верим в нашу победу!..

Принимая от шефов боевые машины, старший сержант Христофоров от имени танкистов поблагодарил делегацию, обещая с честью выполнить их наказ.

В заключение выступил представитель командования и политотдела танковой армии командир 63-го танкового полка майор В. П. Соколов:

— Дорогие наши гости, товарищи колхозники! Приносим самую сердечную воинскую благодарность за вашу заботу о танковых войсках. Ни одна армия в мире не окружена такой всенародной любовью, как наша Красная Армия. В этом — залог и наших успехов, и наших побед. Наступает новый период Великой Отечественной войны — массовое изгнание фашистских оккупантов с нашей родной земли. Но это только начало. Впереди еще много трудностей, предстоят жестокие сражения. Мы пойдем в бой на ваших танках вперед, на запад, освобождать священную землю от гитлеровской нечисти. И мы победим!..

Да, это были наши сокровенные слова и мысли. В них звучал наказ ленинской партии, всего советского народа воинам Красной Армии. Этот наказ сжато был изложен в приказе № 95 Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина: усиливать удары по врагу, неустанно и упорно преследовать его, не давать закрепляться на оборонительных рубежах, окружать вражеские войска и уничтожать их, если они отказываются сложить оружие; ширить партизанское движение, раздувать пламя борьбы в тылу врага, разрушать коммуникации, помогать всеми силами наступающей Красной Армии; неустанно совершенствовать воинское мастерство, крепить дисциплину, порядок и организованность в войсках.

В целях улучшения управления войсками и укрепления авторитета командира в Вооруженных Силах было введено единоначалие. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 октября 1942 года «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров» на командиров возлагалась ответственность за все стороны жизни и боевой деятельности войск. В частях и соединениях был введен институт заместителей командиров по политической части. Введение единоначалия вызывалось назревшими объективными потребностями создания [12] более гибкого и твердого управления войсками Красной Армии.

За прошедшие шестнадцать месяцев выросло и окрепло в политическом и военном отношении много талантливых, получивших опыт современной войны командиров, глубоко преданных своему воинскому долгу.

«С другой стороны, — говорилось в Указе, — военные комиссары и политработники повысили свои военные знания, приобрели богатый опыт современной войны, часть из них уже переведена на командные должности и успешно руководит войсками, многие же другие могут быть использованы на командных должностях либо немедленно, либо после известной военной подготовки.

Все эти новые обстоятельства, связанные с ростом наших политических и командных кадров, свидетельствуют о том, что полностью отпала почва для существования системы военных комиссаров. Больше того, дальнейшее существование института военных комиссаров может явиться тормозом в улучшении управления войсками, а для самих комиссаров создает ложное положение.

Таким образом, назрела необходимость упразднить в Красной Армии институт военных комиссаров, установить полное единоначалие и целиком возложить на командиров ответственность за все стороны работы в войсках»{2}.

Разумеется, введение единоначалия ни в коей мере не умаляло значения партийно-политической работы в Вооруженных Силах. Директивой Главного политуправления № 158 от 10 октября 1942 года отмечалось, что «установление полного единоначалия и упразднение института военных комиссаров не принижает значения политической работы в армии, а наоборот, политическая работа должна получить еще более широкий размах и более глубокое идейное содержание» {3}.

Следовательно, укрепление единоначалия и дальнейшее углубление и расширение политической работы в войсках были взаимосвязаны и составляли одно из решающих мероприятий по укреплению боеспособности войск. Готовность Красной Армии к решающим [13] схваткам с врагом зависела не только от степени вооруженности и военной выучки личного состава. Она в решающей мере зависела и от морально-политической готовности бойцов и командиров, высокого уровня их политического сознания.

Приказ Ставки Верховного Главнокомандования о передислокации армии внес новую струю во фронтовую жизнь войск армии.

Полученная армией задача, естественно, вызвала у бойцов много различных вопросов. Куда направляемся? Какую задачу предстоит решать? Ясно было лишь одно: мы оставляли прежние позиции, а вот куда забрасывала нас фронтовая судьба, об этом не знало даже командование армии.

По приказу Ставки на передислокацию были оставлены 3-й механизированный и 6-й танковый корпуса, которыми командовали генералы — танкисты С. М. Кривошеин и А. Л. Гетман, а также 7, 62, 63 и 64-й отдельные танковые полки, армейские части и подразделения. Позднее, уже в районе Обояни, дополнительно в состав армии вошли 100-я танковая бригада, 8-я зенитно-артиллерийская дивизия, 385-й авиационный полк связи и некоторые другие части.

Передислокация танковой армии на большое расстояние в военных условиях средствами железнодорожного транспорта, при ежедневных налетах вражеской авиации на узловые станции — дело нелегкое.

Вся деятельность политорганов была подчинена обеспечению передислокации частей армии на новое направление, подготовке их к вступлению в бой с ходу.

Ночью надо было совместно с командирами и штабами обеспечить скрытность погрузки в железнодорожные составы материальной части не с оборудованных площадок, как это обычно делается, а прямо с грунта, надежную ее маскировку на маршруте следования.

Политотдел армии основное внимание уделял целенаправленной политической работе с личным составом войск на период передислокации. Правильная расстановка партийного и комсомольского актива способствовала сохранению военной тайны, обеспечению бдительности, четкой организации выгрузки эшелонов, незаметного для врага сосредоточения в назначенном районе. При этом нужно [14] было подготовить части, чтобы они в случае необходимости прямо после выгрузки могли вступить в бой.

Политотделам бригад, заместителям командиров частей по политической части было рекомендовано строить партийно-политическую работу с учетом подготовки войск к передислокации: погрузки в воинские эшелоны, следования в пути, выгрузки на конечной железнодорожной станции и выхода в район сосредоточения. В пути следования политотдел армии рекомендовал провести с личным составом частей и подразделений политбеседы: «Успехи наших войск на фронтах Великой Отечественной войны», «О военной присяге», «Бдительность и сохранение военной тайны», «О боевом пути бригады (части)». О том, как практически осуществлялась партийно-политическая работа в период подготовки и передислокации, можно судить по деятельности политотдела 22-й танковой бригады, который возглавлял подполковник Т. Е. Рябцев. На первом этапе здесь были проведены совещания заместителей командиров по политчасти и секретарей партийных бюро подразделений с вопросом «Задачи партийно-политической работы в выполнении приказа на передислокацию». Затем прошли сборы секретарей комсомольских организаций. Позже политотдел принял участие в совещании хозяйственников, работников медико-санитарной службы, чтобы быть в курсе мероприятий по обеспечению бесперебойным питанием и медицинским обслуживанием воинов в пути.

Заместителем командиров частей бригады по политчасти было предложено провести во всех подразделениях партийные и комсомольские собрания с повесткой дня «Задачи партийной (комсомольской) организации по выполнению приказа на передислокацию», а для проведения политбесед и читок газет в пути широко привлекать коммунистов и комсомольцев, правильно распределить их по вагонам, провести инструктаж с агитаторами по тематике бесед, организовать инструктаж редакторов стенных газет и боевых листков.

Много внимания уделялось и проверке готовности к погрузке боевой техники, тщательной ее маскировке на платформах, а также инструктированию механиков-водителей, шоферов, артиллерийских расчетов.

Была предусмотрена также возможность эффективного отражения нападения вражеской авиации на железнодорожные [15] составы огнем зенитной артиллерии и действиями пулеметных расчетов. Дальнейшие события показали, что эти меры оказались своевременными. На пути следования эшелонов станции Елец, Касторная, Курск подвергались особенно ожесточенной бомбежке вражеской авиацией.

Второй этап партполитработы начался с погрузки частей и движения в пути следования. Для проведения партийно-политической работы в помощь начальникам эшелонов и их заместителям по политчасти были назначены работники политотдела бригады: в первый эшелон — капитан И. Алатов, во второй — капитан П. Куприянов, в третий — старший лейтенант И. Образцов. Они активно участвовали в проведении совещаний партийного и комсомольского актива эшелонов, где в первую очередь говорилось об авангардной роли коммунистов и комсомольцев во время погрузки боевой техники и личного состава, в поддержании дисциплины и порядка во время движения, соблюдении военной тайны.

Кроме того, в их обязанности входило оказание помощи заместителям командиров по политчасти в осуществлении контроля за своевременным питанием воинов, состоянием санитарных условий в вагонах, получением свежих газет, за регулярным выпуском боевых листков, проведением бесед по утвержденной тематике.

Третий этап плана партийно-политической работы предусматривал обеспечение срочной и скрытной выгрузки боевой техники и личного состава по прибытии на станцию назначения, выхода частей в новый район сосредоточения, а также подведение итогов передислокации на партийных, комсомольских собраниях, в ротных стенгазетах и боевых листках.

Наращивание производства боевой техники промышленностью СССР позволило Верховному Главнокомандованию Вооруженных Сил уже во второй половине 1942 года приступить к созданию в Красной Армии не только танковых и механизированных корпусов, но и к формированию армий из однородных по своей подвижности соединений.

Как оперативные объединения подвижных бронетанковых войск танковые армии, создаваемые в 1943 году, не имели недостатков, присущих двум предыдущим, сформированным в апреле 1942 года и состоявшим из трех [16] танковых корпусов и двух стрелковых дивизий каждая.

Опыт боевого их использования в Сталинградской битве выявил существенные слабости. Армии состояли из соединений, обладающих различной подвижностью, и поэтому представляли собой трудно управляемый и недостаточно слаженный боевой организм{4}.

Вновь созданные танковые армии из однородных по своей подвижности соединений и частей — это качественно отличные оперативные объединения большой ударной силы, способные успешно осуществлять развитие наступления в высоком темпе и на большую глубину, блокировать опорные пункты врага и громить его резервы.

Значительно возросли живучесть и боевые возможности танковых и механизированных частей и соединений в составе танковых армий. Имея свое армейское управление, свой тыл, базы снабжения и войскового ремонта танковой техники, а также более надежное обеспечение средствами ПВО, инженерными, артиллерийскими средствами сопровождения, танковые соединения получили большую возможность к осуществлению быстрого маневра и нанесению удара на большую глубину.

Создание армейского звена политического руководства войсками — политотдела армии — благотворно сказалось на повышении действенности партийно-политической работы.

Ранее танковые и механизированные корпуса, отдельные бригады, как правило, непосредственно подчинялись фронту, а в ходе боевых действий придавались в оперативное подчинение общевойсковой армии, в полосе которой вели сражения. С окончанием боев, особенно если эти части и соединения несли большие потери в технике, они выводились в резерв Ставки Верховного Главнокомандования и после пополнения танками и укомплектования людьми направлялись на фронт, нередко на совсем иное направление. Частая смена подчиненности вела к тому, что танковые и механизированные корпуса не имели устойчивого руководства, в том числе и руководства партийно-политической работой.

Начальники политотделов этих соединений не всегда имели возможность оперативно получить ответы на возникающие [17] у них вопросы от политотделов общевойсковых армий.

Была налажена работа с начальниками политотделов корпусов, бригад, работниками аппарата, направляющими организационно-партийную и агитационно-пропагандистскую деятельность по боевому слаживанию, морально-психологической подготовке войск к борьбе с вражескими танками Т-VI — «тиграми» и «пантерами», овладению своим оружием и умелому применению его в бою.

Глубже анализировался и распространялся двухлетний опыт войны, всемерно обобщался передовой опыт партийно-политической работы с личным составом танковых частей и подразделений, а также по взаимодействию их с авиацией, артиллерией и общевойсковыми соединениями для согласованных ударов по врагу. [18]