Уроки Испании

Чувство энтузиазма и гордости за успехи наших летчиков в середине 30-х годов переполняло и меня.

Я искренне верил в несокрушимую боевую мощь нашей авиации и восхищался не только удивительными по тому времени качествами истребителей Поликарпова. Большие размеры туполевских бомбардировщиков также производили огромное впечатление.

Руководители промышленности, конструкторы, газеты под влиянием перелетов и рекордов восхваляли нашу авиационную технику того времени.

Между прочим, Сталин сказал как-то по этому поводу, что конструкторы не страдают самокритичностью, что "конструктор не видит недостатков в своем детище, так же как мать — хоть ребенок и кривой — думает, что он самый красивый".

Конечно, когда 1 мая 1936 года над Красной площадью проплывали гиганты ТБ-3, гул сотен авиамоторов сотрясал не только воздух. Казалось, что дрожит сама Красная площадь.

Всех покоряла величественная картина, и, как тысячи других приглашенных на парад, я смотрел на небо и искренне верил в несокрушимую мощь Красного Воздушного Флота, способного обеспечить в случае чего "победу малой кровью и на территории врага". Это была демонстрация могущества нашей авиационной индустрии, созданной волей партии в период первых пятилеток. Индустрии, способной обеспечить массовое производство таких машин. Нас опьяняла тогда [156] видимость боевой мощи нашей авиации. Тем более что крупные военачальники, ослепленные своими успехами войны в воздухе в первый период испанских боев, также были в восторге от наших самолетов-истребителей. Однако очень быстро наступило отрезвление.

Когда в конце 38-го года, в ходе гражданской войны в Испании, немцы показали свои новые "Мессершмитты" и "Юнкерсы", совершенно неожиданно и со всей очевидностью выявилось наше отставание. Поликарповские истребители И-15, И-16 по всем статьям уступали "Мессершмиттам". Фронтовые бомбардировщики СБ также не выдерживали сравнения с немецкими пикирующими бомбардировщиками Ю-88. Вышло так, что по всем типам боевой авиации перевес оказался у немцев.

Правительство было крайне озабочено. А получилось вот что.

В 1936 году в Испании разразилась гражданская война. Против республики поднял военный мятеж генерал Франко, подстрекаемый немецкими и итальянскими фашистами. Когда выяснилось, что генералу Франко самому не справиться с силами республиканцев, Гитлер и Муссолини бросили в Испанию свои войска и военную технику — пушки, танки, самолеты.

Но на помощь республиканским испанцам пришли прогрессивные люди многих стран мира — англичане, французы, американцы, немецкие и итальянские антифашисты. Руку помощи республиканской Испании протянули советские люди: наши добровольцы со своей боевой техникой осенью 1936 года отправились в Испанию, чтобы сражаться в рядах интернациональных антифашистских войск.

В своей книге "986 дней борьбы" испанские писатели М. Аскарате и X. Сандоваль пишут:

"В дни самой грозной опасности Мадрид получил неоценимую помощь.

Впервые в его небе появились самолеты, которые не сеяли смерть, а несли спасение детям и женщинам Мадрида: то были советские "чатос" ("курносые") и "москас" ("мушки").

Взобравшись на крыши домов, стоя на балконах и высунувшись из окон, мадридцы махали платками, приветствуя летчиков-друзей, и плакали — на сей раз от радости!

В конце октября в Испанию прибыли первые самолеты, которые через несколько дней уже летали в небе Мадрида; благодаря им испанские и советские летчики эскадрильи [157] "Прославленной" получили возможность отражать преступные налеты итальянской и германской авиации.

В том же месяце прибыли первые 50 танков; теперь республиканская пехота располагала броней, позволявшей ей наступать и атаковать врага.

Советские добровольцы оказали командованию Народной армии Испании неоценимую помощь своим опытом, своими советами, своим высоким героизмом. Среди этой плеяды героев особенно выдающуюся роль сыграли Воронов, Батов, Малиновский, Павлов, Кузнецов, Мерецков, Родимцев, Серов, Смушкевич, Хользунов, Минаев, павший при защите Мадрида, Горев, Птухин, Кривошеин, Смирнов, Нестеренко и многие другие".

Гитлеровцы открыто заявляли, что они рассматривают Испанию как полигон для испытания своего нового оружия.

В Испании И-15 и И-16 впервые встретились с "Мессершмиттами". Это были истребители МЕ-109В с двигателем Юнкерса ЮМО-210 мощностью 610 лошадиных сил, и скорость их не превышала 470 километров в час.

Наши истребители по скорости не уступали "Мессершмиттам", оружие у тех и других было примерно равноценное — пулеметы калибра 7, 6 миллиметра, маневренность у наших была лучше, и "мессерам" сильно от них доставалось.

Этому обстоятельству руководители нашей авиации очень радовались. Создалась атмосфера благодушия, с модернизацией отечественной истребительной авиации не спешили. Тем временем гитлеровцы проявили лихорадочную поспешность и учли опыт первых воздушных боев в небе Испании.

Они радикально улучшили свои машины МЕ-109, установив двигатель "Даймлер-Бенц-601" мощностью 1100 лошадиных сил, благодаря чему скорость полета возросла до 570 километров в час. Они вооружили его пушкой калибра 20 миллиметров, увеличив тем самым огневую мощь.

В таком виде истребитель "Мессершмитт" поступил в серийное производство под маркой МЕ-109Е.

При посещении в составе советской экономической делегации заводов Мессершмитта в Аугсбурге и Регенсбурге осенью 1939 года я видел, как широко развернуто серийное производство МЕ-109Е. В 1939 году их было построено около 500 штук.

Модернизованные "Мессершмитты" были посланы в Испанию, где под командованием лучшего немецкого [158] летчика-истребителя Мельдерса приняли участие в воздушных боях заключительного этапа испанской трагедии. Преимущество этих самолетов перед И-15 и И-16 было очевидным.

Немцы оперативнее нас использовали уроки гражданской войны в Испании.

Известный советский журналист Михаил Кольцов, проведший на фронтах в Испании почти всю войну в качестве корреспондента "Правды", с большим огорчением рассказывал мне о превосходстве немецких самолетов над нашими. Михаил Ефимович был влюблен в авиацию, сам много и смело летал, очень радовался всем нашим успехам в области авиации и своим талантливым пером широко их популяризировал. Он возглавлял агитэскадрилью имени Максима Горького, флагманским кораблем которой был самолет-гигант "Максим Горький".

Встречаясь с Кольцовым, мне приходилось слышать его недоуменный вопрос: "Как же случилось, что немецкие самолеты оказались лучше наших?"

Подобно многим другим, он искренне верил в несокрушимую силу нашей авиации и тяжело переживал неудачи в республиканской Испании. "Как же так? — повторял он. — "Выше всех, дальше всех, быстрее всех" — и вдруг?.."

В трехтомном Собрании сочинений Михаила Кольцова есть замечательный "Испанский дневник". В нем ярко отражена атмосфера гражданской войны в Испании, описаны подвиги наших летчиков, танкистов и артиллеристов.

В одном из очерков Кольцов приводит слова республиканского авиационного генерала:

"Судите сами. Нам пришлось первым в мире принять на себя удар вооруженного фашизма, вооруженного всей новейшей, передовой германской техникой. Ведь германская армия имела выдающиеся заслуги в авиации во время мировой войны. "Воздушный генерал" Геринг трубит на весь мир о доблестных традициях истребительной эскадрильи Рихтгофена, в которой он сам служил. Геринговские летчики на германских машинах образца тысяча девятьсот тридцать шестого года — это именно то, перед чем дрожат правительства Парижа и Лондона. Итальянская авиация считается тоже одной из лучших в Европе. Короче говоря, то, что расписывалось разными пророками в романах о будущей войне, — с этим мы встретились над Мадридом".

В воздушных боях наши истребители, несмотря на хорошую маневренность, оказались хуже новых немецких, уступая [159] им в скорости и особенно в калибре оружия и дальности стрельбы. Бомбардировщики СБ не могли летать без прикрытия истребителей, а последние уступали немецким и не могли обеспечить эффективной защиты.

И как ни был велик героизм республиканских летчиков, в конечном счете успех решало качество боевой материальной части.

После фейерверка рекордов это было неприятной, на первый взгляд даже необъяснимой, неожиданностью. Но это был реальный факт: мы явно отставали в области авиации от нашего потенциального противника — гитлеровского фашизма. Нашумевшие рекордные самолеты и самолеты-гиганты никак не могли заменить того, что требовалось в условиях надвигавшейся войны.

Нужны были решительные, безотлагательные меры для преодоления отставания, тем более что международная обстановка все больше накалялась. В марте 1938 года гитлеровская Германия "мирным путем" уже захватила Австрию, проведя так называемый аншлюс (присоединение), а затем прибрала к рукам и Чехословакию, показав Европе свои волчьи зубы.

Сталин очень болезненно переживал наши неудачи в Испании. Его неудовольствие обратилось против тех, кто совсем еще недавно ходил в героях, был осыпан вполне заслуженными почестями.

В первую очередь пострадали, как потом оказалось совершенно невинно, Герои Советского Союза Смушкевич и Рычагов, а также некоторые другие летчики — участники войны в Испании.

Арестовали и группу работников ЦАГИ во главе с начальником ЦАГИ Николаем Михайловичем Харламовым.

Большинство из них незадолго до этого в составе технической комиссии, возглавлявшейся Туполевым и Харламовым, побывали во Франции и в США, где, в частности, закупили лицензию на постройку в СССР всемирно известного пассажирского самолета "Дуглас".

В чем только их не обвиняли!

Аресты среди работников авиапромышленности и ВВС вызвали у досужих обывателей разные слухи. Например, о том, что истребитель "Мессершмитт" — советская конструкция и разработан перед войной у нас и что вредители продали его чертежи в Германию. Это, конечно, чепуха, но она долгое время имела хождение среди московских сплетников. [160]

Многие неудачи тогда объяснялись вредительством. Обрушилось подгнившее деревянное перекрытие цеха на одном из самолетостроительных заводов — вредительство. Крошатся поршневые кольца авиационных двигателей моторного завода — вредительство. Гибель Чкалова 15 декабря 1938 года на истребителе Поликарпова И-180 — вредительство. За это поплатились начальник ГУАП Беляйкин, директор опытного завода, где был построен самолет И-180, Усачев и заместитель Поликарпова конструктор Томашевич.

Как же обстояло дело в действительности?

Производственные мощности наших авиазаводов, созданных за две первые пятилетки, обеспечивали массовый выпуск самолетов, моторов, приборов. Уровень авиапромышленности в целом был достаточно высок. Промышленность давала армии необходимое количество боевых самолетов. Но все дело в том, что самолеты эти были устаревшими, не такими, каких требовала война.

Если провести сравнение основных типов советских самолетов, находившихся в серийном производстве к началу второй мировой войны, то есть к 1939 году, с такими же немецкими, то это сравнение будет не в нашу пользу.

Истребители МиГ, ЯК, ЛАГГ, способные драться с новыми "мессерами", появились в опытных образцах лишь в 1940 году.

Сравнение бомбардировщиков СБ с Ю-88 также не в нашу пользу. По скорости, по бомбовой нагрузке немцы имели преимущество и в бомбардировочной авиации.

Советский пикирующий бомбардировщик ПЕ-2 появился у нас в опытных образцах, так же как и новые истребители, только в 1940 году.

Самолета взаимодействия с сухопутными войсками, подобного немецкому пикирующему бомбардировщику "Юнкерс-87", в воздушном флоте СССР практически вовсе не было.

В таком самолете у нас не видели необходимости. Когда в октябре 1939 года нам была предоставлена возможность не только ознакомиться, но и закупить немецкую авиатехнику, то горе-тактики категорически отвергли покупку Ю-87. "Зачем зря тратить деньги? Устаревший, тихоходный" — вот были их аргументы. А в первые же дни войны эти "устаревшие, тихоходные" машины принесли нам неисчислимые бедствия. [161]

Наличие у немцев большого количества Ю-87 не привлекло внимания наших военных к этому типу самолета. Слепота в этом отношении поразительна.

Намного превосходящий во всех отношениях Ю-87 ильюшинский бронированный штурмовик ИЛ-2, который в 1939 году проходил летные испытания, встретил также прохладное отношение: недостаточна броня, мала скорость и т. д.

Удивительное пренебрежение к самолетам поля боя, самолетам взаимодействия с войсками — пехотой, танками, артиллерией — четко сформулировал нарком обороны в процитированном мною его выступлении на XVIII съезде ВКП (б) в марте 1939 года. Нарком как о достижении доложил съезду, что выпуск легких бомбардировщиков, штурмовиков, разведчиков сокращен в два раза.

На тяжелых самолетах военный летчик А. Б. Юмашев и другие установили множество мировых рекордов грузоподъемности. Эти рекорды характеризовали наши тяжелые самолеты как самые грузоподъемные и произвели большое впечатление в авиационном мире. Однако задача бомбардировщика заключается не только в поднятии бомбового груза, но и в доставке его к цели — в этом смысл. Но для этого наши бомбардировщики были слишком тихоходны и дальность полета их была недостаточна.

Точно так же некоторые увлекались тогда хорошей маневренностью наших истребителей, считая это основным качеством. При этом упускали из виду основную задачу истребительного самолета. А она заключается прежде всего в том, чтобы догнать противника и затем его уничтожить. Для этого нужна не только маневренность, но в первую очередь скорость и мощное оружие. Ни того, ни другого у наших серийных истребителей выпуска 1937 — 1938 годов не было.

"Боевые и тактические свойства германских самолетов были гораздо выше, чем советских, созданных еще в годы второй пятилетки... Наш истребитель И-16 имел максимальную скорость 462 километра в час, следовательно уступал даже немецким бомбардировщикам..."{3}

Тревога об отставании отечественной военной авиации в полной мере проявилась у нас уже к концу 1938 года. [162]