В боях и походах
В начале сентября 1943 года по решению Минского подпольного обкома партии наш молодежный отряд имени Ворошилова был выведен из подчинения штабу 37-й партизанской бригады. Нам предстояло войти в состав другой, 99-й бригады, которая действовала южнее районного центра Глусск, прикрывая партизанскую зону с северного направления, а также дальние подступы к острову Зыслав, где уже около года в глубоком тылу врага принимал самолеты с Большой земли крупный партизанский аэродром.
Одновременно с этим произошли некоторые изменения в руководстве молодежного отряда. Его командиром стал Владимир Жлобин, комиссаром — Максименко. Мне же было доверено командовать 99-й партизанской бригадой. Ее комиссаром назначили Андрея Чайковского.
К этому времени в составе отрядов бригады насчитывалось уже более семидесяти женщин-партизанок. В основном это были вчерашние подпольщицы, разведчицы, связные, жены и дочери партизан, которым в силу различных причин нельзя было оставаться в городах и селах. Они уходили в отряды, чтобы продолжать борьбу с врагом, рука об руку со своими братьями, мужьями, отцами.
Из каждого белорусского селения тянулись в леса, к партизанам, десятки тысяч женщин и девушек. Их не пугали ни тяготы лесной жизни с ее лишениями, голодом и болезнями, ни смертельные опасности, подстерегающие народных мстителей на каждом шагу.
И хотя настойчивым просьбам многих из них приходилось в то время отказывать (недоставало оружия), остановить благородный порыв советских женщин это ни в коей мере не могло. Как и все население Белоруссии, от мала до велика, становились они по зову сердца нашими верными и надежными помощниками. [169]
Не так уж редко приходилось мне уже после войны слышать бытующее порой мнение о том, что роль женщины в партизанском отряде ограничивалась в большинстве случаев чисто хозяйственной, второстепенной работой. Мол, основной, главной заслугой их в те суровые годы была забота о приготовлении пищи для бойцов, уход за ранеными, стирка белья и так далее.
Нет слов, заботливым и неутомимым женским рукам мы обязаны и тем, что были по мере возможности накормлены, ухожены, что всегда, опять же насколько позволяла обстановка, был устроен быт партизан. Однако нельзя забывать, что наши женщины сплошь и рядом принимали участие в боях, в трудных, а подчас и смертельно опасных походах, в десятках и сотнях важных операций и диверсий. Они были настоящими бойцами, мужественными, стойкими, бесстрашными...
Как комиссар и командир партизанского отряда, а затем и бригады, я могу взять на себя право еще раз сказать, что женщины и девушки, как полноправные бойцы входившие в наши подразделения, в боях с врагом сражались наравне с мужчинами, ни в чем им не уступая. Что же касается ведения разведки во вражеских гарнизонах, дальней и ближней, а также связи с подпольем окрестных городов и сел, о чем уже рассказывал, то здесь на всем протяжении войны использовались почти исключительно женщины.
Вступая в ряды защитников Родины, партизанки, все до единой, перед строем своего отряда принимали торжественную присягу.
Вот ее слова:
«Я, гражданка Союза Советских Социалистических Республик, верная дочь героического белорусского народа, перед лицом своих товарищей присягаю: не жалеть ни сил, ни самой жизни для дела освобождения моего народа от немецко-фашистских захватчиков и палачей и не слагать оружия своего до тех пор, пока родная белорусская земля не будет очищена от фашистской погани.
Я клянусь строго и неуклонно выполнять приказы своих командиров и начальников, беспрекословно соблюдать дисциплину и свято беречь военную тайну.
Я клянусь жестоко и беспрерывно мстить врагу за сожженные города и деревни, за кровь и смерть наших детей, отцов и матерей, за насилия и издевательства над моим народом, не останавливаясь ни перед чем, всегда и [170] повсюду смело, решительно и безжалостно уничтожать немецких оккупантов.
Я клянусь, что скорее погибну в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и белорусский народ в рабство кровавому фашизму.
Слова моей священной клятвы, произнесенные перед моими товарищами-партизанами, я подтверждаю собственноручной подписью и от этой клятвы не откажусь никогда.
Если же по своей слабости, трусости или по злой воле я нарушу свою присягу и изменю интересам народа, то пускай умру я позорной смертью от рук своих товарищей».
Слова этой присяги, простой и величавой, навсегда западали в сердца и души белорусских партизанок. С ними шли они в бой, с ними громили без жалости врага, с ними погибали!
Вспоминается весна сорок третьего. Отряды 37-й партизанской бригады имени Пархоменко вместе с бригадами Виктора Ливенцова и Федора Павловского готовятся к разгрому крупнейшего, хорошо укрепленного гитлеровского гарнизона в селе Протасы, южнее Бобруйска. Поротно бойцы обучаются ведению боя на открытой местности под сильным пулеметно-минометным огнем. Напряженные тренировки идут день и ночь. И, как все, учатся боевому мастерству наши девушки и женщины...
И вот наконец этот день — 25 апреля 1943 года.
Три роты отряда имени Ворошилова в составе двухсот пятидесяти человек заняли исходное положение на опушке леса. За нашими боевыми порядками — партизанская артиллерия: три орудия, минометы.
Гитлеровцы, пронюхав о нашем походе к Протасам, укрепились на возвышении сельского кладбища. Мы знали, что у них семь пулеметов. У нас намного больше пулеметов, но ротам предстоит преодолеть почти километр открытого пространства, чтобы войти в непосредственное соприкосновение с противником. Значит, вся надежда на то, что наши батарейцы и минометчики подавят вражеские огневые средства раньше, чем партизаны поднимутся в атаку.
Решили, что для начала сделает рывок вперед одна рота. Как только первая группа партизан стала короткими [171] перебежками продвигаться к кладбищу, заговорили вражеские пулеметы — все семь. А этого только и ждали артиллеристы. Несколько орудийных залпов, серия точно «положенных» на вражеские позиции мин (жаль — боезапас мал!) — и два или три пулемета умолкли. Подавить остальные огневые точки гитлеровцев не удалось. Придется идти на довольно сильный огонь. Наши пулеметчики, прежде всего «станкачи», получили задачу, как только будет занят удобный рубеж, подавить огневые точки врага.
Стрелки часов приблизились к десяти. По условному сигналу остальные партизанские цепи одновременно поднимаются в рост и вырываются из леса. Почти тотчас же противник открывает шквальный пулеметно-автоматный огонь. Правда, дистанция еще очень велика, и он не очень эффективен. Вой и разрывы мин, треск очередей и залпы винтовок с обеих сторон сливаются в единый оглушительный гром. Удачно «работают» наши минометчики — кажется, осекся еще один вражеский пулемет.
В партизанских цепях перебежками, время от времени залегая и ведя огонь из автоматов и винтовок, меняя на ходу обоймы и диски, продвигаются вперед, к траншеям и дотам врага и наши отважные партизанки Тоня Семенчук, Татьяна Алябьева, Екатерина Клыга, Раиса Дементьева, Ева Воробей, Александра Корбут, Лидия Семенович, Феня Чурун, Татьяна Шудро, Лидия Дубинчик, Софья Пархимчук, Елена Кашлачева, Вера Губанова и другие.
Наши пулеметчики не подкачали: вражеский огонь стал заметно ослабевать.
И вот траншеи. Ворвавшись в них, партизаны в рукопашной добивают гитлеровцев. Однако бой на этом не заканчивается. Жестокие перестрелки завязываются по всему селу.
И только спустя три часа сопротивление оккупантов, не дождавшихся, судя по всему, подкрепления, было сломлено. В результате дерзкой и решительной атаки, в ходе которой Мария Мачковская и Лидия Семенович выполняли обязанности третьих номеров пулеметных расчетов, вражеский гарнизон Протасов численностью более 600 человек был полностью разгромлен. В этом бою мужественно сражались также партизаны отрядов Виктора Ливенцова, Николая Храпко, Устина Шваякова и Дмитрия Сезака. [172]
Не меньший героизм проявляли наши женщины и в развернувшейся по всей республике рельсовой войне, во время массированных ударов по вражеским железнодорожным магистралям. На их боевом счету многие километры взорванных стальных путей, уничтоженные воинские эшелоны, мосты, долговременные огневые точки и мощные укрепления охраны. Они принимали активное участие почти во всех диверсионных операциях на «железке», которые мы проводили.
Большим уважением среди бойцов отряда Михаила Грабко пользовались две бесстрашные девушки-партизанки — Ольга Груздова и Паня Козырева. Веселые, неунывающие дивчины ни в чем и никогда не уступали бывалым, опытным партизанам. В десятках труднейших походов, боев и диверсионных операций участвовали они за долгие годы борьбы с фашистами.
Судьбы девушек, удивительно схожие и одинаково нелегкие, сблизили и породнили их. Потеряв в раннем детстве родителей, обе девочки, совсем еще маленькие, попали в один из детских домов Калининской области. Жизнь сложилась так, что за несколько лет многократно им пришлось перебираться с места на место, из детдома в детдом. И каждый раз это было нелегко: испытавшие много горя дети со слезами на глазах покидали полюбившихся им воспитателей, сверстников, верных друзей.
Окончив семилетку в Торжке, подруги там же поступили в педагогическое училище, а в 1937 году совсем еще юными учительницами пришли в детский дом города Калинина. Исполнилась заветная мечта девушек: они стали воспитателями. Любимая интересная работа, такие же, как и они. когда-то, обездоленные дети, которые, чувствуя сердечную доброту и душевность молодых педагогов, тянутся к ним, делятся своими радостями и заботами. Нужно сделать их счастливыми... Стоит ли искать для себя другую судьбу?
Война...
Подруги, не сговариваясь, решили: их место там, на фронте, в рядах Красной Армии. Они пришли в военкомат с написанными торопливым почерком заявлениями: «Прошу немедленно отправить на фронт!» Однако комсомолок, к их немалому огорчению, попросили подождать: здесь, мол, в тылу, они пока нужней.
Вновь и вновь обивают подруги военкоматовский порог. И только весной сорок второго, в Удмуртии, куда [173] они были эвакуированы вместе с детским домом, девушкам наконец повезло: им предложили пройти специальную подготовку. Узнав, что после окончания курса обучения предстоит выброска в тыл врага, Оля и Паня немедленно согласились.
Летом 1942 года завершивших подготовку девушек включили в состав партизанской группы Михаила Грабко, состоявшей в основном из белорусов, и направили за линию фронта. Долгим и нелегким был их путь по оккупированной врагом территории из северных окраин Витебской области к южные районы Белоруссии. Однако суровое испытание Груздова и Козырева выдержали с честью.
...Ноябрь 1942 года. Партизанские отряды Минской и Полесской областей выступают на операцию по подрыву крупного моста через реку Птичь на железнодорожной магистрали Брест — Гомель. В составе отряда Михаила Грабко идут Ольга Груздова и Паня Козырева. Для них сегодняшний день особенно весом и значителен: в такой на редкость серьезной и сложной операции они участвуют впервые. Бесшумно и скрытно сосредоточились партизаны у самых предмостных укреплений противника.
Взмывает вверх ракета. Это сигнал для атаки. Рывком поднявшись, стреляя на ходу, бросились народные мстители к траншеям и огневым точкам. Юные комсомолки шли в первых рядах. Удар был настолько ошеломляющим для фашистов, что они даже не успели организовать огневой отпор партизанам. Яркие пучки пулеметных трасс, всполохи от взрывов мин и гранат далеко вокруг озаряли ночную темень. Одна за другой замолкают едва успевшие ощетиниться огневые точки врага, подавленные меткими партизанскими залпами. С ходу ворвались партизаны в траншеи, в которых засели, яростно отстреливаясь, немецкие автоматчики. Фашистский гарнизон был подавлен. Уцелевшие гитлеровцы, бросив оружие, рассеялись по берегу Птичи. Подходы к огромному 147-метровому мосту были свободны.
Прошло совсем немного времени, и мощный взрыв потряс все вокруг. Центральная ферма моста, разломленная взрывчаткой надвое с легкостью спички, рушится в воду... [174]
Зима 1942/43 года проходит в непрерывных схватках с врагом, кровопролитных и тяжелых. Суровые партизанские будни, нелегкая походная жизнь закалили девушек, воспитали в их характерах редкое мужество и стойкость.
...Февральской морозной ночью группа подрывников под командованием Василия Лесика, в составе которой была и Ольга Груздова, вышла к полотну железнодорожной магистрали Минск — Гомель между станциями Осиповичи и Талька. За плечами партизан — более ста километров тяжелого пути по незнакомой местности с разбросанными тут и там гитлеровскими гарнизонами. Бойцы устали: расстояние до цели пройдено с короткими привалами всего за двое суток.
Дорога усиленно охраняется. Едва ли не на каждом километре у полотна ее темнеют доты. Патрули, вооруженные ручными пулеметами, в сопровождении овчарок проходят по полотну через короткие промежутки времени. Лес, когда-то вплотную прилегавший к насыпи, сейчас метров на двести по обе стороны от дороги безжалостно вырублен: хорошо просматривается почти каждый метр пространства. Кроме этого, многие участки на подходах к магистрали, по-видимому, заминированы. Об этом тоже нельзя забывать.
Вывести группу к намеченной цели помог Василию Лесину проводник, житель одного из ближних сел. К радости партизан, он оказался железнодорожником-стрелочником: как никому другому, ему хорошо известны многие детали в организации охраны дороги.
По шпалам, негромко переговариваясь между собой, проходит группа гитлеровцев. Шаря по снежному насту лучами фонариков, они внимательно и настороженно осматривают каждый метр железнодорожного полотна и рельсов.
— Обождем чуток, — наклонившись к Ольге, едва слышно шепчет проводник. — Сейчас еще пойдут!
И действительно, не успевают смолкнуть вдали звуки солдатских шагов, как из-за поворота появляется новый патруль. Автоматчиков шестеро. В надвинутых на глаза стальных шлемах, с оружием на изготовку, они с трудом сдерживают на поводках огромных овчарок. «Только бы не учуяли!» — мелькает у девушек тревожная мысль. Но нет, партизаны остаются незамеченными.
Вот наконец долгожданный момент. Махнув рукой в сторону насыпи, стрелочник шепчет: [175]
— Теперь можно!
Как и было условлено, к дороге ползут двое: Ольга Груздова и Василий Лесин. Остальные бойцы, передернув затворы автоматов, готовы в любую минуту прикрыть их огнем. Это на всякий случай.
Ночное небо чисто и безоблачно. Яркий диск луны заливает бледным, неживым светом каждый сугроб, каждый кустик на заснеженном ровном поле. Укрыться негде: на сотни метров вокруг — ни единого деревца.
Все ближе и ближе насыпь. Еще несколько рывков вперед — и партизаны у самого рельсового стыка. Теперь все решают минуты.
Расстелив на снегу плащ-палатку, Ольга кивает товарищу: давай! Командир подрывников осторожно, чтобы не задеть металл, начинает долбить саперной лопаткой землю между двумя шпалами. Промерзлый гравий поддается с трудом, отнимает много сил. Но на передышку ни секунды нет: возможно, от этой единственной секунды зависит исход операции.
Через несколько минут углубление готово. Заложив в него заряд, партизаны засыпают его снегом. Поочередно, не выпуская из рук автоматов, тянут они в сторону леса плащ-палатку с вынутым грунтом, заметая собственные следы березовыми ветками. Ползти приходится осторожно: рядом вьется шнур от взрывного устройства.
Позади более сотни метров. Теперь надо ждать. Однако изнемогать в тревожном ожидании, к радости партизан, им пришлось совсем недолго: почти тотчас же с запада, от станции Талька, послышался мерный, все нарастающий перестук колес. Эшелон!
Приглушенный луч паровозного прожектора, высвечивая ненадолго и слабо сугробы вдоль насыпи, пробивается из-за поворота. Состав идет ходко, бригада, видно, стремится побыстрей миновать опасный участок. Товарные вагоны чередуются с открытыми платформами. На них под брезентовыми чехлами угадываются контуры боевых машин: танки!
— Пора! — горячо и взволнованно шепчет Ольга. И в тот же момент Лесик резко и сильно дергает шнур.
Ослепительная вспышка озаряет заснеженное поле. Земля тяжело и гулко вздрагивает под ногами партизан. Доли секунды спустя до них доносится мощный, раскатистый взрыв. Свершилось! [176]
Паровоз, грузно вздыбившись, заваливается под откос, увлекая за собой часть вагонов. Продолжая по инерции двигаться, они наползают один на другой, круша и калеча под обломками немногих уцелевших гитлеровских вояк. Оглушительный грохот, скрежет металла, вопли раненых — все смешивается в единый гул.
Чуть погодя из хвостовых вагонов, которые чудом не сошли с рельсов, раздаются автоматные очереди. Фашисты беспорядочно палят в сторону темнеющего леса. Одновременно открывают огонь пулеметы, установленные в ближних дотах, патрули охранников.
Но уже поздно. Партизанская группа без потерь быстро отходит и углубляется в лесную чащу. Несмотря на усталость, бойцы бесконечно счастливы: операция прошла успешно, задание выполнено!
Обнимая друзей, Ольга взволнованно и горячо повторяет:
— С победой вас, родные! С победой!
И действительно, это — победа. Еще одна. Одна из многих...
Боевой счет подруг-партизанок с каждым днем множился. Так к концу 1943 года при непосредственном участии Ольги Груздовой было подорвано и пущено под откос четыре вражеских эшелона. Несколько десятков вагонов с живой силой и техникой не дошли благодаря этому до линии фронта! Комсомолка лично произвела 18 взрывов рельсов во время ударов партизанских бригад по гитлеровским магистралям.
На счету Пани Козыревой было два разбитых воинских эшелона. Один из них был пущен под откос 17 апреля 1943 года неподалеку от станции Муляровка на магистрали Брест — Гомель. Помимо этого, девушка неоднократно принимала участие в боевых операциях отряда, в походах, а также в уничтожении телефонной связи врага.
Беззаветному мужеству и геройству партизанок мы обязаны многим. Примеров тому можно привести немало. Но один эпизод из яркой боевой биографии Ольги Груздовой запомнился мне особо.
...Шел май 1944 года. Партизанские отряды нашей 99-й бригады надежно блокировали крупный гитлеровский гарнизон в районном центре Телеханы Пинской области. [177] За пределы населенного пункта оккупанты не рисковали выходить даже в дневное время: все их вылазки решительно пресекались партизанскими подразделениями. Снабжение гарнизона боеприпасами и продовольствием велось исключительно самолетами из прифронтового Пинска.
Однако мы не забывали о возможности прорыва плотного кольца партизанской блокады извне, со стороны Днепровско-Бугского канала, по которому проходила в те дни полоса обороны фашистской армии. Вот почему одна из рот отряда имени Грабко под командованием Григория Логойко была послана на постоянную засаду к дороге Пинск — Телеханы, неподалеку от села Круглевичи. Партизаны окопались, закрепились и готовы были ждать врага как угодно долго и дать ему достойный отпор. Среди них в составе своего взвода была и Ольга Груздова.
Прошло две недели. И вот майским полднем в расположении штаба бригады, который стоял в те дни в деревне Свянта Воля, что в десяти километрах от Телехан, была объявлена тревога. В поле, со стороны Пинска появилась и двигалась на наши передовые посты гитлеровская легковая автомашина.
Я, комиссар бригады Андрей Чайковский и мой заместитель по разведке Виктор Макаров выбежали из хаты. Поле на подступах к селу просматривалось отлично. Подношу к глазам бинокль, вижу машину. Темно-зеленого цвета, в разводах камуфляжа, она ползет медленно, переваливаясь на ухабах дороги. И первое, что мы все с удивлением заметили, — небольшое красное полотнище, полыхающее на ветру над кузовом.
— Откуда она здесь? — слышу полный недоумения голос Макарова. — Неужели Логойко прозевал?
— Не может этого быть, — о сомнением покачал головой Чайковский. — Командир он грамотный, с опытом.
Взвод охраны с двумя станковыми пулеметами был наготове. Заняв свои места в окопах, бойцы внимательно наблюдали за машиной. Она все ближе и ближе. Наконец, миновав передовые посты, легковушка въехала в деревню и направилась прямо к нам. Это была новенькая открытая «татра».
На переднем сиденье — двое в немецкой форме. Рядом с водителем, угрюмо поглядывая по сторонам, — гитлеровский офицер в надвинутой на глаза фуражке с высокой [178] тульей. За его спиной, стоя в полный рост, радостно улыбаются нам навстречу... бойцы партизанской роты Григория Логойко. В центре, с самодельным красным флагом в руках, — Ольга Груздова.
Когда машина поравнялась со штабом, девушка приказала шоферу остановиться. Скрипнув тормозами, «татра» замерла. Перемахнув через борт, партизаны выстроились перед нами. Рапортует Ольга:
— Товарищ комбриг! По поручению командования роты разрешите доложить...
Как выяснилось, гитлеровцы появились в тот день неожиданно. Два грузовика с автоматчиками, сопровождавшие легковую машину с жандармским полковником, на большой скорости шли по большаку от Пинска к Телеханам. Фашисты были настороже: за каждым деревом, кустом их, конечно, могли ожидать партизаны. И все же засаду они проглядели. Подпустив колонну на несколько десятков метров, патриоты обрушили на нее шквал огня. Удар был ошеломляющий. Одна за другой рвались под колесами гранаты. Потеряв управление, грузовики завалились в придорожный кювет и вспыхнули.
С дружным партизанским «Ура!» бойцы поднялись в атаку. И в первых рядах бежала молодая девушка в яркой алой кофточке. Это была Ольга Груздова.
...Приняв четкий рапорт, я подошел к Оле, обнял и расцеловал ее. От имени командования бригады мы вместе с комиссаром Андреем Чайковским тепло поздравили отважную партизанку и всю группу с успешным выполнением задания.
Не менее памятно и дорого для меня имя еще одной бесстрашной белорусской партизанки, комсомолки Марии Колпаковой. Ничем не примечательная скромная девушка, по профессии педагог, Марийка пришла в отряд имени Кирова из родной деревни Ковчицы зимой 1942 года и с первых же дней активно включилась в боевую жизнь отряда.
В конце 1943 года линия фронта приблизилась к Березине. Радости партизан не было предела: каждый понимал, что освобождение родной белорусской земли от оккупантов не за горами. На ближних подступах к району действий отряда имени Кирова, взламывая оборону противника, успешно продвигалась на запад 37-я стрелковая [179] дивизия Красной Армии. Форсировав реку и обойдя райцентр Паричи, ее части в середине декабря создали реальную угрозу прорыва на этом участке фронта.
Подтянув резервы и яростно обороняясь, гитлеровцы предприняли попытку сковать наступательные действия советского соединения. День и ночь шли ожесточенные бои. Контратаки фашистов, проводимые при поддержке авиации и артиллерии, следовали одна за другой.
И в этот напряженный момент, как никогда пожалуй, своевременным оказалось решение командования отряда имени Кирова отвлечь на себя часть вражеских сил, то есть навязать противнику борьбу на два фронта. С этой минуты отряд вступал в полосу тяжелых, кровопролитных боев с крупными, значительно превосходящими армейскими подразделениями вермахта. Однако иного выхода в те дни не существовало.
...Очередная атака гитлеровцев со стороны Бобруйска началась 18 декабря 1943 года. Против кировцев, окопавшихся на окраине деревни Ковчицы Вторые, было брошено около батальона солдат при поддержке бронетранспортеров и артиллерии. Партизаны стояли насмерть. В составе своей роты Мария Колпакова неоднократно участвовала в контратаках, умело и бесстрашно била из своего карабина фашистов. В результате ожесточенного отпора со стороны партизан атака гитлеровцев захлебнулась. Многие десятки трупов и несколько подбитых бронемашин оставил противник на подступах к деревне.
Однако в ночь на 19 декабря положение еще больше обострилось. Немецким войскам с большим трудом удалось потеснить части 37-й стрелковой дивизии. И это не могло не отразиться на судьбе отряда имени Кирова.
На следующий день, 19 декабря, против партизан было брошено до 40 танков, артиллерия, шестиствольные минометы и около двух тысяч пехотинцев.
Неравный бой длился более тринадцати часов. В этом бою погиб почти весь командный состав отряда. Партизаны и партизанки сражались до последнего патрона.
Самоотверженно, с удивительной стойкостью и выдержкой вела себя в бою белорусская комсомолка Мария Колпакова. В полузасыпанной траншее, под вой снарядов и пуль, в грохоте разрывов и скрежете танковых гусениц она хладнокровно и метко уничтожала гитлеровцев из своего карабина. Трупы немецких солдат и офицеров густо устилали поле на подступах к боевым порядкам отряда. [180] Однако и цепи партизан с каждой минутой редели.
Внезапно оборвав очередь, замолчал в десяти шагах партизанский пулемет. Все члены его расчета были убиты наповал взрывом мины. Ни минуты не раздумывая, Марийка бросилась вперед. Перезарядив «Дегтярев», девушка прижимает к плечу приклад, ловит в прорези прицела поднявшиеся в рост фигуры гитлеровцев и, подпустив их поближе, уверенно нажимает на спуск. Пулемет оживает в руках партизанки, длинные, губительные очереди сеют смерть во вражеских цепях...
Кировцы дрались до последнего. Когда же в дисках и обоймах у них не осталось ни единого патрона, горстка уцелевших народных мстителей медленно поднялась из траншей. Коммунисты и комсомольцы шли, не дрогнув, в свой последний и неравный рукопашный бой. Шли, чтобы погибнуть за свое правое дело.
Они остались в нашей памяти героями. И в их рядах отдала, не колеблясь, свою жизнь во имя победы над фашизмом Мария Колпакова...
...Майской ночью 1942 года над Березиной южнее Бобруйска была выброшена с парашютами группа десантников Красной Армии во главе с капитаном Ильей Шарием. В составе ее на оккупированную землю Белоруссии ступили и две совсем еще молоденькие девушки — Валентина Смирнова и Раиса Пряжникова. Спустя несколько дней группа, преодолев около ста километров нелегкого пути по незнакомой лесистой местности, появилась в партизанском «треугольнике» южнее Осиповичей.
Лагерь десантники разбили поблизости от расположения нашего отряда, всего в трех километрах. И почти тотчас же между партизанами и разведчиками завязалась тесная боевая дружба.
Радировав в Москву о благополучном приземлении, капитан Шарий сообщил в Центр точные координаты своей стоянки и района предполагаемых действий. И вскоре, в ночь на 6 июня, в условленном месте был выброшен новый десант из десяти человек. Среди парашютистов была еще одна девушка, москвичка Нина Морозова. Теперь группа была в полном составе. С этого дня ей предстояло активно и решительно включиться в суровую партизанскую борьбу... [181]
Передо мной лежит общая тетрадь, исписанная крупным, аккуратным почерком. Языком строгим и лаконичным повествуется о событиях давно минувших военных лет, о том, что происходило там, за линией фронта.
Это воспоминания Нины Морозовой. Давайте заглянем в них...
«...27 мая 1942 года провожаем группу капитана Шария. В его группе две девушки: Валя Смирнова, которую за цвет волос и очень живой характер зовем «рыженькой», и Рая Пряжникова...
Завидуем ребятам. Но и нам осталось уже недолго...
В ночь на 6 июня вылетаю с группой, в которой восемь ребят и две девушки — я и Леля Пушникова, студентка одного из московских вузов.
Натруженно ревут моторы «Дугласа». Пролетаем линию фронта. Нас обстреливают, но мимо.
Ясная лунная ночь. Сопровождающий подает команду: «Приготовиться к прыжку!» Одновременно встаем. За плечами — ранец парашюта, впереди — вещевой мешок, сбоку привязана винтовка. Все вместе это весит немало — столько же, сколько я сама. Ноги едва держат, подкашиваются.
Распахнуты оба люка... Карабины вытяжных фал защелкнуты за скобы на бортах самолета...
Я стою третьей справа. Сзади приготовились к прыжку Виктор Соколов и Иван Репин. Леля Пушникова — в левой шеренге. Она первая. За ней — испанец Самуйлик, Геннадий Зелент, Михаил Золотов и Володя Прищепчик.
Пролетаем Березину. Внизу видны огни. Высоко.
Проверив крепление вытяжных фал, инструктор сквозь рев двигателей кричит летчику: «Готово!» И в этот момент происходит непоправимое... Не расслышав слов (в отсеке — грохот и свист ветра), Леля принимает их за команду прыгать. Резко шагнув вперед, она исчезает в черном проеме люка.
Самуйлик, стоящий ближе всех, пытается схватить ее за ранец. Но в руках у него остается только чехол от парашюта. А мы летим и летим...
Наконец после крутого разворота следует долгожданная команда: «Пошел!» Прыгаем один за другим. Прыгаем в ночь, в темноту, в неведомое. Чем-то нас встретит земля?
Короткие доли секунды — и над головой после сильного хлопка раскрывается огромный белый купол. Порядок! [182] Теперь есть время осмотреться. Подо мной, чуть ниже и в стороне, смутно угадываются во мраке парашюты ребят. Один, второй, третий...
Вот и земля. Стремительно лечу мимо деревьев, едва успев прикрыть лицо руками. Приземление мягкое — под ногами болото.
Собрались минут за десять, не больше. Все на месте, кроме одного — Миши Золотова. Его обнаружили лишь под утро. Замаскировав груз, отходим на два километра западнее.
Утром... выясняется, что приземлились мы поблизости от деревни Мезовичи Осиповичского района...
В нашей группе нет радиостанции. Она — у Шария. Движемся к условленному месту для соединения с ним.
Первая железная дорога. Больше часа наблюдаем, а затем переходим ее, двигаясь след в след, спиной вперед. Как выяснилось позже, дорога бездействовала. Ну и смеялись же мы, копируя друг друга при переходе «железки» задом!
10 июня 1942 года. Идем на подрыв эшелона. Идут Самуйлик, Соколов, Курышев, Зелент и я. Передо мной поставлена задача: прикрыть операцию со стороны Осиповичей.
Заряд ставит Виктор Соколов. Вскоре до нас доносится шум железнодорожного состава. Он приближается. Быстро отходим в лес... Ослепительная, яркая вспышка, и после секундной паузы — оглушительный, мощный грохот. Вагоны беспорядочно громоздятся один на другой, слышны вопли солдат... рвутся боеприпасы. Это — успех. Первый для нас и потому особенно важный.
Радостные и оживленные, не замечая усталости, возвращаемся в лагерь.
14 июня 1942 года. Наконец-то нашли группу Шария. В лагере — Рая Пряжникова. Бойцы ушли на задание западнее Глебовой Рудни.
Рая быстро приготовила ужин. Наелись досыта.
Вскоре появились и ребята. Счастливые, долгожданные минуты встречи. Снова все вместе!
Через несколько дней на задание идут Самуйлик, Зелент, Прищепчик и Золотов. Взорвав эшелон под Талькой, бойцы переходят железную дорогу Осиповичи — Слуцк. Сделали привал, а на рассвете были окружены подразделением фашистов. Разгорелся бой. Гена Зелент ранен... Володя Прищепчик отбивался до последнего — [183] поняв, что из окружения ему не вырваться, себя и врагов подорвал гранатой. Остальные отбились.
Случилось это недалеко от деревни Ставищи. Потеря для нас велика: Володю все очень любили. За смерть его поклялись отомстить!
23 июля 1942 года. Идем на разгром торфозавода с партизанами отряда имени Ворошилова. Выступили ночью. Нас, девчат, разделили. Валя Смирнова и Рая Пряжникова идут вместе с основной группой. Задача ее — налет на помещение охраны.
К железнодорожной магистрали в километре от завода движется другая группа. Ее цель — подорвать полотно дороги, исключив возможность подхода подкреплений. В составе группы иду и я.
К месту диверсии добрались вовремя. Мину ставил Фарид Фазлиахметов и Семен Миронович Ольховец. Саша Стенин, Петя Токарев, Игорь Курышев, Саша Чеклуев, я и несколько партизан из местного отряда прикрывали операцию.
В самый разгар боя на торфозаводе со стороны Осиповичей появился воинский эшелон. Его-то мы и ждали!.. Через несколько секунд — мощный взрыв...
Операция прошла успешно... Настроение у всех приподнятое, праздничное. В лагерь возвращаемся с песнями, радостные и довольные.
...За полтора месяца боевой деятельности в тылу врага нашими группами уничтожено 11 эшелонов с живой силой и техникой...
28 июля 1942 года. Первая облава. Против партизан местных отрядов и нас брошены полки солдат. Их поддерживают танки и бронетранспортеры. В воздухе непрерывно висят самолеты. Один за другим заходят они на наши лагеря и сбрасывают бомбы. Лес окутан столбами черного дыма, тяжело вздрагивает земля.
Бомбежка нам не страшна. Предупрежденные об облаве, мы заранее покидаем стоянки. Однако уйти далеко не удается. Нас окружают.
Выставлены дополнительные посты и секреты. Вместе с Валей Смирновой идем в разведку: необходимо выяснить обстановку. В запасе у нас гражданская одежда. Нацепив юбки и кофты, с корзинками в руках пробираемся по лесу.
Прошли совсем немного. И вдруг, отчаянно жестикулируя, Валя показывает мне: скорее назад — впереди [184] опасность!.. Замираю на месте. И почти тотчас же сквозь кусты начинаю различать фигуру немецкого радиста в наушниках. Низко склонившись над передатчиком, он торопливо выстукивает морзянку. Нас разделяет всего лишь несколько шагов...
Стараясь не шуметь, поворачиваемся и сначала потихоньку, а потом галопом летим назад. Уйти незамеченными не удается. Вслед за нами бросаются солдаты в черных комбинезонах. Они орут: «Партизан, хальт!..»
Кросс по бегу мы сдали успешно — даже корзины не бросили. Добежав на одном дыхании до наших секретов, юркнули в кусты. Погоня осталась далеко позади.
...В тот же день без потерь группе удается выйти из кольца окружения.
...Кончается питание к рации. На исходе боеприпасы. Уходим из района Осиповичей в Полесье.
29 июля 1942 года. Валя Смирнова и я посланы на связь с партизанским отрядом Храпко. Связавшись по отрядной рации с руководством, узнаем, что нам выслан груз с сопровождающими. Идем в заданный район. В деревне Крюковщина встречаем Сашу Бычкова и Костю Арлетинова, сопровождающих груз.
...Вновь перебазируемся под Осиповичи.
11 августа 1942 года. На сегодняшний день на счету группы 17 вражеских эшелонов...
Собирая с Валей грибы, забрели далеко в лес. Наш разговор был прерван скрипом колес. По проселку из деревни Старое Село двигался гитлеровский обоз с хлебом.
Обстреляли его. На выстрелы прибежали ребята и добавили немцам.
13 августа 1942 года. По договоренности с крестьянами Рая, Валя и я сожгли три воза с сеном и два воза с житом, которые те везли по приказу оккупантов из деревни Сторонка на станцию Ясень.
8 сентября 1942 года. Трое наших ребят — Алексей Садовик, Геннадий Зелент и Валентин Дернов — собираются на подрыв. Погода мерзкая: не переставая льет сильный дождь. Предлагаем ребятам отложить поход, словно сердцем предчувствуя близкую беду.
Но они уходят. Уходят, чтобы никогда уже не вернуться. Произведя подрыв эшелона, партизаны, окрыленные успехом, решают пустить под откос еще один. Выбрав [185] для диверсии участок магистрали, они с оставшимся толом двигаются к нему... На подходах к деревне Ставище, недалеко от дороги, в упор встречает бойцов пулеметным огнем засада. Не успев сделать ни единого выстрела, ребята погибают...
14 сентября 1942 года. Договорились с партизанами о разгроме железнодорожной станции Деревцы. Как стало известно, охранники именно этого гарнизона повинны в гибели наших товарищей.
Из лагеря вышли вечером. Ночью подошли к Деревцам. Остановились в лесу.
Фарид Фазлиахметов с группой ребят взорвал семафор и стрелки. Одновременно с этим Валя, Рая и я вместе с Игорем Курыщевым и Сашей Чеклуевым уничтожили несколько телеграфных столбов, выведя из строя проводную связь врага.
Основные силы партизан тем временем разгромили гитлеровский гарнизон и укрепления станции Деревцы. Убитых немцев было много. Мы окончили бой совсем без потерь.
16 сентября 1942 года. Наступают осенние холода. Питание к рации окончательно иссякло. Решено всеми отрядами идти на восток, к линии фронта.
Выступили сегодня. Погода ненастная: дождь льет как из ведра. Около деревни Гарожа перешли железную дорогу, сделали привал, обсушились.
На следующий день подошли к берегу Свислочи. С большим трудом на плотах форсировали ее. Позади тяжелый путь.
За рекой — шлях. Движения по нему нет. Перейдя шлях, останавливаемся в деревне Игнатовка.
На следующий день после короткого отдыха снова в путь. Колонна, состоящая из сотен партизан, растянулась на многие сотни метров. Валя Смирнова и я вместе с ребятами идем в авангарде. Нам поручена разведка.
Приближаемся к деревне Маковье, замечаем движение. Немедленно следует команда: «Залечь!» Нас тоже заметили. Издали кричат: «Подходи ближе!»
Вперед посылают троих: Валентину, Игоря Курышева и меня. От группы неизвестных, поднявшись с земли, двигаются к нам навстречу тоже трое. И среди них девушка. Издали всматриваясь в ее лицо, смутно угадываю что-то знакомое. [186]
И вдруг, когда нас разделяет всего лишь несколько шагов, к своему немалому удивлению, слышу: «Нина! Морозова! Ты?..»
Вот так встреча... Да это же Галина Кирова — студентка нашего института! Откуда она здесь? Бросаемся в объятия друг к другу. Радостные и счастливые, далеко не сразу находим нужные слова.
Как выясняется, судьба свела нас с бойцами московского отряда «Гастелло», который, перейдя линию фронта 20 августа, продвигается теперь в глубь Белоруссии.
Остаемся в Маковье. Обзаведясь лошадьми, становимся конниками. Обучаться езде приходится в самые короткие сроки. Первые дни ездим на подушках. Но это не помогает: после десяти-пятнадцати километров, проведенных на коне, многие из нас не то что сидеть, но даже стоять и ходить не могут. К счастью, мучения наши длятся недолго. Через некоторое время в лесу, поблизости от деревень Гарожа и Рахнетово, ребятам удается добыть седла.
8 октября 1942 года. Отрядом Тихомирова взорван железнодорожный мост через реку Талька. Валентина, Рая и я вместе с группой подрывников минировали подходы, отрезая пути вражеским подкреплениям. Операция прошла успешно.
6 ноября 1942 года. Получена радиограмма: Илье Шарию присвоено воинское звание «майор». Он награжден вторым орденом Красного Знамени.
Готовим бутылки с горючей смесью. Это наши подарки фашистам к годовщине Октябрьской революции.
15 ноября 1942 года. Начато строительство землянки для радиста в лесу в районе деревни Полядок...
28 декабря 1942 года. Партизанский обоз из 24 подвод в сопровождении 11 конников выехал из деревни Лозовая в Осиповичский район. Железную дорогу пересекли на одном из переездов. Часовые при нашем появлении высыпали из блиндажей и разбежались.
Едва головные подводы миновали переезд, как встречными железнодорожными составами обоз был рассечен на две части. Изготовились к бою. Однако все обошлось без стрельбы.
Прибыли в деревню Старые Тарасовичи. Связи у нас нет. Решено ехать на юг, в штаб соединения партизанских отрядов Минской области.
На двух подводах выехали радист Василий Зализняк, [187] Александр Стенин, Василий Смирнов, Валя и я. Благополучно миновали вражеские гарнизоны, пересекли «варшавку». На ночь остановились в деревне Макаровка.
А на рассвете наш дом был окружен фашистами. С боем вырвались из хаты. В перестрелке погиб Вася Зализняк, радист.
Вернулись к «варшавке» и с большим трудом перешли ее. Добрались до деревни Белое. У меня разбито колено. Саша Стенин и Вася Смирнов ушли в отряд за подводой.
1 января 1943 года. Новый год мы с Валей Смирновой встретили в доме лесника. Ночью поблизости разгорелась стрельба. Верочка, дочь лесника, вывела нас из деревни и показала дорогу на Старые Тарасовичи. Подвода, идущая следом за нашей, была обстреляна в лесу немцами.
...По сообщениям разведки, в Осиповичах выгрузились два эшелона карателей, которые идут в нашу партизанскую зону.
18 января 1943 года. Обстановка осложняется. Среди партизан сыпной тиф. Начинается блокада зоны.
22 января 1943 года. Валя, Рая и я привезли раненых и больных в деревню Зубаревичи.
Самолеты бомбят деревню. Мы с Валей не успеваем перевязывать раненых. Их все больше и больше.
Всех больных и раненых, погрузив на подводы, вывозим в лес. Один за другим самолеты пикируют на нас. Закончив атаку, они уходят на разворот, и мы, не теряя времени, подгоняем лошадей.
Путь до штаба соединения бесконечно тяжел. Холод страшный. Укутав своими шубейками раненых, бежим, чтобы согреться, рядом с лошадьми раздетыми.
10 февраля 1943 года. Перебрались в деревню Дуброво. Много, очень много больных. Нет продуктов...
Март — апрель 1943 года. Вместе с Валентиной Смирновой день и ночь дежурим около больных и раненых. Я тоже перенесла тиф.
Май 1943 года. Получен большой груз с боеприпасами. Прилетел новый радист Николай Гришин.
Покидаем Дуброво. Перейдя «варшавку», проходим мимо сожженной гитлеровцами деревни Белое. В лесу, возле деревни Тарасовичи, организуем стоянку. С продуктами плохо...
Тяжело ранен Василий Яковлев. У Шария начали [188] гноиться раны. По решению командования нас готовят к эвакуации на Большую землю.
15 сентября 1943 года. С партизанского аэродрома «Альбинск» на самолете нас вывозят в Москву... До встречи, гордая и непокоренная земля Белоруссии!»
Позади четыреста шестьдесят пять дней и ночей, проведенных в тылу врага, в постоянных боях, труднейших походах и схватках с оккупантами. Четыреста шестьдесят пять...
До полного освобождения Белоруссии летом 1944 года сражались на тропах партизанских Валентина Смирнова и Раиса Пряжникова, боевые подруги Нины Морозовой. Не щадя сил своих и самой жизни, били отважные комсомолки ненавистного врага, с честью оправдывая доверие комсомола.
...Московские комсомолки. Их было в наших рядах не так уж много. Но все они, до единой, героизмом своим и мужеством завоевали у бойцов наших отрядов глубокое уважение и любовь. Они были настоящими партизанками, бесстрашными, стойкими, храбрыми.
Не забыть мне имена москвичек Риммы Шерстневой, Нины Макаровой, Галины Кировой и других девушек, прибывших в Белорусское Полесье в сентябре 1942 года. В составе комсомольского отряда «Гастелло» они прошли пешком более тысячи километров по вражеским тылам. На пути своем, пролегавшем через всю Белоруссию, довелось партизанкам повстречать немало гитлеровских гарнизонов, участвовать во многих боях.
Одной из первых серьезных операций, ставшей экзаменом мужества и выдержки для молодых подрывников Галины Кировой и Нины Макаровой, была диверсия на одном из участков железной дороги Брест — Гомель в октябре 1942 года. Они вошли в состав группы заместителя командира отряда по разведке Николая Симонова, перед которой была поставлена задача подорвать и пустить под откос вражеский эшелон с живой силой и боевой техникой.
Первая попытка заложить заряд под рельсы оказалась неудачной — мина нажимного действия не сработала. С громадным риском партизанам пришлось возвращаться на насыпь: оставлять там тол, добытый с таким трудом, бойцы не могли. [189]
Через два дня группа вернулась на старое место. Заложив мину, партизаны протянули в сторону леса шнур. Решено было взрывать обычным методом. Но в самый последний момент выяснилось, что длина шнура явно недостаточна. Что же делать? Смекалистые девушки нашли выход. Они размотали бинты, вымазали их в грязи и присоединили к концу шнура. Вскоре все было готово к взрыву. И он прогремел. Мощный, всесокрушающий. Воинский эшелон, идущий к линии фронта, был пущен под откос. Боевое крещение партизанок состоялось.
У войны свои законы, жестокие, неумолимые. И перешагнуть рубеж ее, встретить Победу было дано далеко не всем. За Родину, за народ погибали лучшие.
В конце сорок второго не стало в наших рядах Риммы Шерстневой. Ценой своей жизни, отданной беззаветно, без колебаний, спасла она жизнь боевых друзей и товарищей, партизан и партизанок.
...Ученица 10-го класса, уроженка города Добруша Гомельской области, Римма уже летом сорок первого стала настойчиво просить послать ее к партизанам или на фронт. В июне 1942 года она была послана комсомолом в партизанскую бригаду.
...Суровый бой за деревню Ломовичи Октябрьскою района подходил к концу. Вражеский гарнизон, укрепившийся на ее улицах, был почти разгромлен. Лишь гитлеровцы, засевшие в самом крупном доте, который был центром обороны фашистов, по-прежнему оказывали упорное сопротивление.
Партизаны несли потери. Их цепи, готовые к броску, были прижаты к земле губительным пулеметным огнем. Очередная атака захлебнулась.
Стремясь спасти положение, поднялся молодой боец Александр Бондарчук. В руке его, занесенной для броска, зажата граната. Несколько шагов сделал он вперед, но амбразура дота, глубоко ушедшего в землю, плеснула, мерцая, пулеметным огнем, и, подкошенный очередью, партизан упал замертво.
И в тот же момент на смену ему рванулась девушка. Низко пригибаясь к земле, она подбежала к неподвижному телу Бондарчука и, подхватив его гранату, метнулась к доту. Захлебываясь, гремит пулемет. Фонтанчики взрытого пулями грунта вспыхивают у самых ног партизанки. [190] Но она каким-то чудом пробегает еще метров пятнадцать и, коротко размахнувшись, швыряет в амбразуру гранату. Тяжело ухает взрыв. Вражеский пулемет, оборвав очередь, замолкает. Но секундой раньше последняя очередь все-таки успела прошить грудь девушки. Медленно оседая, она опускается на землю...
Мощное партизанское «Ура!» разнеслось над селом.
Смертельно раненную Римму вынесли с поля боя на руках. Она была еще жива. Ни минуты не медля, Галина Кирова и Нина Макарова перевязали подругу и на повозке повезли в ближайшую деревню Старосеки.
Узнав о случившемся, туда срочно выехал хирург соединения Ибрагим Друян. Однако помочь героине было уже нельзя...
За несколько минут до кончины, очнувшись от забытья, партизанка прошептала:
— Вот и повоевала я... Жаль только до Победы не дожила! — И уже совсем тихо: — Об одном прошу: маме не пишите...
Это были ее последние слова.
Героизм комсомолки, ее мужество и отвагу Родина оценила высоко. Посмертно Римме Шерстневой было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Осенью сорок третьего война оборвала жизнь еще одной замечательной белорусской партизанки — Веры Броваренко. Шестнадцатилетняя комсомолка лишь незадолго до этого пришла в лес из оккупированного врагом Бобруйска, чтобы отомстить за гибель своего отца, члена городского подполья, казненного после зверских пыток гитлеровцами.
На боевом счету девушки было участие в нескольких крупных операциях и походах в составе отряда имени Ворошилова. Смелой, решительной, не знающей страха — такой запомнилась она партизанам.
Случилось все сентябрьским днем 1943 года неподалеку от деревни Стрыжи Глусского района. Ворошиловцам, прикрывавшим партизанский аэродром в бобруйском направлении, предстоял тогда неравный бой с крупными силами гитлеровцев. До двух фашистских батальонов готовились с часу на час к выступлению из села Барбарово, где располагался в то время вражеский гарнизон. [191]
Упредить врага, нарушить его планы еще на подступах к партизанской линии обороны было теперь жизненно необходимым. От этого зависел всецело исход боя. Приказ Василия Ивановича Козлова, командира Минского соединения отрядов, мы помнили хорошо: «Удерживать позиции до последнего. Ни шагу назад!»
В тот же день усиленный минометами партизанский взвод выступил в засаду под село Барбарово. Перед бойцами была поставлена задача, скрытно подойдя к гарнизону и дождавшись начала выступления противника, нанести ему первый неожиданный удар. После этого должна была последовать решительная контратака основных подразделений ворошиловцев.
Расположившись на опушке леса в полукилометре от села, партизаны залегли. Именно здесь вероятнее всего и должны были пройти фашисты. Вместе с товарищами, изготовив свой карабин к бою, ожидала появления гитлеровцев и Вера Броваренко.
Сентябрьскую ночь провели без сна. А на рассвете потянулись в туманной дымке с окраины Барбарово к лесу первые группы немецких солдат, авангард вражеской колонны.
Но будто бы предвидя на своем пути засаду, фашисты круто изменили маршрут и стали углубляться в лес стороной от партизан. Атаковать их теперь не имело смысла: слишком велико расстояние.
Командир взвода после недолгого раздумья принял смелое решение: стремительным броском обогнать колонну и встретить ее на подступах к Стрыжам новой засадой. Выполнить такую задачу было нелегко, однако другого выхода не существовало.
И бойцы, взвалив на плечи ротные минометы, амуницию, боеприпасы и личное оружие, побежали что было сил сквозь лесную чащу едва заметными, давно не хоженными тропками. Бежали, позабыв об усталости, о бессонной ночи, об ожидающей их опасности...
Не отстает от боевых друзей Вера Броваренко. Выносливости ее мог позавидовать любой бывалый боец.
Наконец, преодолев напряженным броском около шести километров, партизаны укрылись за деревьями. Перед ними — широкая и прямая просека. С минуты на минуту здесь должны появиться каратели.
Ждать действительно пришлось недолго. Вскоре вдали показываются шеренги гитлеровцев. Слышатся отдаленные [192] расстоянием команды офицеров, грохот сотен кованых сапог.
Пора! Над лесом, разрывая тишину, гремит мощный залп. Пулеметные трассы перечерчивают насквозь просеку, одна за другой тяжело ухают мины, точно накрывая вражескую колонну. Хлестко звучат автоматы бойцов, гулко раскатываются разрывы ручных гранат.
Вскоре в бой вступили и основные силы отряда. С дружным «Ура!» партизаны бросились на гитлеровцев. Остановить их порыв невозможно ничем.
В первых рядах атакующих шла и Вера Броваренко. Вокруг взвизгивали пули, раскаленные осколки секли ветви деревьев, но молодая партизанка будто не замечала всего этого. Вперед, только вперед!
Впереди в нескольких шагах от нее беззвучно полыхнул разрыв мины. Наверное, это последнее, что видела Вера. Тут же, будто споткнувшись, она выронила из рук оружие и неловко распростерлась в осенней листве. Солдатская гимнастерка на ее груди быстро темнела от крови...
Замолкли вдали последние отзвуки боя. В деревушку Стрыжи, возле которой только что были разбиты два батальона карателей, партизаны бережно перенесли тело своей боевой соратницы. Прозвучал троекратный залп над свежей могилой — дань отваге и мужеству шестнадцатилетней героине... [193]