На земле Харьковщины

Ночью 8 августа мы активно вели разведку, стараясь нащупать слабые места в обороне противника. До рассвета нам удалось подтянуть артиллерию, тылы, подвезти боеприпасы, эвакуировать раненых, похоронить павших. Организовали в эту ночь и посменный отдых личного состава.

Боевым распоряжением штаба 53-й армии 28-й гвардейской стрелковой дивизии было приказано: с утра 8 августа продолжать наступление с ближайшей задачей — овладеть Второй Наумовкой, Нехотеевкой и, наступая в направлении Дементьевки, к исходу дня выйти на рубеж Прудянка, южная окраина Дементьевки. Командиром дивизии соответственно была поставлена задача и нашему полку. По глубине своей она, по сути дела, не отличалась от задачи дивизии.

В боевом распоряжении, в частности, рекомендовалось: смелее выдвигать вперед отдельные отряды с целью захвата важных пунктов, нащупывать фланги и стыки в обороне противника для выхода в его тыл. Эти рекомендации вполне отвечали той обстановке, в которой развивалось наступление.

Мне запомнилось, как майор Орехов, прочитав рекомендации, воскликнул:

— Хороший совет! Теперь смелее будем применять маневр на поле боя.

У меня, проработавшего с командиром полка более полугода, сложилось о нем очень высокое мнение, несмотря на то что порой он бывал с подчиненными весьма резок. Василий Романович в военном отношении был грамотнее и опытнее нас, его заместителей. Тем не менее [68] он не пренебрегал мнением и советами подчиненных. Майор Орехов никогда не рубил сплеча, не принимал необдуманных решений, всегда старался глубоко вникнуть в полученное распоряжение и выполнять его с пунктуальной точностью. Ради выполнения приказа он не щадил себя. Этого же требовал и от подчиненных.

Иногда широкая, кипучая натура командира полка требовала большего размаха, большей самостоятельности и инициативы в действиях, чем это предписывалось свыше. Но он умел себя сдерживать, не показывая окружающим своего недовольства.

Сейчас же, получив возможность действовать более инициативно, Орехов сразу повеселел, как бы ощутил в себе прилив новых сил.

— А ну-ка, начальник штаба, — обратился он ко мне, — доложите еще раз сведения о противнике, особенно последние.

Я развернул рабочую карту, доложил обстановку. Рубеж обороны противника проходил по северным скатам высоты 223,7, пересекая шоссейную магистраль почти перпендикулярно. Западнее он простирался до южной окраины Отрадного, восточнее высоты выходил на северную окраину Толоконного. Изучив огневую систему врага, мы пришли к выводу, что основу обороны врага составляет опорный пункт, созданный им на высоте 223,7, располагавшейся непосредственно на Харьковском шоссе. Этот пункт был насыщен противотанковыми средствами. Зато восточнее высоты, в лощине, огневая система у противника была слабее. Однако там имелась небольшая рощица, протянувшаяся к северной окраине Толоконного. Это могло сковать действия наших подразделений. Западнее местность была открытой, не очень сильной казалась там и огневая система противника. Однако эта выгодная для наступления местность выходила за разграничительную линию полка.

Обсудив со мной сведения о противнике, майор Орехов задумался. Затем, посмотрев еще раз на карту, решительно произнес:

— Все ясно! В лоб на высоту лезть не будем. Главный удар нанесем западнее, пусть даже и через полосу соседа.

Пожалев о том, что 219-я танковая бригада ось своего наступления сместила вправо — в полосу 84-й стрелковой [69] дивизии, недавно введенной в бой вместо 252-й дивизии, Василий Романович сказал:

— Ну да ничего. У нас еще есть несколько танков сто сорок восьмого полка. Их и направим с главными силами.

Вскоре командир полка объявил свое решение. Главный удар наносился западнее высоты 223,7, в обход опорного пункта, силами 2-го и 3-го батальонов и танками НПП, а 1-й батальон должен был сковать противника в опорном пункте с фронта. В резерве командир полка оставил две роты автоматчиков.

Василий Романович сразу же приступил к выполнению решения. На карте помощника начальника штаба по оперативной части капитана Мазного, назначенного на эту должность после ранения капитана Сирика, он нанес боевую задачу и послал его в 1-й батальон. Сам командир полка решил пойти во 2-й и 3-й батальоны и лично поставить боевые задачи их командирам, организовать взаимодействие с танками и артиллерией. Мне же он поручил согласовать действия полка с соседом справа.

Наступление началось в 7.00. Удар артиллерии и минометов с закрытых огневых позиций, а также орудий сопровождения пехоты прямой наводкой в сочетании со стремительной атакой гвардейцев цели своей достиг. А когда 2-й и 3-й батальоны начали обходить высоту 223,7, враг стал поспешно отступать.

Орехов бросил вслед за гитлеровцами танковый десант. Преследование велось беспрерывно. Главные силы полка подпирали противника с фронта. К 14 часам полк вышел к высоте 191,4 и с ходу овладел Второй Наумовкой.

Однако чем ближе наши войска подходили к Харькову, тем упорнее сопротивлялся враг, стараясь зацепиться за выгодные в тактическом отношении рубежи. Его действия непрерывно поддерживались авиацией.

Когда темп наступления подразделений полка снижался, майор Орехов требовал от моего помощника по разведке, да и от меня немедленно выяснить причину заминки, требовал точных сведений о противнике. И если наши доклады его не удовлетворяли, он вызывал к себе командиров разведвзводов и сам ставил им задачи. Доставалось от него в такие минуты и начальнику артиллерии полка Деканю, и командирам батальонов. Там, где требовалось уничтожить какую-нибудь огневую точку, мешающую [70] продвижению подразделений, Орехов нередко сам ставил задачи артиллеристам на ее уничтожение огнем прямой наводкой.

Сложную и ответственную задачу выполнял и начальник инженерной службы Рогалевич. По требованию Орехова он почти всегда был с саперами, когда они разминировали местность, наводили переправы через ручьи и речки или устраняли другие препятствия.

Своего заместителя капитана Костенко Василий Романович всегда посылал в батальон, действовавший на главном направлении. От заместителя по политчасти Синягина Орехов требовал, чтобы в ответственные моменты боя политработники находились в передовых подразделениях, словом и личным примером воодушевляя бойцов.

В ходе наступления Василий Романович руководил боем, как правило, по радио, а если успевали навести проводную связь, то по телефону. Во многих случаях майор Орехов дублировал свои распоряжения через офицеров штаба. На них же возлагался контроль за исполнением его приказов. Эти задачи выполнял помощник начальника штаба капитан Мазный, постоянно находившийся в оперативной группе командира. Такие поручения командира полка выполняли и другие офицеры: помощник начальника штаба по связи Ожередов, адъютант командира полка Голубев, начальник химической службы Селиверстов и даже завделопроизводством штаба Личагин.

Хочется также отметить, что, руководя боем полка, Василий Романович не всегда находился на своем НП. Если требовала обстановка, он пешком, а то и на артиллерийском тягаче, который обычно ему выделял командир артдивизиона Н. Г. Лаврентьев, или же на танке появлялся в боевых порядках наступавших подразделений. Вспоминаю случай, когда майора Орехова ранило в левую ногу повыше щиколотки. Повязка не позволяла ему надевать сапог. Пришлось надеть тапочку. Однако это нисколько не отразилось на «мобильности» Василия Романовича, не сделало его «домоседом». Он остался все таким же бодрым, энергичным, подвижным.

Находясь на переднем крае, Орехов быстро оценивал обстановку, на месте принимал решение. Нередко в непосредственной близости от противника организовывал он танковые десанты, сам ставил им задачи, воодушевлял гвардейцев на смелые, решительные действия. [71]

Следует отметить, что, где бы ни был Василий Романович, какие бы распоряжения ни отдавал подразделениям, он всегда ставил меня в известность. А это позволяло мне, начальнику штаба, обеспечивать выполнение принятого им решения, поддерживать взаимодействие между подразделениями полка, средствами усиления и соседями, своевременно докладывать реальную обстановку в штаб дивизии.

Но вернемся к событиям 8 августа. После трехчасового боя на рубеже южнее Второй Наумовки, высота 205,2 была успешно отражена контратака гитлеровцев силою до двух рот, поддерживаемых двумя танками и тремя штурмовыми орудиями «фердинанд». Полк продолжал наступление.

В 18 часов произошло знаменательное событие в боевой жизни нашего полка: мы вступили на землю Советской Украины. Это событие навсегда запечатлелось в моей памяти. Среди наших воинов были и украинцы. Нельзя было без волнения видеть, с какой радостью шагали они по земле своих отцов. И вместе с ними радовались все гвардейцы полка — уроженцы центральных областей России и Урала, Сибири и Дальнего Востока, Средней Азии и других краев нашей необъятной страны. В тот же день мы получили поздравление от Военного совета 53-й армии. Гвардейцы дали клятву не жалеть сил и самой жизни в борьбе за освобождение Украины. Воодушевленные этой клятвой, они уже к вечеру очистили от врага совхоз «Путь индустрии», вызволили из фашистской неволи первых советских граждан-украинцев.

Вот как это было. Развивая наступление, передовые подразделения полка вышли к северной окраине совхоза, где встретили организованное огневое сопротивление гитлеровцев. Там у противника был заранее подготовлен рубеж обороны. Чтобы быстрее его прорвать, майор Орехов решил усилить удар вводом в бой 3-го стрелкового батальона, находившегося к этому времени в резерве. Вывести его на исходные позиции приказали начальнику химической службы полка П. А. Селиверстову, хорошо знавшему обстановку, сложившуюся на переднем крае.

Выполняя приказ, Селиверстов своевременно вывел батальон на указанное направление и сам принял участие в его атаке. Огнем из автомата он лично уничтожил четырех фашистов. [72]

Путь батальону преградил дот, оборудованный в каменном фундаменте одного из домов на северной окраине селения. Командир роты старший лейтенант Чепуров приказал группе бойцов уничтожить огневую точку. Сержант И. Г. Нихаенко, ефрейтор Н. П. Пашевин и рядовой Г. М. Силин ползком, прижимаясь к земле, преодолели простреливаемую зону и забросали дот гранатами. Когда вражеский пулемет замолк, 9-я рота поднялась в атаку и штурмом овладела населенным пунктом. При этом отличилось отделение сержанта В. Ф. Манушина. Его бойцы Ф. М. Учваткин, А. Ф. Шувалов, Ш. М. Галиев и Г. И. Дежко первыми ворвались в расположение врага, уничтожили более трех десятков гитлеровцев и двух взяли в плен. Сам сержант, сразив пулеметчика и повернув его пулемёт в сторону врага, истребил еще до десятка фашистов.

Гитлеровцы решили любой ценой вернуть селение и перешли в контратаку. Вот тут-то и отличились пулеметчики 3-й пулеметной роты. Расчет в составе сержанта М. П. Лобзаева и рядового Н. Н. Солейникова кинжальным огнем заставил вражескую пехоту залечь. Контратака была отбита, совхоз «Путь индустрии» оставался в наших руках.

А на следующий день наших воинов, как самых дорогих и близких людей, встречали жители населенных пунктов Долбнивка, Щербановка, Сидерчиева Балка, Токаревка-2, Кочубеевка, Межовка, Прудянка, Лобановка, Слатино и Камышеваха. Одни села мы брали с боем, из других же фашисты удирали, не успев даже поджечь дома мирных жителей.

В боях за эти населенные пункты гвардейцы вновь проявили массовый героизм. Вот всего лишь несколько примеров. Продвижению 7-й роты к селу Долбнивка мешала огневая точка врага, укрытая в полуразрушенном каменном здании. Минометным огнем подавить ее не удалось. Уничтожить пулемет противника вызвались старшина роты Н. В. Смирнов, ефрейтор Н. А. Говорков, рядовые А. А. Бахчев и А. М. Ясаков. Искусно маскируясь в складках местности, они добрались до пулемета на расстояние броска гранаты и уничтожили его. Затем огнем из автоматов истребили более десятка фашистов, одного взяли в плен. Рота поднялась в атаку, и вскоре селение было очищено от фашистов. [73]

В этот же день отличился взвод автоматчиков под командованием старшего сержанта Ивана Егоровича Полякова. Действуя в составе танкового десанта, он ворвался в расположение врага. Гитлеровцы окружили гвардейцев. Спрыгнув с танков, автоматчики заняли круговую оборону и около часа, пока не подошли подкрепления, отражали яростный натиск противника. В этом бою, то и дело переходившем в рукопашные схватки, особенно храбро дрались командир отделения сержант В. К. Пантелеев, пулеметчик рядовой Н. Ф. Чебурков, рядовые Ф. А. Пастухов, И. К. Бородкин, И. В. Ткаченко. Каждый из них уничтожил по 5–8 фашистов.

Наступательный порыв гвардейцев в тот день был исключительно высоким. Взвод батальонных минометчиков под командованием коммуниста лейтенанта Ивана Степановича Макеева в ночь на 10 августа, выдвигаясь на новые огневые позиции, неожиданно вошел, как говорится, в непосредственное соприкосновение с противником. Установить минометы и открыть огонь в такой обстановке было уже невозможно. И тогда лейтенант Макеев развернул взвод и после непродолжительной перестрелки поднял его в атаку. Гитлеровцы отступили. Действуя огнем, штыком и гранатой, минометчики уничтожили до двух десятков фашистов, захватили пулемет и несколько автоматов.

Надо сказать, что лейтенант Макеев уже имел опыт командования стрелковым подразделением. 7 августа командир стрелковой роты, которую поддерживал взвод Макеева, вышел из строя. Его тут же заменил Иван Степанович. Под его командой рота стремительным ударом выбила фашистов с железнодорожной станции Микояновка.

Смелые, инициативные действия отважного минометчика были отмечены орденом Красной Звезды.

Добрым словом хочется помянуть и бойцов из взвода санитарных носильщиков. Это ведь они под яростным огнем врага неотступно шли за атакующей цепью, оказывали раненым первую помощь, выносили их с поля боя. Коммунист рядовой П. Ф. Кузнецов вынес с поля боя 46 гвардейцев. За эти подвиги он был награжден орденом Красной Звезды. Санинструкторы старшины медицинской службы М. Е. Контырев и С. Г. Уразов оказали медицинскую помощь 138 раненым и 35 вынесли с поля боя. Рядовые Н. С. Никишин, Г. Г. Сулейманов спасли жизнь [74] почти 50 воинам. Каждому из них вручили медаль «За отвагу».

Высокое мужество проявляли и связисты. Радисты гвардии сержанты А. А. Ханевский, Н. В. Шабанов и П. Ф. Перфильев обеспечивали радиосвязь в самых сложных условиях. Они также были удостоены правительственных наград.

* * *

По прямой до Харькова оставалось совсем немного — не более двух десятков километров. Но уже 10 августа мы получили новое распоряжение. Направление наступления дивизии, а значит, и нашего полка, смещалось западнее, на Дергачи. Отсюда следовало, что нам не придется непосредственно штурмовать вторую столицу Украины. От нас требовалось обойти город с запада и во взаимодействии с другими частями замкнуть кольцо вокруг Харькова.

Генерал Г. И. Чурмаев произвел перегруппировку сил дивизии в пределах новой разграничительной линии. Чтобы не делать больших перемещений вдоль фронта, из второго эшелона в первую линию ввели 92-й гвардейский стрелковый полк. Его подразделения сменили часть сил правофланговой 84-й стрелковой дивизии на рубеже Клочки, западные скаты высоты 201,5. Наш полк окопался на достигнутом рубеже и снова, уже в который раз, оказался в центре боевого порядка дивизии.

Ввод 92-го полка производился еще засветло и, очевидно, был замечен гитлеровцами, потому что именно в период смены они нанесли по частям дивизии удар с воздуха. Вслед за ним последовала контратака силою до батальона с четырьмя танками «тигр». Удар наносился во фланг полку. Но воины 92-го проявили исключительную стойкость. Контратаку они отбили. Враг понес значительные потери.

10 августа в 18 часов 30 минут дивизия вновь перешла в наступление. Однако огневой налет, предшествующий нашей атаке, на сей раз не был достаточно эффективным. Подавить многочисленные огневые средства врага не удалось. На боевые порядки и на ближайшие тылы наших войск гитлеровцы обрушили невиданный прежде шквал артиллерийско-минометного огня. В результате этого продвижение частей вначале было незначительным. И все же после трудного боя нам удалось выбить врага [75] с оборонительного рубежа, проходившего по северной окраине населенных пунктов Безруковка, Русское-Лозовое.

Наш полк вышел на линию станция Безруковка, северная опушка сада усадьбы совхоза «Первое мая». Гитлеровцы трижды переходили в контратаку, нацеливая удар во фланг боевого порядка полка, но каждый раз откатывались назад.

С рассветом 11 августа дивизия вновь двинулась вперед. При поддержке нескольких танков и артиллерии наш полк, буквально прогрызая вражескую оборону, вышел к северным окраинам села Белаши и совхоза «Зоопитомник». Дальше, однако, продвинуться он не смог. Гитлеровцы обрушили массированный огонь минометов и артиллерии. Фашистские самолеты нанесли эшелонированные бомбовые удары. Затем силами до батальона пехоты с танками и штурмовыми орудиями противник предпринял контратаки. Губительным был огонь его шестиствольных минометов и штурмовых орудий «фердинанд».

В течение дня полк отразил три контратаки, но занятые позиции удержал.

Утром следующего дня полку все же удалось потеснить врага, овладеть Белашами, совхозом «Зоопитомник» и занять северную часть районного центра Дергачи. Там мы наткнулись на мощную оборону врага. В Дергачах было много каменных построек. Их-то гитлеровцы и приспособили для создания многоярусного огня.

* * *

Командование дивизии требовало от полка активных действий. В течение 12 августа мы дважды пытались прорвать оборону врага. Но оба раза безуспешно. Вражеский огонь, перекрестный и многослойный, прижимал нашу пехоту К земле.

Да, бой в тот день складывался неудачно. Орехов мрачнел, нервничал, ему стоило огромных усилий сохранять выдержку. Временами Василий Романович, что называется, срывался, разговаривая с комбатами, не ограничивал себя в выражениях. Впрочем, подобное продолжалось недолго — минуту, другую. А потом он вновь становился тем Ореховым, которого мы уважали и любили.

Так получилось и на сей раз. Взяв себя в руки, Василий Романович заговорил с комбатами спокойнее, подсказывал, как лучше снова начать атаку. [76]

Атака, однако, опять не удалась. Противник не давал поднять головы. И тогда Орехов снова приказал комбатам поглубже окопаться. О своем распоряжении он немедленно доложил комдиву.

— При нынешнем построении боевого порядка полка, — говорил он Чурмаеву, — наши атаки к успеху не приведут. Понесем неоправданные потери. Считаю, что перегруппировка необходима.

Командир дивизии, видимо, и сам придерживался такого мнения. Несколько минут спустя из штаба дивизии поступило распоряжение: наступление приостановить.

Оставив Костенко на наблюдательном пункте, Орехов предложил Синягину и мне пройти в штаб полка, размещенный недалеко от НП, в домике на южной окраине селения Белаши. Когда мы вошли в эту хатенку, Василий Романович сразу же расстегнул ворот гимнастерки, сел за стол, тяжело вздохнул:

— Давай, начальник штаба, твою карту! Моя уж больно помята...

Мы обсудили сложившуюся ситуацию.

Семь суток наше наступление проходило в запланированном темпе — 9–14 километров. На восьмые этот темп снизился до шести километров, а в последние два дня стал и того меньше. Причем продвигаться нам удавалось в основном ночью, в условиях ограниченной видимости. Напрашивался вывод: враг разгадал направление главного удара наших войск. В какой-то степени определил он и нашу группировку, и тактику действий. В итоге полк понес ощутимые потери. Еще хуже создалось положение в 148-м танковом полку. Там вообще осталось три исправных танка.

В то же время гитлеровское командование перебросило на наше направление свежие пехотные, танковые и артиллерийские части. Перед полком уже появились подразделения 6-й танковой дивизии. Следовательно, соотношение сил и средств изменилось. Оно уже стало не в нашу пользу.

Подведя итог нашим размышлениям, Орехов сказал:

— И все же у нас есть еще солидный актив в этом неутешительном балансе. Это — боевое мастерство гвардейцев. За дни наступления оно возросло настолько, что мы можем наступать, добиваясь успехов не числом, а умением! [77]

— И не только мастерством, — добавил Синягин. — У гвардейцев стал крепче боевой дух. А это тоже очень важно.

— Правильно, Александр Дмитриевич. Вот все это вместе и надо учитывать, планируя дальнейшие действия.

В заключение Орехов объявил план действий. Было решено с наступлением темноты перестроить боевой порядок полка, усилить его центр свежими силами. Теперь на правом фланге будет наступать 3-й батальон Басова, левее его — вдоль железной дороги — 1-я рота автоматчиков, а еще левее — 2-й и 1-й батальоны. В резерве остается 2-я рота автоматчиков. Полковая артиллерия и минометы распределяются по батальонам. Бóльшая их часть придается батальону Басова.

Когда все разошлись, мне до наступления темноты удалось подготовить проект боевого распоряжения подразделениям полка о дальнейшем наступлении. Вызвав старшего лейтенанта Баранова, я поставил задачу полковым разведчикам на ночной поиск.

Вечером командир полка с командирами батальонов и рот автоматчиков провел рекогносцировку, здесь же, на местности, поставил им боевые задачи.

Во всех подразделениях в это время с беседами выступили политработники. Они рассказали гвардейцам, что фашисты готовят разрушение Харькова, а его жителей угоняют в Германию.

С наступлением темноты в ротах были проведены партийные и комсомольские собрания. На них коммунисты обсудили стоящие перед полком задачи, наметили пути их выполнения.

К 23 часам мои помощники доложили о завершении работ по материальному и медицинскому обеспечению. А еще час спустя я пришел на наблюдательный пункт и доложил майору Орехову собранные офицерами штаба сведения о готовности подразделений к выполнению боевой задачи.

* * *

Поселок Дергачи протянулся на шесть километров по обе стороны тракта Харьков — Золочев. Его южная окраина находилась всего в нескольких километрах от Харькова. Причудливые изгибы речки Лопань делили селение на две части. Через речку был перекинут мост. В центре [78] поселка выделялись церквушка и несколько каменных зданий. По восточному берегу речки узенькой полосой зеленел заболоченный луг, доходивший до железнодорожного полотна.

Свой наблюдательный пункт мы оборудовали в траншее на небольшой высотке, северо-восточнее станции Дергачи. В светлое время отсюда хорошо просматривались и пойма речки, и станционные здания, и восточная часть поселка. Наступил рассвет, слабенький туман стлался над речкой.

Вскоре можно было различить не только здания на окраине поселка, но и отдельные деревья. Вместе с командиром полка я стоял в траншее, напряженно ожидая сигнала о начале артподготовки. Майор Орехов то подносил к глазам бинокль, то смотрел на часы. И вот откуда-то из-за Белашей, где размещался НП командира дивизии, одна за другой в воздух взмыли несколько ракет. Загрохотали орудия и минометы. Разрывы снарядов и мин накрыли передний край противника. Вскоре по команде майора Орехова поднялась в атаку и наша пехота. Широко разнеслось «ура».

Боевой порядок полка начал раздваиваться. Было видно, как по пойме речки батальон Басова и автоматчики младшего лейтенанта А. Ф. Волосова просачивались вглубь, к центру поселка, а 2-й и 1-й батальоны обтекали станционные здания с востока. Враг, однако, не собирался оставлять свои позиции. По нашим цепям он открыл огонь из пулеметов и минометов. Артиллеристы дивизиона Лаврентьева быстро засекали и подавляли их. Не отставали и полковые минометчики и артиллеристы. Они уже накопили опыт взаимодействия с пехотой, научились прокладывать ей дорогу непрерывным и массированным огнем. Командиры минометных взводов 3-й минометной роты лейтенанты А. Д. Шевченко, Н. Г. Полозюк и младший лейтенант Г. Д. Лабрик, корректируя огонь своих взводов, уничтожили несколько огневых точек. Успешно действовали минометчики и других батальонов. Так, минометчики взвода 1-й минометной роты под командованием лейтенанта А. П. Новицкого уничтожили три пулеметные точки, подбили автомашину с боеприпасами, а минометчики взвода 2-й минометной роты под командованием лейтенанта М. К. Лисунова уничтожили один станковый, три ручных пулемета и до взвода пехоты. [79]

Отличился со своими воинами и командир огневого взвода батареи 120-мм минометов лейтенант А. И. Лялечкин. Внезапным огнем он уничтожил группу автоматчиков, засевших в крайних домах. Пока полковые минометчики и дивизионные артиллеристы вели огонь с закрытых огневых позиций, орудийные расчеты батареи старшего лейтенанта Ивана Васильевича Макарова выкатили свои сорокапятки на заболоченный луг и огнем прямой наводки уничтожили два станковых и два крупнокалиберных пулемета, установленных в проемах окон зданий, что стояли у развилки шоссе в самом центре поселка. Воспользовавшись результатами огня сорокапятчиков, взвод автоматчиков под командованием старшего сержанта И. Е. Полякова обошел станцию с запада и ударил фашистам в тыл.

В то же время с востока ворвались на станцию воины 1-го стрелкового взвода 4-й роты под командованием комсомольца лейтенанта В. К. Малолеткова. В пристанционных зданиях его бойцы истребили до двух взводов гитлеровцев. Сам лейтенант огнем из автомата уничтожил четырех фашистов. Он был ранен, но до конца боя оставался в строю. Вместе с ним возглавил атаку и агитатор полка старший лейтенант Федор Иванович Кузьмичев.

В этом же бою пулеметчики ефрейтор С. А. Соколов, младший сержант Б. Г. Козырев, рядовые Г. А. Гордеев, А. К. Дергачев, искусно выбрав позиции, расстреляли гитлеровцев, пытавшихся выбраться из зданий.

Наши воины все больше и больше вгрызались в оборону врага, нарушали его огневую систему.

К 8 часам наши подразделения пробились к центру Дергачей, 3-й стрелковый батальон и рота автоматчиков вышли на площадь, к церкви, а 1-й и 2-й батальоны перерезали дорогу Дергачи — Черкасское-Лозовое. Приблизительно на этот же уровень вышли и подразделения соседа справа — 92-го гвардейского стрелкового полка.

* * *

Получив сведения о том, что подразделения полка пробились к центру Дергачей, майор Орехов с группой офицеров решил перебраться на железнодорожную станцию и оттуда руководить боем. А поскольку в полосу наступления полка входила вся левобережная (восточная) [80] часть поселка, мне он приказал разместить штаб вблизи церкви, где в последующем намечалось оборудовать и наблюдательный пункт. И как только от командира полка поступил сигнал о прибытии его на новое место, я немедленно дал команду на перемещение штаба.

Штабная колонна двинулась вдоль железнодорожного полотна. От разогретых горячими лучами августовского солнца шпал пахло смолой и мазутом. Но сама железная дорога была выведена из строя. Шпалы изломаны, а рельсы искорежены. На раскинувшемся слева от нас ржаном поле чернели воронки, колосья гусеницами танков и тягачей были вмяты в землю. Можно было догадаться, что здесь не так давно двигались питомцы гитлеровского зверинца — «тигры» и «пантеры».

Но вот мы наконец достигли окраины поселка. Дома здесь, казавшиеся издали целыми, в основном были разрушены. Пройдя с километр, мы свернули направо и вскоре оказались на развилке шоссе, откуда уже просматривалась церковь.

Капитан Ожередов, старший лейтенант Матвейчук и я с ординарцем Николаем Шевченко ехали позади колонны. Вдруг впереди застучали автоматы. Затем все стихло. Как потом выяснилось, колонну обстреляли не успевшие удрать в тыл гитлеровские интенданты. К счастью, обошлось без потерь. И это благодаря тому, что не растерялся П. М. Личагин. Он мгновенно среагировал на очереди гитлеровцев и ответил прицельным огнем из автомата. Его примеру последовали автоматчики из комендантского взвода. Одного фашиста убили, остальные разбежались.

Позже стало ясно, что мы вышли в стык между 3-м батальоном и ротой автоматчиков, почти на уровень боевых порядков этих подразделений. Опыта размещения штаба в населенном пункте у нас еще не было. Вот я и допустил ошибку. Прежде чем приводить сюда штаб, мне следовало выяснить у комбата Басова обстановку. Но этого сделано не было. Уж слишком велико было желание поскорее войти в Дергачи. И мы явно поспешили.

Попало мне от командира полка впоследствии здорово. И по заслугам! А тогда, прежде чем расположить штаб, мы прочесали сады и огороды. Одновременно усилили и охрану штаба.

Когда наступило относительное затишье в бою, мы с Ожередовым решили осмотреть церковь, чтобы выяснить, [81] можно ли устроить наблюдательный пункт на колокольне. В это время медленно, со скрипом открылась дверь соседнего дома. На крылечке появилась девушка, невысокого роста, темнобровая, бледнолицая. В глазах ее были и удивление и радость. Рассмотрев нас, она вскрикнула:

— Наши, мама! Червона Армия пришла!

Мы подошли к крылечку, поздоровались. Глядя на девушку, я вспомнил, как еще перед войной, во время маневров, девушки угощали нас холодной водой. Порою этот момент использовался как повод для знакомств. И на этот раз я решил использовать проверенный способ и познакомиться с молодой жительницей Дергачей.

Помнится, назвавшись Галей, девушка на мгновение скрылась в доме и вновь появилась с ведром воды. Ставя ведро на лавочку у крыльца, она посмотрела на наши плечи и спросила:

— А что это у вас на плечах?

— Погоны.

— Погоны? А вот у красноармейцев, которые были у нас весной, их не было. Поэтому я сразу и не поняла: наши вы или нет?

— Да, тогда погоны мы не носили...

Когда девушка подавала кружку с водой, я заметил повязку на ее руке.

— Вы ранены?

Галина изменилась в лице.

— Да нет! Это я сама повредила руку, чтобы фашист не забрал в свою неметчину.

Из дальнейшего разговора мы узнали, что многие девушки, да и некоторые парни специально наносили себе увечья, лишь бы не быть угнанными в Германию.

Вокруг быстро собрались люди. Здесь были старики, женщины, дети. Они протягивали нам руки, обнимали нас, целовали. Можно было видеть и слезы и улыбки.

Одна пожилая бойкая женщина обратилась ко мне с вопросом:

— А скажи-ка, сынок, пришли-то вы сейчас насовсем или как прошлые разы?

Вопрос оказался неожиданным. Никто из нас даже и не думал об этом... Но люди, долгое время находившиеся в оккупации, еще не знали о наступившем переломе в войне. Они ведь уже дважды освобождались, и оба раза ненадолго. [82]

— Теперь навсегда, мать! — заверили мы женщину.

— Дай бог! — обрадовалась она. — А то весной-то, после ухода Красной Армии, что фашисты натворили! Ух как, изверги, лютовали, как лютовали!

И нам многое рассказали о злодеяниях фашистов. Особенно зверствовали они в марте 1943 года после отхода наших войск. Рассказали, как 19 марта 1943 года в деревне Прудянки управляющий хозяйством совхозов обер-лейтенант фон Бесер и бургомистр И. Трайфер сначала избили плетьми, а затем расстреляли 32 человека. В тот же день они изувечили, а затем расстреляли Андрея Вербу, его сына Ивана, Василия Долбню, Матвея Слепова и Андрея Петеченко. По счастливой случайности, Петеченко оказался только раненным. Ему удалось спастись. Эти злодеяния были совершены лишь только за то, что у расстрелянных имелись родственники в Красной Армии.

Оккупанты не щадили и подростков. В том же совхозе были расстреляны юноши Мирошниченко, Бессонов и Кравченко. В деревне Камышеваха юноша Кирилл Гончаренко был фашистами избит до потери сознания только за то, что попросил хлеба.

Здоровых парней и девушек, как уже говорилось выше, фашисты насильно угоняли в Германию. Такая участь постигла Наталью Бутенко, Александру Ломак, Веру Токарь и многих других жителей Дубровки.

А какой экономический ущерб нанесли окупанты всему району, сколько уничтожили скота, сколько вывезли в Германию различных ценностей! Эти факты были позднее доведены на политинформациях до наших воинов и вызвали у них жгучую ненависть к врагу.

* * *

Тем временем бой не прекращался... Отбивая у гитлеровцев дом за домом, наши подразделения вытесняли их на южную окраину поселка. Во второй половине 13 августа сопротивление врага было сломлено. Под прикрытием огня артиллерии и минометов, танков и штурмовых орудий фашисты стали отходить. Преследуя их, гвардейцы во взаимодействии с подразделениями 92-го стрелкового полка к 18 часам полностью освободили районный центр Дергачи и вышли на юго-западную окраину Лужок.

Однако дальше ни мы, ни наши соседи продвинуться не смогли. На опушке лесного массива, к которому подошли [83] подразделения, враг заблаговременно создал прочную оборону и ожесточенно сопротивлялся. Кроме того, наши подразделения понесли серьезные потери. В полку, например, боевых штыков, как тогда называли воинов переднего края, оставалось не более 40 процентов от того, что имели мы в начале наступательной операции. Осложнило положение и то, что от нас были взяты почти все, кроме дивизионных, артиллерийские средства поддержки.

Поскольку оборона врага проходила по лесному массиву, она не просматривалась визуально. И чтобы вскрыть ее, по указанию Чурмаева были начаты активные действия разведывательных групп и отрядов.

Небольшая разведывательная группа была создана и у нас в полку. Ее возглавил командир взвода пешей разведки комсомолец младший лейтенант Константин Федорович Цветков. В эту группу вошли опытные разведчики: командир отделения комсомолец старший сержант А. П. Медведев, сержант А. М. Соколов, рядовые коммунист И. А. Коморкин, комсомолец В. В. Алексеев, В. Ф. Кирущенко, И, М. Иванкин. Все они были опытными разведчиками, уже не раз отличавшимися в бою. Это их группа под командованием Медведева 12 августа, производя разведывательный поиск в районе Камышевахи, уничтожила более двух десятков гитлеровцев, захватила два орудия, два ручных и один станковый пулеметы. И еще ей удалось взять «языка».

На этот раз Цветкову поставили задачу: проникнуть в глубину обороны противника, разведать систему огня, расположение резервов и привести контрольного пленного. Переход группы за линию фронта намечался в ночь на 16 августа. К этому времени Цветков уже изучил район своих действий, выбрал для перехода линии фронта наиболее подходящее место — стык между подразделениями.

Проделывание проходов в проволочном заграждении и минных полях возложили на полковых саперов. Чтобы отвлечь внимание гитлеровцев от места действий разведчиков, на соседнем участке наметили ложную ночную атаку.

К 23 часам разведчики залегли на нейтральной полосе у проволочного заграждения противника. Памятуя о том, что «риск — отец разведки, а осторожность — ее мать», они зорко понаблюдали за поведением врага, проверили правильность намеченного пути и возможность скрытного перехода [84] линии фронта. А между тем над кронами деревьев вспыхивали и гасли осветительные ракеты. Их мертвенно-синий отсвет выхватывал из темноты и полосу местности, на которой предстояло действовать разведчикам.

Наконец старший саперной группы подполз к Цветкову. Он доложил о готовности проходов, пояснил, какими вехами они обозначены. Противник по-прежнему вел себя спокойно. А вскоре загрохотала артиллерия. Застрочили автоматы на участке ложной атаки. Фашисты встревожились, открыли бешеный ответный огонь. И тогда по сигналу Цветкова разведчики двинулись вперед. Слева огонь не прекращался. Все внимание гитлеровцев было приковано к этому участку.

Используя воронки, складки местности, разведчики в промежутки между вспышками ракет упорно ползли вперед. Так они продвинулись метров на 500–600. Теперь осветительные ракеты помогали им ориентироваться в лесу. Вскоре они вышли на лесную дорогу, идущую от Караван, Зайчики на Куряженку, и расположились вдоль нее. Примерно через час на дороге появилась небольшая колонна пехоты.

Оценив обстановку, Цветков рассредоточил разведчиков вдоль дороги и, как только гитлеровцы подошли вплотную, скомандовал: «Огонь!» Несколько десятков фашистов остались лежать на дороге, остальные разбежались.

Захватив одного «подранка»-гитлеровца, разведчики без потерь возвратились в расположение полка.

16 августа командарм произвел частичную перегруппировку войск первого эшелона. Полоса наступления нашей дивизии примерно на один километр сместилась вправо. В полдень полк получил задачу: сдать свой участок 116-й стрелковой дивизии, перейти в полосу соседа справа — 84-й стрелковой дивизии, сменить часть ее сил и занять исходное положение для продолжения наступления по северной окраине Семеновки. Перегруппировку было приказано завершить к рассвету 17 августа, то есть всего за одну ночь.

Что и говорить, задачу поставили очень трудную. Несмотря на все старания, перегруппироваться в назначенный срок нам не удалось. И это по причине от нас не зависевшей. Полк 116-й дивизии прибыл на смену с опозданием. Ночь была потеряна. Смену позиций пришлось производить в светлое время под ударами вражеской авиации, [85] от которой мы понесли потери. Исходное положенно заняли только к 12 часам.

Вскоре подразделениям полка во взаимодействии с соседями после напряженного боя удалось сбить противника с занимаемого рубежа и полностью овладеть Семеновкой. Преследуя врага, гвардейцы к исходу дня продвинулись на 6 км, заняли населенный пункт Подсобное хозяйство.

Такой рывок в этой операции был последним. Потом начались затяжные, изнурительные бои. Чем уже становилась горловина окружения, создаваемого войсками Степного фронта вокруг Харькова, тем ожесточеннее было сопротивление врага. Приказ Гитлера любыми силами и средствами удержать Харьков фашисты выполняли ревностно. Они не только цеплялись за населенные пункты, выгодные для обороны рубежи, но и непрерывно контратаковали. Только в ночь на 19 августа полк отбил три контратаки и уничтожил группу автоматчиков, заброшенную к нам в тыл.

Ожесточенные бои разгорелись 20 августа за селение Гавриловка. Только после повторной атаки полк и наши соседи сломили сопротивление врага и, овладев этим населенным пунктом, вышли на северный берег реки Уды в районе Родника. Однако с ходу форсировать реку не удалось. На южном берегу противник создал мощные опорные пункты, соединенные развитой системой траншей. Особенно губительным был фланговый огонь из опорного пункта у железнодорожной казармы и фронтальный — с безымянной высоты с двумя курганами.

И здесь мы решили использовать условия ограниченной видимости. В течение ночи наша артиллерия и минометы произвели несколько огневых налетов, подразделения имитировали форсирование реки.

По предполагаемым местам форсирования гитлеровцы всякий раз открывали сильный ружейно-пулеметный огонь. И только перед рассветом, когда враг был вконец измотан, подразделения начали форсирование. Вслед за очередным артиллерийским налетом воины вброд и на подручных средствах преодолели водную преграду. Им удалось зацепиться за кромку южного берега. Затем, накопив силы. 3-й стрелковый батальон под командованием старшего лейтенанта Андрея Яковлевича Александрова, сменившего на этой должности Басова, и рота автоматчиков младшего лейтенанта Волосова, наступавшие в центре боевого порядка [86] полка, решительной атакой отбросили гитлеровцев к полотну железной дороги, расширив плацдарм до 500 метров. Но перерезать железную дорогу им все же не удалось. А соседи наши не смогли даже форсировать реку.

Положение сложилось тяжелое. С рассветом враг, пытаясь сбросить с плацдарма гвардейцев, обрушил на них не только плотный артиллерийский и минометный огонь, но и удары авиации. «Юнкерсы» группами в 20–30 самолетов несколько раз разгружались над пятачком, занятым гвардейцами. Над рекой грохотали разрывы снарядов, мин, авиабомб, высоко поднимались султаны земли и воды.

Каждый раз после такой обработки плацдарма фашисты переходили в контратаки. И так — в течение всего дня. Но гвардейцы выдержали бешеный натиск врага. Им в этом помогали и дивизионная артиллерия, и появившаяся над полем боя наша авиация. Бомбардировщики и штурмовики наносили удары по контратакующей пехоте и танкам, а истребители отгоняли вражеские самолеты от плацдарма.

В ночь на 22 августа наши соседи вновь попытались форсировать реку Уды на широком фронте. Теперь им это удалось. Плацдарм расширился. С рассветом в полосах 28-й гвардейской, 252-й и 84-й стрелковых дивизий была введена в сражение 5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова. Наступление развернулось с новой силой. Но и враг оборонялся с исключительным упорством. Поэтому стрелковым частям во взаимодействии с танкистами генерала Ротмистрова потребовался еще целый день, чтобы продвинуться на 4–5 км и выйти к городу Коротич.

Этот населенный пункт был превращен противником в мощный узел обороны. Взять с ходу его не удалось. К тому же с северной стороны Коротич прикрывался высокой насыпью железнодорожного полотна — весьма серьезным препятствием для танков.

Однако к этому времени железнодорожный и шоссейный пути из Харькова на Полтаву были уже перерезаны нашими войсками. Создалась угроза полного окружения всей харьковской группировки врага. У нее остался лишь один путь отхода — на Мерефу.

Учитывая, что немецко-фашистские войска, отступая, готовятся разрушить город, командование Степного фронта 22 августа в 18 часов 40 минут отдало войскам приказ [87] на ночной штурм Харькова. К 11 часам 23 августа город был полностью очищен от фашистов.

С освобождением Харькова, как известно, закончилась и Белгородско-Харьковская операция, а с ней и контрнаступление советских войск под Курском в целом. Началось изгнание оккупантов с Левобережной Украины. В это время наша дивизия все еще вела ожесточенные бои за Коротич.

Об освобождении Харькова мы узнали в ночь на 24 августа из сообщения Совинформбюро и Приказа Верховного Главнокомандующего. В приказе упоминалась и наша 28-я гвардейская стрелковая дивизия. Ей было присвоено наименование Харьковской, а всему личному составу объявлялась благодарность. По этому случаю в полку прошли митинги. Гвардейцы, воодушевленные высокой оценкой их боевых заслуг, несмотря на усталость от трехнедельных непрерывных боев, дрались героически. Вот несколько примеров их отваги и мужества, которые мне стали известны из наградных материалов, представленных в штаб полка.

Утром 22 августа при прорыве обороны противника с плацдарма на реке Уды наше наиболее боеспособное в тот момент подразделение — 1-я рота автоматчиков под командованием девятнадцатилетнего комсомольца младшего лейтенанта Александра Волосова ворвалась в опорный пункт, оборудованный на безымянной высоте с двумя курганами. В рукопашной схватке воины уничтожили 25 фашистов, 13 захватили в плен, а остальных обратили в бегство. Сам Волосов уложил пятерых фашистов. Особенно отличились солдаты из отделения комсомольца младшего сержанта Николая Федотова.

Получив задачу овладеть участком железной дороги, Федотов разъяснил ее своим бойцам, согласовал их действия. По сигналу атаки он первым поднялся и с призывом «За мной, за Родину, вперед!» увлек за собой гвардейцев к насыпи железной дороги. За его отделением последовали остальные. После непродолжительного гранатного и рукопашного боя насыпь железной дороги была отбита у врага. И в результате рухнула и вся его оборона на этом рубеже.

Добрым словом хочется помянуть и автоматчиков рядовых В. А. Воеводина, И. И. Карасева, К. Я. Маркова. Они первыми ворвались на позиции врага и в жаркой схватке уничтожили по нескольку фашистов. [88]

Высокую отвагу при наступлении и стойкость при отражении контратак врага проявили гвардейцы и в бою за Коротич. 3-й стрелковый батальон под командованием старшего лейтенанта Александрова с ходу ворвался на западную окраину селения, но, встретив сильное огневое сопротивление, не смог развить наступления. Гитлеровцы контратаковали батальон во фланг, отрезали его от главных сил полка.

Атаками с фронта оказать батальону помощь не удалось. Укрывшись за высокой насыпью железной дороги, фашисты остановили и действующие в нашей полосе танковые подразделения. Несколько тридцатьчетверок было подбито огнем «фердинандов», укрывшихся за виадуком железной дороги.

Три дня наши гвардейцы мужественно отбивали удары врага. В живых их осталось не более трех десятков, но благодаря огневой поддержке, оказанной полковой и дивизионной артиллерией, они удержали занимаемые позиции. Здесь хочется отметить командира взвода связи коммуниста старшего лейтенанта Евгения Ивановича Пущенко. Он обеспечил командира батальона устойчивой связью с командованием полка. Старший лейтенант несколько раз сам выходил на линию и исправлял повреждения. В один из таких выходов он наткнулся на группу фашистов и смело вступил в бой. Огнем автомата офицер уничтожил пятерых гитлеровцев, остальных обратил в бегство.

Стойко сражались и воины 2-го батальона. Когда они атаковали гитлеровцев, укрепившихся на полотне железной дороги, командир отделения сержант П. М. Тронько встал в полный рост и, увлекая за собой бойцов, первым ворвался на насыпь. Меткими бросками гранат он истребил всех фашистов, залегших в траншее, и этим нарушил целостность вражеской обороны. Сержант лично уничтожил семь гитлеровцев.

А когда враг перешел в контратаку, Тронько и его бойцы не дрогнули, вступили в неравный бой. Пулеметный расчет в составе комсомольца младшего сержанта А. С. Курчева и рядового Г. Г. Шингалеева, подоспевший им на выручку, кинжальным огнем сразил до полутора десятков гитлеровцев и помог отделению отразить контратаку противника.

К награде был представлен связной 2-го батальона комсомолец И. И. Цветков. Он точно и в срок выполнял поручения [89] командования батальона и полка. В разгар боя командир батальона послал его на связь с командиром полка. В пути боец заметил просочившуюся к нам в тыл группу вражеских солдат. Цветков вступил в неравный бой. Огнем из автомата сразил шестерых гитлеровцев, а остальные были уничтожены другими воинами. Несмотря на непредвиденную задержку, Цветков приказание комбата выполнил в срок.

Героически сражались с врагом в районе Коротича гвардейцы и других подразделений нашего полка.

* * *

30 августа мы получили приказ: боевой участок, занимаемый полком на северном берегу Мерефы, между селениями Гиевка и Буды, сдать 441-му стрелковому полку 116-й стрелковой дивизии и выйти в резерв. Полку в составе дивизии приказали сосредоточиться в Старом Люботине. Там мы должны были отдохнуть, пополниться людьми и боевой техникой.

Перегруппировку начали во второй половине дня, по существу, на виду у противника. С наступлением темноты полк с поддерживающим нас артиллерийским дивизионом Лаврентьева расположился в северной части селения, заняв круговую оборону.

Ночь на 31 августа выдалась тревожной. Гитлеровцы произвели несколько налетов из дальнобойной крупнокалиберной артиллерии. Полк потерь не понес. Но наши боевые друзья — артиллеристы пострадали. Осколками ранило несколько человек, убило наводчика рядового Дмитрия Лазарева. Этого бойца, которому не исполнилось еще и восемнадцати, в дивизионе считали своим сыном. К артиллеристам он пристал еще на Северо-Западном фронте в 1941 году, когда его деревню заняли гитлеровцы. Он был смышленым, жизнерадостным парнем. До войны Дмитрий окончил семь классов, поэтому быстро постиг искусство наводки и в этом не уступал бывалым фронтовикам. Командир дивизиона Н. Г. Лаврентьев, командир третьей батареи М. П. Морозов, братья Софинские и все артиллеристы, которые около двух лет шли с Митей по дорогам войны, тяжело переживали гибель молодого гвардейца...

В первой половине 31 августа тыловики полка подобрали помещения и оборудовали их под бани. После непрерывных почти месячных боев гвардейцы смогли помыться. [90]

Вторая половина дня многим нашим гвардейцам — рядовым, сержантам и офицерам — запомнилась на всю жизнь. В полк прибыл исполняющий обязанности начальника политического отдела гвардии майор Бережной с группой офицеров партучета. В торжественной обстановке они вручили партийные документы молодым коммунистам, принятым в партию в последних боях. С радостным трепетом в сердце получил партийный билет и я.

Чуть позже в полку состоялось торжественное вручение правительственных наград рядовому и сержантскому составу. Вручал эти награды Василий Романович Орехов. Радость и гордость светились на лицах награжденных, когда они в ответ на поздравление чеканили слова: «Служу Советскому Союзу!»

Вечером такое же приятное волнение довелось пережить и мне. На небольшой поляне полковыми шеренгами фронтом к столу, покрытому красной материей, построились гвардейцы.

Ровно в 18 часов из домика, в котором разместился штаб дивизии, вышла группа генералов и офицеров. Впереди шел член Военного совета армии генерал П. И. Горохов. За ним — командир дивизии генерал Г. И. Чурмаев. Начальник штаба дивизии полковник Кащеев доложил, что награжденные построены.

Генерала Горохова хорошо знали не только офицеры, но и многие сержанты и солдаты. Несмотря на сравнительно короткое пребывание нашей дивизии в 53-й армии, он не раз бывал в полку, подолгу беседовал с гвардейцами, всегда интересовался их настроением, их бытом, особенно питанием.

И вот сейчас, несмотря на то что армия продолжала вести напряженные бои, генерал Горохов нашел время приехать в дивизию, чтобы вручить награды отличившимся.

Внимательно всматриваясь в лица стоявших в строю, генерал Горохов произнес короткую речь, от имени Военного совета армии и от себя лично поздравил собравшихся с присвоением дивизии почетного наименования Харьковской и с правительственными наградами. Затем полковник Кащеев огласил приказ о награждении.

Один за другим подходили к столу командиры и политработники, офицеры, сержанты, рядовые.

Когда вручение наград закончилось, генерал Горохов [91] еще раз поздравил нас и предоставил слово командиру дивизии. Георгий Иванович, улыбаясь, сказал:

— Товарищи! Благодарю вас за службу и поздравляю с наградами! Позвольте выразить уверенность в том, что и впредь вы так же беззаветно будете служить Родине... Ну а теперь действуйте по своему плану.

Возбужденные, радостные, мы отправились в расположение своего полка.

Уже подходя к дому, где размещался штаб, Костенко, Синягин и я догнали Орехова. Василий Романович шел крупными шагами. Выражение его лица было сосредоточенным. Мне запомнился разговор, который произошел тогда между нами.

— Хотелось бы знать, о чем задумался наш батя в такой торжественный вечер? — спросил Костенко.

Василий Романович, улыбнувшись, сказал:

— О людях полка и конечно же о вас, дорогие мой помощники. И еще о том, что опыт, добытый в боях, надо обобщить и все лучшее использовать при обучении нового пополнения, которое мы скоро получим...

* * *

...Разбор прошедших боев состоялся 2 сентября. Командир полка начал с того, что прокомментировал события, развернувшиеся на Курской дуге...

Затем Василий Романович подробно охарактеризовал оборону противника, его группировку, разобрал ход наступления полка и соседей, подвел итоги наших боевых действий. Он, в частности, отметил, что в наступательной операции 89-й гвардейский полк, не выходя из боя даже во второй эшелон дивизии и действуя все время на направлении главного удара, прошел с боями 110 километров, освободил 24 населенных пункта, в том числе, во взаимодействии с соседями и другими родами войск, такие крупные, как Стрелецкое, Новая Деревня, районный центр Дергачи, Коротич. Полк взял в плен до 100 гитлеровцев, уничтожил до 3000 солдат и офицеров, до 20 танков и штурмовых орудий, до 70 автомашин с военным имуществом, до 40 мотоциклов, до 20 орудий разных калибров, 7 минометных батарей, до 60 пулеметов, несколько сот винтовок и автоматов и другое имущество.

Во взаимодействии с соседями полк разгромил 425 пп 167 пд, 429 пп 168 пд, маршевый батальон и изрядно потрепал [92] 1624-й полк СС «Викинг». Нами захвачены трофеи: танков исправных — 1, автомобилей — 23, мотоциклов — 13, пулеметов — 28, минометов 81-мм — 2, шестиствольных — 3, орудий разных калибров — 21, складов с боеприпасами — 4, продовольствием — 2, горючим — 3, с велосипедами (свыше 300) — 1, самолетов — 1 и много другого военного имущества.

Василий Романович подчеркнул, что эти успехи достались нам дорогой ценой. В полку из трех полностью укомплектованных батальонов осталось два 40–45-процентной укомплектованности.

— Но война есть война, — сказал командир полка. — Войны без потерь не бывает. Поэтому нам необходимо тщательно изучить опыт, приобретенный такой дорогой ценой.

Далее Василий Романович изложил тактические выводы, отметил и подробно разобрал роль родов войск в наступлении.

Выступление Орехова произвело сильное впечатление. Из многих вопросов, определяющих в своей совокупности успех боя, он отобрал основное и изложил его со знанием всех тонкостей военного дела. Этот разбор дал много поучительного всем офицерам, особенно молодым.

С 3 сентября в полк стало поступать пополнение. Настала горячая пора — доукомплектование и сколачивание подразделений. Тактическая подготовка сменялась огневой, огневая — специальной. Занятия и учения проводились и днем и ночью. Все делалось в темпе, по ускоренной программе. Орехов и все мы, офицеры штаба и политработники, неотлучно находились в подразделениях... [93]