9. «Вызываем огонь на себя!»
В то время как в Доме профессуры состав штаба полка отражал первые атаки врага, в окруженной гитлеровцами школе у стадиона СТЗ, где находился артиллерийский НП, бой был в полном разгаре. Школа всего за сутки до этого в третий раз была отбита у фашистов дерзким налетом разведчиков гвардии лейтенанта Валентина Костерина, а с утра 14 октября снова попала в самое пекло ожесточенного сражения. [116] Своим упорным сопротивлением гвардейцы разведроты не только нанесли гитлеровцам большие потери и спутали их карты, но и, что особенно важно, дали возможность нашей артиллерии в самый критический момент штурма Тракторного завода наносить точные удары по врагу и поддержать огнем подразделения 37-й дивизии.
Четырехэтажное здание школы (ныне дом № 5 по улице Жолудева) находилось на безымянной высотке рядом со стадионом СТЗ, почти на самом стыке полков первого эшелона, и все время привлекало внимание противника. Еще до прихода гвардейцев в Сталинград школа была частично повреждена бомбежкой и артобстрелом. В ней обвалилось левое крыло пристройки, во многих местах зияли пробоинами стены, но сохранившиеся верхние этажи и лестничные клетки использовались для наблюдения, и все здание и окопы вокруг были приспособлены к круговой обороне.
Занявший район школы командир второго батальона 109-го полка гвардии капитан Богданов сразу понял важность этого объекта и оборудовал здесь опорный пункт, а наверху устроил свой НП. Потом сюда пришли артиллеристы 86-го гвардейского артполка, и наблюдательный пункт сразу же дал знать о себе гитлеровцам. Точные залпы нашей артиллерии доставали теперь их повсюду, и фашисты тоже не жалели ни снарядов, ни бомб, чтобы уничтожить НП.
Здание школы было разрушено еще больше. Половина верхних этажей рухнула. Однако наверху по-прежнему действовали артиллерийские наблюдатели, данные которых использовала и армейская артгруппа. Все это вызывало у противника еще большую ярость, и он решил во что бы то ни стало захватить этот пункт. 12 октября гитлеровцы подтянули к школе свежие силы и предприняли на нее несколько атак. Нам стало известно, что взвод Потапова дрался в здании врукопашную, долго удерживал школу и его бойцы героически погибли там вместе с командиром. Уцелел лишь автоматчик В. А. Королев, который был тяжело ранен и эвакуирован в тыл. Погибли и наблюдатели.
Потеря артиллерийского НП в момент, когда гитлеровцы вот-вот должны перейти в общее наступление, грозила большими неприятностями. Батарейцы не могли вести точный огонь, и командование приказало восстановить наблюдательный пункт.
Бывший помощник начальника оперативного отдела штаба 87-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии капитан А. Н. Ракицкий вспоминал в письме ко мне:
«Когда утром 12 октября мы в штабе дивизии узнали, что [117] захвачена школа и НП артиллеристов, это встревожило всех. Гвардии полковник Соболевский доложил комдиву Жолудеву, что артиллерия «ослепла». Тот приказал школу отбить. Меня послали в разведроту, чтобы вместе с начальником разведки майором Сетерховым поставить разведчикам задачу. Был выделен усиленный взвод с двумя станковыми пулеметами. Однако опытные разведчики, зная, что придется сражаться в окружении, взяли еще три трофейных пулемета МГ-34, которые имелись в роте. Гвардейцы-разведчики были отчаянными храбрецами. Многие из них до прихода в Сталинград выбрасывались на парашютах в тыл врага, в том числе и их командир Валентин Костерин, очень дисциплинированный и храбрый офицер. Всего в группу отобрали 55 человек. Им было поручено ночью захватить школу и к утру восстановить работу НП. Выполнили они задачу блестяще. Школу захватили, ни одного фашиста не выпустили, но потом сами в бою погибли почти все. Это был один из тех героических эпизодов Сталинградской битвы, когда советские воины проявляли массовый героизм в боях за Родину, не щадили свою жизнь во имя победы».
Мы находились по соседству с батальоном Богданова и были в курсе всех перипетий борьбы за школу. В день начала штурма Тракторного завода наблюдатели докладывали, что танки прорвались в стыке и наша артиллерия бьет по школе. Однако о подвиге героев защитников НП нам стало известно подробнее уже после войны, когда в одном из госпиталей для инвалидов на Украине ветеранам удалось разыскать участника этого подвига, бывшего разведчика Константина Федоровича Молчановского, награжденного за бои в Сталинграде орденом Красного Знамени. Встреча с бывшим ефрейтором, а также документы, письма и его личные воспоминания, переданные мне после смерти героя его семьей, восстановили во всей полноте картину борьбы за школу.
...Итак, ночь. Только отблески ракет освещают местность. Во рву командир группы Костерин собрал бойцов, чтобы в последний раз разъяснить им полученную задачу. Уставшие после тяжелого дня, гвардейцы успели лишь немного отдохнуть, выпить по кружке горячего чая и теперь снова в бой. Гвардейцы уже знают, что их ждет впереди. Фраза, сказанная командиром: «Открыть глаза артиллерии», объяснила все. Школа всего в трехстах метрах впереди, но подойти к ней надо скрытно, бесшумно. Отданы последние приказания, отданы тихо, полушепотом, чтобы враг не услышал голоса и не поднял переполох. Атака должна быть внезапной. [118]
Для Валентина Костерина новая задача не была уж очень трудной и неожиданной. За время пребывания в воздушно-десантном корпусе ему приходилось бывать и в более сложных переделках. Призванный в армию еще до войны, молодой, очень собранный парень всегда стремился к настоящей боевой работе. Показав хорошие способности, он был направлен в полковую школу, а после ее окончания оказался в разведке и участвовал в боях первых месяцев Великой Отечественной войны. В октябре 1941 года Валентин добровольно пошел в воздушно-десантные войска, и опять же в разведку. Служил честно, с полной отдачей сил. Никогда не видевший парашюта, Костерин за короткое время освоил программу инструктора, совершив десятки прыжков, и хорошо подготовил свой взвод. Весной 1942 года, когда 1-я бригада корпуса была на Волховском фронте, он выполнял отчаянно смелые задания: с группой своих бойцов выбрасывался на парашютах в фашистский тыл на помощь партизанам. Орден Красной Звезды и звание лейтенанта были заслуженной наградой за те подвиги. И на Дону Костерин быстро приобрел известность как храбрый разведчик. Сколько раз он дерзко проникал во вражеский тыл, наводил там панику, доставал «языка»!
Валентин Костерин всегда был на самом трудном участке, первым смотрел опасности в глаза, прививал бойцам бесстрашие, ловкость, мастерство и постоянную готовность к действию. Гвардейцы любили его за все это и смело шли за ним на любое задание.
Получив приказ отбить школу, Костерин не потратил лишнего времени на подготовку взвода, указал лишь, что взять с собой, куда выходить и что предстоит им делать. А на остальное гвардейцы готовы были всегда. Куда больше потребовалось времени, чтобы подготовиться самому, изучить маршрут, выработать план операции. Он всегда в деталях разбирался в обстановке, изучал возможные варианты действий, пытался заранее предвидеть, что могло ожидать впереди. Его выводы на сей раз были неутешительны: гвардейские части, прижатые к Волге, ведут бои с превосходящими силами и ожидается крупное наступление гитлеровцев, вернуть школу и обеспечить работу артиллерийского НП будет не так-то просто. Рассчитывать на чью-либо помощь не приходится.
Разговор с командиром артполка был откровенным:
— Главное не только отбить школу, но и подольше удержать НП. Враги не сегодня, так завтра начнут штурм Тракторного. Без НП нельзя встретить их массированным огнем [119] и поддержать гвардейцев, а сил у нас, как знаете сами, мало, — говорил ему Соболевский.
Костерин ответил убежденно:
— Держаться будем до конца, последний наш сигнал «Вызываем огонь на себя» — серия ракет. Бейте тогда прямо по школе. Знайте, там будут фашисты. Такой сигнал по радио должны передать и ваши артиллеристы.
Командир полка спросил его тихо:
— Что, заранее предвидите такую возможность, лейтенант?
— Нет, товарищ гвардии полковник. Это просто на всякий случай. Не отдавать же им школу так... Ракеты над школой — последний наш сигнал, и вы дайте огонь. Я должен быть уверен...
Командир полка поднялся взволнованный.
— Иди, лейтенант, ты настоящий сын Родины. Желаю тебе и орлам твоим успеха. Будем ждать вестей.
Он как родного обнял его, прощаясь.
Костерин вернулся в свой окоп, где его ожидали лейтенант Казбек, старшие сержанты Бузовский, Кукушкин, Багаев и ефрейтор Молчановский. Здесь наметили окончательно порядок действий, уточнили состав групп, вооружение. Отпустив всех, Костерин задержал Молчановского, лучшего своего разведчика и снайпера, с которым он вместе выбрасывался в фашистский тыл и с той поры крепко с ним подружился.
Костерин брал Молчановского на все задания. Невысокий, но ловкий и бесстрашный парень, в прошлом рабочий-металлург, ефрейтор выполнял самые сложные поручения и всегда в трудную минуту находился под рукой командира. Его искусство меткой стрельбы было незаменимо в бою. С первого выстрела он снимал фашистов и прежде всего выбивал их офицеров. У него выработался на них какой-то своеобразный нюх. Он быстро и безошибочно находил их в цепи и уничтожал.
Костерин спросил:
— Задачу понял? Возьмешь ракетницу и запас ракет. Будешь со мной рядом. В случае чего вызовем огонь на себя... Это наш святой долг. Мы так договорились. Ежели меня не будет, дашь сигнал сам. Но в самый критический момент, если захватят школу...
Молчановский согласно кивнул и ушел за ракетами.
Костерин ждал теперь подхода артиллеристов, которым предстояло восстановить НП. Вскоре и они появились с приборами и рацией. Их возглавлял высокий капитан. [120]
— Проинструктирован. Давайте ближе к делу, — сказал он Костерину.
С наступлением темноты все перебрались в противотанковый ров. Артиллеристы, как условились, пойдут замыкающими, в бой вступать не должны. У них своя задача.
...И вот теперь Костерин, прижавшись к осыпавшейся стенке рва, смотрел на готовых к действиям бойцов. Он ждал момента, когда потухнут в небе ракетные фонари и темнота снова накроет землю. Он был уверен, что все пойдет хорошо. На этом участке его люди исходили все пути-дороги в развалинах еще раньше. Костерин подозвал старшего правой атакующей группы Бузовского, который должен первым без шума захватить вражеский окоп перед школой, и, передав ему карманный фонарик, сказал буднично, но строго:
— Как захватишь, посигналь в мою сторону. А теперь вперед!
Тихо, ползком, плотно прижавшись к земле, один за другим выбрались на бугор гвардейцы Бузовского и скрылись во тьме. То же проделала и левая группа Кукушкина, потом Багаева, Казбека и с ними Костерин. Поползли вслед за ними артиллеристы.
Более часа продолжался этот «марш» к школе. Только десятки раз испытанные на деле разведчики могли тихо и проворно продвигаться среди камней, вовремя замирая при свете ракет, и снова за считанные минуты темноты неслышно приближаться к противнику. Бузовский чуть впереди, а справа и слева бойцы групп Кукушкина и Багаева. Достигли вражеского окопа, замерли, наметили цели. Участок, охраняемый пулеметным постом, был неслышно окружен, а двое дежурных, которые не успели и охнуть, были захвачены. Бузовский сразу же подал сигнал: «Захватил окоп». Теперь все группы двинулись вперед и окружили школу. Однако без шума не обошлось. Случайно выскочивший из школы гитлеровец, очевидно посыльный, заметил наших бойцов и поднял стрельбу. Вверх взлетело несколько ракет, осветивших местность. Ждать было нельзя. Костерин первым поднялся и бросил гранату в окно. Туда же полетело несколько других. «Вперед, ребята, за Родину, ура-а-а!»
В двери, в проломы стен, в оконные проемы со всех сторон ворвались гвардейцы в здание, и началась жаркая схватка. Штыки, кинжалы, приклады пошли в ход. Огонь вели только наверняка, чтобы не поразить своих. Для фашистов, расположившихся в школе, удар был полной неожиданностью. Часть из них была перебита, другие попытались ускользнуть. [121] Оказалось, здесь был штаб какого-то батальона, и он был разгромлен. Несколько дольше длилась борьба в подвале, но и здесь скоро все было кончено.
Не обошлось без жертв. Когда группа гвардейцев бросилась вниз, вдруг застрочил автомат, и двое бойцов были убиты. Это фашистский офицер залез в кучу хлама и внезапно открыл огонь. Еще один гвардеец погиб в комнате, где был телефон. Фашист спрятался под столом и успел выстрелить. Разведчики действовали быстро, смело, и вскоре здание было полностью очищено от врагов. Артиллеристы уже забрались на верхний этаж и поспешно устраивали свой НП. Начинало светать.
Выполнив первую часть своего плана, Костерин стал готовиться к главному — создавать оборону. Он знал, что с рассветом гитлеровцы разберутся в происшедшем и начнется бой. Он осматривал все помещения и тут же отдавал приказания:
— Багаев, очистить от трупов здание! Все боеприпасы к немецким пулеметам собрать! — (Вот зачем ему нужны были трофейные МГ-34!)
— Молчановский, снайперский пост занять на площадке лестницы!
Его резкие команды подстегивали бойцов. Костерин расставил точки, затем послал группу Казбека занять окопы перед школой и там приказал установить пулемет. За углом здания стоял сгоревший фашистский танк, он использовал и его. Оборона школы строилась вкруговую.
К нему подбежал Багаев:
— Товарищ гвардии лейтенант, посмотрите, фашисты исказнили наших ребят!
Гвардейцы Багаева, очищавшие здание, уже сгрудились под лестницей. Там лежали полураздетые трупы двух советских бойцов. Тела их обожжены и исколоты штыками, отрезаны уши и выколоты глаза. Видимо, гитлеровские палачи их пытали...
Костерин негромко, но четко произнес:
— Мы отомстим за вас, друзья. Фашистам нет пощады!
Он приказал героев похоронить. Фамилии и имена их установить не удалось. Возможно, это были наблюдатели НП.
Пройдя в следующую комнату, где вразброс валялись бумаги, полевые сумки, карты, Костерин заметил на столе телефон. И вдруг аппарат загудел. Валентин снял трубку. Гитлеровец на другом конце провода кого-то настойчиво вызывал. Значит, там еще не знали, что школа перешла в наши [122] руки. И не следовало бы отвечать фашисту, но лейтенант крикнул в трубку:
— Здесь советские гвардейцы! Школа наша и наш Сталинград! — Зло выругавшись, он с яростью отшвырнул телефон, сказал Багаеву уже спокойно: — Ничего, пусть знают, сволочи!
Потом он забрался наверх, где был НП. Высокий капитан орудовал там вовсю. Рация была развернута и держала связь, а он вел пристрелку ориентиров, бодро приговаривая:
— Так, хорошо сыграли ребята, хорошо! Порядок гвардейский! — Опустив на минуту бинокль на грудь, капитан также приподнято сказал Костерину: — Держись, лейтенант. Красота какая, все как на ладони. Слышишь, наши ухают за. Волгой, а скоро заиграют и «катюши»!
Даже в предутренней дымке просматривались отчетливо и ясно все овраги, дороги и кусты. А там виднелись группы вражеских танков, пехотинцы, изготовившиеся для наступления, и капитан спешил пристреляться, зная, что вскоре масса точного артиллерийского огня обрушится на головы врагов.
Рано утром 14 октября загрохотала артиллерия. Волнами налетали вражеские пикировщики, вокруг рвались сотни снарядов и бомб. Позади школы — столбы разрывов, дым. Потом фашисты пошли в атаку, но, встреченные сильным огнем с близкого расстояния, залегли. Первая атака на школу захлебнулась, а за ней и вторая, и третья. Гвардейцы Костерина вели огонь со всех точек, пресекая всякие попытки гитлеровцев подняться в рост.
Получив отпор, фашисты подтянули несколько танков и снова пошли в атаку. Бой опять закипел вокруг. Бутылками с горючей жидкостью два вражеских танка были сожжены, а их экипажи уничтожены. Отбита и эта атака, но появились потери среди гвардейцев. А наверху продолжает работать НП. За Волгой гремят залпы орудий, и снаряды рвутся в стане врагов, накрывая их скопления: там хаос, горят машины, танки, перевернуты прицепы с орудиями, разбегается пехота.
На площадке около капитана, точно прирос к стенке, застыл наблюдатель. Он докладывает обо воем, что видит:
— Колонна мотопехоты выгружается за дорогой!
— Из оврага Мытищи пятьдесят танков и до полка пехоты переходят в атаку!
— Танки и автоматчики обошли школу!
— Еще тридцать тяжелых и средних танков идут на 109-й! [123]
Капитан молниеносно ориентируется, выбирает цель и опять дает свои координаты:
— По ориентиру три... По ориентиру пять осколочный...
Он будто слился воедино с теми десятками орудийных стволов и не видит ничего, кроме цели, и не слышит ничего, кроме далекого отзвука своих орудий, повторяя при каждом залпе:
— Так, порядок гвардейский!
Сражение уже развернулось по всему фронту. Поддержанные крупными силами авиации, фашистские танки и пехота непрерывно атакуют советские позиции, повсюду идет жестокий бой. И в этот несмолкаемый шум врываются мощные залпы нашей артиллерии и удары «катюш».
Потерпев новую неудачу, гитлеровцы решили обойти школу с тыла, бросив группу танков с десантом. Однако оборонявшиеся на подступах группы Бузовского и Кукушкина расстреляли автоматчиков, а бойцы Казбека подожгли две машины. Снайпер Молчановский, укрывшись за стенкой, точным огнем выбивал гитлеровцев одного за другим, поражая в первую очередь их командиров.
И снова вражеская атака отражена — это уже девятая или десятая по счету. Защитников школы оставалось все меньше и меньше. В группах Кондратьева и Бузовского вышли из строя почти все бойцы. Но легкораненые лежат тут же, и все, кто способен держать оружие, ведут огонь вместе с другими. Осталось мало гранат. Ранен наверху капитан-артиллерист. Время уже за полдень.
Гвардии лейтенант Костерин понимает, чувствует, что напряжение возрастает, силы на исходе и что критический момент близок. Он громко командует бойцам:
— Оставить по одной гранате в НЗ!
В этот момент сверху сообщили, что второй раз, тяжело ранен капитан. Школа уже плотно окружена с трех сторон, и только несгибаемая стойкость бойцов и массированный огонь оставшихся в строю защитников не позволяют фашистам ворваться в здание и овладеть им. Валентин Костерин подзывает Молчановского. Весь в пыли, мокрый от. пота, он говорит твердо:
— Костя, готовь ракеты! Если ворвутся, вызывай огонь на себя!
И снова атака, и снова ожесточенная схватка грудь в грудь. Борьба идет за каждую комнату и класс. Лишь к вечеру озверевшие гитлеровцы ворвались в здание. Они заполнили коридор. Окруженный врагами, Бузовский взорвал себя, уничтожив нескольких фашистов. Отчаянно бьются врукопашную [124] Кукушкин, Казбек. Кондратьев ранен, но ведет огонь из пистолета. Костерин вместе с ними отстреливается и не дает фашистам прорваться к лестничной клетке и проему окна. Он кричит:
— Молчановский, наверх! Пора! Ракеты пора!
Ефрейтор быстро поднимается на НП. Только отсюда можно дать последний сигнал. Раненый радист лежит у рации, она еще работает. В углу, пораженный осколками в живот, умирает капитан-артиллерист. В нем еще теплится жизнь: губы его шевелятся и можно понять без слов — он передает команды: «Огонь! Огонь!» Собрав последние силы, капитан говорит:
— По рации, по рации... на себя!..
Солдат приподнимается, дрожащей окровавленной рукой берет микрофон и пытается говорить.
Константин высоко поднял ракетницу вверх. Выстрел! Ракета, шипя и брызгая искрами, взвилась над развалинами школы, а за ней еще две, одна за другой. На суровом, побледневшем лице бойца не дрогнул ни один мускул. Только одна мысль сверлила мозг: «Увидят ли наши?»
Там, за Волгой, поняли все...
Молчановский услышал, как загрохотали взрывы, но не помнил, как оказался отброшенным на площадку лестницы. Очнувшись, он осмотрелся. Здание было разрушено, только остатки лестничной клетки уцелели, упершись в развалины стены. Слева сохранились часть перекрытия первого этажа и вестибюль. Под развалинами валялись трупы врагов, слышались крики. Рядом стонал наблюдатель. Только теперь Молчановский почувствовал, что ранен в руку и ногу. Фашисты, поняв, что школа пристреляна, больше сюда не заходили. Но тут откуда-то появился разведчик из роты Василий Куренев. Он перевязал раненых и помог им спуститься вниз. Оказалось, что его послали на разведку школы. Стемнело. Собрав последние силы и помогая друг другу, двое раненых гвардейцев, остатки гарнизона школы, поползли к своим. Куренев их прикрывал огнем.
Храбрецов позднее подобрали бойцы из разведроты во главе с Шубениным. Разведчик Куренев вернулся в роту ночью.
Из осажденной школы выбрались раненый командир группы Валентин Костерин и еще несколько человек.