Бои за Алексин

Выдвинув в стык 49-й и 50-й армий крупные силы, гитлеровцы не ограничились своим ударом в направлении Суходола. Одновременно было предпринято наступление на Алексин с юга. 11 ноября вводятся в бой 131-я и 230-я немецкие пехотные дивизии из состава 43-го армейского корпуса с задачей прорвать оборону по речке Крушма, выйти в район огневых позиций артиллерии и тыловых подразделений 238-й стрелковой дивизии.

По берегу речки Крушма занимал оборону 3-й батальон 837-го стрелкового полка. В первую очередь атаке подвергалась деревня Сенево, где оборонялась 7-я рота и небольшая группа артиллеристов передового наблюдательного пункта 4-й и 5-й батарей. Находясь на плацдарме за Крушмой, рубеж обороны 7-й роты вклинивался вперед в расположение противника и, прикрывая подход к реке, сковывал действия ударной группировки гитлеровцев, поэтому первый удар был направлен на деревню Сенево.

Под вечер, на закате солнца 11 ноября фашисты подвергли деревню Сенево мощному обстрелу артиллерийских и минометных батарей. На улицах и на площади возле школы рвались мины и снаряды. Гитлеровцы приближались к крайним домам, ведя на ходу беспорядочную стрельбу из автоматов. Боевые расчеты 7-й роты встретили противника ружейно-пулеметным огнем. Из лощины, укрывшись за сараями, по фашистам ударили минометы.

Бой разгорался. Враг, располагая значительным превосходством в людях и вооружении, продолжал наступать, обтекал деревню с обоих флангов. Вызываю огонь батареи. Телефонист передает мою команду на огневую позицию.

Разрывы снарядов батареи и плотный огонь стрелкового оружия задержали на первых порах продвижение фашистов. Но силы были слишком неравны. К тому же темнело, направлять огонь батареи и корректировать стрельбу по скоплениям противника становилось все труднее, видимости не стало. Голоса немецких солдат и их автоматная стрельба слышались уже позади школы в низине. С минуты на минуту нас могли обойти со всех сторон, отрезать от огневой позиции батареи. Несмотря на минометный обстрел, телефонная связь работала; связисты быстро устраняли порывы.

- Соедините меня с командиром дивизиона, - дал указание телефонисту ленинградцу Д. Ф. Великанову.

Вскоре к телефонному аппарату на командном пункте подошел капитан П. А. Фуфаев. Доложив ему о создавшейся обстановке в Сенево, получил приказание сматывать телефонный кабель и отойти к деревне Большое Кишкино.

Лошади были подседланы и во время обстрела их отвели на окраину деревни к речке. Со своей группой разведчиков и телефонистов перебрались в брод через Крушму и на подходе к Большое Кишкино, возле сараев, начали оборудовать наблюдательный пункт. Пехотинцы также отошли за речку Крушма и заняли позиции на оборонительном рубеже в соседней деревне Болото. Не далее километра за речкой осталась занятая фашистами деревня Сенево. Стрельба утихла. Изредка вражеское боевое охранение освещало ракетами подходы к деревне. Ночью меня вызвал к телефону командир батареи младший лейтенант А. М. Зинченко и передал:

- Немедленно снимайтесь с НП и быстрей на огневую позицию.

Орудия находились недалеко и через 10-15 минут мы были у своих пушек на огневой. Батарея меняла боевой порядок, готовилась к переходу в направлении к Алексину в район деревни Сукромно. Подошли конные упряжки, орудия подцепили к передкам и одно за другим выводили на дорогу. Предстояло занять позиции возле полотна железной дороги, чтобы огнем своей батареи оказать поддержку подразделениям 837-го полка, занявшим оборону на рубеже Болото - Горушки.

Глубокой ночью четвертая, а следом и пятая батареи прибыли в назначенный район, где приступили к оборудование огневых позиции. Рыли орудийные окопы, укрытия для людей. В эту ночь никто не сомкнул глаз; нужно было к утру подготовиться к бою. Сориентировавшись на местности, наношу на карту огневые позиции батареи. Хочется отметить, что в районе Алексина и дальше на территории Калужской области топографические карты были уточненные, не в пример тем, которыми нам пришлось пользоваться под Тулой. Составленные накануне войны по материалам аэрофотосъемки, они отражали все подробности местности и определить местоположение огневых позиции, наблюдательных пунктов, а вместе с этим нанести, выбранные на стороне противника, ориентиры и обнаруженные цели не составляло труда.

Установив орудия, отправляемся со взводом управления в деревню Горушки, чтобы занять там наблюдательный пункт. Проселочной дороги тут не оказалось, идем километра три напрямик.

Вчера в этом районе раздавались выстрелы: шел бой за железнодорожную станцию Рюриково и сведений о том, где закрепились ночью пехотинцы 837-го полка, не поступало. Хотя в штабе артиллерийского дивизиона заверяли, что в Горушках обороняется одно из подразделений дивизии, все же за истекшее время обстановка могла измениться. Нужно было также учитывать и то, что придвигаясь ночью по бездорожью, легко сбиться с пути, натолкнуться на противника. Взяв направление и сверяясь время от времени по компасу идем вместе с командиром батареи младшим лейтенантом А. М. Зинченко впереди. Землю припорошил снежок. Это помогает нам различать овраги, канавы и промоины, спускавшиеся к речке Крушма. За нами следуют верховые - это разведчики и коноводы вели наших заседланных лошадей. Позади связисты со шпулями за плечами тянули кабель. За ними слышался стук колес телефонной двуколки по мерзлой земле. Повозочный двуколки Альчимбаев Кенжигалий - колхозник из Жарминского района Семипалатинской области. Он по-хозяйски бережет и холит свою крупную вороную лошадь. Всегда она вычищена, накормлена.

Начинало светать. Впереди, за оврагом показались дома.

Сверяю по карте, что за селение перед нами.

- Это Горушки, - говорю я. - Овражек и слева роща, все как на карте.

Командир батареи А. М. Зинченко приказывает мне:

- Возьмите двух разведчиков, отправляйтесь вперед и узнайте кто находится в деревне.

Обогнув овраг, подошли к крайним домам. Прислушиваемся.

Тихо, постучали в окно. Загремела щеколда, и дверь открыла женщина.

- Есть в деревне красноармейцы? - спрашиваю ее.

- На другом конце улицы размещается команда бойцов, - ответила женщина.

Подаем условленный сигнал. Взвод управления батареи прибыл в деревню и занял крайний дом в вершине овражка. Хозяйка дома, не обращая на нас особого внимания, занялась своими делами. Затопила печь и, загромыхав подойником, отправилась доить корову. Телефонисты, устроившись на кухне, принялись налаживать связь с огневой позицией и штабом дивизиона. Вскоре привезли в термосах, завтрак и горячий чай. Не успели взяться за ложки, как вбегает командир взвода управления младший лейтенант Л. К. Бедарев и взволнованно сообщает:

- С крыши сарая, где оборудовали наблюдательный пункт, видно как немцы теснят пехотинцев 837-го полка, идет бой за деревню Болото.

- Видимо гитлеровцы наносят здесь основной удар, чтобы прорваться к Алексину, - произнес командир батареи А. М. Зинченко, - А как на подходе к Горушкам? - спросил он.

- На наши участке немцы не обнаружены, - доложил Л. К. Бедарев.

Оценив обстановку, командир батареи А. М. Зинченко решил немедленно перенести наблюдательный пункт ближе к огневой позиции и включится в бой, разгоревшийся за деревню Болото.

- Кончайте завтракать! - отодвигая миску с недоеденным супом, приказал он, - отключайте телефонный аппарат, быстро за мной! Младшему лейтенанту Бедареву, - продолжал командир батареи, - погрузить на двуколку батарейное имущество и следовать на огневую позицию. Младшему лейтенанту Волкову с разведчиками и телефонистами, прибывшими из штаба дивизиона, - приказывал А. М. Зинченко, - прикрыть меня на случаи, если фашистские автоматчики просочатся по рощам и оврагам к новому НП.

Всем было уже не до завтрака. Надо готовиться к бою. Командир батареи с небольшой группой разведчиков и телефонистов из взвода управления перебежками направился к огневым позициям. Вскоре они достигли возвышенности, с вершины которой был виден бой у деревни Болото. В кустах остановились.

- Отсюда будем вызывать огонь батареи, - приказал младший лейтенант А. М. Зинченко.

Бойцы подключили телефонный аппарат к проводу, а я, замаскировавшись за кустом, начал готовить данные для стрельбы. Наблюдательный пункт находился в стороне от направления стрельбы орудий, но младший лейтенант А. М. Зинченко был умелым артиллеристом и снаряды быстро направил на цель, фашисты не обнаружили выбранный нами НП, что позволило без помех вести огонь по врагу. Было отчетливо видно, как заградительный огонь батареи задержал противника. Захватив деревню Болото и продвигаясь к железной дороге, гитлеровцы шли во весь рост, но на пахотном поле неожиданно попади под прицельный артиллерийский огонь. На открытой местности они метались из стороны в сторону пытаясь найти укрытие от осколков снарядов. Получив поддержку артиллеристов, стрелковые подразделения 837-го полка усилили сопротивление{11}.

Пятая батарея огня не вела. Заняв огневые позиции на опушке березовой рощи рядом с четвертой, свой наблюдательный пункт она выдвинула в направлении деревни Болото. Рано утром немцы ворвались в нее, окружили находившийся на ее окраине передовой НП. Вместе с телефонистами и разведчиками погиб заместитель командира батареи младший лейтенант Анатолий Андреевич Витко из Усть-Каменогорска. А ведь только вчера вместе с ним переживали тревожные часы, когда враг атаковал Сенево.

Потеряв связь со своим наблюдательным пунктом, батарея лишилась возможности вести огонь. Командир батареи лейтенант Д. А. Храпов быстро оборудовал новый НП и возобновил огонь по атакующим вражеским автоматчикам.

Захватив утром 12 ноября селение Болото и Большое Кишкино, гитлеровцы решили прорваться на этом участке к Алексину с юга. Возле селения Болото в направлении на Алексин проходила улучшенная дорога с булыжным покрытием. По ней фашистам удалось перебросить на автомашинах к участку прорыва значительные силы из состава 131-й и 230-й пехотных дивизий. Создав, таким образом, превосходство в силе, гитлеровцы рассчитывали на легкий успех. Они шли в атаку во весь рост. Основную тяжесть удара пришлось выдержать стрелковым подразделениям 3-го батальона 837-го полка и артиллеристам 2-го дивизиона 693-го полка. Однако бойцы 238-й стрелковой дивизии не дрогнули, на подступах к деревни Сукромно фашисты натолкнулись на стойкое сопротивление оборонявшихся подразделении. В первых же атаках враг, понеся значительные потери, откатился назад. Вскоре гитлеровцы ввели резервы, подтянули минометы и, когда время перевалило за полдень, снова перешли в наступление. Теперь они уже шли в атаку не в полный рост, а старались продвигаться перебежками, укрываясь в кустах, в ложбинах.

С наблюдательного пункта четвертой батареи, выбранного поспешно на возвышенности возле деревни Горушки, нельзя было проследить за действиями противника после перехода от открытых атак к тактике маневрирования. Нужно было сменить свой НП, переместить его вперед. Не отрываясь от проложенного ночью кабеля, стали передвигаться в сторону огневой позиции.

Кабель то спускался в низины, то уходил в заросли кустарника, но как только поднимался на бугорок, командир батареи А. М. Зинченко выбирал удобное для наблюдения место, туда прокладывалась телефонная связь и батарея снова била по врагу. Так, перемещая НП на выгодные для наблюдения рубежи, орудия не прекращали вести прицельный огонь, срывали намерения фашистов прорваться к Алексину.

К вечеру бой начал стихать. Кое-где еще слышалась ружейно-пулеметная перестрелка, но артиллеристы почти прекратили стрельбу. Лишь изредка раздавались одиночные орудийные выстрелы. Гитлеровцам не удалось прорваться к Алексину, они были вынуждены отойти к захваченным утром селениям Болото и Большое Кишкино. Пехотинцы 3-го батальона 837-го полка вместе с переброшенными сюда с рубежа Оки подразделениями 830-го полка и частью сил 409-го отдельного саперного батальона закрепились на участке Сукромно - Горушки. Батареям же 2-го артиллерийского дивизиона приказано в ночь на 13 ноября переместиться влево, в район деревни Марьино, где оказать поддержку подразделениям 843-го стрелкового полка. Все что можно перебрасывалось на левый фланг дивизии с задачей прикрыть подступы к железнодорожной станции Суходол.

В тот же день 12 ноября шестая батарея 693-го артиллерийского полка, которой командовал лейтенант Р. А. Лисянский, была атакована противником, ей пришлось вести тяжелый бой с прорвавшимся к огневой позиции вражескими автоматчикам. В годы войны мне не раз доводилось слышать от очевидцев того боя о мужестве и стойкости, проявленной артиллеристами шестой батареи. Со временем подробности забылись, но теперь много лет спустя, на встречах однополчан пришлось увидеться с Рафаилом Аврамовичем и командиром орудия той же батареи старшим сержантом А. И. Трофимовым и снова услышать воспоминания о былой стычке с фашистами. А когда мы совершали поездку по местам боев в Клешню и Спас-Конино, то побывали так же в той роще возле деревни Большое Кишкино, где стояли гаубицы шестой батареи, и картина ожесточенной схватки была восстановлена со всеми подробностями.

В 1944 году Р. А. Лисянский в районе Новосокольников Псковской области был тяжело ранен в лицо. Долго лежал в госпиталях, перенес несколько операций. Его выписали инвалидом великой Отечественной войны 2-й группы. Сейчас Рафаил Абрамович живет в Киеве.

Трофимов Алексей Ильич прошел в составе шестой батареи весь путь дивизии от Алексина Тульской области до Курляндии в Латвии. Закончил войну командиром огневого взвода и, уволившись из армии в звании младшего лейтенанта, вернулся в Ломоносовский район Ленинградской области. Он из числа тех двух тысяч ленинградцев, которые в апреле 1941 года были направлены в Семипалатинск для прохождения действительной военной службы.

Вот что рассказали участники боя о той яростной схватке, когда батарея была окружена противником.

В ночь на 12 ноября 2-й дивизион 693-го артиллерийского полка переместился в район селения Сукромно. Шестая же батарея, входившая также в состав 2-го артиллерийского дивизиона, осталась на прежних позициях около деревни Большое Кишкино с задачей огней своих гаубиц поддержать 2-й стрелковый батальон 837-го полка на рубеже Оки возле деревни Щукино. Предприняв наступление на Алексин с юга, гитлеровцы рано утром 12 ноября одной группой нанесли удар по большаку на деревню Болото, а другой из Сенево прорывались на Большое Кишкино. Они и не предполагали, что на этой участке, в роще, занимает позиции гаубицы шестой батареи. Стрелковые подразделения 3-го батальона 837-го полка, занимавшие оборону на рубеже речки Крушма, встретили врага огнем своего оружия.

Вблизи огневой позиции батареи разгорелся ожесточенный бой. Если во время завтрака, всего полчаса навал, ружейно-пулеметная стрельба слышалась в низине у речки Крушма, то сейчас выстрелы приближались непосредственно к огневой позиции. Нарастала угроза прорыва вражеских автоматчиков к орудиям. Бойцы огневых расчетов были встревожены.

Огневая позиция батареи размещалась в небольшой роще в вершине отлогого овражка, а с обоих сторон к нему примыкали пахотные поля. Командир огневого взвода лейтенант С. З. Гизатуллин озабоченно прислушивался к приближавшейся стрельбе. Оценив обстановку, решил подготовить батарею к бою и если враг прорвется к роще, то встретить его залпами своих гаубиц.

- По местам! Привести орудия к бою! - раздалась его команда.

Нужно было немедленно доложить командиру батареи и Гизатуллин тут же побежал к телефонному аппарату.

- Товарищ лейтенант! - обратился он по телефону к командиру батареи, находившемуся километрах в четырех на НП в деревне Щукино, - немцы утром ворвались в Болото, а затем и в Большое Кишкино. Сейчас рядом с огневой позицией батареи пехотинцы 837-го полка ведут ожесточенный бой.

Над батареей нависла угроза ее окружения, и лейтенант Р. А. Лисянский верхом на коне в сопровождении коновода И.Искакбаева галопом направился на огневую позицию. В голове же - одна мысль:

- Только бы не опоздать, нужно опередить немцев.

Вот и роща. Спрыгнув с коня, приказал:

- Занять круговую оборону. Гаубицы выкатить из окопов на прямую наводку. Первому взводу лейтенанта Гизатуллина - на восточную опушку, в сторону деревни Болото. Второму взводу сержанта Кузьминского развернуть орудия на запад в направлении Большое Кишкино.

- Но вот злосчастный овраг, - обеспокоено подумал лейтенант Р. А. Лисянский, - вершина его вплотную выходит на огневую позицию батареи с фланга. По оврагу могут скрытно пробраться фашистские автоматчики.

- Командиру отделения разведки Козину, - приказывает командир батареи Р. А. Лисянский, - занять позицию с ручным пулеметом в овраге.

На помощь сержанту А. Е. Козину командир отделения тяги И. М. Фоминых направил наиболее отважного ездового. Другой ручной пулемет лейтенант Р. А. Лисянский приказал установить для прикрытия батареи с тыла.

И вот, не далее чем в полукилометре от батареи, на открытом пахотном поле показались вражеские автоматчики. Они шли цепью, вели огонь на ходу. Орудия были хорошо замаскированы ветками и немцы не догадывались, что приближаются к стволам направленных на них гаубиц. Орудийные расчеты изготовились к бою, но лейтенант С. З. Гизатуллин не спешил.

- Для картечи еще далековато. Пусть подойдут поближе, - произнес он.

Истекли еще две-три томительные минуты, немцы совсем близко. Уже слышатся их голоса, и тут лейтенант С. З. Гизатуллин, взмахнув рукой, скомандовал:

- Картечью, огонь!

Один за другим раздались залпы.

- Ох, какая же сила картечь! - вспоминали после бойцы огневых расчетов.

Ближайшие цепи были сметены. Уцелевшие фашисты заметались, падали, ползли, чтобы укрыться в низине. Следом гаубицы сержанта А. Н. Кузьминского открыли огонь по скоплению вражеской пехоты возле деревни Большое Кишкино.

Атака гитлеровцев была отбита. Не добившись успеха, они откатились назад. Но и батарея обнаружила себя. На рощу обрушился шквал артиллерийского и минометного огня противника. Снаряды рвались возле орудий, а мины, ударяясь о сучья деревьев, разрывались вверху, осыпая батарею градом осколков. Во время обстрела бойцы укрывались в окопах и блиндажах, но избежать потерь не удалось. Несколько мин разорвалось в укрытии лошадей, причинив и там потери.

Понемногу артиллерийский обстрел стал затихать; противник готовился к новой атаке: в деревне Болото слышался шум автомашин, по-видимому, подтягивались резервы. Вскоре немцы возобновили артиллерийский огонь по роще, поднялись в атаку и автоматчики. Несмотря на сильный обстрел, батарея также сосредоточила прицельный огонь по вражеской пехоте. Автоматчики, укрываясь в кустах, намеревались обойти огневую позицию с флангов. Осколком снаряда был убит наводчик первого орудия В. И. Шеболдин, но гаубица не умолкла, место наводчика занял командир орудия сержант С. К. Онищенко. Потери в орудийных расчетах восполнялись ездовыми и бойцами хозяйственного отделения. Прямым попаданием снаряда было разбито колесо левофлангового орудия. Гаубица беспомощно накренилась на бок.

Тяжелое положение артиллеристов еще более осложнилось, когда обнаружили, что гитлеровцы пробираются к огневой позиции по оврагу. Но сержант А. Е. Козин не дрогнул. Он встретил фашистов огнем ручного пулемета. Но одному не отбиться от наседавших фашистов, и командир батареи Р. А. Лисянский приказал лейтенанту С. З. Гизатуллину переместить ручной пулемет с тыловой стороны в вершину оврага. Вооружившись автоматами и ручными гранатами, старшина Н. М. Фомин с тремя ездовыми также спешил на помощь пулеметчикам.

Телефонная связь со штабом дивизиона нарушилась еще в начале боя. Устранить порывы кабеля не удавалось: противник простреливал подходы к огневой позиции. Пришлось послать коновода И. Искакбаева разыскать штаб дивизиона. В донесении лейтенант Р. А. Лисянский писал:

"Батарея ведет тяжелый бой в окружении. Отбиваемся картечью и ручными гранатами, а также огнем автоматов и ручных пулеметов. Пехота отошла в направлении Сукромно, снаряды на исходе. Прошу указаний".

Фашисты стремились любой ценой уничтожить батарею. На подходе к роще, где стояли гаубицы, не прекращались яростные схватки. Орудия, не смолкая, отбивали попытки гитлеровцев прорваться на огневую позицию. Зачастую приходилось переходить на картечь и одновременно вести заградительный огонь, чтобы не дать замкнуть кольцо окружения. Оставалась одна полевая дорожка, связывающая батарею с деревней Сукромно, куда отошли пехотинцы 3-го батальона. Старшина Н. М. Фомин с пулеметчиками уже отбивался от наседавших фашистов ручными гранатами.

Но вот вернулся коновод И. Искакбаев с приказанием от командира дивизиона капитана П. А. Фуфаева: сняться с занимаемых позиций и следовать в район деревни Марьино, куда перемещается весь дивизион. Однако отходить по открытой местности, значит погубить батарею. Немецкие автоматчики сразу же перебьют лошадей, а артиллерия противника, сосредоточив огонь по просматриваемой дороге, уничтожит батарею.

Короткий осенний день был на исходе, солнце клонилось к вакату. Решили отходить как только спустятся вечерние сумерки, а до этого усилить огонь батареи, чтобы отбросить фашистов подальше от огневой позиции.

Стало темнеть. Лейтенант Р. А. Лисянский принимает решение: "Нужно поорудийно выводить батарею с огневой позиции".

Ездовые подготовили лошадей и на галопе отвели одну гаубицу до ближайшего кустарника. Здесь орудие развернулось к бою и открыло огонь, обеспечивая выход батареи из окружения. Последним отошел старшина А. М. Фомин с пулеметчиками. Они до последней минуты сдерживали фашистских автоматчиков на подходе к огневой позиции.

Погибших в бою семь человек артиллеристов шестой батареи и четверых пехотинцев, в их числе одна девушка, положили в блиндаж и засыпали комьями мерзлой земли. Отходя с рубежа речки Крушма, группа пехотинцев задержалась на огневой позиции батареи, здесь они попали под минометный обстрел и четверо из них погибли.

Лишь поздно ночью батарея выбралась на булыжную дорогу, ведущую в деревню Марьино. Задержала заболоченная низина, преодолеть ее быстро не удалось. Рубили кустарник, разбирали сарай, чтобы сучьями и бревнами завалить топкие места. Впрягали по 8-10 лошадей и только тогда смогли протащить через болото тяжелые гаубицы.

Проезжая много лет спустя по местам боев возле Алексина, побывали вместе с однополчанином А. И. Трофимовым и в роще, где была огневая позиция шестой батареи. Гаубицу с разбитым колесом вывезла трофейная команда, когда фронт откатился на запад. Орудийный же передок без колес остался на огневой позиции. И теперь он лежал возле обвалившихся окопов. Вокруг разбросаны стрелянные гильзы от снарядов, напоминавшие по форме кастрюлю, а недалеко между деревьями виднелись кости лошадей из орудийных упряжек. В поездке по местам боев нас сопровождал офицер горвоенкомата К. Н. Коваленко. Ему показал А. И. Трофимов, что в одном из заросших травой блиндажей, по-видимому, и сейчас лежат останки погибших бойцов. Слова А. И. Трофимова не остались без внимания. Вскоре после нашего отъезда на огневую позицию батареи прибыла группа рабочих. Они стали разбирать блиндажи и в одном из них, 35 лет спустя, обнаружили останки погибших воинов. Установить фамилии не удалось, найден был лишь один медальон. Всех одиннадцать воинов захоронили в братской могиле совхоза Авангард.

* * *

Гитлеровцы не отказались от попытки захватить Алексин. В последующие дни на участке 837-го полка продолжались тяжелые оборонительные бои.

Установилась морозная погода, ночью мороз достигал 12-ти градусов. Находившиеся в деревне Щукино штаб и подразделения второго батальона, разместились на ночлег в домах и лишь на окраину было выдвинуто боевое охранение. Ранним утром 14 ноября в предрассветных сумерках гитлеровцы прорвались к Щукино, отрезали боевое охранение и, окружив деревню, захватили врасплох второй батальон 837-го полка. Немногим удалось вырваться из окружения, большинство из них были отнесены к пропавшим без вести. За десять дней боев с 10 по 20 ноября 1941 года в боях у селений Болото, Щукино, Горушки и Колопаново 837-й полк понес наибольшие потери за все время боев под Алексином, Общее количество потерь по полку за эти десять дней составили 1080 человек, из них пропавшими без вести 666 бойцов и командиров. Преимущественно это - попавшие в окружение в деревне Щукино.

Захватив Щукино, гитлеровцы вышли на рубеж железной дороги от деревни Сурнево к станции Рюриково и далее к селению Ладырево. Прорваться же в глубину боевых порядков дивизии и выйти на шоссе Алексин - Железня им не удалось. Перегруппировав силы, части дивизии оказали сопротивление и враг был остановлен.

На подступах к Алексину и на участке левого фланга дивизии наступило кратковременное затишье. Немцы отсиживались в домах и укрытиях, деревни занятые противником казались вымершими. Однако части дивизии не снижали своей активности, продолжали изматывать врага. 16 ноября 843-й стрелковый полк частью сил предпринял вылазку в деревню Каргашино. Но выбить фашистов из нее не удалось. Противник окопался, построил укрытия, а на окраине села замаскировал в копнах сена шесть танков, использовав их как огневые точки.

Прибыв в район Марьино, батареи 2-го артиллерийского дивизиона заняли боевой порядок и находились в постоянной боевой готовности. Цели и ориентиры были пристреляны и как только обнаруживалось движение или скопление гитлеровцев, батареи, не затрачивая время на пристрелку, внезапно открывали беглый огонь всеми орудиями, стоявшими на огневой позиции. Снаряды подвозились и не было необходимости соблюдать их жесткую экономию. С наступлением темноты, когда прицельный огонь вести было невозможно, батареи изматывали врага огневыми налетами. Обстрелу подвергались ближайшие селения, где располагались на ночлег гитлеровские войска. Между огневыми налетами батареи продолжали вести изнуряющий методический огонь одним орудием - через 5-10 минут выстрел - при чем прицел и угломер менялись, чтобы снаряды рвались внезапно и в разных местах деревни и гитлеровцы, таким образом, не смогли предугадать, где разорвется следующий снаряд. Изматывали и наносили немалые потери врагу "Катюши". Вечером или поздно ночью они производили залпы по вражеским позициям, и тогда ночную темноту озаряло яркое пламя разрывов.

Противник в свою очередь, так же подвергал деревню Марьино и огневые позиции батарей артиллерийскому и минометному обстрелу. Запомнилось, как немцы со свойственной им аккуратностью, каждое утро, когда приезжали кухни с завтраком, открывали ураганный артиллерийский и минометный огонь по деревне Марьино, где размещался штаба 2-го дивизиона, наблюдательные пункты батарей и резервы стрелковых подразделении 843-го полка. Этот ежедневный утренний огневой налет в шутку называли "концертом". Блиндажей и укрытий тогда еще не сооружали и во время артиллерийского обстрела укрывались в домах, ложились вповалку на пол вдоль стен. Снаряды рвались рядом и черные воронки покрывали улицу и огороды. Мины, задевая за деревья и крыши, разрывались вверху, обдавая дома, где мы укрывались, градом свистящих осколков. Оконных стекол давно уже не было, проемы же заделывали досками и сеном.

* * *

В середине ноября 1941 года, когда части дивизии на своем левом фланге отбивали попытки врага прорваться на шоссе Тула-Серпухов, 830-й стрелковый полк продолжал обороняться по берегу Оки к северу от Алексина. Наши передовые позиции на этом рубеже отделяла от немцев широкая полноводная река.

Гитлеровцы не пытались форсировать ее: они знали, что кроме больших потерь их ничего здесь не ожидает, но все же за рекой держали в готовности значительные силы из состава 52-й пехотной дивизии. В ближайших к реке деревнях располагались гарнизоны их войск. Днем вражеские разведчики выдвигались к берегу Оки и, укрывшись в небольших окопчиках, вели наблюдение за действиями наших стрелковых подразделений, а во время артиллерийского обстрела корректировали огонь своих батарей. С наступлением темноты наблюдатели уходили на ночлег в деревни, окопы же их пустовали.

Приближалась зима. Начались заморозки. И хотя Оку еще не сковал мороз, все же прибрежная полоска тонкого, хрупкого льда день ото дня увеличивалась и становилась более крепкой.

Переправа через реку осложнялась, но разведывательные группы не прекращали своих поисков, продолжали темными осенними ночами переправляться на лодках за Оку.

Вечером 19 ноября группа разведчиков от взвода пешей разведки 830-го полка переправилась на лодке за Оку. На подходе к деревне Коломино решили организовать засаду, укрывшись в окопах противника. Немцы на ночь выдвигали сюда сторожевой пост. Вскоре заметили двух немцев, они шли занять свое место на ночь и когда фашисты приблизились вплотную, раздался окрик:

- Стой! Хонде хох!

Один, более проворный немец сумел скрыться, а другого догнали, ударом приклада сбили с ног, а затем скрутили ему руки. Разведчики вместе с пленным, захватив с собой ручной пулемет, гранаты, две плащ-палатки, личные документы и письма вернулись к переправе и благополучно возвратились к себе в блиндажи{12}.

Через два дня, в ночь на 22 ноября, группа разведчиков-смельчаков от взвода пешей разведки 830-го полка из восьми человек, шестеро разведчиков и двое саперов, отправились на лодке за реку, чтобы заминировать пустующие ночью окопы вражеских наблюдателей. Саперы с двумя разведчиками вчетвером направились вперед к немецким окопам. Остальные бойцы остались позади в засаде, чтобы выручить минеров, если немцы обнаружат их. Работа саперов уже близилась к концу, но то ли стук лопаты о мерзлую землю или приглушенный разговор выдал их, находившееся недалеко сторожевое охранение противника обнаружило минеров. Немцы начали окружать их, кричали:

- Русь, сдавайся!

Бойцы не дрогнули. Они встретили врага огнем автоматов, пустили в ход ручные гранаты. Немцы, а их было около 20-ти человек, сжимали кольцо окружения. Тогда на выручку своих товарищей поднялись, находившиеся в засаде, разведчики. На врага первым бросился красноармеец Ф. Д. Мицкий - семипалатинец из колхоза "Завет Ильича", Уржарского района.

- За мной, вперед! - воскликнул он.

Следом за ним бежали остальные разведчики, стреляя на ходу из автоматов. Немцы растерялись, не выдержали атаки смельчаков, начали отходить, оставив семь человек убитыми.

В этом бою отличились разведчик Ф. Д. Мицкий, увлекший за собой бойцов и в схватке с врагом в упор застреливший двух немцев, а также разведчик П. И. Батьканов, тоже семипалатинец из Уржарского района. Когда у него кончились патроны и ручные гранаты, он выхватил бутылку с горючей смесью и бросил ее в наседавшего на него фашиста. Облитый жидкостью немец загорелся ...

Разведывательная группа вернулась в полном составе, но трое бойцов получили ранения{13}.

Этот боевой эпизод был опубликован мной в Семипалатинской газете "Иртыш" в заметке "Жду от вас вестей, друзья!"

Вскоре пришло письмо от П. И. Батьканова, участника боя за Окой. Он писал, что в разведке за рекой был ранен, а после излечения в госпитале направлен в другую часть. Летом 1943 года возле Смоленска пуля немецкого снайпера перебила ему руку и он вернулся домой без руки, инвалидом Великой Отечественной войны 2-й группы.

В эту же ночь на 22 ноября истребительная группа от первого батальона 830-го стрелкового полка переправилась на лодке через Оку, скрытно проникла к железнодорожной станции Алексин. Переждав, пока патруль свернул в соседнюю улицу, бойцы атаковали два дома, занятые фашистскими солдатами. В один из домов бросали бутылки с горючей смесью, а другой - забросали ручными гранатами. Разрывы гранат всполошили немцев. Пока гитлеровцы разобрались в чем дело, команда истребителей скрылась в ночной темноте и без потерь добралась к замаскированной в кустах лодке.

На следующую ночь 23 ноября группа разведчиков от второго стрелкового батальона 830-го полка, перебрались за реку, проникли в село Жаличня, где зашли в дом местного жителя - связного. Он сообщил, что здесь, в Жаличне, размещается до 40 немецких солдат, в Мышегу подходит артиллерия, а в Гремице находятся штаб и кухни{14}.

...Кто же из жителей Жалични был связным? Долгое время этот вопрос оставался невыясненным. И вот в 1978 году небольшая группа однополчан прибыла в Алексин на День Победы.

Выступая в школе со своими воспоминаниями, я рассказал о связном в Жаличне.

- Нужно поехать в Жаличню и попытаться отыскать патриота-алексинца, - предложил бывший командир 45 им пушки сержант А. Т. Гаврилов из Кемеровской области. Его поддержал и ленинградец сапер Н. Ф. Еремеев.

В Жаличне нам повстречался житель поселка Е. Г. Дубов. Узнав, по какому делу мы приехали, провал нас к инвалиду В. И. Ухтееву. В финскую компанию он лишился обеих ног и во время оккупации оставался в Жаличне.

- Да, был такой связной, - рассказал Василии Иванович, - это Кубриков Алексей Михайлович. По нашей улице жил, считай, что соседом мне приходился. Он и держал связь с частями Красной Армии; к нему заходили разведчики из-за Оки.

- Видимо, кто-то предал Кубрикова, а возможно немцы сами выследили его и однажды ночью ворвались к нему в дом, - продолжал свои рассказ Е. Г. Дубов, - В жандармерии допрашивали патриота, пытали, а затем повесили на улице в деревне. Через две недели гитлеровцы разрешили жене снять казненного разведчика. Она похоронила его за деревней. В 1954 году останки связного перезахоронили в братскую могилу в деревне Ратново.

* * *

В конце ноября 1941 года 43-й армейский корпус противника выдвинул из своих резервов крупные силы для наступления на Алексин с юга. 27 ноября с утра гитлеровцы подвергли сильному артиллерийскому и минометному обстрелу позиции 837-го стрелкового полка на участке от железнодорожной станции Рюриково до берега Оки. Главный удар противник наносил в стыке 837-го и 843-го стрелковых полков возле селений Епишково, Даниловка, намереваясь прорваться в глубину боевых порядков дивизии и в расположение тыловых подразделений. Разгорелся ожесточенный бой. Деревня Даниловка несколько раз переходила из рук в руки. Противник ввел в бой авиацию. До двадцати вражеских самолетов сбрасывали бомбы, а на бреющем полете обстреливали из пулеметов позиции частей дивизии. При поддержке с воздуха, автоматчики предприняли новую атаку. Пересеченная местность в этом районе благоприятствовала противнику. По лощинам и оврагам гитлеровцы просачивались в направлении к Алексину. Одновременно 52-я пехотная дивизия противника частью сил форсировала в районе железнодорожного моста Оку и, развернув наступление, продвигалась к селу Шелепино, навстречу частям 131-й пехотной дивизии, наступавшим с рубежа железной дороги. И без того тяжелое положение 837-го стрелкового полка еще более осложнилось.

Попытка первого батальона 830-го стрелкового полка, занимавшего оборону на западной окраине Алексина, задержать части 52-й немецкой пехотной дивизии не достигли успеха. Гитлеровцы обладали значительным превосходством сил и оттеснили подразделения 830-го полка. Вновь появились вражеские самолеты. Теперь они бомбили Алексин, тылы дивизии и позиции 830-го стрелкового полка по берегу Оки к северу от города. Ослабленные в тяжелых боях пехотинцы 837-го стрелкового полка не в силах были сдержать натиск врага и к вечеру отошли в район села Шелепино.

Отход 837-го полка создал неблагоприятную обстановку на участке соседнего с ним 843-го стрелкового полка: его правый фланг в районе станции Рюриково оказался обнаженным. Ночью поступил приказ отвести подразделения 843-го полка с рубежа обороны возле деревни Марьино на подступы к Казначееву.

Вместе с пехотинцами 843-го полка перемещали боевой порядок и батареи 2-го дивизиона 693-го артиллерийского полка.

Рано утром 28 ноября командир батареи А. М. Зинченко подал на огневую позицию команду.

- Отбой, передки на батарею! - и поспешил к орудиям, чтобы отвести их на новую позицию. Мне же с разведчиками и связистами приказал сматывать кабель, забрать телефонные аппараты, стереотрубу и догонять батарею. Немцы, заметив оживление возле наблюдательного пункта, подвергли деревню Марьино минометному обстрелу. Пришлось переждать пока прекратиться минометный огонь. Как только перестали рваться мины, бойцы нагрузились имуществом и перебегая по одному открытое место за деревней, вошли в густой хвойный лес. До огневой позиции недалеко - не больше полутора километров и мы быстро вышли на поляну, где ранее стояли пушки четвертой батареи. Здесь уже никого не было. Полчаса назад батарея снялась и ушла. Только разбросанные порожние ящики из-под снарядов и следы колес напоминали, что на поляне находилась огневая позиция. По следам определили, что батарея свернула на глухую лесную дорожку. Присели отдохнуть и вдруг заметили, что в 100-150 метрах от нас в березовой роще стоит группа людей в белых маскировочных халатах. Сначала не придали этому особого значения, приняв их за своих пехотинцев. Но тут же заметили, что из-под халатов виднелись шинели дымчатого цвета, да и каски на голове были не такие, как у нас.

- Немцы! - воскликнул разведчик сержант П. Н. Федоров.

Схватились за карабины, щелкнули затворы, а фашисты, их было человек 8-10 ответили автоматными очередями, метнув в нашу сторону несколько гранат из гранатомета, вражеская группа скрылась в березняке. Преследовать гитлеровцев и ввязываться в бой воздержались. Нас ждали с телефонными аппаратами на батарее, да и не зная обстановки, можно с такой малочисленной и плохо вооруженной командой, как наша, попасть в какую-либо ловушку. Тем более, что и стрелковые подразделения уже снялись с рубежа обороны возле Марьино. Вскоре догнали батарею и с облегчением освободились от своей тяжелой ноши, положив ее на сани и орудийные передки.

Из этой неожиданной встречей с вражеской разведывательной группой сделали вывод: немцы, по-видимому, предпринимали такие вылазки не в первый раз. Дело в том, что несколько дней тому назад, лес, где размещались батарейные лошади подверглось сильному минометному обстрелу. Огонь был точно сосредоточен как раз там, где находились лошади. Если люди могли укрыться от осколков мин под накатом бревен в блиндажах, то лошади в незакрытых сверху окопах были беззащитны. Мины ударяясь о деревья, разрывались вверху, поражая осколками стоявших в окопах лошадей. После этого обстрела батарея недосчитала около сорока лошадей.

На другой день тягу четвертой батареи пополнили сохранившимися после боя под Никулино лошадьми 1-го артиллерийского дивизиона. Возможно разведка противника просочилась в глубину боевых порядков, оборонявшихся частей дивизии и установила место, где размещались лошади батареи. Поредевшие в боях подразделения пехотинцев не могли на многокилометровом растянувшимся рубеже создать плотную оборону. В ней оставались неприкрытые промежутки, и вражеские разведывательные группы, воспользовавшись такими разрывами, пробрались по лесу к огневым позициям батареи и корректировали огонь своих минометов.

Вскоре глухая дорожка привела батарею к небольшой деревушке Горяново. Там встретил нас командир артиллерийского дивизиона капитан П. А. Фуфаев. Он приказал:

- Занять позицию на южной опушке леса перед деревней Слуково. До нее не более километра. Туда уже направились пятая и шестая батареи.

В тот день, когда второй дивизион 693-го артиллерийского полка перемещался из Марьино на опушку рощи у деревни Горяново, крайне осложнилась обстановка в районе Алексина. Накануне 27 ноября гитлеровцы возобновили наступление на Алексин с юга. С утра участок левого фланга дивизии, где оборонялись 837-й и 843-й стрелковые полки, подвергся сильному минометному и артиллерийскому обстрелу. Главный удар противник наносил в направлении селений Даниловка, Епишково, Шелепино. Следом за артиллерийским налетом до двадцати вражеских самолетов бомбили и на бреющем полете обстреливали из пулеметов позиции подразделений дивизии, где наносился главный удар. Создав значительное превосходство в силе и подтянув танки, гитлеровцы рассчитывали на легкий успех, но встретили решительный отпор. Разгорелся ожесточенный бой. Даниловка несколько раз переходила из рук в руки. Противник вводил резервы, но командование дивизии, чтобы удержать рубеж обороны, срочно перебросило сюда 409-й отдельный саперный батальон старшего лейтенанта А. Я. Пережогина и две роты 830-го стрелкового полка. Не добившись в районе Даниловки успеха, гитлеровцы переправили у железнодорожного моста свежие силы из состава 52-й пехотной дивизии и нанесли удар в направлении южной окраины Алексина. Ослабленные в бою подразделения 837-го полка оставили деревню Сурнево, где размещался штаб полка и отошли к Шелепино. Создалась угроза прорыва противника в глубину боевых порядков соседнего 843-го полка, так как его правый фланг оказался неприкрытым. В создавшейся обстановке 843-й стрелковый полк и батареи второго дивизиона получили приказ занять оборонительные позиции на подступах к селу Казначеево.

К вечеру 28 ноября орудия всех трех батареи окопались на опушке березовой рощи между сложенными в кучи толстых выкорчеванных пней. Впереди километра на два протянулось пахотное поле. Недалеко среди пашни возвышались скирды соломы, а рядом - большой заброшенный блиндаж. Здесь и оборудовали общий для всех батарей наблюдательный пункт. Связисты наладили телефонную связь с орудиями, оставшимися на опушке рощи. Протянули кабель и в штаб дивизиона. В стенке блиндажа вырыли небольшую печурку, развели огонь. Стало уютно и тепло.

Ночь прошла тревожно. Справа и слева темнел зловещий лес, боевого охранения там не было. Случилось так, что стрелковые батальоны, с которыми мы, артиллеристы, должны совместно занять оборону, то ли получили новый приказ и ушли на другой участок, то ли вопросы взаимодействия не были четко отработаны. Теперь же впереди огневых позиции дивизиона не оказалось прикрытия. В случае боя нужно было рассчитывать только на себя и огонь своих орудий. После нашего отхода, немцы заняли объятую пожаром деревню Марьино и двигались вслед за нами.

На наблюдательном пункте у скирды соломы во всех трех батареях насчитывалось десятка два бойцов - разведчиков и телефонистов. Установили посты наблюдения, привели в готовность ручной пулемет, под рукой держали гранаты и бутылки с горючей смесью. Все было подготовлено, чтобы враг не застал нас врасплох, а если и предпримет атаку, вступить в бой и огнем батарей дать ему отпор.

* * *

Начатое гитлеровцами наступление утром 28 ноября на участке селения Даниловка, а затем в районе Сурнево переросло в тот же день в наступательную операцию, развернувшуюся и на других рубежах в полосе обороны 238-й дивизии. Днем подразделения 163-го немецкого пехотного полка внезапно форсировали Оку севернее Алексина, прорвались на ее восточный берег и окружили в селе Бунырево 9-ю роту 830-го стрелкового полка. Создав плацдарм за рекой, противник начал подготавливать к переправе дополнительные силы для удара навстречу наступавшим подразделениям с рубежа деревни Даниловки. Оценив обстановку, командир 830-го стрелкового полка майор В. И. Чижов принял решение выбить врага из Бунырево и отбросить гитлеровцев на западный берег Оки.

Вызвав к себе командира 3-го батальона лейтенанта А.А. Булахова приказал:

- Немедленно атакуйте противника. Силами своего батальона разгромите прорвавшихся в Бунырево фашистов.

Задача, поставленная перед батальоном казалась невыполнимой. Поредевшие в предыдущих боях подразделения батальона занимали большой по протяженности участок и обессиливать их позиции нельзя. В резерве кроме пешей разведки, насчитывавшей всего восемнадцать бойцов, никого не было. В Бунырево же имелось около трехсот немецких солдат.

Лейтенант А. А. Булахов принял смелое решение - атаковать врага силами взвода пешей разведки. Приказ командира полка должен быть выполнен.

Командир батальона вывел разведчиков на опушку леса перед Бунырево, разъяснил им план боя:

- Пойдем на врага ватагой, будто сдаемся в плен, а, приблизившись вплотную, забросаем немцев припрятанными гранатами, ворвемся в деревню.

Замысел командира был дерзким, но иного выхода не было. От опушки леса, где разведчики изготовились для атаки, до Бунырево - каких-нибудь сотня метров. Не успели фашисты разобраться в чем дело, как послышались разрывы ручных гранат. Атаку булаховцев поддержали, находившиеся в окружений, пехотинцы 9-й роты. Послышалось громкое "Ура!" Ружейно-автоматная стрельба начала быстро удаляться к берегу Оки. Говорят, что на земле не бывает чудес, а вот лейтенант А. А. Булахов с горсточкой смельчаков совершил чудо: врага все-таки выбили из Бунырево.

- Молодцы, булаховцы! - одобрительно воскликнул майор В. И. Чижов, наблюдая за их атакой.

Как раз в это время к командному пункту подошли вызванные с другого рубежа группа саперов и команда истребителей танков.

- Немедленно вперед, - приказал им командир полка, - не дать врагу опомниться, поддержать атаку разведчиков.

Бои продолжался недолго, фашисты не выдержали и начали отходить за Оку, оставив в Бунырево 12 человек убитыми. Отходя, немцы все же успели поджечь несколько домов.

Участник атаки разведчик Абишев Увакас, казах из села Кокпекты Семипалатинской области, писал потом матери. "Вчера ходили в атаку. Гитлеровцы дрогнули, бросились бежать, хотя нас было много меньше, чем засевших в деревни фашистов. Перед боем скинули шинели, остались лишь в ватниках. "Там будет жарко", - шутили бойцы. Набрав побольше гранат, пошли на врага. В мыслях только одно - выполнить приказ, выбить немцев из деревни. Так думал я и остальные друзья из команды разведчиков. Каждый из нас был уверен, что товарищ выручит в трудную минуту. Бой закончился успешно, враг отброшен за Оку. Верим, что этот бой лишь начало и недалек тот день, когда погоним врага на запад, прочь с наши родной земли".

Вскоре Увакас был награжден орденом Красного Знамени, назначен командиром роты, но вернуться с Победой ему не довелось. Весной 1943 года он погиб, освобождая Смоленские земли. Кокпектинцы чтят память своего земляка, погибшего в боях за Родину. Одна из улиц в Кокпектах названа его именем{15}. Несмотря на успех боя в Бунырево, обстановка в районе Алексина все же продолжала оставаться напряженной. На участке 837-го стрелкового полка гитлеровцы прорвались к селениям Шелепино и Божениново, в результате чего левый фланг 830-го полка возле Алексина остался неприкрытым. Командование дивизии приняло решение оставить Алексин и к вечеру 28 ноября правофланговые силы были отведены к селу Казначеево, что бы занять оборону по восточному берегу речки Вашана. Такой маневр позволял значительно сократить протяженность линии фронта. Освобождалась теперь часть подразделений и ими были усилены позиции в районе села Никулино. Участок в стыке с соседней 50-й армией продолжал оставаться постоянной заботой командования. Здесь в любой момент можно было ожидать удара войск 43-го армейского корпуса фашистов. Несмотря на неудавшуюся попытку прорваться на Серпуховское шоссе, немецкое командование продолжало держать в районе Спас-Конино значительные резервы, предназначенные для возобновления наступления, надеясь замкнуть окружение Тулы. На участке Сверидово - Маньшино дополнительно выдвигался приданный дивизии 586-й гвардейский стрелковый полк, прибывший из Серпухова из состава 5-й гвардейской стрелковой дивизии. Командир полка - майор Бринин Михаил Сергеевич.

Штаб дивизии перемещался в район села Хатманово.

Приказ об отводе частей дивизии на рубеж речки Вашана, отданный еще вечером 28 ноября, во второй артиллерийский дивизион в течение ночи не поступил. Не имея приказа на перемещение в новый район, батареи продолжали занимать позиции на опушке рощи возле Горяново. Едва рассветало, как из видневшегося впереди леса стали выдвигаться немцы, а в лесу слышался гул моторов, по-видимому там накапливались танки.

- Приготовиться к бою! - передали по телефону на огневые позиции.

Раздумывать было некогда и по команде - "Огонь!" - на фашистов обрушились орудийные залпы батарей. Немцы отошли в лес. В свою очередь и противник по вспышкам выстрелов обнаружил место, где стояли орудия дивизиона. Гитлеровцы не замедлили подвергнуть минометному обстрелу огневую позицию на опушке рощи и наблюдательный пункт возле скирды соломы. Минометы противника пытались подавить огонь наших батарей, чтобы обеспечить продвижение своих автоматчиков.

- Что за стрельба? Доложите обстановку! - запросил по телефону со своего командного пункта капитан П. А. Фуфаев.

Узнав, что батареи одни, без прикрытия, вступили в бой, он быстро связался с командованием и получил приказ отвести артиллерийский дивизион за речку Вашана в район деревни Щепотьево.

- Пятой и шестой батареям сниматься немедленно, - приказывал по телефону командир дивизиона капитан П. А. Фуфаев, - четвертой оставаться на месте. Огнем своих пушек задержать продвижение противника, прикрыть отход дивизиона.

Возле скирды соломы осталась небольшая группа разведчиков и связистов. Младший лейтенант А. М. Зинченко, корректируя огонь батареи, продолжал обстреливать опушку леса, где изготовились для атаки фашисты. Мне довелось возглавить находившихся в резерве разведчиков и телефонистов, чтобы прикрыть НП от внезапного проникновения вражеских автоматчиков из поросли березняка с фланга. Вооружившись карабинами и парой автоматов, укрылись в вырытых еще с вечера окопчиках.

Телефонная связь с огневой позицией работала безотказно. Связисты, не взирая на минометный обстрел, быстро устраняли порывы кабеля, каждый понимал, если не будет связи, резко снизят эффективность огня и тогда вражеские автоматчики быстро прорвутся к наблюдательному пункту у скирды соломы. Беглый огонь батареи не давал возможности врагу показаться на открытом пахотном поле. Все же отдельным группам удавалось перебежками продвинуться несколько вперед. Приходилось убавлять прицел и разрывы снарядов все приближались к НП.

Прошло около часа. Немцы не решались продолжать атаку по чистому полю. Заградительный огонь удерживал их в лесу. По расчетам дивизион должен быть уже на новом рубеже. Задержав продвижение противника, батарея тем самым выполнила свою боевую задачу. Оставаться далее здесь, не имея прикрытия на залесеных флангах, значит подвергнуть себя риску оказаться в окружении. Командир батареи А. М. Зинченко приказал всем находившимся на НП скрытно отходить на огневую позицию к орудиям. Сам отходил последним. После короткой перебежки останавливался, подключал телефонный аппарат к кабелю, продолжал отстреливаться. Немцы, обнаружив наш отход, усилили минометный обстрел. Наконец вся группа, находившаяся на наблюдательном пункте, добралась без потерь до своих орудий на опушке березовой рощи. Ездовые рысью подогнали из укрытия передки, подцепили орудия и батарея выбралась на глухую, слегка припорошенную снегом дорогу. До Казначеево не более часа пути, а там - речка Вашана, а за ней вновь назначенный рубеж обороны дивизии. Не проехали и километра, как неожиданное препятствие надолго задержало батарею: на пути оказалась заболоченная низина и ручей. Дорога глухая, моста через ручей не оказалось и предстояло переправлять орудия в брод.

- Место нехорошее, - подъехав к переправе, произнес старший на батарее лейтенант В. М. Красотов, - в этой низине можно и завязнуть.

- Раздумывать нечего, нужно перебираться на другой берег, - поторапливал командиров орудий младший лейтенант А. М. Зинченко.

Первым приблизилось к броду орудие старшего сержанта А. В. Боцмана. Лошади в орудийных упряжках тревожно посматривали на трясину, топтались на месте. Ездовые прикрикнули на них, подстегнули и шестерка попарно запряженных лошадей дружно рванула вперед, но одно колесо орудийного передка завязло в болоте. Лошади дернули, передок - ни с места. Кони попятились назад, следующий рывок пришелся как-то в сторону, и дубовое дышло переломилось. Бойцы орудийного расчета срубили молодую березку и начали мастерить новое дышло.

Было тихо, стрельбы поблизости не слышалось, но все настороженно посматривали на оставшийся позади лесок, откуда в любую минуту могли показаться немецкие танки. Поломанное дышло быстро не заменишь, и командир батареи решил привести к бою остальные орудия.

- Сержанту Лагунову, - приказал младший лейтенант A.М. Зинченко, - отвести свое орудие назад, на опушку леса и если приблизятся немецкие танки, вступить с ними в бой. Нужно задержать противника, - продолжал командир батареи, - пока засевшее в болоте орудие переправится через ручей.

Я же получил задание - немедленно переправить орудие сержанта А.Кыржибаева на другой берег заболоченной низины, замаскироваться в кустах, где и подготовить пушку к бою.

- Если немцы прорвутся сюда к переправе, огнем прямой наводки будете прикрывать оставшиеся за ручьем орудия, - давал указания командир батареи.

Сажусь верхом на Арката и выбрав место, где берега потверже, проверяю брод, а следом орудие благополучно переправилось через ручей. В ближайшем кустарнике развернули пушку к бою.

Едва успели заменить поломанное дышло и стали выручать застрявшее в болоте орудие, как послышалось хорошо знакомые звонкие выстрелы нашей 76-миллиметровой пушки. Пришпорив коня, помчался туда верхом командир второго огневого взвода лейтенант Н. И. Зарешнюк. Орудие Лагунова вступило в бой с немецкими танками.

- Всем к орудию, поможем лошадям! - раздался басовитый голос В. М. Красотова.

Бойцы орудийных расчетов и хозяйственного отделения, связисты, разведчики все ухватились за постромки.

- Раз, два взяли! - командует лейтенант В. М. Красотов и орудие разом выдернули из трясины на сухую дорожку.

Все облегченно вздохнули и двинулись вперед, па пригорке, где стояло в засаде орудие сержанта А. Кыржибаева, остановились. Беспокоились за сержанта Г. Г. Лагунова, за исход боя, который он вел с танками.

Поединок с вражескими танками продолжался недолго. Стрельба вскоре прекратилась и на батарею пришли комсорг артиллерийского дивизиона, а вместе с ним наводчик В. Н. Бурлаков и оставшиеся бойцы из орудийного расчета. Бот что они поведали. Два немецких танка, обойдя открытое пахотное поле, внезапно появились из леса слева. Бойцы орудийного расчета заняли свои места.

- По танкам, прямой наводкой, огонь! - прозвучала команда сержанта Г. Г. Лагунова.

Танки не отважились идти в лоб на стрелявшее по ним в упор орудие, повернули обратно и укрылись в березняке. Маскируясь и маневрируя, подобрались поближе. Вскоре раздались выстрелы их пушек. Вражеские снаряды рвались возле орудия, по броневому щиту ударялись осколки. И вот один из снарядов разорвался совсем близко, рядом с лафетом. Сержант Г. Г. Лагунов был сражен наповал осколком в голову. Погибли заряжающий А. М. Емельянов и подносчик снарядов А. Н. Касьяненко. Одному из них оторвало обе ноги. Замок пушки заклинило, орудие умолкло. Считая, что с орудием покончено, фашистский танк приблизился вплотную, пулеметной очередью уничтожил лошадей. Сражен был, находившийся в седле, ездовой А. Н. Воеводин. Танк не стал задерживаться, лязгая гусеницами, ушел в направлении села Божениново. Пушку вывести не удалось: все лошади погибли.

Ценою жизни сержант Г. Г. Лагунов со своим огневым расчетом задержал вражеские танки, дал возможность остальным орудиям перебраться через заболоченную низину, а затем занять позицию на новом оборонительном рубеже.

Григорий Григорьевич Лагунов 1917 года рождения из Кировской области, Лальского района, Грибошинского сельсовета, колхоза "Ударник". Рослый строевик, светлые, как лен, волосы коротко подстрижены. Заканчивая в том году действительную службу, ему не довелось вернуться домой. Началась война. Защищая Родину, он геройски погиб на Тульской земле.

К вечеру батарея переместилась за речку Вашана и недалеко от деревни Щепотьево заняла новую огневою позицию. Собравшись в просторном колхозном сарае возле жарко топившейся железной печки, сожалели, что среди нас нет сержанта Г. Г. Лагунова и погибших с ним бойцов. Вместе с этим переживали об оставленном на вражеской территории орудии. В это время на батарею пришел комиссар 2-го артиллерийского дивизиона политрук В. А. Ткачев. Он подробно расспросил, где осталась пушка, как к ней добраться и твердо сказал:

- Орудие нужно выручать и возвратить на батарею.

Командир огневого взвода младший лейтенант М. И. Зарешнюк решительно заявил, что он выполнит эту задачу. Расчет был прост: фашисты не рискнут появляться ночью на глухой лесной дороге, а начавшиеся заморозки загонят их на ночлег в деревни. Сплошной линии фронта в то время еще не существовало и без особого риска можно добраться до орудия, оставленного на опушке леса за заболоченным ручьем. Комиссар одобрил этот план.

- Готовьте поисковую группу, - дал указание он.

Парторг батареи старший сержант А. В. Боцман подобрал наиболее отважных бойцов, начал готовить их к походу за орудием, собрал имевшиеся в батарее автоматы, проверил хорошо ли заполнены патронами запасные диски, подготовил ручные гранаты, желающих отправиться в поиск нашлось достаточно.

Глубокой ночью младший лейтенант М. И. Зарешнюк и парторг А. В. Боцман с группой бойцов - все верхами на лошадях - отправились на территорию, занятую врагом, чтобы вывести оставленную там пушку. Ездовые вели следом шестерку артиллерийских лошадей. Темная осенняя ночь скрыла всадников, слышался лишь удалявшийся стук копыт по булыжной мостовой. Изредка впереди ночную тишину разрывала короткая пулеметная очередь сторожевого охранения. Никто из оставшихся на батарее не думал отдыхать, все переживали за своих товарищей, хотя после напряженного дня чувствовалась усталость, хотелось прилечь. Выходили на дорогу, всматривались в темноту, прислушивались. Так прошло около трех томительных часов. Наконец, послышался конский топот и постукивание колес по мерзлой земле. Поездка завершилась удачно: бойцы вернулись и привезли орудие. Рассказали, что двигались осторожно, высылали вперед дозорных, соблюдая тишину, добрались до огневой позиции. Погибших положили на орудийный передок, привязали и, не мешкая, отправились в обратный путь. Возвращались уже быстрее, а где дорога была получше двигались рысью.

Утром осмотрели пушку, она имела лишь небольшие легкоустранимые повреждения, броневой же щит пестрел рваными отверстиями от осколков снарядов. На окраине деревни Щепотьево похоронили в братской могиле своих геройски павших однополчан.

* * *

Оставив Алексин, части дивизии начали оборудовать оборонительные позиции на рубеже речки Вашана. Сооружали укрытия и блиндажи, рыли окопы, минировали подходы к переднему краю. С наблюдательных пунктов, расположенных на высоком восточном берегу Вашаны, просматривалась далеко вперед вся местность, занятая противником. Артиллерийские батареи успешно вели прицельный огонь, сковывая действия врага. Вечерами команды бойцов направлялись на передний край оборудовать рубеж обороны и вскоре слышалось как вызванивали лопаты, ударяясь друг о друга и о мерзлую землю.

С отходом на рубеж речки Вашана оборонительные позиции дивизии уплотнялись. Участки обороны стрелковых полков значительно сократились. Овладев Алексином, гитлеровцы попытались развить успех, но их попытки прорваться за Вашану натолкнулись на стойкое сопротивление частей 238-й стрелковой дивизии и они вынуждены были откатиться на исходные позиции, начали закапываться в землю.

В боях под Алексином, а так же в кровопролитных схватках возле селений Даниловка и Епишково, и за плацдарм в Бунырево, части дивизии, понеся значительные потери, нуждались в пополнении. Враг же был еще силен, гитлеровское командование еще не оставляло надежды прорваться на шоссе Тула - Серпухов. В любой час можно было ожидать, что, перегруппировав силы, гитлеровца предпримут новую попытку сомкнуть кольцо вокруг Тулы. В те дни на помощь 238-й стрелковой дивизии пришел штаб обороны, созданный Алексинским райкомом партии. В него входили секретари РК ВКП(б) П. В. Рыбаков, Ф. С. Дмитриев, Д. К. Изотова, председатель райисполкома В. Г. Соловьев, его заместитель Н. Д. Синяков, райвоенком А. П. Журавлев, начальник райотдела НКВД В. П. Филатов, редактор газеты "Знамя Ильича" Г. С. Луканин.

В то тяжелее время, когда 75 процентов земель Алексинского района находилось под пятой врага, штаб обороны и райком партии направили в дивизию из числа местных жителей около трехсот человек. Среди них были A. A. Жypaвлев, С. В. Кулаков, комсомольцы В. Усков, А. Гурьянов, А. Холина, З. Дроздова, З. Федонина, А. Скворцова, сестры Варвара и Валентина Смирновы и многие, многие другие. Колхозы района и прифронтовой полосы передали дивизии около 800 лошадей, более двух тысяч голов крупного рогатого скота. Было налажено производство саней и валяной обуви.

В то грозное время родилось патриотическое начинание в виде сбора продуктов питания, теплых вещей, денежных средств в фонд обороны. Труженики района передали из личных хозяйств 238-й дивизии около тысячи голов скота, 400 пар валяной обуви, много полушубков, рукавиц.

Для нужд фронта, алексинцы ничего не жалели. Так, учительница Извольской школы М. И. Корнилова пришла в Райком партии и, подавая дорогую ей вещь, произнесла:

- За отличное окончание гимназии мне была вручена золотая медаль. Примите ее в фонд обороны. Мне дорога эта медаль, но в такое тяжелее время я должна помочь Родине!

Однажды к Райисполкому подъехала повозка, нагруженная доверху мешками. Жена председателя колхоза из деревни Плоское Васина бойко вошла в приемную и, указав на груженую повозку, заявила:

- Примите в фонд для разгрома врага 18 пудов картофеля, поросенка, да еще и пачку облигаций государственных займов!

Почти все необходимые продукты питания раненные воины дивизии получали из ближайших колхозов, а дежурство в палатках несли местные девушки-комсомолки{16}.

* * *

Подошла первая фронтовая зима, наступили морозные дни. Создавалась команды лыжников, повозки заменили санями, привезли теплое обмундирование. Каждый получил шапку-ушанку, вязаный свитер, теплое белье, суконные и фланелевые портянки, ватные брюки и телогрейку, меховые рукавицы, валенки. Поступили лыжи и белые маскировочные халаты.

- Морозы и зимняя стужа теперь нам не страшны, - слышалось среди бойцов.

В подразделениях проводились беседы на тему: "Все для Фронта, все для Победы!" Выступавшие на беседах воины говорили:

- В борьбе с врагом нам фронтовикам помогает вся страна, весь советский народ. Недостатка в боеприпасах, снарядах мы не ощущаем. Суточная норма хлеба - 900 граммов и три раза в день походные кухни доставляют нам горячую пищу. Сейчас мы получили теплую одежду. В тылу на предприятиях, заводах и фабриках, в колхозах женщины и подростки заменили ушедших на фронт мужчин. От зари до зари трудятся они у станков, на колхозных полях, а вечером женщинам нужно заняться домашними делами - приготовить пищу, постирать и починить одежду. Тяжелым испытанием легла на советских людей, развязанная фашистами, война. Трудно нам фронтовикам, нелегко и в тылу. Однако наша военная мощь день ото дня нарастает.

Воины дивизии верили, что здесь, на речке Вашана и у села Казначеево, враг наконец-то остановлен. За полтора месяца ожесточенных боев, ценой больших потерь, немцам удалось лишь на отдельных участках продвинуться вперед на 7-9 километров. Несмотря на значительное превосходство в людях и боевой технике, гитлеровцы не смогли прорваться на автомагистраль Тула - Серпухов.

Укрепляя свои позиции, части дивизии продолжали изматывать врага. Производили вылазки в расположение противника, а на отдельных участках предпринимали и наступательные действия.

- Выкурим фашистов из населенных пунктов, - заявляли бойцы, - пусть померзнут в поле, узнают русскую зиму.

Ночью отдельные отряды и небольшие команды смельчаков проникали через вражеские позиции, завязывали бои с гарнизонами противника. Подбирались к домам, где фашисты размещались на ночлег, забрасывали их ручными гранатами, наводили панику, заставляли выскакивать на мороз, а сами возвращались в свои подразделения.

В ночь на 5 декабря - приданный дивизии 586-й гвардейский стрелковый полк с танковой ротой ворвался в занятую противником деревню Сверидово, но встретив сильное сопротивление, не смог закрепиться. Немцы создали развитую сеть окопов, построили блиндажи, располагали мощной огневой системой. Разведка боем, произведенная на участке Сверидово показала, что противник перед фронтом дивизии перешел к обороне и не помышляет прорваться к Серпухову, гитлеровцы размещают в деревнях свои потрепанные в боях войска Алексинской группировки, чтобы дать им возможность привести себя в порядок.