Не пропустить врага!

Батальон 830-го стрелкового полка, возвратившись с плацдарма за рекой, занял позиции на оборонительном участке по восточному берегу Оки к северу от Алексина. 843-й стрелковый полк майора С. К. Артемьева был отведен в резерв командира дивизии. В бою за Окой полк потерял сотни бойцов и командиров убитыми, ранеными, пропавшими без вести. В дивизию поступало пополнение и теперь, расположившись возле деревни Иншино, стрелковые батальоны доукомплектовывали свои подразделения и боевые расчеты.

693-му артиллерийскому полку майора А. П. Максименко предстояло огневой мощью своих батарей усилить оборону стрелковых полков. Выполняя поставленную задачу, 1-й артиллерийский дивизион старшего лейтенанта И. Ф. Олейникова занял боевой порядок на правом фланге дивизии в районе села Бунырево. 2-й дивизион капитана П. А. Фуфаева по глухой лесной дороге направился на левый фланг дивизии к деревушке Большое Кишкино.

Там все три батареи заняли огневые позиции, а наблюдательные пункты выдвинулись к деревне Щукино, где по берегу Оки занимал оборону 2-й батальон 837-го стрелкового полка.

Осложнилась обстановка под Тулой: бронетанковые дивизии Гудериана прорвались к городу. 50-я армия, оборонявшаяся южнее Калуги, была брошена на защиту Тулы, а левый фланг 238-й дивизии оказался неприкрытым. Там, на Калужском направлении, на протяжении многих километров наших войск не было. Для прикрытия южного фланга оборонительных позиций дивизии был направлен 3-й батальон 837-го полка. Подразделения батальона заняли позиции на подходе к селу Борисово. В направлении же на Калугу, к поселку Дугна, выдвинули заставу из автоматчиков старшего лейтенанта А. В. Ремественского и вместе с ними небольшую группу пехотинцев.

Гитлеровцы не отважились форсировать Оку в полосе обороны 238-й стрелковой дивизии: враг убедился в стойкости казахстанцев и накапливал силы, чтобы нанести удар на другом участке. После выхода передового отряда из-за реки, боевые действия на оборонительном рубеже дивизии сводились к обоюдной минометной и артиллерийской перестрелке. Вместе с этим из состава стрелковых полков подбирались небольшие поисковые группы разведчиков. Темными осенними ночами смельчаки переправлялись на лодках за Оку в расположение противника. На ночь немецкие наблюдатели уходили в деревни, а их окопы пустовали. Разведчики минировали те пустовавшие окопы, врывались в деревни, забрасывали гранатами дома, где гитлеровцы располагались на ночлег, захватывали пленных. Такие ночные поиски разведчиков наводили панику среди вражеских солдат, изматывали их.

Фашистская авиация в 1941 году господствовала в воздухе.

Когда же среди осеннего ненастья выдавался ясный день, гитлеровцы каждый раз пользовались благоприятной летной погодой. Их самолеты сразу же появлялись над расположением частей дивизии. Бомбили селения, где размещались штабы и службы тыла. Отбомбившись, самолеты с черными крестами на фюзеляжах проносились теперь на бреющем полете вдоль дорог, над селениями, фашистские летчики вели огонь из пулеметов по автомашинам, не пропускали даже отдельные повозки. Налетами своей авиации гитлеровцы рассчитывали посеять страх у советских людей перед мощью их оружия: бомбы у них выли, "мессершмидты" визжали. В карманах убитых фашистов находили фотографии, где они снимались полуголые, с ножами в зубах, с вытаращенными глазами. На рукавах нашивки - череп с двумя перекрещенными костями внизу, даже дивизия СС называлась "Мертвая голова".

Но это вызывало у воинов не страх, а ненависть к врагу. Советские люди знали, что фашизм несет им порабощение и свою независимость, право на свободу были готовы защищать от врага.

Так прошло около недели. Хотя в своих боевых донесениях командиры подразделений сообщали, что противник особой активности не проявлял, но враг лишь притаился, чувствовалось, что-то он замышлял. Разведка установила, что немецкое командование, перегруппировывая свои силы, сосредоточило в районе Тарусы значительные резервы. Захваченные ночью за Окой пленные, показали, что действовавшая под Алексином 260-я пехотная дивизия переброшена на Серпуховское направление, а взамен ее прибыл 163-й пехотный полк 52-й дивизии с задачей нести боевое охранение на рубеже Оки.

Севернее Тарусы Ока круто поворачивает на восток, и таким образом, путь на Серпухов здесь не преграждала водная преграда. Создав в излучине реки превосходство в силах, немцы подготовили наступательную операцию в направлении Серпухова, чтобы охватить Москву с юга и одновременно отрезать Тулу от промышленных районов страны. Враг теснил наши заслоны, приближался к Серпухову. На подступах к городу шли тяжелые бои.

В тревожные дни на исходе октября командующий 49-й армией генерал-лейтенант И. Г. Захаркин вызвал по высокочастотному проводу "ВЧ" командира дивизии полковника Г. П. Короткова.

Озабоченный создавшейся обстановкой под Серпуховом генерал указал:

- Крупными силами при поддержке танков противник нанес по нашим войскам удар севернее Тарусы, прорвал оборону и, развивая успех в глубину, занял село Воронино в 16-ти километрах от Серпухова. Резервов, чтобы остановить противника, нет.

- Срочно, - твердо подчеркнул И. Г. Захаркин, - перебросьте на автомашинах имеющийся у Вас в резерве 843-й стрелковый полк, усилив его артиллерией, и нанесите встречный удар по наступающим войскам противника. Нужно остановить врага, отбросить его назад!{4}

Получив приказ, майор С. К. Артемьев поднял полк по боевой тревоге. Подходили грузовые автомашины, быстро загружались бойцами и в ночь на 28 октября полк был доставлен на исходные позиции к селу Воронино. Вскоре подошли и заняли боевой порядок батареи 1-го дивизиона 173-го гаубичного артиллерийского полка старшего лейтенанта М. А. Мельгунова. Немцы прочно укрепились в Воронино. Командир батальона из 60-й стрелковой дивизии, занимавшей до подхода 843-го полка оборону на этом участке, сообщил:

- Подступы к селу фашисты держат под прицельным огнем пулеметов и артиллерии. А поблизости в лесу укрылись вражеские автоматчики.

Разведка боем, произведенная частью сил 843-го полка, не достигла успеха. Гитлеровцы встретили атакующих огнем пулеметов. Бойцы начали отходить.

- Лобовым ударом не выбить немцев из села, потеряешь лишь напрасно людей, - рассуждал командир полка майор С. К. Артемьев, - нужно совершить обходной маневр и внезапно атаковать противника ночью.

Атаку решено было произвести без артиллерийской подготовки, а лишь после залпа приданного полку дивизиона "Катюш". Автомашины реактивных минометов не смогли преодолеть заболоченный участок дороги, пришлось срочно направить бойцов из резервного батальона, чтобы настелить на дорогу накат из бревен.

Вечером огненный залп "Катюш" по центру села привел фашистов в смятение. Это был также сигнал для атаки. Осенняя темная ночь и начавшийся снегопад позволил атакующим скрытно обойти позиции фашистов, внезапно ворваться в село с флангов. Разгорелся ожесточенный уличный бой. Немцы, сгруппировав силы, оказывали яростное сопротивление. Укрывшись в подвалах, в каменных постройках, вели оттуда огонь по прорвавшимся в село бойцам. Бой распался на отдельные очаги. Решено было очищать село мелкими штурмовыми группами, уничтожать врага в очагах обороны.

В бою за село Воронино отважно сражалась рота лейтенанта Мухамеда Раджабова. После огневого налета "Катюш", Раджабов повел своих бойцов в атаку и они первыми ворвались в село.

В уличном бою на Раджабова набросились два немецких офицера, но он пистолетными выстрелами уложил их на месте.

На окраине села к дому, где располагался немецкий штаб, пробралась группа наших бойцов. Подкрались к дому с той стороны, где не было окон. Крышу над сенями в одном месте снесло снарядом. Один из бойцов ухитрился швырнуть туда гранату. Затем - еще одну. Взрывом выбило несколько досок и вход был открыт. В сенях лежали два убитых немца. Распахнув дверь в дом, в комнату метнули еще пару гранат. Ворвавшись в дом, бойцы увидели, что в соседней комнате укрылись офицер и трое солдат. Из-за спины офицера раздалась автоматная очередь.

Один из наших бойцов был сражен, но взрывом брошенной гранаты и винтовочными выстрелами гитлеровцы были прикончены. Отличился в этом бою казах Рамазан Есенов. На перекрестке улиц он обнаружил лежавшего за пулеметом немецкого офицера. Советский воин подкрался и уничтожил фашиста. За домом увидел еще двух немцев, устанавливающих пулемет. Есенов метнул гранату и оба немца были сражены. Неожиданно выскочили из дома унтер-офицер и солдат. Есенов уложил и их. Командование высоко оценило подвиг Рамазана Есенова: его наградили орденом Красной Звезды.

Геройски сражался и погиб в бою за село Воронино автоматчик Рамазан Амангельдиев - сын вождя казахской бедноты Амангельды Иманова, поднявшего в 1916 году свой народ против царского произвола. Оказавшись в окружении группы немецких солдат, Рамазан принял неравный бой. Беспощадно со злостью стрелял он по врагам из своего автомата, немало фашистов было сражено меткими очередями. Схватка продолжалась недолго. У Рамазана кончились патроны, и он все реже отвечал уже одиночными выстрелами. Озлобленные упорством советского автоматчика, фашисты метнули в него гранату с длинной деревянной ручкой, удобной для дальнего броска. Когда подоспела подмога, Рамазан лежал с автоматом в руках. Кто-то тронул его за плечо, окликнул. Рамазан молчал.

Амангельдиев погиб, но он дорого отдал свою жизнь. Около десятка убитых вражеских солдат валялось вокруг него{5}.

К утру сопротивление гитлеровцев было сломлено. Немецкие пулеметы смолкли, а по освещенным пожаром улицам метались темные фигуры, фашисты убегали. Отступая под натиском подразделений майора С. К. Артемьева, немцы бросили большое количество вооружения, военного имущества, в том числе две пушки, ручные и станковые пулеметы, обоз с награбленными вещами. На улицах села и в окрестностях остались лежать сотни немецких солдат и офицеров.

Освободив Воронино, 843-й стрелковый полк совместно с подразделениями 60-й стрелковой дивизии закрепились в селе и заняли оборону на его западной окраине. На флангах выставили боевое охранение. В крайних домах расположились командные пункты майора С. К. Артемьева и артиллеристов 173-го ГАП-а.

Немецкий гарнизон в селе Воронино был разгромлен. Гитлеровцы небольшими группами и в одиночку, спасаясь от преследования наших автоматчиков, укрылись в ближайших селениях. После ночного уличного боя, где они потерпели поражение, им нужно было прийти в себя, отдышаться; в течение трех дней они ничем себя не проявляли. 843-й стрелковый полк свою боевую задачу успешно выполнил, село Воронино очищено от врага, а потрепанные подразделения фашистов отброшены на запад. Непосредственная угроза прорыва противника к Серпухову отпала, но майор С. К. Артемьев понимал, что это затишье лишь временная передышка. Немцы, как и прежде, продолжали рваться к Москве и сейчас накапливали силы, чтобы снова нанести удар в направлении на Серпухов.

Собрав на КП командиров батальонов и артиллеристов, майор С. К. Артемьев указал:

- Следует ожидать, что гитлеровцы предпримут наступление на Серпухов. Наш же сосед - 60-я стрелковая дивизия - ослаблена. В затяжных боях на реке Протва ее подразделения понесли большие потери. Вступив в бой, нужно рассчитывать, в основном, на силы своего полка. Немедленно приступайте к работам по укреплению оборонительных позиций. Ройте окопы, сооружайте блиндажи и укрытия, закапывайтесь в землю. Не забывайте - враг силен и не сегодня-завтра гитлеровцы могут снова появиться на подходе к Воронино!

Об отдыхе никто и не помышлял. С утра и до ночи не прекращался звон лопат о мерзлую землю, глухо стучали ломы. А в небольшом домике на окраине села разместился наблюдательный пункт артиллеристов 173-го ГАП-а. Наблюдая в бинокль, командир батареи лейтенант В. М. Поляшенко рассуждал:

- Первый удар, конечно, будет отсюда с опушки леса, где противник скрытно займет исходные позиции для атаки, до леса - не более километра, нужно сейчас же пристрелять подходы к Воронино.

Выбрав ориентиры, подготовил данные для стрельбы и передал их на огневую лейтенанту А. П. Карпову. Артиллеристы отчетливо понимали, что в случае танковой атаки, пехотинцы силами стрелкового оружия не смогут задержать врага. Лишь батареям 173-го ГАП-а, снарядами своих мощных гаубиц, под силу сокрушить броню вражеских машин.

Передышка продолжалась недолго. Утром 3 ноября, едва успели позавтракать, как находившиеся на передовом наблюдательном пункте разведчики взволнованно доложили:

- Немецкая пехота и автоматчики прошли через видневшуюся поблизости деревню Высокое. Они идут прямо на нас!

И вот из-за леса показалось около полка вражеской пехоты. Шли они во весь рост. Лейтенант В. М. Поляшенко, не отрывая глаз от приближающегося противника, подал по телефону на огневую позицию батареи команду об открытии огня.

Одно мгновение, и над головой, шурша в воздухе, уже летели тяжелые гаубичные снаряды. Но немцев было много, они приближались к позициям 60-й стрелковой дивизии, то есть к наиболее слабому участку обороны. Оценив сложность создавшейся обстановки, лейтенант В. М. Поляшенко приказал вести стрельбу всеми орудиями батареи. Противник же, не взирая на потери, продолжал наступать. Полтора часа уже длился бой. Орудия, не смолкая, вели беглый огонь.

- Нет снарядов! - доложил с огневой лейтенант А. П. Карпов.

- Расходовать передковый запас! - приказал командир батареи.

Орудия возобновили огонь. Разрывы снарядов, создавая сплошную огневую завесу, преградили путь вражеским автоматчикам. Немцы не выдержали, повернули обратно.

На другой день гитлеровцы возобновили наступление и, чтобы подавить огонь артиллерийских батарей, обрушили на огневые позиции гаубиц бомбовой удар авиации. Около сорока бомбардировщиков появилось рад селом Воронино.

- Воздух! - предупредили наблюдатели.

- Расчеты в укрытие! - последовала команда на батарее.

Делая один заход за другим, самолеты сначала пикировали на позиции артиллеристов, а затем переключились на бомбежку оборонительного рубежа пехоты. Лейтенанта В. М. Поляшенко ранило, связь по телефону с огневой позицией нарушилась, но командир батареи в этот напряженный час не покинул поля боя.

Сменив наблюдательный пункт, приказал восстановить телефонную связь и подготовить гаубицы к ведению огня. Как только скрылись вражеские самолеты, из леса выступили немецкие автоматчики, шли они под прикрытием танков. Перевязав наскоро рану, лейтенант В. М. Поляшенко перебрался на новый НП и оттуда продолжал корректировать огонь батареи. Выстрелами противотанковых пушек встретили врага бойцы огневых расчетов, стоявшие на прямой наводке.

Вторая атака немцев была отражена. Предприняв еще несколько бесплодных попыток сломить сопротивление казахстанцев, противник отошел назад на рубеж реки Протва{6}.

Выполнив поставленную задачу, 843-й стрелковый полк и 1-й дивизион 173-го гаубичного артиллерийского полка передали 10 ноября свой участок, находившимся на этом рубеже частям 49-й армии и возвратились в состав дивизии в район горда Алексина, где в эти дни осложнилась обстановка на ее левом фланге возле железнодорожной станции Суходол.

На груди Василия Митрофановича Поляшенко засверкал орден боевого Красного Знамени. Когда же его спрашивали за что он его получил, фронтовик досадливо отмахивался и стесняясь своего сильного украинского акцента скромно отвечал:

- Да про что тут говорить? Ничего особенного не проявил.

Не станет рассказывать он и про то, как ранило его осколком снаряда в ногу. Умолчит, что не покинул поля боя, не ушел на медицинский пункт, а, превозмогая боль в ноге, продолжал направлять снаряды батареи в самую гущу врага. Таков он сын советского народа, - Василий Поляшенко, - командир Красной армии, беззаветно защищавший свою родную землю.

В те дни, когда выделенный из дивизии 843-й стрелковый полк перемещался к Серпухову, на основном оборонительном рубеже 830-й стрелковый полк майора В. И. Чижова и 837-й полк полковника К. Д. Швеца продолжали укреплять свои позиции. Рыли вдоль берега Оки траншеи и окопы, ставили мины, сооружали укрытия. Одновременно под покровом темных осенних ночей направляли в расположение противника небольшие группы разведчиков.

Так, в ночь на 28 октября, группа смельчаков 2-го батальона 830-го полка переправилась в лодках за Оку. Не далее километра от берега раскинулось вдоль оврага большое селение Жаличня, где в домах, жарко натопив печи, разместились на ночлег фашисты. Местный житель Кубриков, оставаясь на территории занятой противником, выполнял роль связного. Нужно было уточнить переданные накануне им сведения, а также разведать силы противника на этом участке.

Ночь выдалась темная, нависли осенние тучи. Разведчики, придерживая на груди автоматы, один за другим выпрыгивали из лодок. Путь выбрали не прямо на село, а к лесу, который вплотную примыкал к деревне. В затылок друг другу, след в след группу вел младший политрук Мизиков Наум Моисеевич, иногда он останавливался, проверял - нет ли отставших. Скрытно подошли к крайним домам. Пробирались вперед осторожно, держались поближе к постройкам, прислушивались. И все же, перебегая через переулок, натолкнулись на немецкий патруль.

Гитлеровцы остановились, видимо что то заподозрив, стали осматриваться, медлить было нельзя, младший политрук Н. М. Мизиков не раздумывая выстрелил из нагана в упор, в идущего впереди немца. Он только успел вымолвить:

- Майн Гот! - и как подкошенный рухнул на землю.

Остальные успели скрыться, подняли тревогу. В деревне начался переполох, фашисты открыли беспорядочную стрельбу. Особенно яростный автоматный огонь вели из ближайшего дома. Подкравшись, разведчики бросили в его окна гранаты.

Выстрелы из дома прекратились. Гитлеровцы, подняв по тревоге весь находившийся в Жаличне гарнизон, пытались окружить разведчиков, а так же перекрыть подходы к переправе. Оставаться дальше в деревне и тем более ввязываться в бой не входило в задачу участников разведпоиска. Забрав у убитого немца документы, разведчики отошли на окраину деревни.

- Всей группе следовать по переулку к реке, - приказал Н. М. Мизиков.

Выйдя из селения остановились и, укрывшись в канаве, проверили все ли налицо.

- Все целы, никто не остался в деревне, - отозвались при перекличке бойцы.

Враг организовал преследование поисковой группы, простреливал подходы к реке, однако непроглядная осенняя ночь помогла разведчикам скрытно добраться до лодок, благополучно вернуться в расположение батальона.

Силы противника в Жаличне были выявлены, а на окраине деревни обнаружены хорошо оборудованные окопы. Подобранные в одном из окопов телефонный аппарат и сигнальные ракеты подтвердили, что на подходе к селению находилось сторожевое охранение врага. Во время поднявшейся среди гитлеровцев паники, дозорные бросили свой пост, убежали в деревню.

Два дня спустя, 30 октября, разведчики 3-го батальона 830-го полка с приданной группой от 312-го отдельного разведывательного батальона под командованием лейтенанта Смирнова совершили дерзкую вылазку за Оку, в деревню Коломино, где располагалось подразделение 52-й немецкой пехотной дивизии.

В боевом донесении и материалах политотдела сообщалось:

"Ночь. К западному берегу Оки бесшумно подплывает лодка. Из нее на берег вышли одиннадцать смельчаков. Замаскировав лодку в густой поросли ивняка, семеро остались, а четверо разведчиков стали скрытно пробираться к деревне Коломино, чтобы выявить, как лучше, минуя немецких дозорных, проникнуть к окраине селения.

Деревня находилась неподалеку от берега. Разведчики вернулись довольно быстро и доложили лейтенанту Смирнову, что обнаружили телефонный кабель, который привел их к дому, стоявшему обособленно от деревни. Командир принял решение - всей группе следовать к этому дому. Сначала шли по лугу, а затем неглубокий овражек привел их к крыльцу небольшого домика. Трем бойцам приказало занять с ручным пулеметом позицию на дорожке, ведущую в деревню, двоим прикрывать дом со стороны огорода, остальным войти в избу.

На осторожный стук дверь открыла старушка. При виде красноармейцев, она, сдерживая крик удивления, зажала ладонью рот. Войдя вместе в дом, молча открыла дверь в горницу. Там на пуховых подушках, в мундирах и сапогах спали три немца: ефрейтор и двое солдат. Их оружие гранатомет и две винтовки стояли в углу. Все обошлось без шума. Секунда, другая и немцы со скрученными руками лежали на полу. Забрав пленных и их оружие, разведчики пошли в обратный путь.

Благополучно добрались до лодки, переправились на свой берег и отвели немцев в штаб дивизии."{7}.

Утром лейтенант Смирнов отправился в разведотдел, поинтересовался:

- Пригодились наши "языки"?

- Еще бы, - коротко ответил штабник.

Во время одной из поездок в Алексин, куда в конце 70-х годов я с небольшой группой однополчан приезжал отметить на местах боев всенародный праздник день Победы, мы побывали и в деревни Коломино. Хотелось узнать, как сложилась судьба отважной женщины после того, когда немцы узнали, что в ее доме были схвачены три фашиста.

Коломино - небольшая деревушка в полутора километрах от берега Оки. Около десятка домов в беспорядке были разбросаны возле пруда. Вплотную к деревне подходит лес.

Как только местные жители узнали, по какому делу приехали бывшие участники боев за Алексин, нас тотчас окружили мужчины и женщины. Кое-кто из них хорошо помнил ту ночь, когда разведчики красноармейцы увели в плен трех фашистских солдат. Проводили нас к дому, в котором были схвачены немцы. Дом пустовал, окна наглухо закрыты ставнями. К самому крыльцу подходит неглубокий овраг, по нему то и добрались тогда разведчики, рассказали, что их односельчанка Давыдова Прасковья Захаровна была отважной женщиной. Той ночью она подождала пока разведчики переправились за реку, заявила о случившемся немецкому офицеру. Поднялся переполох, фашисты выставили заставу, а хозяйку дома под конвоем увели в штаб, в деревне Ширяево. На допросах она твердила:

- Русские меня заперли и не выпускали из дома. Что я могла сделать? Как только они ушли, я выбралась из-за подпертой двери, и сообщила обо всем вашему офицеру.

После неоднократных допросов Прасковье Захаровну все же отпустили. Но на другой день явились гестаповцы, взяли трех жителей Коломино - Давыдову Варвару Дмитриевну, Давыдову Екатерину и Новикова Александра Ивановича и расстреляли их в лесу. Уводя с собой ни в чем неповинных женщин и пожилого мужчину, гестаповцы объявили:

- За трех наших солдат берем заложниками столько же жителей вашей деревни.

Рискуя жизнью, советская патриотка помогла разведчикам захватить "языков". К нашему приезду отважной женщины к сожалению уже не было в живых.

* * *

В конце октября 1941 года фашистский генерал Г. Гудериан решил одним ударом овладеть Тулой. Для осуществления этой задачи гитлеровское командование готовило мощный бронированный кулак, в состав которого вошли 24-й танковый корпус и полк СС "Великая Германия". Создав значительное превосходство в силе, противнику удалось прорвать оборону 1-го гвардейского стрелкового корпуса на реке Зуша. 29 октября бронетанковые дивизии Гудериана вышли к Ясной Поляне, но на подступах к городу рабочие батальоны народного ополчения преградили путь врагу. Из регулярных войск на оборонительных позициях под Тулой имелись крайне ограниченные силы. Над городом нависла серьезная опасность. По приказу Ставки Верховного Главнокомандования 50-я армия Брянского фронта, оборонявшаяся на рубеже Лихвин - Белев, была брошена на защиту Тулы.

С отходом войск 50-й армии к Туле, левый фланг соседней с ней 49-й армии в правобережье Оки оказался неприкрытым. Здесь на южном крыле армии оборонялась 238-я стрелковая дивизия, а дальше в сторону Тулы на много километров наших войск не было. Там возле селений Дугна и Борисово занимал оборону лишь 3-й батальон 837-го стрелкового полка, а к востоку на незащищенном участке в районе Богучарово и Спас-Конино патрулировали конные разъезды из роты разведчиков.

Штаб дивизии размещался в Иншино и, как обычно, полковник Г. П. Коротков вместе с комиссаром С. В. Грудановым заслушивали доклады о боевых действиях полков за истекший день. Беспокоила обстановка на левом фланге в стыке с 50-я армией, склонившись над развернутой картой, командир дивизии видел, как линия фронта в полосе обороны дивизии изогнулась дугой, всего несколько дней тому назад оборонительный рубеж проходил с севера на юг по берегу Оки от Егнышевки до Алексина и далее через Щукино к поселку Дугна, протяженностью до тридцати километров. Теперь же оборонительные позиции повернули от Дугны на восток к Спас-Конино: добавилось еще около двадцати километров. Никакими уставами и наставлениями такой по протяженности рубеж для дивизии не предусматривался. Исчерпывающих сведений о силе и намерениях противника в полосе обороны дивизии пока не имелось.

Приближался день 24-й годовщины Великого Октября. Поступило донесение, что противник оттеснил роту автоматчиков 837-го полка старшего лейтенанта А. Б. Ремественского от Дугны. Погибших в бою двух бойцов и командира взвода похоронили на сельском кладбище. Пытаясь развить успех, гитлеровцы значительными силами при поддержке минометного огня атаковали 3-й батальон 837-го стрелкового полка в селе Борисово. Туда отошла и рота автоматчиков. На подступах к Борисово шли ожесточенные бои, имелись потери. В том же районе возле деревни Богучарово погиб в разведке командир батареи 74-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона младший лейтенант И. Д. Лымищенко.

Связавшись с разведывательным отделом 49-й армии и из опроса захваченных за Окой пленных штабу дивизии удалось собрать дополнительные сведения о намерениях противника. Со всей очевидностью выяснилось, что гитлеровцы подготавливают нанести удар в стыке 49-й и 50-й армий для глубокого охвата Тулы с севера. Сюда из Калуги на участок слабозащищенного разрыва выдвигался усиленный танками 43-й армейский корпус противника. 31-я немецкая пехотная дивизия продвигалась к Спас-Конино. В районе Борисово, Сычево появились части 131-й австрийской дивизии, а возле Дугны и Вишняково накапливала силы для наступления на Алексин с юга 230-я немецкая пехотная дивизия. Обстановка в полосе обороны 238-й стрелковой дивизии становилась исключительно тревожной, на очередном разборе в Иншино начальник штаба дивизии полковник В. Л. Махлиновский доложил:

- Гитлеровцы продолжают накапливать силы для удара в стыке 49-й и 50-й армий, чтобы через Никулино и Суходол прорваться на шоссе Тула - Серпухов и отрезать Тулу от центральных районов страны.

- Прогнозы о замыслах противника не вызывают сомнений, - заявил комиссар дивизии С. В. Груданов, - однако подступы к шоссе Тула - Серпухов нужно закрыть на крепкий замок!

Немного помолчав, как бы собираясь с мыслями, полковник Г.П.Коротков объявил свое решение:

- Рассчитывать на подход подкреплений не приходится. Усилить оборону на левом фланге нужно своими силами. Будем перебрасывать подразделения с рубежа Оки и осуществить это следует без промедления.

Обращаясь к начальнику штаба приказал:

- Немедленно подготовить боевые распоряжения: 312-му отдельному разведывательному батальону капитана А. И. Снозового занять оборону возле железнодорожной станции Рюриково. Роту автоматчиков 830-го полка лейтенанта М. Д. Егорова и вернувшуюся из-под Серпухова 8-ю роту 843-го полка младшего лейтенанта А. П. Поздняка направить в Марьино. Курсантам учебного батальона, размещающимся в селе Казначеево, следовать на участок Ладырево, Маньшино.

Старшему лейтенанту А. А. Козеровскому принять командование над сводным отрядом. В оперативное подчинение отряда включить, прибывший из Серпухова из состава 7-й гвардейской стрелковой дивизии - 288-й гвардейский стрелковый полк подполковника М. В. Тумашева, 7-ю роту 843-го полка и три батареи 1-го артиллерийского дивизиона старшего лейтенанта И. Ф. Олейникова. Отряду занять оборону на подступах к Спас-Конино. Возле села Безюкино должна занять позиции и развернуть орудия к бою батарея 74-го отдельного артиллерийского противотанкового дивизиона.

На другой день в начале ноября подразделения переместились и заняли позиции на назначенных рубежах. Командный пункт 312-го отдельного разведывательного батальона разместился в пристанционном поселке Рюриково. В доме, где находился штаб батальона, окна были плотно завешаны плащ-палатками, тускло освещала комнату керосиновая лампа.

Врач Зинаида Полунина докладывала о подготовке медицинского пункта батальона к приему раненых, их эвакуации в медсанбат. Возле русской печки сидел у телефонного аппарата связист.

- Товарищ капитан, вас вызывает к телефону командир дивизии, - доложил он командиру батальона.

Взяв трубку, капитан А. И. Снозовой услышал знакомый голос полковника Г. П. Короткова.

- Направляю вам двух девушек. Они только что вышли из окружения, обстреляны и имеют опыт как нужно действовать на территории занятой противником. Нужно переправить их через линию фронта, - продолжал командир дивизии, - с заданием выявить маршруты передвижения вражеских войск. Эти сведения крайне нужны нам.

От штаба дивизии в Иншино до станции Рюриково около десяти километров и вскоре в дом, где размещался КП разведывательного батальона, вошли две девушки. Одна была небольшого роста, коренастая, из-под шапки ушанки выбивались темные вьющиеся волосы. Вскинув руку к виску бойко доложила:

- Медицинская сестра Бариленко прибыла в ваше распоряжение!

Прикрыв за собою входную дверь, подошла вторая девушка.

- Разведчица Клара Катоменко! - отрапортовала она.

- Садитесь! - указал на табуретки капитан А. И. Снозовой.

- Расскажите о себе, как попали в дивизию, - продолжал командир батальона.

- Война заставила меня прервать занятия после третьего Курса Смоленского педагогического института, - начала свой рассказ А. М. Бариленко, - 9 июля пришла в Военкомат и меня направили в 152-ю стрелковую дивизию, где получила назначение в медсанбат. Через два дня принимали присягу и - в бой. Отходили по большаку к Дорогобужу. По дороге впритык друг к другу стояли разбитые после налета авиации и артиллерийского обстрела автомашины, орудия, лежали убитые. Вышли к Соловьевой переправе через Днепр. Понтонный мост через реку и подходы к нему обстреливались минометным огнем. Вперемежку с повозками, машинами перебегали по мосту бойцы. Все стремились побыстрей миновать переправу. Затем попали в окружение.

Сначала выходили группами человек по двадцать, а потом нас осталось только трое: я, медсестра Катя Виноградова и раненый в спину старшина Иван Сазонов, идти быстро он не мог, мы отстали, до войны старшина работал на Химкомбинате в Мышеге. Решили пробираться к Алексину. Усталые и голодные более месяца шли глухими проселочными дорогами, по лесам, подальше обходили деревни, заполненные немцами, "Знали - одно направление - на восток к своим. Иногда заходили в дома, переночевать в тепле, жители подкармливали нас, давали на дорогу продукты. Зачастую перебивались на картошке, которую варили, укрывшись подальше от жилья, где-либо в лесу. 3 ноября вышли к Оке на Калужской земле, недалеко от Дугны. Какой-то предприимчивый дед взялся перевести нас на своей лодке за реку в деревню Ахлебинино. За перевоз запросил с каждого по 10 рублей советскими или по одной марке немецкими. Переправившись направились к Алексину, попали в облаву, растеряли друг друга, а вскоре я вышла в расположение 837-го стрелкового полка, откуда меня отправили в Иншино. Здесь в штабе дивизии я вытащила из тайника свой комсомольский билет, его я сберегла, хотя и попадала в облавы. Это, по-видимому, послужило тому, что мне оказано было доверие. Меня направили к вам в разведывательный батальон, - закончила свой рассказ медсестра Александра Михайловна.

Кларе Катоменко было не более 18 лет, ростом повыше, подстрижена "под мальчика", девушка быт очень смелая, отваги необыкновенной.

- Войну я встретила, - рассказывала о себе Клара Катоменко, - уйдя на фронт с отцом. Он был кадровым кавалеристом - командиром эскадрона. Попали в окружение, шли лесами, случилось так, что я отстала от подразделения, которым командовал отец, небольшой группой пробирались на восток и лишь в конце октября вышли на тульской земле к своим. Здесь я пожелала остаться в армии, стала разведчицей и нас с Шурой направили к вам. Выполню любое задание, не дрогну в минуту опасности, - твердо заявила Клара.

- Ну, что ж, пойдете в разведку, - сказал им капитан А. И. Снозовой. - Ночью вам помогут перейти через линию фронта. Километрах в шести отсюда встретится небольшая речка Крушма. Переправиться через нее не составит особого труда, на другом берегу выйдете на большак, что ведет из Алексина на Поповку. Получите явку к местной жительнице, остановитесь у нее и будете наблюдать за передвижением гитлеровских войск. Примечайте, где накапливаются танки, артиллерия, долго не задерживайтесь. Ночью возвращайтесь обратно.

- Переоделись в гражданское платье, - вспоминает Александра Михайловна, - я надела ватник, серую домашнюю юбку, голову повязала платком зеленого цвета, на Кларе пальто с поясом, на голове кубанка. Выдавали себя за беженцев. Продукты с собой брали такие, чтобы ничего не было армейского.

Пять раз разведчицы Шура и Клара отправлялись в расположение противника. Были и неудачи с переходом через линию фронта, а если удавалось, то уходили на два-три дня. Ходили по Алексинской земле, где хозяйничали фашисты. Собирали сведения о дислокации гитлеровских войск. Однажды остановились ночевать в доме, где квартировал немецкий офицер, сносно говоривший по-русски, к тому же весьма болтливый. От него узнали, что под Алексин скоро прибудут свежие артиллерийские батареи. Интересовались и тем, как обращаются оккупанты с местным населением. Разбрасывали прихваченные с собой листовки на немецком языке. Клара ловко маскировалась под несмышленую девушку-простушку. Гитлеровцы же, будучи уверенными в близкой победе, не обращали на нас особого внимания.

Девушкам удавалось доставлять очень ценные сведения, Командование дивизии имело возможность заранее бросить подразделения на участки, где противник накапливал силы.

В начале декабря Клару Катоменко отозвали из разведывательного батальона, а затем перебросили в глубокий тыл врага в Брянские леса. Это было ее заветной мечтой. Вместо Клары прибыла местная жительница из Мышеги Клавдия Ивановна Бобина, она стала напарницей Шуры Бариленко. и вот новое задание - разведать о силах гитлеровцев в районе Спас-Конино, Безюкино. Линию фронта перешли у деревни Маньшино. Собрали ценные сведения, но возвратиться в Маньшино не удалось. Район Спас-Конино был забит подразделениями пехоты, танками, артиллерией противника, нужно было возвращаться иным путем, чтобы быстрее передать в штаб дивизии сведения о подготавливаемой фашистами наступательной операции. Перейти линию фронта здесь было невозможно. Всюду наталкивались на немецкие патрули и охранение, на злобный окрик "цурюк". Отправились в сторону Мышеги к родственникам Клавы Бобиной. Переночевали у них, а рано утром - в обратный путь. Когда стемнело перешли к своим в районе Казначеево. Отдохнули и получили задание: теперь следовало собрать сведения о противнике на подступах к речке Вашана. Побывали в Морген Рот, Колопаново; там были явки. Ни трудности, ни угроза смерти не останавливали девушек разведчиц.

- Меня часто спрашивают, - вспоминает Александра Михайловна, - что переживала я, когда отправлялась в расположение врага. Это трудно передать, - говорит она, - нужно пережить лишь самому. Нельзя было забывать ни на минуту, что идешь в логово врага. Когда находишься там, среди фашистов - одно неосторожное слово и гитлеровцы сразу же заподозрят. Тогда одна дорога - в застенки гестапо, где ждет жестокая расправа; пощады от фашистов не жди.

Вскоре разведчицу Шуру Бариленко направили в медсанбат старшей медицинской сестрой, а в 1942 году она стала военфельдшером, получила воинское звание - лейтенант медицинской службы. В боях за родину Александра Михайловна не искала славы. Боевые дела прославили ее. Орден Красной Звезды, медали "За отвагу", "За боевые заслуги", "За оборону Москвы" завоеваны ею в жестоких боях.

Александра Михайловна теперь живет в Москве. Ее темные волосы поседели, но она по-прежнему жизнедеятельна, много времени отдает Музею боевой славы, созданному в средней школе № 684, где школьники - красные следопыты собирают материалы о боевом пути дивизии. Несет Александра Михайловна нагрузку еще и в Совете ветеранов, организует встречи однополчан, выезжает на места боев. Сотни писем получает она от фронтовиков-однополчан из Семипалатинска, Алма-Аты, с Украины и Ленинграда.

* * *

Перегруппировка сил дивизии на левый фланг коснулась и 2-го дивизиона 693-го артиллерийского полка. Командный пункт командира дивизиона капитана П. А. Фуфаева переместился из деревни Щукино в Большое Кишкино, что на правом берегу речки Крушма. Сменили боевой порядок 4-я и 5-я батареи. Орудия теперь были повернуты в обратном направлении уже не на запад, а на юго-восток, туда, что недавно считали своим тыловым районом.

Несмотря на исключительно тяжелую обстановку, сложившуюся в стыке 49-й и 50-й армий, бойцы, командиры и политработники, сознавая свою ответственность перед Родиной, были проникнуты твердой решимостью дать врагу решительный отпор, отстоять рубежи обороны в районе города Алексина. Мне было приказано оборудовать передовой наблюдательный пункт в деревне Сенево; вчера там заняла оборону одна из стрелковых рот 3-го батальона 837-го полка. Разведчики и связисты батареи, подседлав лошадей, ожидали меня, пока я получал боевую задачу.

Беру за повод своего Арката, подаю команду:

- По коням!

От командного пункта дивизиона до деревни Сенево недалеко - около двух километров. По размытой дороге спускаемся к броду через речку Крушма. Берега здесь раздвинулись, брод неглубокий, вода не доходит даже до стремян. Узкая, извилистая улица привела к двухэтажному кирпичному зданию, бывшему помещичьему дому с большой верандой и парадной каменной лестницей ведущей к реке. Здесь, в прежних барских хоромах, помещалась сельская школа. На ее чердаке и решили разместить наблюдательный пункт. Пока командир отделения разведки сержант П. Н. Федоров приспосабливал у слухового окна стереотрубу, а телефонисты потянули связь на огневую позицию, я отправился к пехотинцам. Командира роты отыскал в одном из пришкольных домов, построенных для учительского персонала. Поздоровавшись, и узнав, что я из артиллерийского полка, лейтенант оживился и воскликнул:

- Артиллерия - бог войны! Прибыли? Отлично! Людей у меня негусто На днях в селе Борисово рота попала в перепалку. Растеряли там часть бойцов. Ну, что поделаешь. Война! - продолжал он, - теперь нас стало больше: дадим фрицам прикурить, когда они появятся возле Сенево.

- Как дела, где немцы? - спрашиваю я.

Лейтенант развернул карту и, водя по ней карандашам, ответил:

- В четырех километрах отсюда село Сычево. Там - немцы. Это твердо знаю я, а что в соседних, ближе к нам деревнях, сведений не имею. Знаешь что! - оживился командир роты, - помоги мне разведать есть ли немцы в соседней деревне Богатьково. До нее меньше трех километров. В разведку поедет мой старшина, отважный парень, нужен еще верховой боец, у меня же в роте всего лишь одна лошадь. Не доезжая до Богатьково, старшина сойдет с лошади и пешком сходит в деревню узнать есть ли в ней немцы. Твой же коновод, оставаясь в седле, подержит за повод лошадь старшины, пока он ходит в разведку.

Сидевший рядом за столом санинструктор добавил:

- Старшина не подведет, на него можно положиться. Недавно, когда рота занимала оборону возле поселка Дугна на Оке, он с небольшой группой бойцов пробрался в деревню, занятую немцами, и забросал ручными гранатами дом, где расположились на ночлег фашисты. В деревне поднялась паника, немцы выскакивали из домов, кричали, простреливали автоматными очередями улицу. Но старшина не спешил уходить. На окраине деревни в колхозном сарае немцы устроили конюшню, он и там учинил переполох.

Я решил помочь пехотинцам, считая, что с ними выполняем одну боевую задачу. Собрав разведчиков, обратился к ним с вопросом:

- Кто согласен поехать со старшиной?

Первым изъявил желание мой коновод Конопья Кузембаев. Я его отпустил.

До Богатьково, куда они поехали, недалеко и я полагал, что часа через два они вернутся. Прошло два и три часа, а посланных в разведку все еще нет. Выхожу на окраину, прислушиваясь, пригибаюсь к земле, чтобы лучше различить в ночной темноте приближающихся людей. Никого!..

Ходики на стенке показывали, что время подходит к полуночи. Снова вышел на дорогу и вдруг слышу стук копыт по мерзлой земле. Подъехал только один всадник - старшина. Он был ранен в плечо, стонал. Лошадь под ним не его, а коновода К. Кузембаева. В доме, где размешался командир роты, санинструктор разрезал рукав одежды, наложил на рану марлевую повязку. Старшина, морщась от боли, рассказал:

- По-видимому, сбились с дороги. Едва въехали в лес, нас окликнули по-немецки, обстреляли из автоматов. Коновод упал. Лошадь подо мной тоже свалилась, я почувствовал резкий удар в плечо. Поймал лошадь коновода, с пенька взобрался в седло.

Что стало с коноводом, старшина не знал, Видел только, что после автоматной очереди он упал с лошади. Старшину отправили в медсанбат, а Кузембаева Конопья зачислили пропавшим без вести.

О гибели коновода-разведчика я тотчас доложил по телефону командиру батареи А. Л. Зинченко. Он строго сказал:

- Сведения о противнике добывает войсковая разведка. Артиллеристам же, прибывшим для поддержки пехоты, следует пристрелять выбранные ориентиры, а когда появится противник, вызвать огонь батареи.

Немного погодя меня вызвал к телефону командир артиллерийского дивизиона капитан П. А. Фуфаев. Он отругал меня и приказал любыми средствами узнать, что стало с навернувшимся из разведки коноводом:

- А если он ранен, - добавил капитан П. А. Фуфаев, - и попал в плен, то не исключено, что фашисты смогут добиться от него сведений, где находятся орудия батареи. Сплошного фронта сейчас нет и можно ожидать вылазки врага в район огневых позиций и расположения штаба.

Командир роты отказался выделить бойцов для розыска коновода-разведчика, заявив:

- А вы что думали обойтись на фронте без потерь?

Гибель своего коновода Кузембаева Конопья я переживал и много лет спустя.

На другой день в Сенево прибыл от 5-й батареи младший лейтенант Витко Анатолий Андреевич с разведчиками, телефонистами и обосновался вместе с нами в школе.

Здесь, в Сенево, мы встретили 24-ю годовщину великого Октября. Несмотря на тревожную обстановку, накануне устроили в школе баню. Нагрели на плите воду, достали детскую ванну, а затем по одному наскоро помылись. Повара доставили в термосах праздничный обед, а комиссар батареи младший политрук А. А. Коваленко прислал свежие газеты, из них мы узнали, что 7 ноября на Красной Площади в Москве состоялся военный парад, как символ непоколебимой стойкости защитников Родины и веры в победу над врагом. С парада войсковые части отправлялись в бой, на подступы к столице.

В ознаменование 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции и за проявленные в боях с немецко-фашистскими войсками стойкость и мужество Тульский городской комитет обороны постановил вручить 236-й стрелковой дивизии Красное Знамя Тульского Обкома ВКП( б) и Облисполкома.

Через три дня после неудачной разведки старшины-пехотинца немцы заняли все ближайшие населенные пункты, вышли на рубеж речки Крушма. Только наш небольшой гарнизон в Сенево, выдвинувшись далеко вперед, продолжал удерживать за речкой рубеж, прикрывавший подступы к Алексину с юга. Деревня Сенево расположена на возвышенности и оттуда, особенно с чердака школы хорошо просматривалась вся местность. Со своего НП замечали скопление немцев в соседней, не далее полукилометра от нас, деревне Ушаково. На опушке рощи производили земляные работы. Немцы накапливали силы, готовились захватить Сенево. Приходилось вызывать огонь батареи, рассеивать скопление фашистов.

Вскоре фашисты предприняли вылазку к деревне Сенево. Укрываясь за кустами, небольшие группы немцев приближались к школе. Слышались выкрики на немецком языке. Офицер, отличавшийся от солдат снаряжением и длиннополой шинелью, отдавал какие то приказания, подкрепляя их жестами. Все это хорошо было видно через отверстие, проделанное в железной кровле на чердаке школы. Гитлеровцы не спешили. По-видимому они только прощупывали нашу оборону, стремились выявить местоположение огневой системы. Орудия дивизиона молчали, чтобы не обнаружить себя, но были в готовности обрушить залпы огня, когда враг введет в бой основные силы.

Смело встретил фашистов отважный пулеметчик 637-го полка. Укрывшись в небольшом окопчике у берез возле школы, он короткими очередями прижимал немцев к земле, вынуждал их отползать назад, а когда новая группа появилась слева, со стороны деревни Ушаково, быстро перекатил свой "максим" на другую позицию и заставил фашистов повернуть обратно. Убедившись, что гарнизон, обороняющийся в Сенево, не намерен оставлять деревню, а наоборот стойко удерживает свои позиции, немцы отошли. Но это было лишь короткое затишье, противник накапливал силы и уже с трех сторон начал обтекать деревню. Оставался только узкий проход черев речку Крупна к деревне Большое Кишкино, где располагались штаб артиллерийского дивизиона и огневые позиции батарей. Гарнизон в Сенево был малочисленный: поредевшая в предыдущих боях стрелковая рота и наше укрытие в школе на отшибе становилось ненадежным. Отважного пулеметчика переместили к тому же на другую позицию, считая, по-видимому, что на участке около школы артиллеристы одни удержат оборону. Орудие, выделенное из 4-й батареи, на прямую наводку было обнаружено противником и огневым налетом вражеских минометчиков выведено из строя. Заподозрив, что на чердаке размещается наблюдательным пункт, начали обстреливать школу из минометов, а главный вход с фасада держали под пулеметным огнем. Одна мина угодила в крышу шкоды, разворотила кровлю и чердачное перекрытие. Оставаться на наблюдательном пункте в школе стало невозможным. Подучив разрешение капитана П. А. Фуфаева, перебрались на командный пункт командира стрелковой роты, где оборудовали новый НП.