Мы из Казахстана
Шел 1940 год. Захватив страны Западной Европы, гитлеровская армия вторглась на Балканы, накапливала свои войска в Польше. Пожар второй мировой войны, развязанный фашистской Германией, приблизился к Белоруссии и Прибалтике. Обстановка на западных границах становилась все тревожней. На мирном небосклоне нашей жизни появились грозовые тучи. Советское правительство вынуждено было принимать срочные меры для укрепления обороноспособности страны.
Среди мероприятий по наращиванию мощи Вооруженных Сил, Народный Комиссар Обороны 17 марта 1941 года издал приказ о формировании в Казахстане 238-й стрелковой дивизии. В Семипалатинске разместился штаб дивизии, один из стрелковых полков, подразделения по обеспечению сил дивизии и легкий артиллерийский полк. В средине апреля прибыла большая группа призывников из Ленинграда.
В 1941 году, когда шло формирование 238-й стрелковой дивизии, Семипалатинск, конечно, не был многоэтажным, озелененным городом, каким является он теперь. Прибывавшим в то время на службу в дивизию, Семипалатинск запомнился неблагоустроенным городом. Всюду стлался сыпучий песок. Замощены были только магистральные улицы. Дожди выпадали редко, и набежавшая мимолетная туча радовала горожан. Смоченный дождем песок становился плотным, ноги не вязли в нем, дышать становилось легче. Но таких дней даже и осенью случалось мало. Зато уж если начиналась песчаная буря, то стихала она не ранее как через неделю. Двух- трехэтажные дома встречались лишь в центре. На окраине же пролегали узкие улочки небольших, беленых известью домов. Зелени мало - тополя и низкорослый карагач приживались плохо: недоставало влаги. Чахлые деревья не могли служить тенью от летнего зноя, не защищали они и от постоянно дующих степных ветров.
Весть о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину застала дивизию в лагерях, раскинувшихся на берегу бурной речки Громотухи, у подножья хребта Алтайского горного массива. Лагерная жизнь была прервана. Части дивизии возвратились на зимние квартиры, приступили к укомплектованию подразделений по штатам военного времени.
Развернули свою работу призывные пункты. Из степных Прииртышских аулов прибывали скотоводы-казахи. С предгорий Алтая из земледельческих колхозов направлялись в дивизию большие команды призывников русской национальности. Встречались рабочие из затерявшихся в горах рудников.
Возле рыночной площади высвобождались дома для размещения штабов и под казарменные помещения. На просторном дворе склада сельскохозяйственных машин обосновался артиллерийский парк с навесами для лошадей. Ранним утром отсюда выезжали батареи в поле на ученья. На сытых, до глянца вычищенных лошадях артиллеристы вывозили длинноствольные пушки. Эти полуавтоматические последнего образца орудия ничем не походили на неуклюжие трехдюймовки, которые после гражданской войны еще долго оставались на вооружении артиллерийских частей.
В предвоенные годы я работал топографом Областного Управления сельского хозяйства. Мои сослуживцы, как и все советские люди, тяжело переживали начальный период войны, захват гитлеровцами первых городов на Украине и в Белоруссии. Разговор был один - о событиях на фронтах, о сводках Совинформбюро, в которых ничего радостного не сообщалось. На географической карте нами перемещались флажки, обозначавшие линию фронта, и каждый думал при этом: "Только вчера флажки стояли западнее, а прошел всего лишь один день и приходится передвигать их все дальше и дальше вглубь страны".
Около военкомата постоянно толпились призывники, явившиеся сюда по повесткам. Ждал повестку и я. И вот в средине июля, на работе прозвучал телефонный звонок. Сняв трубку, услышал:
- Волкову Василию Юлиановичу явиться в военный комиссариат!
- Есть! - отвечаю по-военному и тут же сообщил пытливо смотревшим на меня сослуживцам:
- Ну вот, пришел и мой черед.
Топографы, с которыми я сдружился за годы совместной работы в степи, шутливо напутствовали:
- Не забудь ложку, Василий, прихвати и кружку. В армии без них и шагу не шагнешь!
Все они тоже ждали своего часа, многие из них вскоре стали моими однополчанами и мы вместе отмеривали версты на фронтовых дорогах.
В военном комиссариате меня принял полковник. Он прибыл из Ташкента, из Управления кадров Средне-Азиатского военного округа. Изредка потирая покрасневшие от бессонных ночей глаза, полковник листал мое тощее личное дело:
- Действительную служил артиллеристом? Так... Теперь топограф с законченным высшим образованием. Хорошо... Пойдете в 693-й артиллерийский полк. Пока будете заместителем командира батареи. Со временем дадут должность по специальности.
На следующий день все прибывшие в полк направились в городскую баню. Приняв наскоро душ, вышли оттуда в полной военной форме. На зеленых петлицах - миниатюрные стволы пушек и по одному "кубарю". Теперь я - младший лейтенант, заместитель командира 4-й пушечной батареи 2-го дивизиона 693-го легкого артиллерийского полка. Получив шашку и стальную каску, иду на конюшню. В батарее около сотни лошадей, большинство из них крупные - для орудийных упряжек, а несколько в стороне - верховые. За мной закрепляют коня степной казахской породы. У стойла бирка с надписью - Аркат. Это кличка моего верхового коня. Крепкие ноги и широкая грудь убеждают: в его выносливости можно не сомневаться, а рыжая масть довольно привлекательна. Коновод Конопья Кузембаев - казах, только что призванный в армию из степного аула в Каркаралах, к лошадям привычный, произнес:
- Конь смирный, ласковый. Когда к нему подходишь, поворачивает голову: выпрашивает угощение.
Лошадью я доволен, а могла бы попасться своенравная или злая. Встречаются такие нередко. Подходишь к ней, она прижимает уши, норовит даже укусить. Подобные лошади обычно подпускают к себе только своего коновода, который кормит её.
Командир батареи младший лейтенант А. М. Зинченко - рослый крепкого телосложения человек. Прямой взгляд и громкий голос подчеркивали его командирскую волю. Люди повиновались ему беспрекословно. Суровая военная служба была его призванием.
В предвоенные годы после окончания курсов младших лейтенантов служил в Средней Азии, в горно-вьючной артиллерии. Там он освоил глазомерную пристрелку целей. Теперь же, когда на вооружении батареи были тяжеловесные, дальнобойные пушки, вопрос с пристрелкой обстоял сложнее. При подготовке данных для стрельбы приходилось применять расчеты или пользоваться огневым планшетом.
Требовалось наносить на топографическую карту боевой порядок батареи, а также позиции противника. Эту работу командир батареи А. М. Зинченко возложил на меня. Будучи по профессии топографом, я не испытывал в этом затруднений, а вот освоить материальную часть полуавтоматических орудий нового образца сложнее. Здесь мне охотно помогал старший на батарее лейтенант В. Н. Красотов.
Среди командного состава батареи он являлся единственным выпускником нормального артиллерийского училища. Подчеркивая при случае свое превосходство над остальными, вместе с тем он всегда был готов помочь в освоении огневой службы, объяснить назначение отдельных механизмов 76-ти миллиметровой пушки образца 1939 года.
После занятий в поле принимался за изучение "Правил стрельбы" затем шел в учебный класс, где был установлен миниатюр-полигон. Здесь каждый день в послеобеденное время начальник штаба дивизиона лейтенант В. Н. Петров тренировал командиров взводов и нас, прибывших из запаса глазомерной пристрелке артиллерийского огня. Занятия проводились на ящике с песком, где была создана местность, на которой развертывался бой. Назначалась цель - вражеский пулемет или орудие. Один из нас начинал корректировку огня. Когда цель бралась в "вилку", следовала команда на её поражение огнем всей батареи.
Командный состав в артдивизионе представлял собой дружный и сплоченный коллектив. Об этом заботился комиссар дивизиона кадровый политработник политрук В. А. Ткачев и комиссары батарей. Комиссаром 4-й батареи был призванный из запаса младший политрук Антон Алексеевич Коваленко, бывший инструктор райкома партии из Шемонаихи, Восточно-Казахстанской области.
Командный состав находился на казарменном положении. Мне, однако, удавалось ненадолго заглянуть домой. Случалось приезжать верхом и тогда черноглазого, смуглого сынишку-школьника трудно было оторвать от коня. Он с любопытством подростка осматривал лошадь, спрашивал:
- Можно ее погладить?
Аркат приветливо поворачивал голову, ждал угощения. Большой интерес проявлял Юрий к моей шашке. Вытащив из ножен клинок, пальцем проверял хорошо ли заточено лезвие. В его понятии клинок должен быть очень острым и не одобрял, что он покрыт ружейной смазкой.
В первых числах августа командный и политсостав собрали в Доме Обороны. Совещание открыл командир дивизии полковник Г. П. Коротков. Комдив был скромным человеком, с доброй и отзывчивой душой. К нему всегда можно было обратиться по любому вопросу и он находил время уделить внимание подчиненному. Геннадий Петрович кадровый командир Красной Армии, участник гражданской войны, за плечами у него большой опыт армейской службы. Вырос в семье ткача Ярославской губернии. Еще подростком отец привел его на ткацкую фабрику учеником, но стать рабочим-ткачем Геннадию Петровичу не довелось. Началась империалистическая война и в 1916 году его призывают в царскую армию. После революции он откликнулся на призыв В. И. Ленина "Социалистическое Отечество в опасности" и, сняв унтер-офицерские погоны, вступил добровольцем в Красную Армию. Командуя ротой, а впоследствии батальоном, Г. П. Коротков сражался против кайзеровских войск под Псковом, защищал Красный Петроград от полчищ генерала Юденича. Ему довелось участвовать в ликвидации махновщины на Украине и в борьбе с басмачами Ибрагим Бека в горах Таджикистана и песках Каракума.
Выступая на совещании, полковник Г. П. Коротков не скрывал от нас всей серьезности сложившейся на фронтах обстановки, предупредил, что борьба идет не на жизнь, а на смерть, призывал командиров всех степеней повысить требовательность к подчиненным, не допускать никаких послаблений в боевой учёбе.
- Только крепкая моральная и физическая закалка в процессе учёбы, - подчеркнул комдив, - помогут бойцам на фронте разумно и хладнокровно реагировать на артиллерийский обстрел, бомбежку с воздуха, атаки танков и пехоты, инициативно решать боевые задачи, поставленные командованием.
Выступил тогда и комиссар дивизии старший батальонный комиссар Сергей Васильевич Груданов. Обладая большим опытом партийно-политической работы в войсках и солидным теоретическим багажом, полученным в стенах Военно-Политической академии имени В. И. Ленина, Сергей Васильевич был человеком незаурядного ума и стальной воли. Никто не припомнит случая, чтобы комиссар проявил раздражительность или оказался невнимательным к людям. Всегда ровный в обращении и твердый в убеждениях С. В. Груданов обладал живым мышлением, мог, когда это требовалось, убедительной фразой наставить человека на путь истинный. По деловому и с выдержкой, присущей ему, он убеждал тех, кто, пренебрегая повседневным трудом, досаждал командованию настойчивыми просьбами отправить их в действующую армию.
- Каждому овощу - свое время, - говорил в таких случаях комиссар, а Вы, как я вижу, для боя еще не созрели.
Беседы, политические занятия, собрания и митинги, проводившиеся в дивизии, были направлены на подготовку личного состава к предстоящим боевым действиям.
Итоги совещания в Доме Обороны не замедлили сказаться. Теперь, выезжая за город в степь или на опушку соснового бора, мы не только размечали окопы для орудий, а отрывали их в полный профиль. Стояли жаркие летние дни, на зубах у бойцов скрипел песок, а спины под просолившимися от обильного пота гимнастерками зудели. Когда огневые расчеты с трудом разворачивали пушки на песчаных барханах, командир артиллерийского полка майор Александр Панкратьевич Максименко часто повторял:
- Тяжело в ученье - легко в бою. Именно этому учил Суворов.
И не только окопы рыли теперь в полный профиль, учились занимать круговую оборону. Особое внимание уделялось также стрельбе прямой наводкой. Только успеешь занять огневую позицию, раздается команда:
- Танки с фронта! По головному, бронебойным, прицел 30 - огонь!
Не успеют бойцы орудийных расчетов утереть пот с лица, слышится снова:
- Танки справа!...
Наблюдая за действиями бойцов, командир полка поучал:
- Отрабатывайте действия до автоматизма. Помните, если вы растеряетесь и не успеете уничтожить вражеские танки, они вас не пощадят.
Майор А. П. Максименко был кадровым командиром. В конце двадцатых годов окончил Киевское артиллерийское училище, затем служба в Средней Азии. Учился в академии имени М. В. Фрунзе, а в конце июня 1941 года прибыл в Семипалатинск, где вступил в командование артиллерийским полком. На груди у него поблескивал орден Красной Звезды. Отличался майор А. П. Максименко отменной строевой выправкой. Вышесреднего роста, опрятно одет, подтянут, туго перехвачен командирским ремнем с пятиконечной звездой. Неряшливости он не терпел. В Семипалатинске на улицах сыпучий песок, но сапоги у него всегда блестят, а шпоры издавали при ходьбе серебристый звон. Лихой конник, легко садился в седло, едва коснувшись носком стремени. Властный, пререканий не допускал, решительно пресекал их. Приказания отдавал кратко, требовал четкого их выполнения.
Александр Панкратьевич не засиживался в штабе, а делил с бойцами все тяготы и невзгоды учебы в поле. Он очень любил лошадей. Ранним утром приходил в конный парк и требовал, чтобы в уборке коней участвовал весь личный состав полка - бойцы и командиры. Все брались за скребницы и щетки. Взыскивал, если обнаруживал неряшливость в содержании конского снаряжения. Не терпел, когда порванные поводья не сшиты, а связаны узелком или ремешок болтался без пряжки. Но такая требовательность, казавшаяся новичкам в военной службе излишней, на самом деле была крайне необходимой для поддержания воинского порядка. Подчиненные уважали своего командира полка и между собой говорили:
- У него поблажки за беспорядок и нерадивость не жди. Службу знать заставит.
Не оставлял без внимания А. П. Максименко и тех, кто показывал хорошие результаты в боевой подготовки, отличался примерной дисциплиной. Как-то на занятиях по огневой службе он отметил четкие действия наводчика В. Н. Бурлакова.
- Молодец, умело и быстро разворачивает орудие на цель! - произнес командир полка и приказал старшему на батарее лейтенанту В. Н. Красотову построить бойцов орудийных расчетов.
За отличные показатели в боевой подготовке младшему сержанту В. Н. Бурлакову была объявлена благодарность перед строем.
В. Н. Бурлаков уроженец Ленинграда. Он - с Петроградской стороны. В дивизию прибыл в составе команды призывников для прохождения действительной военной службы. После окончания полковой школы, был направлен в 4-ю батарею. В дальнейшем заменил выбывшего командира орудия и со своей 76-ти миллиметровой пушкой прошел фронтовыми дорогами от Оби на Тульских рубежах до Курляндии.
Закончилась война и гвардии старший сержант В. Н. Бурлаков, как отличившийся в боях, участвовал 24 июня 1945 года в проходившем Параде Победы на Красной Площади в Москве.
На высоком уровне было поставлено обучение воинов и в других частях дивизии: в стрелковых полках, которыми командовали майоры В. И. Чижов и С. К. Артемьев, полковник К. Д. Швец, а также в гаубичном артиллерийском полку - подполковник Т. Е. Ткаченко.
Успехи, достигнутые личным составом дивизии в ходе боевой и политической подготовки, вскоре были отмечены на очередной проверке. Первая же инспекция, проведенная штабом Средне-Азиатского военного округа, показала, что дивизия вполне боеспособна и подготовлена к выполнению боевых задач.
25 августа поступил приказ - грузиться в железнодорожные эшелоны. Надо отдать должное командирам и партийно-политическому аппарату дивизии, организовавшим дело таким образом, что бойцы в короткий срок разместились в вагонах. Быстро были заведены лошади в теплушки, а орудия, минометы, повозки и автомашины погружены на платформы. Возле вагонов толпились провожавшие родственники, среди них была и моя семья. К вечеру погрузка была закончена и послышалась команда:
- По вагонам!
Паровоз дал протяжный гудок, заскрипели тормоза и состав тронулся с места. Бойцы толпились у открытых дверей, а рядом по платформе бежали близкие им люди: матери, жены, подростки. Слышались голоса:
- Гоните врага с нашей земли! Возвращайтесь с победой!
В толпе я увидел сына, старушку-мать, жену. На их глазах были слезы. До меня доносились прощальные слова:
- Пиши! Чаще пиши!
Никто из нас не предполагал, что направляемся мы не на фронт, а в Среднюю Азию, в связи с событиями в Иране. Набирая скорость, поезд прогромыхал по железнодорожному мосту через Иртыш, шел по Турксибу, к югу.
Стали обживать теплушку, но прежде всего мы с командиром взвода управления младшим лейтенантом Л. К. Бедаревым просмотрели наше батарейное имущество: бинокли, буссоли, полевые телефонные аппараты, катушки с кабелем. Все было на месте. За этим занятием не заметили, как состав миновал Жана-Семей и мчался по просторам казахстанских степей. Леонид Константинович, как и я призванный недавно из запаса, проговорил:
- Ты хоть со своими проститься успел, а моя семья на далеком руднике за Иртышем осталась.
Забравшись на верхние нары, под дробный перестук колес быстро засыпаю: дали о себе знать дневные заботы при погрузке и прохлада наступившей ночи.
Прошли сутки в пути. Состав остановился на большой станции. На фронтоне вокзала надпись - "Алма-Ата". Вскоре миновали узловую станцию Арысь и эшелон повернул к Ташкенту.
Неожиданно меня разбудил боец орудийного расчета Рафиков Мауликай - небольшого роста коренастый казах. До призыва в армию он выполнял подсобные работы в Семипалатинском цирке, любил поговорить о цирковой жизни, а тут неожиданно выпалил скороговоркой:
- Неправильно везут нас, командир. Нам на закат солнца надо, а поезд на юг повернул.
Успокаиваю парня, напомнив ему, что в день отправки комиссар батареи А. А. Коваленко предупреждал:
- Не допытывайтесь куда нас повезут. Куда надо, туда и поедем, - пояснял он.
Миновали Ташкент и Самарканд, остались позади песчаные барханы Каракумов, а утром прибыли в Ашхабад. Состав подают к высоким платформам. В небе ни облачка. Под палящими лучами южного солнца выгружаемся из вагонов. Отсюда походной колонной следуем к границе. Впереди скалистые горы, а за ними - Иран. В ожидании приказа на переход границы части дивизии расположились вдоль арыка с илистой мутной водой.
Бойцы недоумевали, им было непонятно почему нас направили сюда на южную границу. На западе шли тяжелые бои с прорвавшимися вглубь страны фашистскими войсками, а мы прибыли сюда, к Ирану.
По указанию политотдела в подразделениях проводились беседы. Политработники разъясняли: гитлеровская Германия пытается протянуть свои щупальца к Ирану, к её запасам нефти и с юга ударить по Советскому Закавказью. Верховное Командование вынуждено спешно ввести войска в приграничные районы Ирана.
Прошло два томительных дня и по приказу командующего 53-й отдельной армией дивизия возвращается в Ашхабад. Снова грузимся в вагоны; эшелоны направляются в приграничные районы Афганистана. Части дивизии разместились в Термезе, Чарджоу, Кирки с задачей прикрывать южную государственную границу. На берегах Амударьи возобновились занятия по боевой подготовке.
Ежедневно выезжали за город, где среди песчаных дюн, поросших чахлой колючкой и низкорослым саксаулом, отрабатывали взаимодействие частей и тактику современного боя. В горах, возле каменистого русла речки Сухан-Дарья, состоялись двухдневные ученья с боевыми стрельбами. Воины страдали от жары, пыли и недостатка воды. Но никто не роптал, не жаловался на тяготы средне-азиатских условий. Возвратившись с учений в поле, могли принять душ, смыть пыль и освежившись идти в столовую. На фронте же в боевой обстановке нас ждали более тяжелые испытания.
Сентябрь был на исходе. Сводки Совинформбюро день ото дня становились все тревожней. Осуществляя операцию "Тайфун", гитлеровское командование сосредоточило на центральном участке советско-германского фронта крупную группировку своих войск. Более миллиона солдат, 2000 танков, 1275 самолетов, 14 тыс. орудий.
"Нигде за всю войну, - писал позднее в своих воспоминаниях маршал Советского Союза И. С. Конев, - гитлеровцы не собирали такую мощную группировку, как в конце сентября 1941 года на подступах к Москве. На направлениях главных ударов противнику удалось создать пяти и даже семикратное превосходство в людях и боевой технике. На участке Западного и Резервного фронтов гитлеровцы прорвали оборону наших войск и лавина вражеских сил стремительно продвигалась к Москве. Разгром главных сил Красной Армии, захват столицы и московского промышленного района являлось одной из основных целей фашистской Германии в войне против Советского Союза".
В создавшейся обстановке каждому советскому человеку, был ли он на фронте или в тылу, становилось тесно в груди, трудно было сознавать: враг под Москвой!
Из Сибири, Дальнего Востока, из Средней Азии двигалась нескончаемая вереница железнодорожных составов, на защиту столицы перебрасывались свежие дивизии. Остановить врага, не пропустить гитлеровцев к Москве - призывала Родина.
26 сентября 1941 года поступил приказ Ставки Верховного Командования о переброске 238-й стрелковой дивизии на Западный фронт для защиты Москвы.
Вечером в частях дивизии состоялись митинги. На них зачитывался приказ об отправке дивизии на фронт. Один за другим выступали воины и каждый из них давал клятву Родине сражаться с ненавистным врагом, как подобает верным патриотам Отчизны.
- Мы не посрамим Казахстан! - раздавались на митинге голоса, - отстоим Москву, не пропустим фашистов к столице нашей Родины!
Младший сержант Н. П. Пузаков заявил:
- Хочу стать коммунистом и находиться в первых рядах защитников Москвы. Буду уничтожать врага без пощады.
Утром в военном городке царило необычное оживление: подразделения готовились к погрузке в железнодорожные эшелоны. Несли со складов ящики с патронами, ручные пулеметы, автоматы. Артиллеристы получали боевой комплект снарядов и заполняли ими лотки зарядных ящиков. Погрузка проводилась по строгому графику и контролировалась штабом дивизии. Составы без промедления отправлялись один за другим. Эшелоны 238-й стрелковой дивизии шли на запад с предельной скоростью, шли по несколько часов без остановок. Бойцы стояли у раскрытых дверей теплушек и смотрели на бескрайние степи западного Казахстана. Ни кустика, ни рощи не встретишь в тех местах. До самого горизонта виднелась ровная степь, поросшая низкорослой, серого цвета, чахлой колючкой. Кое-где встречались небольшие аулы с глинобитными постройками, а вблизи них одинокие верблюды. Гордо подняв голову, провожали взглядом проходившие мимо поезда. Бойцы читали сообщения о событиях на фронтах и уже видели себя там, где шли бои.
Железнодорожный путь, соединявший Среднюю Азию с центральными районами страны одноколейный, и все другие поезда задерживались, чтобы пропустить составы, идущие на фронт, а в дивизии их насчитывалось около пятидесяти. Когда головной эшелон приближался к Уральску, последний шел еще за Кзыл-Ордой, по ту сторону Аральского моря. Останавливались только на больших станциях, чтобы ездовые могли напоить лошадей, запастись фуражом, а бойцы получить пищу у вагона с походной кухней.
Остались позади заволжские степи. Впереди - Волга, а на другом берегу Саратов. Здесь составы подали в тупик к высоким платформам, чтобы вывести лошадей на разминку: прошла уже неделя, как погрузились в Термезе и лошади застоялись в вагонах.
Еще один день в пути и эшелоны приблизились к прифронтовой полосе. Миновали Тамбов, Ряжск, впереди - Тула. На случай отражения налетов вражеской авиации держали в постоянной боевой готовности зенитные пулеметы.
7 октября эшелоны один за другим начали прибывать в Тулу. С разгрузкой вагонов спешили: нужно было быстрей освободить место у высоких платформ, идущему по пятам очередному составу. Подразделения сразу же отводились в город. С приближением линии фронта школы и техникумы прервали занятия. В классах, актовых залах теперь располагались бойцы.
Погода в те дни стояла пасмурная. Осенние тучи заволокли небо и вражеские самолеты не могли вылетать на бомбежку. Город жил прифронтовой жизнью. На оконных стеклах белели бумажные полоски, как предохранение от взрывной волны. Строго соблюдалась светомаскировка: с наступлением темноты улицы освещались только лампочками тусклого синего цвета. Во дворах были сооружены бомбоубежища, глубоко в землю врезались щели. Совершая налеты, вражеская авиация стремилась нарушить работу железнодорожного узла, нанести урон промышленным предприятиям, вызвать панику среди населения. Но жизнь в городе не замирала: ходили трамваи, работали магазины, бани и даже кино. Горожане, как обычно, торопились по своим делам.