Хозяева неба
Удержанию станицы Крымская противник уделял исключительно большое внимание. Ведь это был не только главный железнодорожный узел на центральном участке его обороны, но и плацдарм для перехода в наступление на краснодарском направлении. Не случайно гитлеровцы сосредоточили здесь крупные силы авиации — до 1000 самолетов.
Авиация Северо-Кавказского фронта тоже имела до 1000 самолетов. Из них 719 входило в состав 4-й воздушной армии с приданными ей корпусами резерва Ставки, остальные — в ВВС Черноморского флота и группу АДД. Из общего числа боевых машин более 40 процентов составляли бомбардировщики.
В общем плане наступления перед военно-воздушными силами Северо-Кавказского фронта ставились следующие основные задачи: завоевание господства в воздухе; прикрытие наземных войск; содействие обороне десанта в районе Мысхако и наступлению ударной группировки на крымском направлении.
План был характерен, во-первых, тем, что давал нам возможность использовать на главном крымском направлении не всю авиацию, а основные ее силы. Часть полков оставалась в резерве для оказания помощи десантной группе; во-вторых, предусматривал в случае необходимости централизацию руководства авиакорпусами РГК и ВВС Черноморского флота у командования 4-й воздушной армии. [236]
Генералы В. В. Ермаченков и Н. С. Скрипко на время операции становились как бы моими заместителями.
Кроме общего имелся и детальный план использования авиасоединений, непосредственно взаимодействовавших с главной группировкой войск фронта. В первый день наступления предусматривалось нанести массированные удары по боевым порядкам вражеских войск на узком участке прорыва, что и было, как мы увидим позже, полностью осуществлено.
Авиационное наступление началось действиями бомбардировочной авиации по аэродромам противника, расположенным в Анапе, Тамани, Керчи, Багерово. В ночь на 23 апреля 13 «бостонов» нанесли удар по Тамани, где находилось около 100 вражеских самолетов. В результате налета 12 машин различных типов было уничтожено, взорван склад боеприпасов.
В ночь на 24 апреля 34 «бостона» и ДБ-Зф произвели второй налет на Тамань и сожгли еще 10 самолетов. Кроме того, возникло 14 других очагов пожара.
Ночные бомбардировщики дальнего действия в это время тоже наносили удары по вражеским аэродромам, расположенным в Крыму. Вскоре противник вынужден был оттянуть свою авиацию на более глубинные взлетно-посадочные площадки.
Несколько раньше подверглись налетам Сакский (13 апреля) и Багеровский (20 апреля) аэродромы. Там было уничтожено и повреждено 32 вражеских самолета. А всего за апрель противник потерял свыше 80 боевых машин. Как видим, гитлеровцы понесли немалый урон.
Пока мы бомбили неприятельские аэродромы, а в районе Мысхако шли упорные бои, ударная группировка войск фронта (56-я армия) готовилась к наступлению в районе Крымской. Прикрывая свои наземные части, занимавшие исходное положение, наши истребители действовали небольшими группами.
Наступление намечалось на 20 апреля. Но в интересах более тщательной подготовки оно было перенесено сначала на 25, затем на 29 апреля. В эти дни мне довелось еще ближе познакомиться с генерал-лейтенантом Андреем Антоновичем Гречко, ныне Министром обороны СССР, Маршалом Советского Союза. [237]
Глубоко вникая в вопросы боевого использования авиации, командующий 56-й армией детально занимался организацией ее взаимодействия с артиллерией и пехотой. Потом, в ходе боев, артиллеристы оказали нам, авиаторам, большую помощь. Своим огнем они подавляли зенитные средства врага как на маршрутах наших полетов, так и в районах целей, обозначали объекты для бомбовых и штурмовых ударов. Все это, безусловно, способствовало успешному выполнению нами поставленных боевых задач.
Большое значение Андрей Антонович Гречко придавал оперативному и тактическому применению авиации, уважал летчиков, неоднократно с похвалой отзывался о действиях частей и соединений 4-й воздушной армии.
Накануне перехода 56-й армии в наступление авиация противника усилила боевую активность. С утра 28 апреля вражеские бомбардировщики группами по 10 — 15 машин начали бить по нашим войскам. За день они произвели 850 вылетов. Отражая их удары, истребители 4-й воздушной армии совершили 310 вылетов, сбили 25 вражеских машин. Мы потеряли 18 самолетов.
В ночь на 29 апреля в полосе наступления 56-й армии началась авиационная подготовка. Первый удар по Крымской нанесли две девятки наших бомбардировщиков. Сначала они сбросили фугаски, затем — зажигательные бомбы. В районе цели возникло восемь очагов пожара. Потом мы использовали их в качестве ориентиров.
Кроме того, вдоль линии фронта наши пехотинцы разложили 20 костров. А в трех — пяти километрах от них светились образованная из электролампочек буква «Т» (авиационный посадочный знак) и стрела, обращенная острием к противнику. Три зенитных прожектора, установленных в одну линию перпендикулярно линии фронта, указывали летчикам путь к световым сигналам и, таким образом, тоже облегчали выход на Крымскую. Кроме того, была выделена группа самолетов По-2, экипажи которых через равные промежутки времени сбрасывали осветительные бомбы.
После первого удара по противнику налеты продолжали одиночные самолеты и пары. Они уничтожали, в основном, артиллерию противника, расположенную на северной, восточной и западной окраинах Крымской. [238]
В ночных налетах участвовала вся бомбардировочная авиация, в том числе и легкомоторные По-2. Для непрерывного воздействия на противника был составлен специальный план. Он определял время вылетов каждой авиачасти, цели, высоты бомбометания. Заградительный зенитный огонь противника подавлялся самими же экипажами.
Световые ориентиры, пожары, огни осветительных бомб создавали впечатляющую картину. Зарево было видно за многие десятки километров, воздух сотрясался взрывами бомб, а в небе не смолкал гул самолетов. Все это, безусловно, поднимало настроение и боевой дух воинов наземных войск, которым на рассвете предстояло идти в наступление. В течение ночи летчики совершили 379 самолето-вылетов, сбросили 200 тонн бомб.
Непрерывные бомбежки изнуряли и деморализовывали врага. Он потерял много техники и живой силы.
За 40 минут до перехода пехоты в атаку в авиационную подготовку включились дневные бомбардировщики и штурмовики. Авиаподготовка перешла затем в авиационную поддержку. Ровно в семь часов утра три девятки Пе-2 нанесли удар по вражеским штабам, расположенным в населенных пунктах Экономический, Молдаванское, Нижне-Баканская. Их главной задачей было нарушить управление войсками. Одновременно начали действовать штурмовики. Группы «илов» — по шесть-семь машин в каждой — накатывались на неприятельскую оборону волнами с временным интервалом в 10 минут. Основные удары наносились по боевым порядкам немецких войск, расположенных на восточной окраине Крымской.
Каждую группу штурмовиков сопровождала пара истребителей. Такое прикрытие было, конечно, недостаточным, и мы решили его усилить. Но сделали это несколько необычным путем: истребители стали барражировать над полем боя в готовности оказать помощь штурмовикам. Такая тактика оказалась более надежной. Ведь «илы» действовали в основном с малых высот, на которых условия для маневрирования весьма ограничены. Теперь же, держась выше штурмовиков, истребители за счет преимущества в высоте, быстро добивались его и в скорости. Это позволяло им всегда своевременно оказывать поддержку своим подопечным. [239]
Готовясь к наступлению, мы предвидели, что истребительная авиация противника попытается сковать или даже сорвать действия наших бомбардировщиков и штурмовиков над полем боя. Поэтому за 15 минут до нанесения массированного удара решили уточнить воздушную обстановку. На разведку вылетела восьмерка «ястребков». Вскоре ведущий подтвердил наши предположения. Тогда мы подняли в воздух еще несколько довольно сильных групп истребителей. Своими дерзкими атаками они вынудили «мессершмиттов» покинуть воздушное пространство над полем боя.
В последующие часы мы планомерно наращивали количество истребителей. Поэтому противник не смог оказать должного противодействия нашим бомбардировщикам и штурмовикам.
В 7.40, когда пехота пошла в атаку, началась ее авиационная поддержка. Штурмовики по-прежнему разили врага с малых высот. Тактика же бомбардировщиков несколько изменилась. К полю боя они шли девятка за девяткой, с интервалом в десять минут. Головная и замыкающая группы прикрывались восьмерками истребителей, промежуточные — шестерками и четверками. Такое распределение сил прикрытия объяснялось тем, что противник старался в первую очередь атаковывать ведущих или замыкающих.
Боевая работа в период авиационной поддержки сосредоточивалась, в основном, на двух районах. Первый находился между восточной окраиной Крымской и сильно укрепленной железнодорожной насыпью; второй — южнее и юго-западнее станицы.
Массированный налет продолжался в течение трех часов. С семи и до десяти часов утра вражеские войска находились под непрерывным огневым воздействием.
Авиационное наступление было тесно увязано с артиллерийским. Орудия вели огонь как по целям, расположенным вблизи переднего края, так и по тем, которые находились в глубине обороны противника, но ударам с воздуха подвергались. Во время нахождения нашей авиации над полем боя артиллеристы особое внимание уделяли уничтожению и подавлению вражеских зенитных средств.
Эту задачу решали также специально созданные группы маневренных истребителей И-16 и И-153 («чайка»). [240]
В первом ударе с воздуха (с 7.00 до 10.00) у нас участвовало 493 самолета: 144 бомбардировщика, 84 штурмовика, 265 истребителей. В дальнейшем, до конца дня, бомбардировочная и штурмовая авиация действовала, в основном, по заявкам наземного командования и по вызовам авиационных представителей, находившихся на КП общевойсковых соединений. Всего было совершено 929, а вместе с ночными — 1308 самолето-вылетов.
Борьба за господство в воздухе с каждым днем возрастала. В поединках одновременно участвовало по 50 — 80 самолетов с каждой стороны. Успех сопутствовал советским летчикам.
Штурмовики и бомбардировщики тоже эффективно поддерживали наступление своих наземных войск. 3 мая 162 самолета 2-го бомбардировочного корпуса (командир— генерал-майор авиации В. А. Ушаков), летая группами с временным интервалом 10 — 15 минут, подавляли артиллерию гитлеровцев на западной окраине Верхнего Адагума и западной окраины Неберджаевской. Они тем самым помогали успешному продвижению пехоты и танков, прорвавших оборону противника южнее Крымской. Одновременно штурмовики 2-го смешанного авиационного корпуса (командир — генерал-майор авиации И. Т. Еременко) обеспечили ввод в сражение танковой группы.
Как видим, боевая работа нашей бомбардировочной и штурмовой авиации в период наступления 56-й армии велась в тесном взаимодействии с сухопутными войсками. В течение четырех дней, когда осуществлялся прорыв вражеской обороны, было совершено 2243 самолето-вылета.
При общей протяженности линии фронта, составлявшей 160 километров, полоса наступления ударной группировки в период боев за Крымскую равнялась всего 30 километрам. А на поддержку действующих здесь частей пришлось 90 процентов всех самолето-вылетов, совершенных 4-й воздушной армией. При этом надо иметь в виду, что полоса главного удара не превышала 10 километров. Такое массирование авиации, пожалуй, было впервые применено в 1943, переломном, году.
Но вернемся к обрисовке воздушной обстановки в ходе проведения операции. Главная тяжесть борьбы за [241] господство в воздухе, как я уже говорил, легла на истребителей. В отдельные дни они проводили до 50 воздушных боев. С каждым днем поединки принимали все более ожесточенный и затяжной характер, а иногда они длились часами.
Самым напряженным для нас выдался первый день операции — 29 апреля. С учетом действий ночников мы совершили тогда 1308 вылетов, противник — всего 539. Летчики-истребители провели 50 воздушных боев, в ходе которых уничтожили 74 самолета противника. Цифры, прямо скажем, рекордные по сравнению с результатами прежних, тоже довольно жарких поединков.
Потеря противником господства в воздухе намного снизила боевую активность его истребительной авиации, отрицательно сказалась на моральном состоянии германских летчиков. Наши радиостанции неоднократно перехватывали их панические доклады:
«В районе Крымской наших бомбардировщиков бьют русские истребители. Присылайте помощь. Кругом русские истребители... Выполнить задание не можем, русские истребители преследуют нас всюду...»
Чем объяснить боевой успех наших истребителей?
Прежде всего, новым построением боевого порядка. Эшелонирование по высоте в два-три яруса стало, можно сказать, законом. Нижняя ударная группа, в состав которой входила половина или даже две трети сил, действовала против бомбардировщиков, патрулируя на наиболее вероятных маршрутах и высотах их полетов. Примерно на 500 — 1000 метров выше нее находилась группа прикрытия. Она вела борьбу с истребителями сопровождения. Взаимодействие между группами осуществлялось зрительно, по радио и с помощью наземных радиостанций. Это давало летчикам возможность без промедления приходить на помощь друг другу.
Боевой порядок групп верхнего и нижнего ярусов состоял из пар, также эшелонированных по высоте. Такое построение позволяло истребителям широко применять вертикальный маневр, вести длительные бои с наращиванием сил, крепко держать инициативу в своих руках.
Большую роль в обеспечении четкого взаимодействия играли радиостанции наведения. Они помогали патрулирующим [242] истребителям не только быстро находить противника, но и внезапно его атаковать.
Память хранит немало примеров, показывающих значение радиосвязи при выполнении боевых задач в эшелонированных порядках. Приведу лишь некоторые из них.
29 апреля девятка истребителей Як-1, возглавляемая капитаном И. Батычко, барражировала на высоте 2500 метров над районом Крымской. С помощью наземной радиостанции летчики обнаружили две группы бомбардировщиков Ю-87 по 18 самолетов в каждой. Их прикрывала шестерка Ме-109.
Боевой порядок нашей девятки состоял из двух эшелонов. Вверху находилась группа прикрытия из четырех Як-1. Капитан Батычко был во главе ударной, насчитывавшей пять самолетов. Приняв решение атаковать, он приказал ведущему верхней четверки связать боем вражеских истребителей, а сам повел подчиненных на. первую группу бомбардировщиков. С первого захода ему удалось сбить флагмана. Строй гитлеровцев сразу же нарушился. Поспешно сбрасывая бомбы на свои войска, они начали разворачиваться на запад.
Как раз в это время к району боя подошла вторая группа вражеских бомбардировщиков. Ее летчики тоже не выдержали и пошли на разворот, освобождаясь от бомбового груза. Но им не удалось уйти. Пять неприятельских самолетов Ю-87 были сбиты. Шестерку истребителей, прикрывавшую свои наземные войска, станция наведения нацелила на группу вражеских самолетов, состоявшую из четырех Ю-87 и четырех Ме-109. Капитан А. И. Покрышкин, возглавлявший ударное звено, приказал ведущему прикрывающей пары старшему лейтенанту Г. Речкалову связать боем «мессеров», а сам атаковал «юнкерсов». Покрышкин и Речкалов сбили тогда по две машины, а остальные неприятельские самолеты поспешно удалились.
В тот же день девятка Як-1 под командованием капитана Г. Лапшина прикрывала войска в районе Крымской. Получив предупреждение с радиостанции наведения, летчики обнаружили 12 бомбардировщиков Ю-88, шедших плотным строем под прикрытием 12 Ме-109.
Боевой порядок наших истребителей состоял из двух групп. Ударную пятерку возглавлял Лапшин, прикрывающую [243] четверку — старший лейтенант Кривяков. Они атаковали фашистов внезапно со стороны солнца: Лапшин и его товарищи — «юнкерсов», Кривяков с ведомыми — «мессершмиттов».
В результате первой атаки были сбиты два Ю-88 и один Ме-109. Бомбардировщики рассеялись, не достигнув цели. Обратив их в бегство, ударная группа пришла на помощь прикрывающей. В бою, разыгравшемся с новой силой, фашисты потеряли еще два Ме-109, после чего повернули на запад. Наши возвратились на аэродром без потерь.
3 мая пятерка истребителей 298-го полка, возглавляемая майором В. Г. Семенишиным, прикрывала войска в районе Крымской. Через пять минут после начала патрулирования группа вступила в бой с подошедшей шестеркой Ме-109.
В ходе поединка истребители противника пытались оттянуть летчиков на занимаемую ими территорию, чтобы расчистить дорогу для своих бомбардировщиков. Семенишин быстро разгадал их замысел и приказал летчикам своей группы за границы района прикрытия не выходить. Вскоре с запада действительно показались 12 бомбардировщиков Ю-87. Семенишин и еще два летчика, дравшиеся с «мессерами» наверху, к сожалению, не могли атаковать «юнкерсов». Тогда инициативу проявил старший лейтенант В. М. Дрыгин, оказавшийся ниже своих товарищей. Оценив обстановку, он вместе с ведомым старшим сержантом В. А. Александровым бросился навстречу «юнкерсам».
Смелой лобовой атакой советские летчики нарушили боевой порядок бомбардировщиков противника. Беспорядочно сбросив бомбы, те повернули на свою территорию. Настигнув одного из них, Дрыгин подбил его. «Юнкерс» приземлился в расположении наших войск, экипаж его сдался в плен.
Продолжая преследование, Дрыгин атаковал второго бомбардировщика. Тот загорелся и, объятый пламенем, врезался в землю. Третьего «юнкерса» сбил напарник Дрыгина старший сержант В. А. Александров.
Увидев, что пара старшего лейтенанта Дрыгина перехватила бомбардировщиков и успешно атакует их, тройка майора Семенишина стала сражаться с еще большим упорством. Важно было не дать ни одному вражескому [244] истребителю возможности выйти из боя и помешать паре Дрыгина.
В течение 30 минут В. Г. Семенишин, Д. А. Бочаров и Н. И. Лобанов вели неравный поединок с шестеркой Ме-109. В результате Семенишин сбил два вражеских самолета.
Разогнав бомбардировщиков, пара Дрыгина поспешила на помощь тройке Семенишина, все еще дравшейся с «мессершмиттами». В этот момент истребители противника получили подкрепление. На Дрыгина и его ведомого навалилась четверка Ме-109. Советские летчики дрались отважно, но вскоре самолет ведомого был подожжен. Старший лейтенант сумел, однако, перетянуть через линию фронта и выброситься с парашютом. Он благополучно приземлился неподалеку от наблюдательного пункта 4-й воздушной армии.
Мне довелось быть очевидцем этого жаркого боя. За ним наблюдал и командующий ВВС Красной Армии маршал авиации А. А. Новиков, принимавший непосредственное участие в руководстве действиями авиации фронта.
Дрыгина сразу же вызвали на наблюдательный пункт. Маршал авиации А. А. Новиков сердечно поздравил отважного летчика с победой и тут же наградил его орденом Александра Невского. В тот же день в авиачасти была разослана телеграмма командующего ВВС. Обращаясь к летчикам, он писал:
«...Сегодня с утра вы действовали хорошо. Уверен в ваших силах и победе. Помните: кто дерзок в бою, тот всегда побеждает».
Потом в полки поступил приказ. В нем говорилось о героическом подвиге летчиков группы майора В. Семенишина, одержавших большую победу в бою с численно превосходящим противником. Этим же приказом маршал авиации А. А. Новиков присвоил В. М. Дрыгину воинское звание «капитан», утвердил награждение его орденом Александра Невского, рекомендовал представить к наградам остальных летчиков группы.
3 мая 1943 года бои над Крымской продолжались с раннего утра до позднего вечера. Отличились многие полки, в том числе и 298-й истребительный. Всего летчики этой авиачасти уничтожили за день 10 вражеских самолетов и два подбили. Кроме того, один бомбардировщик [245] был посажен на нашей территории. Окончательный итог напряженного дня подвел майор Семенишин. Вступив в схватку с восьмеркой Ме-109, его группа сбила еще один вражеский истребитель.
Чем объяснить такой успех В. Г. Семенишина? Применением новой техники? Новаторством в тактике? Безусловно! Но не меньшую роль сыграли здесь личные качества воина — его мужество, летное мастерство, командирская культура.
Семенишин начал войну командиром эскадрильи. Летая на самолете И-16, он успешно провел немало воздушных боев. Но война есть война — были у него и неудачи. В начале воздушных сражений на Кубани Семенишин получил ранение. После пребывания в госпитале попал в запасную авиачасть, затем — в 298-й авиаполк. Там он быстро освоил новый тип истребителя, расширил тактические знания, хорошо уяснил себе суть и значение вертикального маневра в бою.
Высокое летное мастерство сочеталось у него с отвагой и упорством. Кроме того, он обладал умением быстро разгадывать тактические замыслы врага и принимать верные решения. Свой богатый опыт командир охотно передавал подчиненным, тщательно анализировал недостатки в их действиях.
В приведенных здесь примерах отражены характерные тактические приемы борьбы советских летчиков с вражеской авиацией во время Крымской операции. Они наглядно показывают, что пара, обеспечивающая широту и многообразие маневра, стала основой боевого порядка звена, эскадрильи. Мы решительно отказались от звена, где один из трех самолетов в поединках с врагом становился, как правило, лишним и лишь сковывал действия остальных.
Еще в боях на Северном Кавказе выявилось, что успешные действия пары во многом зависят от ее слетанности. На Кубани мы окончательно убедились в этом. Некоторые ведомые во время схватки с врагом теряли своих ведущих, не являлись их надежным щитом. Такое нарушение боевого порядка не только затрудняло управление боем, но и приводило к неоправданным потерям.
Подбор пар, совершенствование техники, совершенствование пилотирования ведущего и ведомого, отработка слетанности между ними — все эти вопросы стали центральными [246] в работе наших командиров, в обучении летчиков. Ими вплотную приходилось заниматься и мне как командующему армией.
Мы обязали командиров полков сразу же после разбора полетов сообщать в вышестоящие штабы о характерных и наиболее поучительных воздушных боях, о действиях пар, звеньев и более крупных групп истребителей. Положительный опыт этих боев быстро обобщался и становился достоянием всего летного состава армии. Особое внимание обращалось на приемы защиты ведомыми своих ведущих.
Положительных примеров на этот счет было немало. Вот один из них.
Четверка Як-1, в составе которой находился сержант Рудченко, встретилась с восемью Ме-109 и вступила с ними в бой. В ходе поединка два «мессершмитта» были сбиты. В один из моментов Рудченко заметил, что фашист зашел в хвост самолету ведущего и вот-вот откроет огонь. Медлить нельзя было ни секунды. И тогда сержант смело пошел на крайнюю меру.
Он таранил врага. Это был пятый сбитый им самолет.
Рудченко до конца выполнил свой долг ведомого. Защищая командира, он рисковал собственной жизнью. Лишь чудом ему удалось спастись на парашюте. За этот подвиг сержант был награжден орденом Александра Невского и назначен командиром звена, получил звание «младший лейтенант».
Но вернемся к началу боев за Крымскую.
В течение 29 и 30 апреля над станицей шли ожесточенные воздушные поединки. Наши бомбардировщики и штурмовики, летавшие днем и ночью, подавляли огневые точки врага, уничтожали его живую силу и технику.
1 и 2 мая из-за сложных метеорологических условий активность авиации несколько снизилась, но вскоре снова резко возросла. Сильно укрепленная оборона противника была расшатана. Наши наземные части наконец прорвали ее на участке шириной 25 километров и к 4 мая овладели станицей и железнодорожным узлом Крымская. Летчики 4-й воздушной активно расчищали путь своей пехоте, буквально проталкивали ее вперед.
Однако по ряду причин, совершенно от нас не зависящих, войска 56-й армии не смогли развить успех прорыва [247] и выйти в оперативную глубину обороны противника. Продвинувшись на 10 километров, они подошли лишь ко второму оборонительному рубежу, к так называемой Голубой линии. Там и закрепились.
Подводя итоги боев за станицу Крымская, можно твердо сказать, что наша авиация выполнила поставленные перед ней задачи. Завоеванное нами господство в воздухе прочно удерживалось до завершения операции. 29 апреля, например, мы совершили 1308 самолето-вылетов, 30 апреля — 1008, 3 мая — 1130, 6 мая — 852. А вот соответствующие данные о действиях противника: 539, 440, 719, 413. Только 9 и 10 мая он проявлял значительно большую активность, чем мы. Объяснялось это тем, что гитлеровцы спешно перебросили на аэродромы Крыма и Таманского полуострова ряд свежих авиачастей с других участков фронта. Как видим, превосходство врага было лишь временным.
Маршал Советского Союза А. А. Гречко высоко оценил действия ВВС в боях за Крымскую.
«Начиная с первого дня операции,— пишет он в книге «Битва за Кавказ»,— и затем в наиболее ответственные ее дни наша авиация совершала самолето-вылетов в два раза больше, чем авиация противника. Всего за период с 29 апреля по 10 мая 4-я воздушная армия, ВВС Черноморского флота и авиация дальнего действия произвели около 10 тысяч самолето-вылетов, из них почти 50 процентов по войскам и технике противника на поле боя. За это время было уничтожено 368 самолетов врага, то есть более трети его первоначальной авиационной группировки. В среднем противник каждые сутки терял 9 бомбардировщиков и 17 истребителей.Действуя массированно, наша авиация оказала эффективную поддержку войскам в прорыве сильно укрепленного вражеского оборонительного рубежа. От ударов авиации противник понес большие потери в живой силе и технике. После занятия станицы Крымская на поле боя осталось много убитых немецких солдат и разбитая боевая техника»{25}.
Что же определило успех боевых действий нашей авиации, что помогло ей завоевать, а затем и прочно удерживать господство в воздухе? [248]
Прежде всего, хороша организованное управление, эффективное использование для этой цели радио. Появление у нас новых скоростных машин вызвало необходимость перейти к глубоко эшелонированным боевым порядкам, увеличить дистанции и интервалы между самолетами и парами. В таких условиях уже нельзя было управлять боем эволюциями истребителя, требовалось широко использовать радиосвязь.
Немаловажную роль, как я уже говорил, сыграли наземные радиостанции наведения. Главная из них располагалась в трех километрах от линии фронта, а в пяти километрах от нее базировался полк истребителей, который являлся резервом командира 216-й авиадивизии и использовался в основном для наращивания сил в бою.
Одна из эскадрилий резервного полка постоянно находилась в готовности номер один, остальные — в готовности номер два. Первая в случае необходимости появлялась над полем через восемь-девять минут, успев набрать высоту 3000 — 4000 метров, остальные — через 15 — 20.
Ежедневно командиры авиасоединений выделяли по 15 — 20 истребителей лично в мое распоряжение. Этот резерв я использовал для наращивания сил в наиболее критические моменты воздушного боя. Мог вызывать его и генерал Борман, который управлял истребителями, прикрывающими наземные войска. В конце каждого дня он представлял мне письменный доклад о выявленных недостатках и положительных сторонах в действии нашей авиации. После тщательного анализа фактов делалось заключение, на основе которого отдел боевой подготовки составлял специальный бюллетень и рассылал в полки. Опыт, таким образом, становился достоянием всех летчиков.
Практика показала, что в большинстве случаев наши истребители не случайно встречались с вражескими, а благодаря активной помощи специалистов наземных радиостанций наведения. Для подтверждения своих слов приведу выдержку из обзора боевых действия 4-го истребительного авиаполка:
«Уничтожение 23 апреля 1943 года восьми самолетов Ю-87 из 35 насчитывавшихся в группе произошло не случайно. Радиостанция наведения провела шестерку наших истребителей, набравших высоту в районе Ахтырская, [249] через заслон истребителей противника и точно нацелила их на бомбардировщиков. В ходе боя наводчики своевременно предупредили наших летчиков о появлении немецких истребителей. В результате полк в течение дня уничтожил 18 самолетов противника и не имел потерь.Воздушный бой, проведенный 27 апреля 1943 года шестеркой Як-1 под командованием старшего лейтенанта И. В. Шмелева против шести Хе-111 и восемнадцати Ме-109, тоже закончился успешно только благодаря помощи главной радиостанции наведения. Она давала указания буквально каждому летчику».
В зависимости от обстановки радиостанция наведения перенацеливала группы истребителей с одного объекта атаки на другой. Так, 24 апреля восьмерка скоростных истребителей, возглавляемая майором В. Г. Семенишиным, при подходе к Крымской получила сигнал о том, что самолеты противника бомбят наши войска. Командир немедленно повел группу в указанный район. Но как раз в это время над полем боя появились десять Ме-109, которые могли помешать действиям наших бомбардировщиков, подходивших к линии фронта.
С главной станции наведения поступил приказ: погоню за бомбардировщиками прекратить, вернуться в район Крымской и очистить воздух от вражеских истребителей. Выполняя это распоряжение, Семенишин снова вышел на Крымскую и с ходу атаковал десятку вражеских истребителей. Потеряв в коротком бою три самолета, гитлеровцы ушли на свою территорию.
Получать наиболее полные данные о воздушном противнике нам помогало и четкое взаимодействие с артиллеристами-зенитчиками: наблюдательный пункт начальника ПВО (заместителя командующего общевойсковым соединением по ПВО) находился в непосредственной близости от НП комдива 216, возглавлявшего радиостанцию наведения. Все сведения о воздушном противнике, полученные здесь от постов ВНОС, передавались по телефону на наблюдательный пункт нашей главной радиостанции. Поэтому генерал Борман имел возможность заблаговременно принимать необходимые меры для отражения вражеских воздушных налетов.
С зенитчиками у нас установились крепкая дружба и полное взаимопонимание. Располагаясь вдоль железной дороги между Абинской и Крымской, они своим заградительным [250] огнем не раз отсекали истребителей противника, преследующих наши самолеты, возвращающиеся с задания. Все аэродромы хорошо прикрывались зенитными средствами. На КП артиллеристов постоянно находились авиационные представители. Исходя из конкретной обстановки, они помогали зенитчикам выбирать цели для обстрела.
Таким образом, четко организованное управление авиацией, активное и умелое использование радио, хорошо налаженное взаимодействие с наземными войсками сыграли первостепенную роль в успешном исходе воздушных боев на Кубани. [251]