Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Партизанский корпус

Ударные силы республики.— Готовим кадры.—Любовь к советским людям.— Хлипкий граф.—Наш девиз: победа!

Сложные обстоятельства войны настоятельно побуждали к развитию боевых действий в тылу врага. У республиканского командования возникла мысль создать взамен мелких разрозненных групп единое партизанское соединение. Этот замысел нашел поддержку в Центральном Комитете компартии, игравшей важную роль в освободительной борьбе народа. Долорес Ибаррури направила письмо видным военачальникам-коммунистам Энрико Листеру и Хуану Модесто с просьбой помочь полезному начинанию проверенными, закаленными кадрами испанских добровольцев, а также интернационалистов.

Командиром партизанского корпуса был назначен опытный боец Коммунистической партии Испании товарищ У. В свое время он долго боролся в подполье, трижды приговаривался реакционным режимом к расстрелу, испытал участь политического эмигранта. Меня направили к нему старшим военным советником, и мы взялись за комплектование частей корпуса, который получил порядковый номер 14. Поначалу он должен был состоять из семи бригад трехбатальонного состава, которые в дальнейшем переросли в шесть дивизий, каждая из 3 тысяч человек. Нам хотелось, чтобы в нашем соединении воевали только коммунисты и комсомольцы, но в испанских условиях сделать это не представлялось возможным, следовало учитывать особенности многопартийной системы и зачислять в корпус членов других партий, в том числе и анархистов.

Публика эта была разношерстная. Порой они могли сражаться не хуже всех остальных и высоко дорожили своей воинской честью. Быт свой наладили по особым законам. Во всем, что касалось материального обеспечения, анархисты внутри своих частей соблюдали уравнительный принцип. Все денежное и продуктовое довольствие складывали в один котел, а потом делили между всеми бойцами и офицерами поровну, независимо от воинского звания и занимаемой должности. В основной, лучшей своей категории, члены партии анархистов были честными, преданными республике людьми. Многие из них показали себя с хорошей стороны и в рядах партизанского соединения.

И все же личный состав мы укомплектовали главным образом из добровольцев-коммунистов и ветеранов Пятого полка — ударной силы республиканской армии и активного участника самых трудных сражений под Мадридом, Гвадалахарой, Брунете и Бельчите.

Пятый полк вырос из небольших ударных отрядов, которые компартия подготовила для боев на фронте Гвадараммы. Здесь были собраны самые лучшие, самые отважные, хотя и неопытные в военном отношении мадридские пролетарии. На обучение и тренировки в тылу времени не оставалось — каждый приобретал опыт буквально на ходу, в боях. Стойкость, мужество, сознательность и безусловная преданность республике сделали их наиболее боеспособными солдатами республиканской армии.

Затем Пятый полк стал базой формирования новых армейских частей. В его казармах собирались передовые испанские патриоты, учились здесь военному делу, политически просвещались, а затем отправлялись на фронт. Бойцы, подготовленные в Пятом полку, были самыми стойкими и преданными республике. Они установили по своей инициативе неписаный закон, который гласил: если кто-либо попятится, побежит от врага, товарищ, сосед справа или слева, вправе прикончить труса и изменника выстрелом из винтовки или пистолета без особой команды или предупреждения. Впоследствии этот суровый, продиктованный временем закон, перешел и в наше соединение.

Доброволец, которого принимали в партизанский корпус, должен был быть политически грамотным, обладать крепким здоровьем и физической выносливостью.

Из захваченных мятежниками провинций в корпус тоже пришли добровольцы — шахтеры из Басконии, крестьяне-астурийцы. Много вступило в наши части бойцов интернациональных бригад. Все они горели желанием громить фашистов, овладеть искусством партизанской войны.

Особой организованностью и упорством отличались бойцы-баски. Как и астурийцы, они были гораздо впечатлительнее, чем кастильцы и андалузцы, но в тяжелых ситуациях не так быстро предавались унынию, не были так чувствительны к превратностям погоды, отличались спокойствием и выносливостью.

Партизанское соединение находилось на особом положении в республиканской армии. Весь его личный состав получал двойной паек и двойное жалованье. Тем самым учитывались исключительно сложные условия службы и отдавался долг уважения рискованным партизанским действиям.

Когда формирование корпуса закончилось, мы согласно указанию генерального штаба распределили его части по всем фронтам. Три бригады, две коммунистические и одна анархистская, дислоцировались в Каталонии на Восточном фронте. Четыре бригады смешанного состава действовали на Центральном и Южном фронтах в тесном контакте с Андалузской и Эстремадурской армиями.

Большинство пришедших в 14-й корпус бойцов надо было учить, так как они или совсем не имели военной подготовки, или пока не были знакомы с методами партизанской войны.

Поэтому партизанский корпус создал две специальные школы в Барселоне и в Валенсии. Вся учебная программа в школах строилась по принципу: «Учись тому, с чем придется встретиться в бою». Это означало, что в школах практически готовились кадры снайперов, минеров-подрывников, пулеметчиков, радистов, разведчиков, истребителей танков. Все курсанты обязаны были в совершенстве изучить действия в тылу врага, военную топографию, движение по азимуту и маскировку.

Много сил и энергии вложил в подготовку партизанских кадров советский доброволец Жан Андреевич Озоль, начальник Барселонской школы. Коммунист с 1917 года, активный участник гражданской войны, в совершенстве владевший несколькими иностранными языками, в том числе испанским, товарищ Озоль воевал в Интернациональной бригаде имени Эрнста Тельмана, где проявил себя опытным воином. Лучшего педагога и организатора учебного процесса было просто не найти.

Высокий, немного располневший, он был очень энергичен, настойчив, выделялся отличными волевыми качествами. Жан Андреевич обучал и тренировал курсантов с большим знанием дела. Из его школы вышло немало стойких и умелых партизан, квалифицированно действовавших затем в тылу врага.

Большую работу в той же школе провел другой советский доброволец, приехавший в Испанию под именем товарища Андрэ. Русские советники его звали проще, Андреем. Инженер по профессии, Андрей Федорович Звягин отлично изучил все способы подрывной и диверсионной работы и считался непревзойденным мастером по изготовлению различных мин, фугасов и взрывающихся сюрпризов. Бывший офицер царской армии, немногословный, сосредоточенный, он, обучая курсантов разных национальностей, любил повторять:

— Здесь вы воюете не только за Испанию, но и за свою родину.

Второй спецшколой, размещавшейся в Валенсии, руководил испанский коммунист майор Ангито, которому постоянно помогал в работе командир партизанского корпуса товарищ У. Эта школа также подготовила много кадров для ведения борьбы в тылу противника.

Испанское правительство присвоило мне звание майора, я носил республиканскую военную форму и целиком ушел в заботы о соединении. Посещал спецшколы, ездил по всем бригадам и вместе с другими советниками обучал рядовой и офицерский состав подрывному и диверсионному мастерству, разрабатывал планы боевых операций, перебрасывал партизанские группы и отряды в тыл вражеских войск.

— Товарищ Альфред слишком мало бывает в штабе корпуса,— говорили штабники.

А я действительно заглядывал туда только тогда, когда надо было уточнить конкретные задания, согласовать предстоящие операции и подобрать командиров оперативных подразделений, таких, чтобы не растерялись во вражеском тылу и зря не погубили подчиненных.

Мы все чаще стали получать задания непосредственно от генерального штаба республиканской армии. Наши операции приобрели значение для всего хода военных действий. Большая ответственность требовала от командования и советников 14-го корпуса полной отдачи сил.

Вскоре выработался и характер воина-партизана. Он отличался неприхотливостью, умением переносить любые трудности, осмысленно рисковать, сохранять выдержку, хладнокровие, предусмотрительность, показывать образцы бесстрашия. Количество смелых операций в тылу врага непрерывно увеличивалось, противник нес большие потери от партизанских налетов и диверсий, а захваченные документы и пленные давали нам весьма важные сведения.

Уже вскоре после сформирования корпуса я перебросил южнее города Уэски в тыл врага отряд под командованием капитана П. За несколько дней бойцы подорвали из засад 9 автомашин фалангистов, уничтожили мост, истребили свыше 100 вражеских солдат.

Партизанское соединение заявило о себе как о крупной активной силе республиканской армии. Вместо эпизодических рейдов небольших подразделений за линию фронта началась систематическая война в тылу врага, в которой участвовали и мелкие разведывательно-диверсионные группы, и батальоны, и даже бригады. В дальнейшем осуществлялись операции и двумя бригадами.

В боях, которые вел корпус по ту сторону фронта, росли и мужали кадры партизанских командиров. Одним из умелых и опытных командиров зарекомендовал себя немецкий коммунист товарищ Курт. Я познакомился с ним ближе.

В Германии он работал мастером на крупнейших сталелитейных заводах и неплохо зарабатывал. Но тайные шпики гестапо уже, видимо, зачислили его в списки неблагонадежных. Его арестовали, но ему удалось прикинуться простачком и добиться освобождения.

— И снова поступили на завод? — спросил я.

— Чего не хватало. Знаете, какие порядки ввел Гитлер? Вместе со своей семьей я сбежал во Францию, так как отлично понимал, что вторичный арест кончится для меня плохо. Дважды этих изуверов не проведешь.

— Как же вы устроились во Франции?

— Вполне прилично: зарабатывал 50 франков в день. Но я уже знал, чем пахнет фашизм, и, когда услышал, что начался мятеж Франко, поехал в Испанию.

— Чего же вам недоставало во Франции? — полюбопытствовал я.— Променять спокойную, обеспеченную жизнь на судьбу солдата?

— А что же делать, товарищ Альфред? Если мы, рабочие, будем стоять в стороне, тогда фашистская зараза очень быстро охватит весь континент. С нею шутки плохи. Так она и до тихой Франции доползет, а уж тогда ни мне, ни семье несдобровать.

— А как же с семьей?

— Да,— вздохнул Курт,— у меня двое детей. Славные ребятишки. Жаль было оставлять их без отца. Но пусть потерпят. Я поехал сюда ради них, чтобы никогда не пришлось им прятаться в бомбоубежищах.

— Как отнеслась жена к вашему решению стать добровольцем?

— У меня очень хорошая жена. Сознательная работница. Правда, всплакнула, повздыхала, но потом сказала: «Если считаешь нужным — иди и сражайся с фашистами. За меня не беспокойся, как-нибудь перебьюсь. Только береги себя».

— Вот я и берегу,— рассмеялся Курт в заключение беседы,— записался в партизаны, хожу на рискованные задания. Зато здесь,— он показал на сердце,— у меня спокойно. Совесть моя чиста.

Самоотверженность испанских бойцов и добровольцев-интернационалистов не знала границ. Щедрая на драматические ситуации война закаляла их души, пробуждала беспредельную ненависть к врагам свободы, счастья, человечности.

Многих бойцов до глубины души тронула судьба испанской вдовы с тремя детьми. Муж ее был убит фашистами, дом сожжен, сама она, успев чудом спастись от расправы, двух ребят отправила в СССР, а с младшим сынишкой пристала к 75-й партизанской дивизии, работала на кухне, обмывала и обшивала солдат. Все делала молча, трудолюбиво и лишь изредка спрашивала, скоро ли мы разгромим проклятых фашистов.

Еще больше подействовал на партизан другой случай. Восемь женщин-испанок пришли в расположение нашего лагеря из деревень Сиерра и Луна. Захватив эти селения, фашисты изнасиловали всех молодых девушек и женщин, а их матерей остригли наголо. Убежав из полуразрушенных родных деревень, эти женщины не скрывали своих остриженных голов исходили с глазами, полными ненависти.

Волосы — главное украшение испанки любого возраста и социального положения. За своими прическами испанские женщины ухаживают долго и тщательно, стараясь перещеголять друг друга. Плохо уложенные волосы считаются позором. А в нашем партизанском лагере эти безволосые женщины были живым свидетельством фашистских изуверств и призывом к справедливой мести врагу.

— Мы не собирались уходить из наших домов,— сказала мне одна из женщин — Солдатами сделали нас фашисты. И мы будем сражаться рядом с вами до тех пор, пока наши волосы не отрастут до плеч и пока фашисты не исчезнут с нашей земли.

Испанский народ с благодарностью принимал посильную помощь Советского Союза и всего передового человечества. Интернационалистов повсюду окружали заботой и любовью, высоко ценили их боевые заслуги перед республикой.

Один партизан, бывший астурийский горняк по имени Педро, разглядывая свои загрубевшие, в твердых мозолях ладони, задумчиво говорил:

— Мы любим свой тяжелый труд, свои семьи, свою землю. И поэтому теперь вместо кирки и лопаты приходится держать винтовку и ручную гранату. Какое это счастье, что нам на помощь пришли люди из разных стран мира, даже из таких, о которых я раньше и не слыхал. Спасибо им. И особенно большое спасибо вам, русским, советским. Вы — люди революции, вы строите новый счастливый мир. А ныне сражаетесь за нашу Испанию. Вот вы, например, камарадо, почему оказались с нами? Потому, что так вас научил Ленин...

Он дважды повторил с нескрываемым восхищением имя Ленина и стал разворачивать свое одеяло: надо было немного поспать перед очередной боевой операцией.

По одну сторону фронта — люди, преисполненные благородного порыва, защищающие правое дело, по другую — жалкие подобия мыслящих существ, отравленные фашистской пропагандой, зараженные худшими предрассудками буржуазного мира. В этом резком различии двух противостоящих лагерей мне приходилось убеждаться не однажды. Как разительно отличались от испанских республиканцев и бойцов интербригад захваченные нами в плен мятежники! Когда партизаны привели на допрос высокого черноволосого франкистского капитана, он выглядел перепуганным насмерть, отчаянно жалким. По пути на партизанскую базу фашист нагло заявлял, что он дворянин, офицер и никто из него не вытянет ни единого слова. А тут на первый же мой вопрос о фамилии и звании трусливо и угодливо залепетал:

— Альфредо Монсон, сеньор... Капитан Монсон... Граф... к сожалению, я лишь однофамилец того Монсона, который входил в Народный фронт.

— Почему к сожалению?

— Потому что вы сохранили бы мне жизнь.

— Вам очень хочется жить?

— О, сеньор! Конечно! Я еще так молод!

— Зачем же вы пошли на войну против своего народа?

Он беспомощно развел руками и вытер вспотевший лоб.

Видя, что его не собираются расстреливать, он воскликнул:

— Я же граф! У меня свой путь! — И тут же спохватился: — Я лишь недавно в армии и ничего плохого не сделал. Пощадите меня. Я все расскажу, что знаю. Слово дворянина!

Что, кроме гадливости, могло вызвать у партизан унизительное поведение этого испанского графа.

Однако личный состав корпуса хорошо сознавал, что при помощи итальянских и немецких фашистов такие графы воевали, и зачастую неплохо, надеясь на свою победу и жестокое удушение республики.

Что же касается рядовых франкистской армии, то они шли в бой, подчиняясь свирепой дисциплине, под угрозой расстрела и в надежде после разгрома республиканцев получить какие-либо привилегии. Вымуштрованные в кадровой армии реакционными офицерами, вооруженные новейшей военной техникой, политически ослепленные, солдаты почти не представляли себе, кто стоит за их спиной, какие силы бросили их в войну и во имя чего они проливают свою кровь.

Особой жестокостью и фанатизмом отличались марокканцы, которых мятежники бросали на самые важные участки фронта. В 1936 году генерал Франко был верховным комиссаром так называемого Испанского Марокко и использовал его как опорную базу для фашистского мятежа и германо-итальянской интервенции против республики. Продажные марокканские феодалы сколотили специальные части и дружины и погнали их «защищать ислам от неверных республиканцев ».

Но случалось, что правда о войне проникала в ряды врага, и тогда солдаты франкистской армии и марокканские дружинники при удобном случае сдавались в плен или перебегали на сторону республики.

Пришлось мне как-то допрашивать взятого в плен марокканца. Он стоял передо мной в красной феске, с белым, обмотанным вокруг горла шарфом, в темном, землистого цвета бурнусе и, не отвечая толком на поставленные вопросы, молитвенно складывал ладони, воздевал глаза к небу. С большим трудом удалось узнать от него довольно общие сведения о том, что марокканские солдаты получают повышенные оклады, а против кого они воюют, он не знает. Но зато хорошо осведомлен, что позади марокканских частей вплотную следуют отборные отряды фалангистов с направленными им в спину пулеметами. Так что бежать некуда, приходится идти вперед или упорно обороняться. А еще пленный рассказал, что марокканцам обещаны всякие блага в захваченных местностях — драгоценности, вина, женщины.

Вот так, подгоняемые племенными вождями и фашистскими офицерами, марокканские части шли на убой. Обычно свое присутствие на том или ином участке фронта они выдавали дикими воплями и воинственными возгласами, перемежающимися с молитвами.

Партизаны приводили ко мне немало и других удивительных «языков». Так или иначе, а каждый давал полезные республике сведения.

Создание 14-го партизанского корпуса было важным и своевременным мероприятием республиканского командования. К большому сожалению, оно не пошло на дальнейшее развитие борьбы в тылу врага. Военные советники, а также испанские офицеры-коммунисты не раз высказывались за то, чтобы перейти к дислокации партизанских отрядов и соединений на территории противника, организовать в тылу у Франко второй фронт. Однако все эти предложения остались без положительного ответа.

Конечно, главную роль в падении республиканского правительства сыграли объединенные усилия мировой реакции. Но все же война в Испании могла сложиться по-другому, если бы велась по всем правилам стратегии и тактики.

Кстати, мятежникам, пытавшимся организовать свое партизанское движение в тылу республиканской армии, эта затея вовсе не удалась. Население не поддерживало фалангистов, а без поддержки народа партизаны не в силах существовать даже очень короткое время. Но фашистская пятая колонна, состоявшая из шпионов, диверсантов, террористов, активно орудовала на территории республики с первых дней мятежа и доставляла много хлопот правительственной службе безопасности.

Дальше