Особое задание

Шел октябрь 1942 года... Наши войска героически сдерживали натиск противника, рвущегося в глубь Кавказа. Командованию нужны были сведения о продвижении немецких частей на различных направлениях, чтобы вовремя выставить на их пути боевые заслоны.

Мы получили задание высадиться в тылу врага с целью уточнения дислокации его войск и штабов районе Анапы, определить систему противодесантной обороны и по возможности встретиться с местным населением. Правда, последнее некоторые поняли не сразу.

— Лучше встретимся после того, как выгоним фрицев с Кавказа, — слышались реплики.

Пришлось объяснить, что поднятие морального духа советских людей, оказавшихся на оккупированной территории, дело не менее важное, чем непосредственное истребление гитлеровцев.

Первая попытка высадиться окончилась неудачно. Но на следующую ночь мы все же достигли берега и скрылись в лесном массиве неподалеку от селений Павловка и Сукко, примерно в восьми километрах от Анапы.

Будучи командиром этой группы, я выбрал укромное место для радиостанции и отправил разведчиков в заранее обусловленные заданием пункты. Сведения, непрерывно доставляемые ими с наблюдательных постов, мы тотчас передавали на Большую землю. Особенно ценные данные о противнике добыли разведчики, возглавляемые старшиной 1 статьи Сергеем Колотом. Высокого роста, широкий в плечах, он на первый взгляд казался слишком грузным и неповоротливым. На самом же деле Сергей обладал завидной подвижностью и моментальной реакцией, что весьма ценно для разведчика. Всегда рядом с ним оказывался краснофлотец Капитон Плакунов. Он был полной противоположностью Колоту. Росточка невысокого, щуплый, Плакунов отличался медлительностью. Все он делал неторопливо, до всего старался докопаться обстоятельно и глубоко. Эти два совсем разных человека как бы дополняли друг друга, и мы привыкли видеть их вместе.

На вторую ночь разведчики привели к нашему временному штабу румынского солдата.

— Жаль, не можем отправить его по радио на Большую землю, — пошутил Колот. — Придется кормить.

— Есть обстоятельство и похуже, — почесал затылок Плакунов.

— Что похуже? — нетерпеливо спросил Колот. — Ох и любишь же ты, Капитон Андреевич, веревки тянуть.

— Не торопись, — осадил друга Плакунов. — Говорил тебе: не время брать "языка". Лучше бы перед приходом катера прихватили. Так нет... Нетерплячка тебя одолела.

— Скажешь такое, — иронически усмехнулся сержант. — "Язык" будет тихонько прогуливаться вдоль бережка и ждать, когда тебе заблагорассудится его прихватить.

— Вот теперь корми, — словно не заметил издевки Капитон, — да еще часового при нем по всем правилам содержи.

— Верно ведь толкует, — волей-неволей вынужден был согласиться старшина. — Министерская у тебя, Капитон Андреевич, башка.

...Время шло. Работа в тылу врага продолжалась. Наша карта покрывалась густой вязью условных обозначений расположения вражеских гарнизонов и огневых средств. Система обороны побережья в районе Анапы перестала быть "белым пятном".

"Теперь, пожалуй, можно начать встречи с местным населением", — решил я и дал задание разведчикам выяснить обстановку.

— Сегодня немцы выгнали все население Павловки на уборку подсолнечника, — доложила Аня Бондаренко. — Разрешите мне туда пойти?

— Действуйте.

Девушка скрылась в кустах. Когда она вновь появилась, все так и ахнули. Перед разведчиками стояла красавица. Вместо военных брюк и гимнастерки на ее стройной фигуре ладно сидели кокетливая кофточка и модная юбка. Правда, обувь несколько не гармонировала с одеждой, хотя кирзовые сапоги по тем временам считались довольно приличной экипировкой. Аня сунула за голенище пистолет и отрапортовала :

— К выполнению задания готова!

Условились, что, подойдя к работающим, она назовется жительницей Тамани. Идет, мол, в Новороссийск к тетке.

Девушка должна присмотреться, нет ли на поле переодетых гитлеровцев.

Это вполне могло быть, так как каратели прибегали к различным уловкам, чтобы подманить к себе вышедших из леса партизан.

Аня направилась к подсолнечной плантации.

Мы расположились на опушке леса, готовые в любую минуту прийти ей на помощь.

В бинокль я видел, как Бондаренко переходит от одной группы работающих к другой, о чем-то миролюбиво беседует с людьми. Через некоторое время Аня проследовала по дороге к станице. В балке свернула в сторону леса и кружным путем вернулась к нашей засаде.

— Все в полнейшем порядке, — запыхавшись от быстрой ходьбы, сообщила девушка. — Солдат там нет. Есть мужчины, все они местные. Вон тот, что стоит в сторонке, — староста. Только его никто не боится. Говорят, свой человек.

— Пошли, — поднялся я с земли и в сопровождении Ани Бондаренко двинулся к работающим в поле.

Разведчики с приготовленным к бою оружием продолжали наблюдение.

Люди поглядывали на нас с нескрываемым любопытством. Подле первой же группы женщин мы остановились. Поздоровались.

— Не угостите ли павловской водицей? — спросил я.— Пожалуйста, товарищ командир, — бойко ответила чернобровая молодка, протягивая кувшин. — Откуда это вам наши места известны?

— А вы откуда знаете, что я командир?

— По обличью догадалась.

Отпив из кувшина, я поблагодарил и добавил:

— Вода у вас тут, как и раньше, отличная.

— Приходилось пить?

— Случалось...

— Вода только и осталась у нас от тех времен, — вставила пожилая женщина, делая ударение на последних словах. — Ноне ничего, окромя этой водицы да горя горького, у людей нет.

— К чему, мамаша, такие мрачные мысли? — спросил я с намерением завязать беседу,

Женщина не ответила. Скорбно покачала головой и отвернулась.

Вокруг нас постепенно образовалась плотная толпа. Люди бросили работу, подходили, прислушивались к разговору. Собралось не менее ста человек.

— Ну, господин староста, — обратился я к стоящему поодаль мужчине, — кажется, все в сборе. Можно начинать митинг.

— Президиум избирать не будем? — в таком же шутливом тоне осведомился он.

— Обойдемся.

— Тогда давай докладывай.

Шутки шутками, а я очень волновался. Мне предстояло впервые говорить с людьми, испытывающими тяжесть фашистского рабства, донести до них слово правды, слово родной большевистской партии.

Я говорил о положении на фронтах, о тех огромных усилиях, которые предпринимают партия, наши Вооруженные Силы и весь советский народ в борьбе с коричневой чумой.

Все слушали, затаив дыхание. Посыпались вопросы:

— Правда, что немцы вошли в Москву?

— Сталинград сдали?

— В Баку ноне тоже "новый порядок"?

Отвечая на эти вопросы, я все больше и больше поражался. До чего же топорно работала гитлеровская пропагандистская машина! Наглая ложь стала узаконенным методом информации.

Я с удовольствием сообщил жителям Павловки, что под Москвой враг получил сокрушительный удар, остановлен у Сталинграда, а до Баку ему и подавно не дотянуться. Чтобы не быть голословным, прочел только сегодня принятую по радио сводку Совинформбюро.

— Расскажите об этом своим соседям и знакомым, всем людям, — сказал я в заключение. — Пусть они знают правду и не поддаются на вражескую провокацию.

Мы тепло распрощались с местными жителями и присоединились к оставшимся в засаде разведчикам. Через пару часов наша группа достигла расположения своего лесного штаба. Нас ждали новые известия, доставленные из-под Варваровки и Сукко. Здесь в котловине, выходящей к самому берегу, противник создал оборонительный район, могущий помешать высадке советского десанта. Огневые точки располагались вдоль уреза воды на шестьсот метров и уходили на триста метров в глубь побережья. На флангах рубежа высились крутые горные скаты, начинающиеся у самого моря. Естественно, что такой укрепленный участок можно с полным основанием считать неприступным. К тому же вся котловина была опутана несколькими рядами проволочных заграждений, изрезана глубокими траншеями. В центре укрепузла разместилась артиллерийская батарея, неподалеку от которой стоял дом. К нему со всех сторон тянулись разноцветные телефонные провода. Не вызывало сомнений, что в доме находится штаб.

Укрепузел нас заинтересовал. На наблюдение за ним отправилась группа разведчиков во главе со старшиной 1 статьи Борисом Жуковым. Восемь суток краснофлотцы не отрывали взоров от вражеского расположения. Они точно установили порядок размещения огневых средств, систему охраны объекта, графики смены караулов. Борис Жуков весьма удачно зарисовал схему обороны гитлеровцев.

Выполнив задание, группа вернулась к штабу.

Как раз в это время появился связной от другой группы, возглавляемой старшиной 1 статьи Сергеем Колотом. Связной доложил, что из Анапы следует большой карательный отряд, сопровождаемый танкетками и бронемашинами. Видимо, оккупанты намеревались предпринять прочес территории, занятой партизанами.

— Между станицами Суп-Сех и Варваровкой каратели остановились, — доложил связной. — У них обед. О намерении гитлеровцев ударить по партизанам мы уже знали. Стало быть, надо действовать. И безотлагательно. Сейчас же связались с по радио с Новороссийской военно-морской базой. Ее командир капитан 1 ранга Георгий Никитич Холостяков заинтересовался нашим сообщением. Результаты не замедлили сказаться. Ровно через полчаса, в то самое время, когда по сведениям, поступившим от группы Сергея Колота, каратели начали обедать, в воздухе появились советские самолеты Имея точные координаты, они не маячили в небе в поисках цели, а сразу вылетели из-за Лысой горы и об рушили на карателей мощный бомбовый удар. Наблюдавший за этой сценой старшина 1 статьи Колот донес, что лишь одна танкетка смогла уйти с места происшествия своим ходом. Остальная военная техника превратилась в груду металлического лома, а на кладбище близ дороги добавилось несколько сот традиционных гитлеровских крестов.

В ночь с 13 на 14 октября "морские охотники" сняли нашу группу с занятого неприятелем берега и доставили на Большую землю.