"Рота — не та единица!"
Командующий фронтом Конев
Под горячим майским солнцем буйно выметывали траву придорожные поля, уцелевшие леса занимались зеленым пламенем, а обожженные войной рощи стояли, словно одетые в черное вдовы.
Штаб инженерных войск Калининского фронта находился в одной из деревень западнее города. Туда добрались подсыхающим проселком.
Начальник инженерных войск фронта полковник В. В. Косарев, крепкий, неторопливый в словах и движениях человек, сразу познакомил меня и прибывших со мною Чепака, Ильюшенко и Романюка с комиссаром штаба инжвойск полковым комиссаром А. К. Поповым и начальником штаба полковником М. Н. Тимофеевым. Тут же проинформировал об имеющихся заграждениях, о ведущихся работах, о нуждах фронта. Договорились, что наша маленькая группа побывает в армиях, осмотрит оборонительные рубежи, и тогда примем совместное решение по усилению заграждений, прежде всего минно-взрывных.
Объезд и осмотр оборонительных рубежей заняли более двух суток. Возвращаясь в штаб инженерных войск фронта, заехали в деревню Шеино, где находилась северо-западная оперативная группа ЦК партии Белоруссии.
Руководители северо-западной группы посетовали, что партизанам не достает мин и взрывчатки. Я обещал поговорить об их нуждах с командованием Калининского фронта.
Обсудив с Косаревым и его помощниками вопросы устройства и усиления минно-взрывных заграждений, я передал начальнику инженерных войск фронта просьбу товарищей из северо-западной группы ЦК партии Белоруссии.
— Трудненько будет им помочь, но что-нибудь обязательно сделаем, — сказал Косарев. — Обещаю.
— А вы никогда не задумывались о возможностях самих инженерных войск по нарушению работы. вражеского тыла? — спросил я.
— Нет. А есть опыт?
— Да, и значительный.
Я рассказал о действиях спецбатальона на северном берегу Таганрогского залива и спросил:
— Если я обращусь к командующему фронтом с соответствующим предложением, могу я рассчитывать на вашу поддержку?
— Конечно.
— Зачем же откладывать дело в долгий ящик? Давайте прямо сейчас и поедем к командующему!
Косарев усмехнулся, покрутил головой, но возражать не стал, и через полчаса мы уже были в штабе фронта, а еще через час командующий фронтом генерал-лейтенант Иван Степанович Конев нас принял.
Коневу в сорок втором исполнилось сорок пять лет. Это был среднего роста, крепкий, коренастый человек с обветренным, загорелым лицом и сильной, туго обтянутой воротником кителя шеей. Бритая голова, высокий, с тремя вертикальными складками лоб, крупный нос, светлые, пытливые, очень внимательные глаза. Спокоен и, чувствуется, уверен в себе.
Косарев представил меня. Конев жестом пригласил сесть. Выслушал, помедлил, взглянул на Косарева:
— Ваше мнение?
Косарев поосторожничал:
— Дело новое. Можно, видимо, выделить сейчас для обучения роту из сто десятого отдельного моторизированного инжбатальона.
Конев тут же возразил:
— Для такого дела рота — не та единица, товарищ полковник! Выделим весь батальон! Хотя погоды и батальон не сделает...
Стукнул по столу остро отточенным карандашом:
— Если мы хотим, чтобы удары по путям сообщения противника имели оперативное значение, фронту понадобится по меньшей мере бригада. Специальная и лучше всего воздушно-десантная.
Заметив растерянность начальника инженерных войск фронта, Конев усмехнулся:
— Ничего, это уже моя забота!
И позвонил дежурному:
— Вызовите Москву. Василевского.
Дело с самого начала приобретало стремительный разгон!
Конев повернулся ко мне:
— Вы сами-то, товарищ полковник, докладывали свою идею начальнику Генштаба?
— Никак нет, товарищ генерал. Докладывал только своему начальнику, генералу Воробьеву.
— Ясно. Начальство не обошли, но на полпути застопорили. А стопорить на полпути противопоказано! Вот что. Сейчас я поговорю с Александром Михайловичем, а вы, как вернетесь в столицу, немедленно с ним свяжитесь. Поняли?
— Понял, товарищ генерал!
— Хорошо. Больше не задерживаю.
И, поднявшись, Конев коротким кивком отпустил нас.
Я вышел, сияя как именинник, получивший долгожданный подарок. Косарев с гордостью спросил:
— Видите, как принимает решения наш командующий?!
Начальник Генштаба Василевский
Несколько дней спустя, покончив с делами в штабе Калининского фронта, я возвратился в Москву. Столица встретила огорчительными новостями: войска Крымского фронта после тяжелых боев оставили Керченский полуостров и эвакуировались на Таманский, ударные группировки Юго-Западного фронта, громившие харьковскую группировку противника, оказались в результате контрударов врага в крайне тяжелом положении.
Но уверенный, как большинство людей, что летом Красная Армия продолжит успешное наступление, я лишь досадовал на это: настроение оставалось приподнятым, тем более что вот-вот могли сбыться да
[пропущена страница]
о необходимости включения в оперативные мероприятия фронтов и армий действий инженерных подразделений в тылу противника. Для этого каждый фронт должен выделить и подготовить инженерный батальон, а каждая армия — саперную роту. Назаров и Воробьев вносят в проект незначительные редакционные поправки, подписывают окончательный текст и направляют в. войска.
Неожиданно Воробьев осведомляется, что, собственно говоря, я делаю в Москве.
Растеряно смотрю на него. И Воробьев, довольный тем, что шутка удалась, смеется:
— Приказ о вашем назначении командиром бригады подписан! Так что поезжайте к Коневу и вступайте в должность. Желаю удачи!