Вместо эпилога
Сразу после выхода из окружения бойцов «севастопольского батальона» распределили по боевым частям.
Я находилась в действующей армии до осени 1944 года. Окончила курсы младших лейтенантов, была командиром взвода ПВО, затем командиром пулеметного взвода и роты. Дослужилась до звания старшего лейтенанта. И хотя военно-врачебная комиссия давно признала меня ограниченно годной и некоторое время пришлось служить в запасном полку в Харькове, я убедила командование отправить меня на фронт. Мне поручили сопровождать на передовую маршевую роту.
До пункта назначения мы так и не добрались — попали под бомбежку. В результате тяжелой контузии я стала инвалидом.
Способность хоть немного видеть вернулась ко мне уже после победы над фашистской Германией. А спустя несколько лет смогла взять в руки перо. И по сей день не перестаю интересоваться славными делами однополчан. Я не забыла обещание, которое дала весной сорок второго года Нине Ониловой: если останусь в живых, рассказать людям о дорогих моему сердцу чапаевцах, [143] об их боевых делах во время героической обороны Одессы и Севастополя.
Не так давно мне посчастливилось участвовать во встрече защитников Севастополя, посвященной двадцатипятилетию обороны славной черноморской твердыни. Это было братское свидание солдат-ветеранов.
Мы прошли по местам былых жарких схваток с врагом. Познакомились с ослепительно прекрасным городом, поднятым из руин. До войны я не бывала в Севастополе. Впервые увидела его четверть века назад хмурым декабрьским днем перед штурмом фашистских войск. Тогда это был город-солдат, уже выдержавший не одно суровое испытание огнем, город разрушенных улиц, город зияющих ран.
Говорят, что Севастополь был на редкость красив до войны. Теперь он стал сказочно чудесным. И если бы те, кто сложили голову, отстаивая его от врага, смогли увидеть город таким, каким он открылся нам, они наверняка сказали бы, что их кровь пролита недаром. И еще мы с великим трепетом увидели: здесь свято чтят память погибших.
Мы любовались возрожденным Севастополем, вспоминали товарищей и прошлое. Далекое прошлое с могучей силой вставало перед мысленным взором.
Вот тут, на бывшем рубеже, где снова шумит молодой лесок, уходили в поиск снайпер Володя Заря и разведчик Василий Кожевников. Здесь они спасли в бою старшего лейтенанта Ивана Самусева. Я все еще надеюсь услышать хотя бы о ком-нибудь из них...
Здесь находился дот № 1 взвода Морозова. Из этого дота я вела огонь, сдерживая натиск гитлеровцев в тяжелые дни их июньского штурма...
Где-то на том склоне располагался в июне КП полка. Отсюда вместе с остатками комендантского взвода пошел в отчаянную атаку командир полка майор Антипин. Неподалеку от этого места ранило во время налета вражеской авиации начальника штаба нашей дивизии полковника Неустроева, встреча с которым в сочинском госпитале определила мою судьбу солдата...
Немногие чапаевцы смогли приехать на наш слет ветеранов, и мало о ком удалось мне узнать.
Солдат есть солдат. Война не бывает без жертв. А все-таки хочется верить: кого-то задержали в те дни [144] неотложные дела, кто-то не получил приглашения на встречу...
Мне удалось связаться с двадцатью чапаевцами-ветеранами.
По-прежнему полон энергии наш боевой комдив генерал-лейтенант Т. К. Коломиец. Оправившись после контузии, полученной 30 июня 1942 года в Севастополе, Трофим Калинович был назначен заместителем командующего 51-й армией. В дальнейшем командовал 54-м стрелковым корпусом, части которого участвовали в освобождении Севастополя. Закончил войну в должности заместителя командующего 2-й гвардейской армией. Два тяжелых ранения и три тяжелые контузии перенес наш генерал. И хотя он давно находится в отставке, много времени и сил отдает общественной деятельности. Трофим Калинович неутомимый пропагандист, лектор, докладчик, занимающийся военно-патриотическим воспитанием молодежи Волгограда.
Начальник штаба легендарной чапаевской дивизии полковник в отставке Парфентий Григорьевич Неустроев после госпиталя командовал Орловским пехотным училищем, затем был облвоенкомом в Омске да так и остался в этом городе после ухода на пенсию.
Бывший командир батальона А. М. Рыбальченко вернулся после войны в родное село и уже много лет отлично трудится в государственном племзаводе «Жовтень», что на Полтавщине.
Жив и майор запаса Владимир Адамович Одынец, чьи герои-артиллеристы проявили себя замечательными мастерами прямой наводки и вместе с пехотинцами-чапаевцами преграждали путь к Севастополю гитлеровским танкам. Обосновался В. А. Одынец в Одессе, там и работает в одном из учреждений.
Бывший оперуполномоченный особого отдела дивизии Михаил Гордеевич Пушкарь, которого все мы знали как замечательного человека, готового не пожалеть жизни ради спасения товарища, стал москвичом и работает ныне в Министерстве автодорожной промышленности. Однажды во время второго штурма Севастополя старший лейтенант Пушкарь оказался в горячий момент в роте Лазарева (о самом А. С. Лазареве я расскажу дальше). По приказу комдива рота [145] разведывала боем одну из занятых гитлеровцами высот. Действовали наши довольно успешно. Но неожиданно ожила одна из огневых точек врага. М. Г. Пушкарь и появился как раз в тот момент, когда Лазарев приказывал связному Шувалову уничтожить вражеский пулемет. С согласия командира роты Пушкарь отправился на задание вместе с Шуваловым. Через несколько минут раздались взрывы гранат, немецкий пулемет замолчал. Старший лейтенант благополучно приполз к своим и притащил на себе тяжелораненого Шувалова. Вскоре подоспело подкрепление. Высота была взята.
Одним из тех, кто не дал врагу с ходу занять Севастополь, был младший лейтенант Вениамин Никитович Герасин. Когда рота Лазарева выбивала фашистов с одной из высот, он со своим взводом зашел в тыл противнику и полностью уничтожил минометную батарею. Завязался неравный бой. Взвод Герасина отвлек на себя гитлеровцев и дал возможность роте Лазарева занять высоту при минимальных потерях. Будучи раненным, командир взвода покинул поле боя только, когда узнал, что рота прочно закрепилась на высоте. Сейчас майор запаса В. Н. Герасин живет и работает в Севастополе.
С болью услышала подробности о гибели майора Бориса Анисимовича Шестопалова. В один из последних дней героической обороны Севастополя он был тяжело ранен и подорвал себя гранатой...
Лишь кое с кем из тех, кого увидела на встрече, была я знакома в то далекое и трагическое время. С большинством товарищей встретилась впервые. Но узнала от них многое. И прежде всего о делах, совершенных в славные дни обороны черноморской твердыни.
Встретила на слете ветеранов однополчанина — офицера флота Аркадия Степановича Лазарева.
Чтобы не дать врагу с ходу прорваться в Севастополь в ноябре 1941 года, командование флота срочно сформировало несколько морских батальонов. В одном из них и был командиром роты лейтенант Лазарев. Моряки грудью отстаивали город на дальних подступах. Они обеспечивали возможность перебросить к Севастополю сухопутные войска. [146]
В тяжелых, непрерывных боях силы моряков быстро таяли. Из роты Лазарева немногие остались в живых. Среди них были Андреев, Весна, Решетняк, Пушкарев, Попов. Роту отвели в Севастополь, заново пополнили и в составе 19-го морского батальона бросили в бой под Дуванкой.
После этих боев рота Лазарева была фактически сформирована заново, хотя теперь ее численность не превышала численности полного взвода. И все же моряки на своем участке сдерживали врага в ноябре 1941 года. Тогда морской батальон вошел в состав чапаевской дивизии...
Еще в дни обороны Севастополя немало слышала я о краснофлотце Алексееве, который захватил одного из первых «языков».
Об Алексееве мне рассказывали на слете и Лазарев, и Решетняк, который в то время выполнял обязанности начальника связи 3-го батальона. А я хочу сказать несколько слов о самом Решетняке.
В одном из оборонительных боев рота Лазарева попала в окружение. Связисты подразделения погибли при попытке установить контакт со штабом батальона. Тогда в роту отправился Решетняк, чтобы передать приказ любой ценой прорваться к своим. Пользуясь темнотой, он проскользнул сквозь вражеское кольцо.
Остатки роты пошли на прорыв. В этой схватке Решетняк трех гитлеровцев заколол штыком, а четвертого пленил и заставил его нести на себе раненого красноармейца.
Впрочем, Решетняк прославился не только отвагой, но и смекалкой. Чтобы обеспечить бесперебойную связь штаба батальона с полком, он использовал провода обесточенной высоковольтной линии, находившейся как раз на участке между батальоном и штабом полка. Пленные рассказывали, что немецкие разведчики сбились с ног, отыскивая эту «ниточку», а она спокойно висела у них над головой.
После эвакуации из Севастополя Иван Николаевич Решетняк воевал под Сталинградом и был там тяжело ранен.
Все послевоенные годы бывший защитник Севастополя живет и трудится в Одессе. Недавно он проводил в армию сына. [147]
Узнала и о том, как сложилась судьба другого защитника Севастополя, тоже связиста, Николая Митрофановича Весны.
Никогда с первого взгляда не подумаешь, что в этом спокойном, даже медлительном человеке таится столько смелости и отваги.
В одном из боев во время второго штурма Севастополя Весна был окружен и вступил в неравную схватку. Когда гитлеровцы обнаружили, что против них бьется всего-навсего один солдат, ему предложили сдаться.
— Моряки-чапаевцы не сдаются! — крикнул Весна, не прекращая стрелять из винтовки. На случай, если его попытаются захватить живым, он держал рядом связку гранат.
Боевые друзья выручили храбреца. Они пробились к Весне, вместе с ним пошли в контратаку, отбросили гитлеровцев.
После Севастополя Весна служил в авиационных частях. Участвовал в освобождении Украины, Румынии, Венгрии, Австрии, а в мирные годы заочно окончил сельскохозяйственную академию. Сейчас — старший научный сотрудник Украинского научно-исследовательского института механизации и электрификации сельского хозяйства. Готовит кандидатскую диссертацию.
Знатным комбайнером Николаевщины стал снайпер Михаил Ананьевич Пушкарев. А в те далекие славные дни он был грозой гитлеровских пулеметных расчетов. Пушкарев до последних часов севастопольской обороны не расставался со своей снайперской винтовкой, но был тяжело контужен, оказался в плену, бежал и до конца войны стойко сражался за Родину.
Встретила я среди чапаевцев-ветеранов и таких, кто не только оборонял Севастополь в 1941–1942 годах, но и участвовал в освобождении города-героя. К их числу относится Яков Демидович Попов, штурмовавший Сапун-гору.
Попов был корректировщиком у артиллеристов. Выполняя приказ, он скрытно пробрался под самым носом у гитлеровцев. Те долго не могли обнаружить разведчика. Наконец все-таки выследили. И такой [148] страх испытывали фашисты перед одним-единственным советским офицером, что пустили против него танк. С полчаса утюжила высотку тяжелая бронированная махина.
Когда наши солдаты пришли на выручку, Попова нашли в бессознательном состоянии. Несколько дней боролись врачи за жизнь офицера. Его удалось спасти. Только пришлось ампутировать ногу: очень сильно была помята.
Сейчас Попов живет в городе, который защищал и освобождал от врага. Он частый и желанный гость севастопольских школьников.
Вот уже двадцать лет работает начальником шестого дорожно-ремонтного пункта автомагистрали Москва — Минск герой защитник Севастополя Владимир Семенович Сидоров, являвшийся в дни войны начальником штаба 3-го батальона.
Однажды, во время второго штурма, когда рота А. С. Лазарева вела жестокий бой на подступах к Севастополю, выяснилось, что на правом фланге погиб орудийный расчет, прикрывавший танкодоступный проход. Создалась угроза прорыва вражеских танков и бронетранспортеров в тыл батальона. Тогда Сидоров сам стал к орудию. Несколько часов длился этот неравный поединок между единственным орудием с единственным артиллеристом и несколькими танкетками, бронетранспортерами, оравой фашистских автоматчиков. Кончилась стычка победой советского офицера. Он расстрелял в этом бою три бронетранспортера, подбил две танкетки, уничтожил много живой силы врага.
В самые тяжелые дни В. С. Сидоров командовал батальоном. В период июньского штурма Севастополя он был тяжело ранен и попал на Большую землю с последним рейсом лидера «Ташкент».
Любимец чапаевцев полковник Николай Васильевич Захаров погиб в Севастополе в июне 1942 года. А сменивший его на посту командира 287-го полка майор Михаил Степанович Антипин закончил войну в Кенигсберге в должности заместителя командира мотострелковой бригады. До самых последних лет он служил в армии и лишь недавно по состоянию здоровья вышел на пенсию в звании полковника. [149]
Жив и здоров бывший начинж полка Кондрат Васильевич Куценко. Много лет назад он влился в семью тульских шахтеров и теперь является начальником участка на шахте в городе Сокольники.
С радостью узнала, что в Одесской области трудится в совхозе бывший командир комендантского взвода лейтенант Павел Алексеевич Шафорост, который воевал под Севастополем в течение всех двухсотпятидесяти дней героической обороны, а затем в рядах Советской Армии продолжал сражаться с фашистами до победы.
К сожалению, затерялись следы дорогого моего наставника и учителя, командира пулеметного взвода Павла Андреевича Морозова. Узнала, что он был тяжело ранен в районе Херсонесского маяка, оказался в плену, но и там остался настоящим патриотом, честным солдатом. Мне рассказывали, что Морозов пронес через все испытания свой партийный билет и орден боевого Красного Знамени, полученный еще в годы гражданской войны.
И ныне здравствует бывший помощник командира 287-го полка по тылу Сергей Иванович Зудин — руководитель крупного учреждения в Москве.
Грустная и счастливая покидала я город, ставший мне родным еще в дни войны. Встреча с ним была похожа на встречу со старым другом, что не становится менее дорогим из-за разлуки. Там, в Севастополе, навсегда осталась частица моей трудной и прекрасной юности. Там были рядом люди, которых люблю и уважаю всем сердцем. Нет срока для человеческой памяти. И, если помнишь тех, кого любишь, они для тебя всегда живые. А потому никогда не умрут для меня Ваня Самусев, Володя Мирошниченко, Вася Кожевников, Маша Иванова, Андрюша Зайцев, Нина Онилова, Коля Сизов, Толя Самарский, Оля и Федя Ткаченко, Володя Заря.