От Львова до Сандомира
В Львовско-Сандомирской операции 1-го Украинского фронта подготовка и осуществление медицинского обеспечения имели свои особенности. 6 июня 1944 года руководством медицинской службы фронта начальнику ФЭП № 93 было приказано принять от начальника ПЭП № 179 12 госпиталей на 10 400 коек, расположенных в Новоград-Волынске, и немедленно приступить к их освобождению для передислокации в район города Дубно. Управлению было предписано переместиться из Шепетовки в Проскуров (Хмельницкий). В последующие дни были перемещены госпитали из ряда городов фронтового тылового района в армейские тыловые районы. В Киеве оставили 17 из 29 госпиталей, в Житомире — 17 из 24. Из Бердичева убыли все госпитали. Всего из названных городов было передислоцировано 31 700 коек. Проведенная подготовка была видна. Она свидетельствовала о сосредоточении 43 госпиталей со штатно-коечной емкостью 15 300 единиц в районе Красносельцы, Збараж, Тернополь, Чертков. Всего во фронте имелось 138 госпиталей на 84 000 коек. Названные 43 госпиталя, а также 9 госпиталей на 7900 коек в Дубно и 11 на 7600 коек в Староконстантинове считались резервом первой очереди. Таким образом, в нем значилось 63 госпиталя на 30 800 коек. В резерв 2-й очереди были включены госпитали на 24 700 коек, расположенные в Житомире и Киеве. 40 госпиталей на 28 200 коек в Ровно, Проскурове и Виннице были отнесены к действующим. В ходе наступательной операции они не предназначались к свертыванию и перемещению. На все госпитали фронтового подчинения было быстро распространено указание о развертывании 30% коек дополнительно к штатному числу. Это означало, что 138 госпиталей фронтового подчинения должны были подготовить 110000 коек вместо 84000 по штату.
Планом организации тыла и материально-технического обеспечения операции, утвержденным командующим и членом Военного совета фронта 13 июля, намечались следующие меры.
Железнодорожную эвакуацию раненых из 3-й гвардейской и 13-й армий, 1-й гвардейской танковой армии, 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, 25-го танкового корпуса, частей 8-й воздушной армии планировалось производить в госпитали фронтовой базы, расположенные в Ровно, Луцке; из 60, 38 и 1-й гвардейской армий, 3-й гвардейской [273] и 4-й танковых армий и из других соединений — в госпитали фронтовой базы, расположенные в городах Збараж, Тернополь, Проскуров и Винница.
12 госпиталей ПЭП № 179, размещенных в Красносельцах, в 25–30 километрах от переднего края 60-й армии, разделялись на три оперативные группы с задачей обеспечения боевых действий войск 38, 60, 3-й гвардейской, 4-й танковой армий и конно-механизированной группы № 2. В частности, 1-я оперативная группа должна была следовать за наступающими войсками и быть готовой развернуться во Львове для приема раненых из войск армий при их отрыве от своих госпитальных баз; 2-й оперативной группе было предписано продвигаться за войсками в стыке между 60-й и 38-й армиями и освобождать медсанбаты и армейские госпитали от раненых; 3-я оперативная группа получила приказ находиться в районе Тернополь, Збараж и быть готовой к быстрой передислокации в пункты скопления раненых.
Эвакуацию из оперативных госпитальных групп предполагалось вести по грунту во фронтовые госпитали в городах Збараж и Тернополь. Для этой цели, а также для обеспечения других нужд оперативных групп начальнику ПЭП № 179 передавали автосанитарную роту. Второе такое подразделение выделялось в распоряжение оперативной группы фронтового подчинения и сосредоточивалось в районе Луцка для усиления эвакуационных средств 3-й гвардейской и 13-й армий, 1-й гвардейской танковой армии и конно-механизированной группы № 1. Последняя, третья автосанитарная рота оставалась в резерве начальника медицинской службы фронта.
Во Львов после его освобождения переводились все госпитали ПЭП № 179 и дубнинская группа, а в Раву-Русскую — староконстантиновская группа госпиталей.
ГБА армий, входивших в состав фронта, располагали большим числом госпиталей.
Планом организации медицинского обеспечения ГБА развертывались следующим образом. Госпитали 3-й гвардейской армии — в районе Теремно, Луцк, 13-й армии — поблизости Острова и Олино (25 километров юго-западнее Дубно), госпитали 1-й гвардейской танковой армии — у Хубина. Все они располагались вдоль железных дорог, идущих от фронта на Луцк и Дубно. Расстояние между дорогами 50 километров. Загрузка госпиталей была далеко не одинаковой. Если в 3-й гвардейской армии из 8000 коек было занято только 15%, то в 13-й занятость коек (всего 7100) достигала почти 45%. Значительно лучше обстояло [274] дело в 1-й гвардейской танковой армии, где занятость госпитальных мест к началу операции составляла лишь 6%. Госпитали 60-й армии располагались в районе Збараж и в 20–25 километрах западнее и северо-западнее его, а 38-й — близ станции Голубочек Вельке, севернее и южнее Тернополя. В этих же районах размещались госпитали 3-й гвардейской и 4-й танковых армий. ГБА 1-й гвардейской армии, занимавшей полосу 100 километров по фронту, основалась севернее и южнее Копычинце, растянувшись вдоль участка железной дороги Тернополь — Чертков на 40 километров. Восточнее ГБА 38-й и 1-й гвардейской армий, на участке железной дороги Тернополь — Проскуров и главным образом южнее ее дислоцировались госпитали 5-й гвардейской армии. На левом крыле фронта, в районе Коломыи и восточнее ее размещались госпитали 18-й армии. Загрузка госпиталей в этих армиях также была различной: 59% — в 60-й, 31% — в 38-й, 49% — в 1-й гвардейской и до 30% — в 18-й и 3-й гвардейской танковой армиях. Только в 4-й танковой армии она составляла 12%.
Ближе всех к переднему краю оказались госпитали 60, 38 и 18-й армий. Несколько дальше, но не более 15–20 километров, если учитывать центр расположения, находились госпитали 3-й и 1-й гвардейских армий. Только основная масса госпиталей 13-й армии была от переднего края в 20–40 километрах, что в ходе наступления армии затрудняло медицинское обеспечение ее войск.
Директивой Ставки Верховного Главнокомандования от 24 июня 1944 года фронту было приказано подготовить и провести наступательную операцию с целью разгрома группировок противника на рава-русском и львовском направлениях и выхода войск фронта на рубеж Гребешув, Томашув, Яворов, Галич. Для выполнения этой задачи предлагалось подготовить и нанести два удара. Один — из района юго-западнее Луцка в общем направлении на Сокаль, Рава-Русская, другой — из района Тернополя на Львов.
Командующий войсками фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев решил нанести главный удар на львовском направлении силами 60, 38 и 5-й гвардейской общевойсковых армий, 3-й гвардейской и 4-й танковых армий и конно-механизированной группы № 2 в составе танкового и кавалерийского корпусов. Прорыв обороны противника планировалось осуществить войскам 60-й и 38-й армий смежными флангами на участке шириной 15 километров силами 16 дивизий [275] из 20 имевшихся в армиях. Две дивизии 60-й армии должны были действовать на фронте шириной 21,5 и две дивизии 38-й армии — 33 километра.
Второй удар наносился из района юго-западнее Луцка силами 3-й гвардейской, 13-й и 1-й гвардейской танковой армий и конно-механизированной группы № 1 в составе танкового и кавалерийского корпусов. 3-я гвардейская армия имела 12 стрелковых дивизий и протяженность линии фронта 65 километров. Она должна была прорвать оборону противника на участке шириной 8 километров силами 9 стрелковых дивизий. 13-й армии (9 стрелковых дивизий и полоса наступления 82 километра) было приказано прорвать оборону противника на участке 4 километра силами 5 стрелковых дивизий смежным флангом с главной группировкой войск 3-й гвардейской армии. Таким образом, прорыв вражеской обороны должен был осуществляться силами 14 стрелковых дивизий на участке шириной 12 километров. Обе ударные группировки фронта должны были выйти на пятый день операции на рубеж Городло, Томашув, Немиров, Яворов, Роздол.
1-й гвардейской армии ставилась задача, используя успех левого фланга войск 38-й армии, ударной группировкой в составе до пяти стрелковых дивизий и 4-го танкового корпуса разгромить противостоящего противника, захватить и закрепить плацдарм на правом берегу Днестра в районе Галич, Жовтень, Нижнев, обеспечивая ударную группировку с юга. 18-я армия должна была прочно удерживать занимаемый рубеж и быть готовой перейти в наступление на Станиславском направлении.
В планировании медицинского обеспечения наступательной операции нельзя не отметить положительных и, я бы сказал, оригинальных сторон. Они относятся к созданию и использованию оперативных групп госпиталей в соответствии с предполагаемым ходом наступления главной группировки войск. Вместе с этим бросается в глаза недооценка преимущества централизации руководства госпиталями армейского и фронтового подчинения на направлениях ударов, особенно на львовском направлении. Обращает на себя внимание и невмешательство в определение степени возможной загрузки армейских госпиталей в исходном положении для наступления, а также в установление резерва госпиталей в руках начмедармов, учитывая их роль и задачи в предстоящей операции.
Начальник медицинской службы фронта генерал-майор медицинской службы Н. П. Устинов начал службу в 1925 [276] году красноармейцем, лекарским помощником, потом окончил Военно-медицинскую академию, служил в авиационных частях, а с 1938 года — в сухопутных. Пробыв год в должности начальника медицинской службы стрелковой дивизии в Орловском военном округе, он был выдвинут на работу в санитарный отдел округа. Здесь Устинов занимал должности начальника отделения боевой подготовки, помощника начальника отдела по боевой подготовке и начальника этого отдела. Великую Отечественную войну начал начальником медицинской службы 20-й армии, затем 43-й армии Западного фронта, потом — Крымского, Северо-Кавказского и 4-го Украинского фронтов. Н. П. Устинов был энергичным, мужественным и храбрым врачом. Много и настойчиво работал он над собой, умел заставить трудиться подчиненных, доверял им и проверял их. Не терпел фальши. Работник, не сказавший ему всей тяжелой правды, не мог рассчитывать на его снисхождение и доверие, лишался возможности работать с ним. Впервые он встретился здесь с такой сложной обстановкой, в которой протекала подготовка к операции, требовавшая большой перегруппировки войск, а также переброски значительного количества фронтовых госпиталей с тыловой границы фронта в армейские тыловые районы. Устинов обладал драгоценным качеством — умением пользоваться опытом других, воспринимать все прогрессивное и легко, без сожалений и колебаний отбрасывать все нежизненное, пусть оно будет привычным и хорошо усвоенным.
Успех лечения и эвакуации раненых, как уже было сказано, зависит от взаимодействия армейских и фронтовых госпитальных баз, от использования армейских госпиталей сообразно с предполагаемой боевой обстановкой и от возможности осуществить маневр в случае ее изменения. Начальник медицинской службы фронта третью оперативную госпитальную группу оставил на непредвиденный случай. Без таких случаев редко обходится операция. Поэтому нельзя было обойтись и без резерва в армейском звене службы.
Медицинская служба 3-й гвардейской армии следующим образом распорядилась своими госпиталями. Каждому из четырех стрелковых корпусов придали по 1 ХППГ для использования в качестве госпиталей 1-й линии. ГБА развернули в два эшелона. Один из них включал 3 ХППГ, 1 ТППГ, 1 ИППГ, 1 ГЛР и 1 ЭП. Расположили их в 15–20 километрах от переднего края, в населенных пунктах Коршув, Несвич и Несвич-Волынский. Другой эшелон в [277] составе 3 ЭГ, 1 ГЛР и 1 ИППГ разместился в районе Луцка, в 30–50 километрах от первого. Это, пожалуй, слишком большая отдаленность от переднего края в условиях готовящейся наступательной операции. Резерв начмедарма составляли 2 ХППГ, 1 ИППГ, 1 ЭГ, 1 ГЛР и 1 ЭП. Располагались эти учреждения в Пулхануве, немного юго-западнее Луцка.
13-я армия развернула на своем правом фланге, но все же левее главной группировки армии, в местечке Остров 6 ХППГ, 1 ТППГ, 1 ИППГ и 1 ГЛР. Основная масса госпиталей была в 10–35 километрах юго-западнее Дубно, на направлении главного удара армии и недалеко от переднего края главной группировки войск.
В 3-й гвардейской армии начмедом был полковник медицинской службы И. Н. Комаров, а в 13-й армии — полковник медицинской службы В. А. Буков.
И. Н. Комаров вступил в ряды Красной Армии в 1918 году. В Военно-медицинскую академию поступил с командной должности, за боевую доблесть, проявленную в борьбе с басмачами, был награжден орденом Красного Знамени. Он представлял собой образец воинской подтянутости и дисциплины. В его лексиконе не было таких слов, которыми можно было бы смягчить вину человека, неточно или несвоевременно выполнившего приказание начальника. Горячий и вспыльчивый по натуре, Комаров, исполняя нештатную должность помощника начальника курса, которым я в это же время командовал в Военно-медицинской академии, нередко прибегал к моей помощи, чтобы повлиять на излишне разговорчивого слушателя, и при этом не делал скидки на то, что был таким же слушателем, выдвинутым за свою аккуратность и прилежание в помощники начальника курса. Академию он окончил в 1936 году. В начале войны руководил госпиталем, был дивизионным и корпусным врачом. Среди командования 3-й гвардейской армии и офицеров штаба И. Н. Комаров пользовался уважением и доверием, был военным до мозга костей. Для него работа в боевой обстановке была делом обычным. Проявлять при этом смелость, мужество было для него делом чести, выполнением профессионального долга офицера.
Ожидаемый расчет санитарных потерь допускал, что за первый день боя их будет 3000 человек, за второй — 2000, за третий и четвертый — по 1500. В действительности же за первые четыре дня боевых действий поступило 8068 раненых и больных. Их, по предварительным подсчетам, должно было быть 16%, или 1290 человек. За первые четыре [278] дня больных, конечно, было меньше. Нервное напряжение, усталость и другие факторы боевой обстановки в последующие дни оказали свое влияние на увеличение числа больных.
За первые четыре дня боевых действий армейские госпитали были заполнены ранеными, особенно плотно госпитали первого эшелона. По количеству госпиталей и коек в них первый эшелон был маломощным. Он не мог принять всех раненых, поэтому их эвакуировали во второй эшелон госпитальной базы главным образом транспортом автосанитарной роты, сосредоточенной в районе Луцка. Незначительными партиями проходила эвакуация раненых за пределы армейского тылового района, в Ровно, санитарными летучками. Но формирование летучек на станции Несвич-Волынский лимитировалось недостатком порожняка. Эта единственная возможность эвакуации в ГБФ далеко не соответствовала поступлению раненых. Вследствие этого ППГ, выделенные по одному на корпус, приняв от медсанбатов тяжелораненых, сами сделались неподвижными. Возраставшие темпы наступления при подходе к реке Западный Буг и значительные потери ранеными при его форсировании не могли сопровождаться должным усилением медсанбатов госпиталями из-за недостаточного резерва госпиталей у начмедарма. На помощь медсанбатам смогли выдвинуть только 2 ХППГ. Медсанбаты вынуждены были принять на себя всю тяжесть приема раненых из ПМП и их хирургической обработки.
Войска 3-й гвардейской армии на своем правом фланге 18 июля завязали бой за Владимир-Волынский, на главном направлении вышли на Западный Буг в районе Сокаль, продвинувшись на запад на 50 километров. В это время были переброшены шесть госпиталей в район Сокаль, Хоробрув, Лубув. Их развернули для приема раненых из медсанбатов. Все остальные медучреждения, заполненные ранеными и больными, были вынуждены долгое время оставаться на своих местах.
Прежде чем продолжить рассмотрение хода медицинского обеспечения 3-й гвардейской армии, оценим состояние дел в соседней 13-й армии. Если можно так выразиться, начальники медицинской службы этих армий ехали в «парной упряжке». Сосед — полковник медицинской службы В. А. Буков окончил Астраханский медицинский институт, в Красную Армию вступил в 1938 году как преподаватель [279] патологической физиологии на кафедре Военно-медицинской академии. Во время советско-финляндской войны он руководил медицинской службой дивизии, после чего возвратился к исполнению прежней должности в академии. Великую Отечественную войну начал дивизионным врачом, затем был начальником ГОПЭП и уже с февраля 1943 года — начмедармом. В 13-й армии Буков возглавлял службу с июня 1943 года и до конца войны. Будучи человеком волевым и упорным в проведении своих взглядов, преподавая узкую медицинскую дисциплину, он овладел методом системного мышления, когда исходная посылка проходила красной нитью и служила основой в решении того или иного вопроса. В. А. Буков определил ожидаемые потери ранеными за десять дней наступательной операции в 4500 человек, исходя из того, что каждая из девяти дивизий армии ежедневно будет терять в среднем по 50 человек. Соответственно этому расчету он планировал резерв ХППГ для использования в качестве госпиталей 1-й линии. Это логично. Если даже допустить колебания потерь в отдельные дни, в 3 раза превышающие ожидаемые, то и тогда медсанбаты могли справиться с потоком раненых. В связи с этим он ограничился двумя ХППГ в качестве своего резерва. Кроме них, в резерве были 1 ТППГ, 1 ИППГ и 1 ГЛР. Такой расчет ожидаемых потерь находился в полном соответствии с загрузкой госпиталей в исходном положении, составлявшей 44,8%. Как и у соседа справа, госпитальная база была развернута в два эшелона.
За первые четыре дня боев войска северной ударной группировки продвинулись на запад на 20–30 километров. 17 июля, на пятый день наступления, была введена в прорыв 1-я гвардейская танковая армия, которая в первый же день боя вступила на территорию Польши. Исходя из своего расчета потерь ранеными, В. А. Буков предусматривал после прорыва обороны противника выдвинуть группу госпиталей вперед в район Радзехув, в семидесяти километрах восточнее Равы-Русской, и развернуть их для приема раненых из медсанбатов. Но так как потери в два раза превзошли расчетные, это предположение оказалось неосуществимым в первые дни операции. Госпитали, развернутые в первом эшелоне в районе местечка Остров, приняли на себя всю тяжесть работы по приему раненых из медсанбатов, хирургической обработке ран, не производимой в медсанбатах, лечению раненых и больных и их эвакуации во второй эшелон с начала наступления войск армии, форсировавшей Западный Буг и вместе с главной группировкой [280] 3-й гвардейской армии овладевшей 20 июля Равой-Русской.
Так как резерв из девяти фронтовых госпиталей на северном крыле фронта дислоцировался в Дубно, на расстоянии более 60 километров от переднего края, то доставка раненых туда, в отличие от резервных госпиталей в составе ПЭП № 179, была затруднена.
Начальный ход медицинского обеспечения армий главной группировки, наступавшей на львовском направлении, где оперативные госпитальные группы ПЭП № 179 могли принимать раненых непосредственно из медсанбатов и госпиталей 1-й линии, протекал иначе.
Напомним, что 60-я и 38-я армии имели по 10 дивизий и полосы наступления шириной 30 и 40 километров, а участки прорыва обороны противника — 8 и 7 километров соответственно. На направлении главного удара действовало по 8 дивизий от каждой армии. О дислокации ГБА говорилось. Следует только подчеркнуть, что из 10 ХППГ в 60-й армии использовались: в резерве начмедарма — только 2 и 1-й линии — 2. Из 8 ХППГ 38-й армии в резерве начмедарма было 4 госпиталя и 3 предназначались в качестве госпиталей 1-й линии. Но главной особенностью медицинской обстановки на этом направлении было расположение 38 фронтовых госпиталей на 12100 коек в 25–35 километрах от переднего края войск главной группировки фронта.
За период с 14 по 20 июля из медсанбатов и госпиталей 1-й линии 60-й армии поступило около 9000 раненых и больных, да на лечении в ГБА находилось 4300 человек. В ходе прорыва обороны противника наиболее перегруженные медсанбаты «накрывались» ХППГ, а с выходом войск армии на рубеж 35–40 километров западнее Золочева в направлении Львова в район Золочева было выдвинуто 3 ХППГ, 1 ИППГ и 1 ЭП. Этот госпитальный коллектор за период боев здесь принял около 2000 получивших ранения солдат и офицеров армии и около 2500 раненых немецких военнопленных. После ликвидации окруженной бродской группировки противника и подхода войск ко Львову руководством медицинской службы 60-й армии (начальник — подполковник медицинской службы М. А. Успенский) в район Задвизже-Глиняны (около 30 километров восточнее Львова) было выдвинуто 3 ХППГ, 1 ТППГ, 1 ГЛР, 1 ЭГ и 1 ЭП. На их базе развернуто 3700 коек. В период боев за Львов эти госпитали приняли 1400 раненых. [281]
В ходе прорыва вражеской обороны тяжелая обстановка сложилась в 38-й армии. Расчет потерь на период прорыва оказался заниженным в два с лишним раза. На второй день наступления враг нанес контрудар силами двух танковых и одной пехотной дивизий. Наше наступление и главное направление удара, как видно, не были для него неожиданными. Войска армии, преодолевая яростное сопротивление гитлеровцев, несли большие потери. Только за период с 15 по 17 июля поступило 7310 раненых и больных. Близость фронтовых госпиталей позволила эвакуировать в них раненых и больных непосредственно из медсанбатов и ХППГ 1-й линии. Это позволило руководству медицинской службы армии (начальник — полковник медицинской службы П. А. Харченко) с выходом войск на рубеж реки Гнилая выдвинуть ближе к войскам 2 ХППГ, 1 ТППГ и 1 ИППГ. С форсированием Гнилой Липы и продвижением войск армии вперед эту группу медучреждений пополнили 1 ГЛР и 2 ХППГ и она обеспечивала прием и лечение раненых и больных из частей и соединений, принимавших участие в боях за Львов, которые продолжались четыре дня и носили упорный характер.
Противник предпринимал отчаянные попытки задержать наше наступление. Ввод в прорыв 3-й гвардейской, а вслед за ней 4-й танковых армий проходил в необычно трудных условиях, через так называемый колтувский коридор шириной 4–6 и длиной 16–18 километров. Движение танков 3-й гвардейской танковой армии с 17 июля по одному маршруту сплошной колонной под артиллерийским и минометным огнем сопровождалось следовавшими за ними только медсанбатами танковых корпусов. Медсанбаты корпусов 4-й танковой армии из-за огневого воздействия противника отстали. Боевые действия танковых войск к западу от коридора в течение 2–3 дней обеспечивались только медицинской службой бригад. 22 июля была разгромлена бродская группировка врага в составе восьми дивизий. В этот день 1 ХППГ был направлен окружным путем через Броды, Радзехув, Буск, Красное, Ольшаницу, преодолев расстояние в 200 километров, чтобы принять 600 раненых в Ольшанице. Усиленный хирургическим и медицинским персоналом, он в течение двух дней оказывал им квалифицированную медицинскую помощь. 3 ХППГ, 1 ТППГ и 1 ГЛР 3-й гвардейской танковой армии не могли двигаться через узкий коридор, не рискуя быть уничтоженными. Вся тяжесть работы легла на медсанбаты. 23 июля в медсанбате 9-го механизированного корпуса находилось 570 [282] раненых, 6-го гвардейского танкового корпуса — 185, 7-го гвардейского танкового корпуса — 300.
Начмедармы 3-й и 4-й гвардейских танковых армий (соответственно полковники медицинской службы Л. Н. Васильев и В. С. Васильев) были вынуждены этим же окружным путем выдвинуть 2 ХППГ, которые и приняли раненых из медсанбатов.
3-я гвардейская и 4-я танковые армии взять Львов с ходу не смогли. Они получили задачу обойти город с севера и юго-запада и с выходом в район Яворов отрезать противнику пути отхода. В директиве от 24 июля Ставка потребовала сосредоточить усилия фронта на разгроме противника в районе Львова и не допустить его отхода на реку Сан и к городу Самбор. К исходу 23 июля 1-я гвардейская танковая и 13-я армии вышли на Сан, 60-я и 4-я танковая армии вели бои в районе Львова, 38-я армия вышла на реку Гнилая Липа, а 3-я гвардейская танковая армия — в район Яворов западнее Львова.
Как же продвигались вперед фронтовые госпитали?
18 июля было развернуто 3 ХППГ в местечке Залосьце, 30 километров северо-западнее Тернополя, в полосе наступления 60-й армии. Это местечко было взято нашими войсками 15 июля. 22 июля 4 ХППГ, 1 ТППГ и 1 ЭП прибыли в пункты Каменка-Струмиловская, Радзехув, которые были взяты до 18 июля и располагались северо-восточнее Львова. Названная фронтовая группа госпиталей хорошо обеспечивала нужды 60-й, 3-й гвардейской и 4-й танковых армий, чего нельзя сказать о 1-й гвардейской танковой и 13-й армиях. Обе эти армии вышли на реку Сан, откуда до Каменки-Струмиловской 120 километров. Расстояние слишком большое, чтобы оказывать то влияние, которое планировалось руководством медицинской службы фронта. Предполагалось неотрывное следование за наступающими армиями госпиталей оперативных госпитальных групп ПЭП № 179. Они должны были принимать раненых непосредственно из медсанбатов, в случае если армейские госпитали по каким-либо причинам отстанут от наступающих войск.
ПЭП № 179 не мог выполнить возложенных на него задач. Расчет потерь, произведенный руководством медицинской службы и принятый начальником тыла фронта генерал-лейтенантом Н. П. Анисимовым, оказался точным на первые 10 дней операции. Потери приходились на четыре [283] из семи общевойсковых и на три танковые армии, войска которых действовали на рава-русском и львовском направлениях. 23 фронтовых госпиталя на 16 600 коек, развернутые в Дубно и Ровно, должны были принять за первые 10 дней операции более 2100 раненых и больных из 3-й гвардейской и 13-й армий, не считая раненых, поступавших из 1-й гвардейской танковой армии. Среднесуточные темпы наступления на рава-русском направлении были более 15 километров. Армейские госпитали должны были освобождаться от раненых и следовать за войсками. Железнодорожная эвакуация не в состоянии была обеспечить равновесие между притоком и оттоком раненых. 38 фронтовых госпиталей на 12 100 коек, сосредоточенных в Красносельцах, Збараже и Тернополе, должны были принять за первые 10 дней наступательных боев более 29 000 раненых и больных. Низкие темпы наступления, особенно 38-й армии, не потребовали от медсанбатов, не говоря уже об армейских госпиталях, 14–16 июля менять своего месторасположения.
Незначительные изменения произошли только 22 июля. Резервные ЭГ № 4658 и ЭП № 146 были выдвинуты в Зборов, чтобы принять на себя раненых из медсанбатов. Естественно, ППГ ПЭП № 179, предназначавшиеся следовать непосредственно за войсками, были вынуждены в своем абсолютном большинстве развернуться и принимать раненых и больных. Подвижной резерв фронтовых госпиталей, за исключением развернутых вместо армейских и фронтовых ЭГ, не мог сыграть той роли, которую на него возлагали. Развернувшись на месте, приняв раненых и больных и оказав им квалифицированную хирургическую и терапевтическую помощь, а также организовав их лечение, он очень помог армейским госпитальным базам. Раненые и больные оказались в оптимальных условиях. В этом громадная заслуга руководства медицинской службы фронта. Но отдавая должное Н. П. Устинову и главному хирургу фронта М. Н. Ахутину, нельзя не отметить и слабой стороны их решения. Она состояла в недостаточном резерве госпиталей, особенно ЭГ, для развертывания в армейских тыловых районах 3-й гвардейской и 13-й армий и в районе расположения ППГ ПЭП № 179, то есть в армейском тылу главной группировки войск фронта.
27 июля было сломлено отчаянное сопротивление львовской группировки противника. Ее войска были вынуждены оставить город и отступать на всем фронте. Выполняя директивы Ставки от 27 и 28 июля, командующий фронтом решил сосредоточить основные силы на правом фланге, чтобы [284] форсировать Вислу, захватить плацдарм в районе Сандомира и закрепиться на нем. 13-я и 3-я гвардейская армии, действовавшие на этом направлении, вышли на Вислу и форсировали ее в районах Баранува, Виняр и Аннополя, захватили и расширили плацдарм. 1 августа завязались упорные бои за удержание и расширение плацдарма в районе Баранува. Командующий фронтом ввел в сражение 5-ю гвардейскую армию, находившуюся во втором эшелоне фронта, и направил сюда 1-ю и 3-ю гвардейские танковые армии из района Перемышля. В центре и на левом крыле войска фронта должны были выйти на рубеж реки Вислока и овладеть городами Самбор, Дрогобыч, Борислав.
Наши войска, действовавшие на львовском направлении, стали быстро продвигаться на запад. 60-я армия после освобождения Львова к 31 июля вышла на рубеж Жешув, Перемышль, 120 километров западнее Львова. Войска 38-й армии своим правым флангом достигли рубежа Перемышль, Нижанковице, Самбор, 90 километров юго-западнее Львова.
За удержание и расширение плацдарма на западном берегу Вислы завязались длительные, упорные и кровопролитные бои, в которых с нашей стороны приняли участие силы трех общевойсковых и трех танковых армий. 4 августа Ставкой Верховного Главнокомандования был создан 4-й Украинский фронт, в состав которого вошли 1-я гвардейская, 18-я и 8-я воздушная армии. Центр тяжести боевых действий 1-го Украинского фронта переместился на сандомирское направление. Боевые действия на этом участке не прекращались до конца августа и по своему напряжению не уступали боям на львовском направлении.
Руководство медицинской службы фронта развернуло 30 июля во Львове 4 ХППГ, 1 ТППГ, 1 ЭГ и 2 ЭП. Со взятием 1 августа Жешува в нем в этот же день было основано 2 ХППГ. 12 августа стали принимать раненых 6 ХППГ, 1 ТППГ и 2 ЭП, разместившиеся в Краснике, Развадуве и Дембе юго-восточнее Сандомира.
Руководство медицинской службы 3-й гвардейской армии, подводя итоги операции, пришло к выводу о необходимости резервирования ХППГ для работы в качестве госпиталей 1-й линии из расчета по два на каждый стрелковый корпус, а не по одному, как это оно сделало в прошедшей операции. Кроме того, нужно было иметь в свернутом состоянии госпитали, коечная сеть которых составляла бы не менее 30% всей сети ГБА. Только это могло обеспечить маневр госпиталями. Наконец, при значительном отрыве от [285] путей железнодорожной эвакуации ГБА должна подпираться и заменяться госпиталями фронта.
3-я гвардейская армия имела 4 стрелковых корпуса. Резервировать по 2 ХППГ на каждый корпус означало держать в свернутом состоянии 8 из 9 ХППГ, имевшихся в армии. Кроме этого, 30% резерва всей коечной сети ГБА для осуществления маневра составляло 2400 из 8000. Итого в резерве должно было находиться 4000 коек, или 50% всей временной сети. Этого запаса было мало. Он находился на пределе возможностей удовлетворительно обеспечить наступательную операцию, особенно если она не оказалась неожиданной для противника. Но здесь возникает одно «но».
3-я гвардейская армия основную массу потерь ранеными понесла в период прорыва обороны противника и в боях на Западном Буге, а также во время форсирования Вислы, удержания и расширения занятого плацдарма. Она вышла на рубеж Гребешув, Рава-Русская 20 июля и в первые четыре дня боев потеряла ранеными и больными 8068 человек из 12176 за весь этот первый период{23}. Если принять во внимание выводы руководства медицинской службы, то госпитали на 4000 развернутых коек в первые три дня боев должны были бы принять раненых и больных в два с лишним раза больше штатной возможности. Это положение усугубилось бы тем, что первый эшелон госпитальной базы в составе семи госпиталей, а второй — пяти госпиталей, в том числе ЭГ и ГЛР, располагались в 25–30 километрах северо-восточнее погрузочной станции Несвич-Волынский. Госпитали первого эшелона были бы вынуждены работать длительное время в условиях значительной перегрузки, так как отток раненых не превышал бы их притока. Даже с 21 по 30 июля, то есть за 10 дней преследования противника до Вислы, поступило 8800 раненых и больных. Иная была бы картина, если бы не только Луцк, но и районы северо-западнее, западнее и юго-западнее его были бы заняты целиком и полностью госпиталями фронтового подчинения, армейские же госпитали находились бы в свернутом состоянии. В этих условиях эвакуация раненых из медсанбатов и полевых госпиталей осуществлялась бы непосредственно во фронтовые госпитали. На 5700 штатных коек, подготовленных медицинской службой фронта в Луцке, можно было держать 8000 раненых и больных. Этого было бы достаточно. Тогда расстояние в 40 километров, отделяющее [286] Луцк от переднего края главной группировки, не служило бы препятствием для эвакуации раненых непосредственно из медсанбатов и полевых госпиталей автосанитарным транспортом, вплоть до выхода войск на рубеж Гребешув, Рава-Русская. Операция наступательная, значит, госпитали должны двигаться к раненым, а не наоборот. Это позволило бы свести к минимуму многоэтапность, лишние погрузки и разгрузки, вредные для состояния раненых.
Четыре ХППГ 1-й линии, приняв от медсанбатов тяжелораненых, сделались немобильными. Руководство медицинской службы было вынуждено бросить на помощь медсанбатам всего два имевшихся в резерве ХППГ. Но этого было недостаточно. Ожесточенные бои вели четыре стрелковых корпуса на двух эвакуационных направлениях. В первом эшелоне госпитальной базы недоставало хирургических госпиталей. Раненые с повреждением костей конечностей, нуждавшиеся в наложении гипсовых повязок, чтобы эвакуироваться санитарными летучками во фронтовые госпитали, задерживались из-за недостатка сил и средств. На конечности приходилось больше половины всех ранений, а приблизительно четверть из всех раненых нуждались в наложении гипсовых повязок, что необходимо делать в армейском районе, ближайшем к тыловой границе войскового тыла, и обязательно под рентгеновским контролем для предупреждения неправильных сращений поврежденных костей. Наблюдались нарушения и в эвакуации по назначению.
Выход войск на Западный Буг и начало преследования противника сопровождались уменьшением потерь ранеными и освобождением от них госпиталей. Медицинская служба армии, кроме развернутого первого эшелона ГБА в составе шести госпиталей в районе Сокаль, Хоробрув, Лубув, смогла перебросить еще часть госпиталей в район Замостья. Войска армии к исходу 27 июля вышли на рубеж Вильколаз, Ястковице, Ниско, Соколув, а 30 и 31 июля форсировали Вислу и захватили плацдарм в районе Доротка, Аннополь, Виняры. 1 августа начались тяжелые и упорные бои за удержание и расширение плацдарма. С 1 по 15 августа потери ранеными и больными в армии составили 17 627 солдат и офицеров. От переднего края до Замостья, где были развернуты армейские госпитали, более 100 километров. Эвакуация раненых по грунту на такое большое расстояние была сопряжена с большими трудностями.
Фронтовые госпитали — 6 ХППГ, 1 ТППГ, а также 2 [287] ЭП, развернутые в населенных пунктах Красник, Развадув и Демба, в 10–15 километрах от Вислы, — стали принимать раненых и больных только 12 августа. К этому времени в названные пункты были подтянуты почти все армейские госпитали. Исключение составили 3 ЭГ, из которых два находились в Замостье и один в Хоробруве. а также 1 ГЛР, который продолжал размещаться в исходном положении для наступления на Ратневщизну, юго-восточнее Луцка.
Руководству медицинской службы 13-й армии после прорыва вражеской обороны не удалось развернуть госпитальный коллектор в районе Радзехув, Павлув, Станин. Значительные потери ранеными и отдаленность фронтовых госпиталей в Дубне от переднего края вынудили размещать госпитали на правом фланге исходного положения армии. Только с выходом на рубеж реки Западный Буг удалось выдвинуть в этот район 3 ХППГ, 1 ТППГ и 1 ГЛР, которые принимали раненых и больных в боях при форсировании Западного Буга и взятии Равы-Русской. С выходом на рубеж Олешице и северо-западнее Яворова 23 июля в Раве-Русской было развернуто 2 ХППГ и 1 ЭП. Когда армия приблизилась к реке Сан и Ярославу, в Олешице обосновался 1 ХППГ. 29 июля в Ярославе были развернуты 1 ГЛР и 1 ЭГ с приданными ему специализированными группами.
Выполняя приказ командующего фронтом, войска армии действовали в северо-западном направлении. Продолжая наступление 28 и 29 июля, они вышли на Вислу на участке Тарнобжег, Баранув, захватив на западном берегу реки плацдарм. 1 августа немецко-фашистское командование, подтянув свежие силы, решило встречными ударами с севера и юга отсечь наши переправившиеся за Вислу части. Начались ожесточенные бои. С вводом в сражение 4 августа 5-й гвардейской армии южной группировке противника было нанесено поражение. Войска армии достигли рубежа Шидлув, Стопница, Новый Корчин. Войска, наступавшие юго-западнее Сандомира, к 10 августа прибыли на рубеж окраина Сандомира, Клечанув, Лагув, Ракув, разгромив соединения 4-й немецкой танковой армии. На плацдарме находились 13-я и 5-я гвардейская армии, 1-я и 3-я гвардейские танковые армии. В это время в районе Дембы развернулись 2 ХППГ и 1 ЭГ 13-й армии. К 12 августа дембинскую группу госпиталей дополнили 2 ЭГ и 1 ХППГ, а также [288] два госпиталя, размещенных севернее Дембы, в Збыднове и Плаве. Подтянули к передовой свои госпитали 5-я гвардейская, 3-я и 1-я гвардейские танковые армии. Шесть из числа этих госпиталей располагались на плацдарме. Из них три принадлежали 13-й армии, один — 5-й гвардейской армии и по одному — 3-й и 1-й гвардейским танковым армиям. Это было очень кстати. Противник, понимая значение плацдарма, 11 августа нанес контрудар встык 13-й и 5-й гвардейской армий, а 13 августа — в районе Стопницы. Завязались упорные бои, в результате которых враг понес большие потери в живой силе и технике и был вынужден отказаться от активных боевых действий. Войска 13-й и 5-й гвардейской армий, а также 4-й танковой и 3-й гвардейской армий, удерживая и расширяя плацдарм, 18 августа очистили от вражеских войск Сандомир, расширили плацдарм до 75 по фронту и от 20 до 60 километров в глубину. В этих условиях они несли значительные потери. Так, 5-я гвардейская армия с 5 по 20 августа потеряла ранеными и больными 18 730 человек, а 13-я в период с 16 по 20 августа, в боях за Сандомир — 9010 человек. К этому времени действовали не в том количестве, в каком было бы нужно, армейские и фронтовые госпитали в непосредственной близости от восточного берега Вислы. Прием, хирургическая обработка и лечение раненых хотя и требовали напряжения сил от личного состава госпиталей, однако не представляли больших трудностей.
Особенно много пришлось поработать хирургам 13-й и 5-й гвардейской армий, а также 3-й и 1-й гвардейских танковых армий. Хирургов 13-й армии возглавлял полковник медицинской службы В. И. Стручков, впоследствии руководитель хирургической клиники 1-го Московского медицинского института, профессор, академик АМН СССР. На войну он пришел с большим опытом хирургической работы, приобретенным в одной из районных больниц Московской области. Медицинскую службу 5-й гвардейской армии возглавлял опытный военный врач полковник медицинской службы Я. В. Данилов. К сожалению, ему не удалось вовремя подтянуть из Красного (восточнее Львова) восемь армейских госпиталей к Висле, где в иих ощущалась нужда.
29 августа войска фронта перешли к обороне. Львовско-Сандомирская операция закончилась. Освобождавшиеся от раненых армейские госпитали подтягивались ближе к войскам и расширяли возможности для лечения раненых на [289] месте. Наибольшее число госпиталей, находившихся на 12 августа в местах прежней дислокации, далеко от своих войск, принадлежало 13-й армии. Начиная от исходного положения и кончая городом Ярославом, на пути наступления армии размещалось 10 госпиталей, то есть почти 50% всех имеющихся в армии. О причинах этого говорилось. Здесь только уместно еще раз подчеркнуть всю важность развертывания ЭГ и ГЛР фронтового подчинения в исходном положении для наступления вместо армейских госпиталей. Кроме того, важно иметь в этих же районах в достаточном количестве резервы. Что же касается резерва подвижных госпиталей, мобильность которых позволяла руководству медицинской службы фронта быстро реагировать на изменения боевой и медицинской обстановки в армиях, то он должен быть гарантирован от преждевременного развертывания в местах своего сосредоточения перед наступлением. Только при этом условии можно «накрывать» армейские госпитали в ходе наступления, освобождать их от раненых и больных, чтобы они могли непрерывно следовать за своими армиями, а когда отступление противника сменяется обороной и сильными контратаками, как это имело место на Висле и ее западном берегу, и потери ранеными в наших войсках резко возрастают, быть готовыми к приему раненых. Особенно важно было не допускать преждевременного развертывания фронтовых полевых госпиталей резерва в этой операции, когда во фронте действовали три танковые армии, огневая мощь и подвижность которых позволяли на важнейших направлениях фронта развивать стремительное наступление, срывать замыслы врага и решать исход сражения в свою пользу. Поэтому своевременное освобождение от раненых госпиталей танковых армий было первоочередной задачей руководства медицинской службы фронта.
Из пяти госпиталей 3-й гвардейской танковой армии на 12 августа два находились в Ярославе, два — в районе Дембы и только один на плацдарме. Армия с первых дней августа вела там боевые действия. Ее потери в этой операции составили 4350 раненых и больных.
Начмедарм полковник медицинской службы Л. Н. Васильев еще на Халхин-Голе возглавлял медицинскую службу отдельной танковой бригады. Он отмечает в качестве главного недостатка в организации медицинского обеспечения армии в операции отрыв армейских госпиталей от войск. Это отрицательно влияло на оказание методической помощи хирургам медсанбатов корпусов, только в июне [290] сформированных на базе медико-санитарных взводов, а также вызывало большое напряжение в работе медсанбатов и затрудняло эвакуацию раненых в свои госпитали.
Л. Н. Васильев был бессменным начальником медицинской службы 3-й гвардейской танковой армии, которой с начала ее формирования командовал один из прославленных командармов маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко.
...Павел Семенович Рыбалко тяжело болел. В организации его лечения непосредственное участие принимал И. В. Сталин. Кончилась война. Рыбалко командовал бронетанковыми войсками Советской Армии. Недуг, приведший его к преждевременной кончине, развивался постепенно. Как видно, о нем не знал никто из медиков, прошедших с маршалом всю войну. Во всяком случае, руководству ГВСУ об этом ничего не было известно. Когда я уже работал в Министерстве здравоохранения СССР, Павел Семенович был доставлен в Главный военный клинический госпиталь с тяжелым и запущенным заболеванием — раковой опухолью, которая из первичного очага распространилась на другие органы и ткани. Из госпиталя его перевели в больницу 4-го Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР. Здесь применили рентгенотерапию по методу, разработанному в нашей стране. Этот метод не был известен за рубежом. Однако и он улучшения не принес. Состояние здоровья П. С. Рыбалко с каждым днем ухудшалось. У лечащих врачей и главных специалистов возникла мысль направить Рыбалко лечиться за границу или пригласить из-за границы специалиста для консультации. Как только мне стало об этом известно, я немедленно попросил приехать ко мне главных специалистов лечебно-санитарного управления Кремля А. Н. Бакулева, А. Д. Очкина, В. Н. Виноградова, Н. А. Попову, Б. С. Преображенского, П. И. Егорова и других. Нужно было выслушать их мнение, выяснить, какие имеются у них данные о новых методах лечения, не применяемых у нас, но дающих надежду на излечение больного.
Из длительной беседы я не получил ответа хотя бы с малейшей надеждой на возможность помочь больному и высказался против предложения обратиться к иностранным специалистам. На следующий день утром мне позвонил И. В. Сталин.
— Почему вы возражаете против предложения профессоров? [291] — спросил он. — Может быть, есть какая-то надежда.
— Именно потому, что никакой надежды нет, товарищ Сталин, я и высказался против.
Видимо, мой ответ не удовлетворил Сталина, и он положил трубку, не сказав ни слова. Через несколько секунд, однако, последовал еще один звонок. Сталин спрашивал меня, почему я не хочу учиться у наших недругов.
— Специалисты зарубежного института, о котором говорили наши профессора, товарищ Сталин, не располагают новыми методами лечения, — объяснил я. — Об этом мне известно от ученых, которые недавно были в этом институте и знакомились с постановкой лечебного дела. Что же касается меня, то я готов учиться у кого угодно, если убежден, что это принесет новые звания. В данном случае ожидается нечто обратное: консультант нам наверняка не поможет, сам же ознакомится с более современным, не известным еще за рубежом методом рентгенотерапии раковых заболеваний.
— И все же пригласите консультанта, — распорядился Сталин. — Наша совесть перед Рыбалко должна быть чиста...
Не более чем через десять минут после этого разговора мне позвонил В. М. Молотов, интересовавшийся, как я намерен оформить приглашение. Я предложил послать приглашение от имени наших ученых, побывавших в этом институте, его директору, известному специалисту в области рентгенорадиотерапии и просить его проконсультировать сложный случай заболевания. Сообщить, что расходы, связанные с поездкой, берет на себя Министерство здравоохранения СССР. Предложение было одобрено.
Прибывший к нам ученый, исследовав больного, заявил, что рекомендовать что-либо к тому, что уже сделано, он не может. Метод лечения, который был применен, обладает значительными преимуществами перед методами, которые применяют в Западной Европе и, насколько ему известно, подчеркнул ученый, также в США. Пользуясь приглашением, он выразил желание ознакомиться с нашим методом более подробно. Наши специалисты охотно предоставили своему коллеге такую возможность.
Консультация закончилась вечером. Наутро мне позвонил Сталин. Он повторил фразу, что теперь наша совесть перед Рыбалко чиста, что все возможное мы сделали.
В проявлении Сталиным живого интереса к лечению П. С. Рыбалко я видел его желание подчеркнуть внимание [292] со стороны партии и правительства к человеку, много сделавшему для Советской Родины. Но когда вскоре после этого тяжело заболел Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин, Сталин, хотя и часто интересовался его состоянием и ходом лечения, не сделал, однако, никакого намека на то, чтобы воспользоваться помощью из-за рубежа.
Один видный генерал, работавший в Генеральном штабе и часто бывавший в Ставке, рассказывал мне, что у Сталина было особое отношение к П. С. Рыбалко. А началось, видимо, с того, что когда Сталин вызвал Павла Семеновича, тогда еще генерал-майора танковых войск, и объявил ему о назначении его командующим 3-й гвардейской танковой армией, он с доброй усмешкой ткнул пальцем в погон нового командарма и спросил:
— А сюда вам не нужно что-нибудь добавить?
Многие не удерживались в таких случаях от соблазна сказать: «Буду рад!» Таких Верховный потом не очень-то жаловал. А генерал Рыбалко, не задумываясь, ответил тогда:
— Никак нет, товарищ Сталин. Считаю, что я еще не заслужил.
— Ну хорошо, — бесстрастно сказал Верховный и отпустил Рыбалко.
Любопытно в этой истории то, что ни один военачальник не прошел так быстро путь от генерала до маршала бронетанковых войск, как Павел Семенович Рыбалко.
Что же касается моего отрицательного отношения к приглашению зарубежного консультанта, то мной руководило, кроме всего, желание не дать повода к ложному обвинению советской медицины в отставании от западной. В данном случае была очевидна беспомощность мировой медицинской науки, не достигшей еще соответствующего уровня развития.
...Скоро Павла Семеновича Рыбалко не стало.