Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

«Багратион». Уроки для учителей

Высокие темпы наступления и большая глубина продвижения войск в стратегической операции требуют создания в руках командования различных резервов, в том числе госпиталей не только армейского и фронтового подчинения, но и центрального. К числу таких операций относилась и Белорусская, осуществленная под кодовым названием «Багратион». Белорусская операция готовилась заблаговременно и в глубокой тайне. Скрытности подготовки придавалось особое значение. От этого во многом зависел успех операции. Особое место занимало сохранение в тайне направлений главных ударов фронтов. Планирование этой операции, а следовательно, и необходимость подготовки к ней у руководства ГВСУ не вызывали сомнения. Нас волновали вопросы сосредоточения значительного количества фронтовых госпиталей как можно ближе к войскам и создания резерва госпиталей Центра. Для него госпитали можно было брать только с Северного и Северо-Западного направлений.

Мы знали, что враг, отступая под ударами наших войск, как правило, разрушает железнодорожные пути и станции, взрывает мосты и нарушает связь. Следовательно, переброска ЭГ вперед за наступающими войсками могла осуществляться практически только автомобильным транспортом. В связи с этим местами сосредоточения эвакогоспиталей фронтов должны были стать в первую очередь пункты разгрузки армейского и фронтового санитарного транспорта, с тем чтобы обратные рейсы его можно было использовать для переброски ЭГ вперед, за войсками. Рассчитывать на железнодорожный транспорт в первые дни операции нельзя: для восстановления разрушенных железных дорог требуется время. Грузовой автомобильный транспорт тыла фронтов и армий не всегда и не везде может быть использован для переброски госпиталей. Он занят перевозками боеприпасов, горючего и смазочных материалов, других грузов. [238]

О необходимости свертывания фронтовых ЭГ и передислокации их ближе к войскам для замены ими армейских и создания госпитального резерва начальники медицинской службы фронтов заблаговременно были поставлены в известность ГВСУ. Предыдущий опыт лечебно-эвакуационного обеспечения не вызывал у них сомнения в такой необходимости. Однако все это требовало не только времени, но и скрытности сосредоточения в отдельных госпиталях тех раненых и больных, которые в ближайший месяц вернутся обратно на фронт, а также продуманной легенды свертывания освободившихся госпиталей и их передислокации вперед. Руководители медицинской службы фронтов проводили их по-разному. Значительную часть резерва ЭГ Центра мы предполагали сосредоточить на стыке 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов. Вторую, незначительную часть этого резерва было решено сосредоточить на правом крыле 1-го Белорусского фронта.

После этого было сделано представление в Генеральный штаб. Наша просьба не встретила возражений. Однако у генерал-лейтенанта А. Г. Карпоносова и его ближайших помощников возник вопрос: откуда нам стало известно о готовящейся операции? Наши заверения о том, что это всего-навсего предположения, были приняты далеко не сразу. В ответ на нашу просьбу были подготовлены соответствующие директивы.

Труднее оказалось освобождать от раненых значительную часть ЭГ фронтов, свернуть и сосредоточить их в пунктах, близко расположенных к исходному положению для наступления. Меньшую их часть следовало развернуть в пунктах размещения армейских госпиталей, которые подлежали передислокации ближе к войскам для развертывания вместо медсанбатов дивизий первых эшелонов, нацеленных на прорыв вражеской обороны. Личный состав свернутых медсанбатов, помогая в работе ППГ в период прорыва вражеской обороны, должен был быть готовым в любую минуту следовать за своими дивизиями. Другая, большая часть ЭГ должна была находиться в свернутом состоянии, готовая к переброске вперед. Данные свидетельствуют о разном понимании руководством медицинской службы фронтов значения дислокации госпиталей фронтового подчинения в исходном положении для наступления.

Бросается в глаза недооценка этого вопроса руководством медицинской службы 1-го Прибалтийского фронта. На 1 июля 1944 года оно сосредоточило в 30–60 километрах от переднего края только 12% всех фронтовых госпитальных [239] коек. В то же время на 3-м и 1-м Белорусских фронтах их было соответственно 33,6% и 60%. Эта недооценка объяснялась необоснованным сомнением в успехе готовящейся наступательной операции, возникшим, по-видимому, на основе опыта Смоленской операции. Сомнение порождало боязнь потерять помещения, хорошо обжитые госпиталями в Ржеве, Калинине и в ближайших к ним населенных пунктах. В этих госпиталях на фоне уюта и опрятности царила атмосфера душевной теплоты, проявляемой персоналом к раненым и больным. Мы нередко судим о делах по внешним признакам. Они ярче бросаются в глаза и не требуют больших усилий и знаний для ознакомления с постановкой лечения раненых и ухода за ними. Труднее было представить картину физической перенапряженности медицинского персонала войсковых и армейских медицинских учреждений вследствие невозможности своевременно, в нужном месте и в необходимом количестве использовать ЭГ фронтового подчинения, дислокация которых соответствовала оборонительной, а не наступательной операции. Для недопущения такого большого по своим последствиям промаха нужно было хорошо знать группировку и построение войск фронта, соотношение сил сторон в полосе наступления в исходном положении, возможные изменения их в ходе наступательной операции и, наконец, планируемые сроки восстановления железных дорог.

* * *

У 1-го Прибалтийского фронта была полоса наступления шириной 160 километров. Правофланговая 4-я ударная армия, имевшая четыре стрелковые дивизии, должна была наступать в полосе шириной до 80 километров. Левее ее 6-я гвардейская армия с 11 стрелковыми дивизиями имела 20-километровую полосу наступления, в том числе 18-километровый участок прорыва. Левофланговая 43-я армия (8 стрелковых дивизий) получила задачу действовать в полосе шириной 60 километров, а прорывать вражескую оборону на 7-километровом участке силами 6 стрелковых дивизий. Войска фронта строились в один эшелон. Соотношение сил было в нашу пользу. На главном направлении фронта, где на участке прорыва шириной 25 километров действовало 17 стрелковых дивизий, наше превосходство в живой силе, танках, артиллерии и авиации было еще большим.

Фронт получил задачу во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом форсировать реку Западная Двина и овладеть [240] районом Бешенковичи, частью сил во взаимодействии с правым крылом 3-го Белорусского фронта разгромить витебскую группировку, освободить Витебск и в дальнейшем наступать в общем направлении на Лепель. Полученная задача позволяла ориентироваться в тон, что предстоящая наступательная операция по своему размаху, глубине и темпам наступления будет отличаться от всех предшествовавших, проводившихся фронтом. Эти данные, если они были известны начальнику медицинской службы фронта, диктовали необходимость изменить дислокацию фронтовых госпиталей, привести ее в соответствие с задачами, стоящими перед фронтом, и с утвержденной командующим группировкой войск.

Руководство медицинской службы 1-го Прибалтийского фронта не сделало должного вывода из особенностей построения главной группировки войск фронта. В первом и втором эшелонах 6-й гвардейской армии наступало по два стрелковых корпуса. 43-я армия продвигалась в одном эшелоне, и из имевшихся у нее трех корпусов два действовали на участке прорыва шириной 7 километров. Учитывая это, нужно было организовать в исходном положении одну мощную межармейскую госпитальную базу силами и средствами фронта. Организация двух армейских госпитальных баз влекла за собой много неудобств. Слишком малы ширина участка прорыва и глубина до рокадной железной дороги, чтобы развертывать для каждой из них свои СГ и ЭП, требующие много помещений для раненых и больных. Наличие двух ГБА, равных по емкости одной базе фронтового подчинения, сковывало маневр госпитальными койками. В силу неодинаковых потерь в армиях оно ведет к перегрузке ранеными и больными одной из баз и наличию неиспользуемой свободной коечной сети в другой. Преимущество организации межармейской госпитальной базы фронтового подчинения заключалась и в том, что госпитали 6-й гвардейской армии и часть госпиталей 43-й, будучи свернутыми, могли бы без всяких помех следовать за войсками своих армий, перешедшими к преследованию врага. В это время я был на 1-м Прибалтийском фронте и двигался за одним из корпусов 43-й армии, который преследовал отступавшего врага по дороге на Глубокое — Поставы. Темпы продвижения были довольно высокими. В таких условиях своевременное оказание квалифицированной хирургической помощи раненым и лечение нетранспортабельных диктовали необходимость организации работы медсанбатов дивизий перекатами. Для эвакуации в них раненых и больных места [241] дислокации и время работы их должны быть известны всем частям корпуса. Это мог осуществить только корпус, штаб которого располагал всеми необходимыми для этого данными. Да и дальнейшее лечение раненых и больных в армейских госпиталях в этих условиях целесообразно было осуществлять, совмещая прием их в госпитали непосредственно из медсанбата с эвакуацией их в ближайшие госпитали. Этого в 43-й армии я не обнаружил.

Войска фронта поставленную директивой Ставки задачу выполнили. 26 июня во взаимодействии с силами 3-го Белорусского фронта они освободили Витебск. Окруженная витебская группировка противника за период с 25 до 27 июня была разгромлена частями 60-го и 92-го стрелковых корпусов 43-й армии, 1-й стрелковый корпус и подвижная группа армии, а также войска 6-й гвардейской вели наступление в общем направлении на Лепель и к исходу 28 июня продвинулись вперед на 40–45 километров. С 29 июня 43-я армия продолжала пробиваться строго на запад, а войска 6-й гвардейской армии на северо-запад и к 4 июля вышли на линию немного восточнее Видзы, Поставы и озера Нарочь, продвинувшись вперед с момента перехода в наступление на 90 километров и освободив Полоцк. В это время санитарные потери были небольшие. Развернутая в районе Городок ГБФ, а также армейские госпитали с приемом, оказанием хирургической квалифицированной помощи раненым, лечением и задержкой нетранспортабельных могли справиться, систематически эвакуируя железнодорожным санитарным транспортом половину поступавших к ним раненых и больных в госпитали Невеля, Ржева, Калинина, С этой стороны нельзя увидеть недостатка в лечении и эвакуации раненых. Ну а если учесть, что 43-я армия могла фактически развернуть 8300 коек, а 6-я гвардейская армия еще больше, то может возникнуть мысль об искусственности разговора о допущенной ошибке. Но, увы, это не так.

Узким местом в организации лечения и эвакуации раненых и больных была переброска эвакогоспиталей за наступающими войсками. Поезда по железной дороге от станции Городок, Витебск до станции Сиротино пошли только 9 июля. От Сиротино через Полоцк до станции Поставы движение было восстановлено только 26 июля. Войска фронта к исходу четвертого дня были уже у станции Поставы. Фронтовая операция только набирала темпы. На исходе 27 июня командующий фронтом получил извещение, что фронт усиливается 2-й гвардейской армией в составе трех корпусов, которая прибывает в район Витебска к 7 июля. [242]

30 июня войска 39-й армии 3-го Белорусского фронта сосредоточились в районе Лепеля и поступили в распоряжение 1-го Прибалтийского фронта. Кроме этого, фронт с 1 июля усиливался 51-й армией из резерва Ставки. Для ввода их в сражение начальник тыла фронта должен был быть готовым обеспечить их боеприпасами, горючим и смазочными материалами, а также продовольствием. Он мог помочь медицинской службе фронта в эвакуации раненых из армейских учреждений в госпитали передовой ГБФ, расположенной в Городке, Быках и Бычихе, на участке железной дороги Невель — Витебск, где у него на одной из станций разгружались железнодорожные транспорты с боеприпасами, горюче-смазочными материалами, продовольствием и вещевым имуществом. Но если начальник тыла фронта и мог бы помочь своей медслужбе, то ее начальник не мог воспользоваться этой помощью. У него в этом районе не было никакого резерва госпиталей для переброски их вслед за наступающими войсками. Свой санитарный транспорт, доставлявший раненых и больных из армейских учреждений в передовую базу, он направлял обратно чаще всего порожняком. Ошибка руководства медицинской службы фронта не позволяла ему перебросить ни одного госпиталя фронтового подчинения, за исключением госпиталей, расположенных в районе Витебска, ближе к войскам, чтобы облегчить работу армейским госпиталям, освобождая их от раненых и больных и обеспечивая им возможность следовать за своими армиями для уменьшения плеча эвакуации по грунтовым дорогам и сокращения многоэтапности в лечении. Эта ошибка сказывалась тем сильнее, чем дальше продвигались войска.

* * *

4 июля Ставка Верховного Главнокомандования приказала 1-му Прибалтийскому фронту в составе 2-й и 6-й гвардейских, 43, 39 и 51-й армий развивать наступление, нанося главный удар в общем направлении на Свенцяны, Каунас. Ближайшая задача — не позднее 10–12 июля овладеть рубежом Двинск (Даугавпилс), Ново-Свенцяны, Подбродзе, в дальнейшем наступать на Каунас и частью сил на Паневежис, Шяуляй. Конечные пункты наступления находились от рубежа, достигнутого войсками фронта к исходу 4 июля, на расстоянии 240 километров (Шяуляй) и 190 километров (Каунас). Войска фронта выполнили эту задачу и к 28 июля вышли на севере на границу Литвы с Латвией, освободили Шяуляй, а на левом фланге 39-я армия вышла в [243] район 30 километров северо-восточнее Каунаса. За период с 5 до 31 июля войска фронта прошли с боями 360 километров, понеся почти 53% санитарных потерь фронта за всю операцию.

Как же обстояло дело с госпитальной базой фронта?

К 4 июля в Витебске были развернуты госпитали фронтового подчинения на 7800 коек. Начальником медицинской службы фронта была получена телеграмма от начальника ГВСУ, напоминавшая о крайней необходимости передислокации расположенных в городах Калинине, Торжке, Кувшинове и Калашникове 23 госпиталей на 14700 коек, из которых занятых было только 8625. Главное военно-санитарное управление даже было вынуждено взять на себя заботу о выделении подвижного состава через начальника Центрального управления военных сообщений. Следует подчеркнуть, что 13 из 23 госпиталей были доставлены в пункты новой дислокации в период с 5 по 16 августа, остальные же 10 — с 21 августа по 1 сентября, и личный состав их был лишен возможности принять участие в операции. 11 июля ГВСУ передало в распоряжение начальника медицинской службы 1-го Прибалтийского фронта 16 госпиталей резерва Центра на 10000 коек. Это облегчило тяжелое положение, создавшееся с лечением раненых. Госпитали были развернуты в Витебске, и только один из них проследовал на Полоцк.

На 15 июля в Полоцк были передислоцированы 5 ХППГ, 2 ЭГ и 3 ГЛР. В это время часть медицинских учреждений 43-й армии работала с большой перегрузкой. Так, в местечке Посгавы ХППГ № 2263 не мог эвакуировать раненых, и его загрузка на 14 июля доходила до 686 человек. В это же время в Лепеле было вынуждено дислоцироваться ГОПЭП № 87 43-й армии с ЭП на 500 мест, в котором 13 июля было 1000 раненых, из них около 30% из других армий. Войска 43-й армии в это время вели бои на расстоянии 200–300 километров от этих населенных пунктов. Такие явления наблюдались и в первой половине августа. Но об этом ниже. Сейчас уместно ответить на вопрос, сколько и где западнее Полоцка и Витебска было развернуто госпиталей фронтового подчинения. Ведь войска фронта в это время вели боевые действия едва ли не до 500 километров северо-западнее и западнее этих городов.

На 1 августа в Полоцке было развернуто 9 госпиталей на 7100 коек, а в Витебске — 17 на 10600 коек. Западнее их, в местечке Поста вы, было развернуто 5 госпиталей на 1300 штатных коек (фактически 2550). Кроме этого, в движении к фронту находилось 17 госпиталей на 12400 коек [244] и в эшелонах, но в пути на Витебск — 6 госпиталей на 3200 коек. Такое положение с ГБФ не могло не отражаться на работе войсковой и армейской медицинской службы. Личный состав полевых медучреждений работал с большим напряжением. Эвакуация раненых в госпитали фронтового подчинения производилась с перебоями и в меньшем объеме, чем можно было, будь головные ГБФ организованы вовремя и не далее как в 50–60 километрах от ГБА.

* * *

Директивой Ставки от 28 июля 1-й Прибалтийский фронт получил задачу отрезать вражеские войска, действующие в Прибалтике, от Восточной Пруссии, для чего главными силами наступать в общем направлении на Ригу. Выполняя эту директиву, войска фронта 31 июля овладели Елгавой — узлом сухопутных коммуникаций, связывающих Прибалтику с Восточной Пруссией, а переподчиненный из 3-го Белорусского фронта 3-й гвардейский механизированный корпус с выходом к Рижскому заливу севернее Тукумса перерезал эти коммуникации.

Сопротивление вражеских войск с каждым днем нарастало, особенно на рижском направлении и в районе Шяуляя. В связи с этим фронт был дополнительно усилен 5-й гвардейской танковой армией из 3-го Белорусского фронта и 4-й ударной армией из 2-го Прибалтийского. Начались тяжелые кровопролитные бои, которые продолжались весь август. В ходе их войска фронта продвинулись вперед на левом фланге и в центре на рижском направлении до 50, а на правом фланге — на 120 километров. Вместе с тем во второй половине августа они в результате сильного вражеского контрудара были оттеснены от залива. Образовался 30-километровый коридор, через который гитлеровцы поддерживали связь с Восточной Пруссией.

За это время произошли некоторые изменения в дислокации госпитальной базы. На 15 августа в местечко Поставы дополнительно прибыл ЭГ, а в Игналино — СГ, 2 ГЛР и 2 ХППГ. Кроме этого, в пути на Даугавпилс находилось 13 ЭГ. С их прибытием дело лечения и эвакуации раненых и больных было поставлено намного лучше. Но это случилось уже к концу фронтовой операции.

Игналино — самый ближайший к действовавшим войскам фронта населенный пункт, где были развернуты госпитали фронтового подчинения с 2900 штатными койками. Но и он уже на 28 июля находился в 60–200 километрах от [245] войск. При этом я не учитываю их продвижение вперед за следующие 18 дней.

Начальник медицинской службы 43-й армии полковник медицинской службы З. Г. Гинзбург при подведении итогов деятельности медицинской службы армии в Белорусской операции писал, что в местечке Игналино ХППГ № 181 на 200 коек имел загрузку 6 августа 629 человек, 10 августа — 1100 человек, из которых 60% были из соседних армий{19}. Госпиталю приходилось заниматься эвакуацией раненых по железной дороге, что должны были делать фронтовые учреждения. В Игналино фронтовые госпитали прибыли с опозданием на 5–7 дней. В отдельные периоды загрузка некоторых госпиталей была в 4–5 раз больше штатного расчета, поэтому их приходилось усиливать медицинским персоналом из резервных госпиталей. При таких скоплениях раненых наблюдались плохое их размещение и недостаточный уход за ними. Это объяснялось почти полным отсутствием эвакуации во фронтовой тыл во время боев в районе Бешенковичи (юго-западнее Витебска), Глубокое (юго-западнее Полоцка). Фронтовые госпитали почти на всех этапах операции прибывали слишком поздно и развертывались медленно.

Перегрузка одних медучреждений и недогрузка других, как правило, связывались с ошибками начальников медицинской службы, которые слабо знали боевую обстановку.

Объект работы медицинской службы — раненые солдаты и офицеры — не поддается нормированию. Число раненых связано с характером боя. Тот, кто этого не понимал или недооценивал, неизбежно обрекал себя на ошибочные решения, лишался предвидения, терял возможность управлять событиями, смягчать неблагоприятные влияния боевой и медицинской обстановки на организацию лечения и эвакуации раненых.

* * *

Директива Ставки от 31 мая обязывала 3-й Белорусский фронт во взаимодействии с войсками 1-го Прибалтийского и 2-го Белорусского фронтов разгромить вражескую группировку в районе Витебск, Орша и выйти на реку Березину, для чего нанести два, удара. Один — силами 39-й и 5-й армий из района Лиозно в направлении Богушевское, Сенно; частью сил, обходя Витебск с юго-запада, во взаимодействии [246] с левым крылом 1-го Прибалтийского фронта следовало разгромить витебскую группировку врага и овладеть Витебском. (Здесь я веду рассказ ретроспективно. Витебск был освобожден еще 26 июня.) Другой — силами 11-й гвардейской и 31-й армий, продвигаясь вдоль минской автострады, ударом с севера взять Оршу. Ближайшая задача фронта — овладеть рубежом Сенно, Орша, в дальнейшем наступать на Борисов, Ставилась задача во взаимодействии со 2-м Белорусским фронтом разгромить борисовскую группировку противника и выйти на реку Березину в районе Борисова. Подвижные войска использовались для развития успеха в общем направлении на Борисов{20}.

Решением командующего фронтом две армии — 39-я и 5-я — получили участки прорыва общей шириной 16 километров, на которых должны наступать 11 стрелковых дивизий и 3 танковые бригады. Силами 10 стрелковых дивизий и 3 танковых бригад двух других армий — 11-й гвардейской и 31-й — планировалось прорвать вражескую оборону на участке 16 километров. Общая ширина фронта наступления этих двух армий достигала 68 километров.

Решение командующего не потребовало изменений в дислокации ГБФ. Она ему соответствовала. В населенном пункте Лиозно уже на 1 июня были развернуты 1 СГ, 7 ЭГ, 4 ГЛР, 9 ХППГ и 2 ГОПЭП. К началу операции начальник медицинской службы фронта придал этой базе еще 4 ЭГ, а 5 ХППГ направил на усиление ГБА. Лиозно находился в 30 километрах от переднего края войск северной группировки фронта. Развернутые в нем госпитали со штатной численностью 10 875 коек (фактически 12 600) по существу составляли межармейскую госпитальную базу фронтового подчинения для северной группировки фронта (39-я и 5-я армии).

Другая группа госпиталей фронтового подчинения была развернута в Гусино. Этот населенный пункт расположен на участке железной дороги Орша — Смоленск. Расстояние от переднего края войск левого фланга 31-й армии — 35–40, а от переднего края войск южной ударной группировки фронта — 45–50 километров. На 1 июня здесь было развернуто 6 ХППГ, 3 ЭГ и 1 ГОПЭП. Руководство медицинской службы фронта придало этой группе госпиталей 2 отделения ПЭП, 2 СГ и 3 ЭГ. К моменту перехода в наступление в этой базе насчитывалось 7600 штатных коек, фактически [247] было развернуто 8100. Гусинская группа госпиталей по существу составляла госпитальную базу фронтового подчинения для южной ударной группировки фронта из войск 11-й гвардейской и 31-й армий. Заблаговременное развертывание ГБФ в ближайшем тылу армий свидетельствовало о постоянной готовности руководства медицинской службы фронта к работе в условиях наступательных боев. Усиление уже существующих госпитальных баз вместо необходимости создания новых сильно упростило подготовку к предстоящей фронтовой наступательной операции и облегчило проведение мероприятий по ее скрытности. Увеличение количества коек в лиозненской госпитальной базе было произведено за счет того, что 5 ХППГ были заменены 4 ЭГ. Коечная емкость их в 2 раза больше. Гусинская база была усилена 3 ЭГ, 2 СГ и 2 ГОПЭП. Проведение таких незначительных по объему мероприятий, да еще на протяжении трех недель июня, когда шла подготовка к операции, не могло бросаться в глаза ни в пунктах, где госпитали свертывались, ни там, где они развертывались. Количество штатных коек в ГБФ к началу операции достигало 54925. Фактически было развернуто 57 876 коек, а занято раневыми и больными только 22500. Свободных коек было более 60%. В ближайших к фронту городах — Смоленске и Ярцеве — резерв коек достигал почти 80%, а в Лиозно и Гусино — 77,5%.

Обеспеченность армий медицинскими учреждениями была хорошей.

Обращает на себя внимание значительное число ГЛР и ТППГ. Больных по сравнению с ранеными в период боев было немного, а мест для их лечения было почти 30% от общего числа коек в армиях. Это объясняется тем, что подавляющая часть больных нуждалась в непродолжительных сроках лечения, восстановление здоровья их должно заканчиваться в армейском и фронтовом тыловых районах, для чего требовались терапевтические госпитали. Наличие их в армиях являлось показателем позитивного отношения к лечению раненых и больных в специализированных и профильных госпиталях. В этом большая заслуга принадлежала начальнику медицинской службы фронта М. М. Гурвичу.

* * *

В период подготовки операции я был, как уже говорилось, на 1-м Прибалтийском фронте, где обратил внимание А. И. Бурназяна на необходимость увеличения числа фронтовых [248] госпиталей в районе Городка, и затем переехал на 3-й Белорусский фронт.

Время было позднее, член Военного совета фронта генерал-лейтенант И. С. Хохлов, занимавшийся вопросами тыла, пригласил меня в баню. Это было большое искушение, и я сразу же сдался, тем более что приглашение было одобрено находившимся здесь же представителем Ставки А. М. Василевским.

С Иваном Сергеевичем Хохловым мы были уже знакомы. Годом раньше, в мае 1943 года, я участвовал в совещании руководящего состава медицинской службы Западного фронта. Совещание проходило в лесу под Юхновом. Приехали мы туда вместе с Н. Н. Бурденко. Мне хотелось, чтобы он узнал приятную новость о присвоении ему звания Героя Социалистического Труда во фронтовых условиях, в среде людей ратных дел. 9 мая на совещание прибыли член Военного совета И. С. Хохлов и начальник тыла фронта генерал-лейтенант В. П. Виноградов. Николая Ниловича поздравили тепло и сердечно, это радостное событие отметили по русскому обычаю — «за рюмкой чая». Радость и волнение, которые неизбежны в таких случаях, были велики для его пошатнувшегося здоровья. Но, можно сказать, семейная обстановка и искренность чувств присутствующих смягчили силу эмоционального воздействия, создали у юбиляра «иммунитет» к речам, которые его ожидали в Москве, среди его ближайших сотрудников и видных медицинских деятелей.

Среди нас, людей, ценивших и уважавших Н. Н. Бурденко за его большой вклад в медицинскую науку, за неутомимую и плодотворную деятельность на поприще военно-полевой хирургии, он почувствовал себя легко и свободно. Торжественная церемония, проходившая на лоне природы, на воздухе, напоенном ароматами соснового бора, проходила не более чем в 90 километрах от вражеских позиций и находилась в полном созвучии с тяжелым и вместе с тем героическим временем, которое переживал советский народ. Николай Нилович был бесконечно тронут вниманием. В торжественный для него день он оказался среди людей, которые искренне разделяли его радость и вместе с ним благодарили Коммунистическую партию и Советское правительство за заботу и внимание к военным медикам.

Проходившее совещание руководящего состава медицинской службы фронта обращало внимание участников не только на прошлое, но и на будущее для того, чтобы лучше распоряжаться делами завтрашнего дня. В 1943 году Красная [249] Армия еще больше стала ощущать твердую поступь миллионов тружеников тыла, работавших дни и ночи ради выполнения главного призыва Коммунистической партии «Все для фронта, все для победы!». Армия и флот все больше и больше получали боевой техники и вооружения. Росло мастерство командного состава и войск, совершенствовалось искусство управления войсками. Это заставляло руководящий состав медицинской службы постоянно учиться, понимая, что вчерашний день — не мерка для решения задач завтрашнего дня. Таков был лейтмотив совещания.

Западное направление привлекало особое внимание ГВСУ. Вожделения немецко-фашистских захватчиков в 1941 году были устремлены на Минск, Смоленск, Москву. Вынужденное отвлечение части сил на север — на Ленинград или на юг — на Киев верховное командование фашистской Германии делало в интересах достижения цели, изложенной в плане «Барбаросса». Поэтому медицинская служба Западного, а затем 3-го Белорусского фронтов пользовалась первоочередностью в получении материальных ресурсов и медицинских кадров. На этом фронте я был чаще, чем на других, вплоть до 1943 года. Да и представители медицинской службы фронта чаще других бывали в ГВСУ.

* * *

Войска 3-го Белорусского фронта 27 июня овладели Оршей. В этот же день на автомашинах туда были переброшены СГ на 500 мест, 6 ХППГ и 1 ЭП. 28 июня госпитальная база фронтового подчинения имела 5100 коек. Она принимала раненых и больных из 11-й гвардейской и 31-й армий и соединений усиления фронта. С разгромом витебской группировки противника 30 июня в городе Бобр, что северо-восточнее Борисова, была создана передовая ГБФ. Она как нельзя лучше решала одну из очередных задач медицинской службы, связанную с возрастанием потерь ранеными. Выполнение ближайшей задачи фронта — выйти на рубеж Сенно, Орша и в дальнейшем наступать на Борисов — сопровождалось возрастанием санитарных потерь. В ГБФ могли эвакуировать раненых и больных и войска 5-й армии. На следующий день после взятия Борисова в нем немедленно развернулся ХППГ. На другой день, 3 июля, прибыли и развернулись еще 3 таких же госпиталя, которые свободно могли принять 1000 раненых.

За период с 23 по 30 июня самые большие потери понесла 11-я гвардейская армия — 9020 раненых и больных, из которых 4250 были эвакуированы во фронтовую базу. Больше [250] эвакуировать не было необходимости. С 29 июня по 4 июля проходило преследование противника, потери ранеными были незначительными. В частности, 11-я гвардейская армия с 1 по 6 июля потеряла ранеными только 660 человек. Если же принять потери фронта за период с 23 июня по 6 июля за 100%, то они с 23 по 30 июня составили более 93%. Быстро прорвав сильную оборону врага, разгромив ею противостоящие войска, а затем окружив и уничтожив его витебскую группировку, наши соединения, выполняя директиву Ставки от 28 июня, с ходу форсировали Березину и стремительно продвигались на Минск, а правым крылом — на Молодечно. Здесь читатель не видит никаких пауз в наступлении войск фронта. Вместе с тем он заметит, с какой быстротой фронтовая медицинская служба продвигала фронтовые госпитали за наступающими войсками фронта. 3 июля был освобожден Минск. Уже 4 июля фронтовые госпитали прибыли в город и развернули для приема раненых и больных 4700 коек.

Начиная с 7 июля потери ранеными стали возрастать. Особенно сильно с 15 июля по 12 августа, в период выхода войск фронта на рубеж реки Неман. Если принять потери ранеными с 1 по 14 июля за 100%, то за период с 7 по 14 июля они составили около 80%. Наибольшие потери с 7 по 14 июля понесла 11-я гвардейская армия — 3315 человек{21}. Но задача ее медиков облегчалась тем, что следом за медучреждениями армии выдвигались вперед фронтовые госпитали.

В расположенную в Минске госпитальную базу можно было эвакуировать раненых из войск, занимавшихся ликвидацией окруженной восточнее Минска группировки. Если я и говорил об увеличении потерь ранеными во второй семидневке июля, оно было относительным. В абсолютных цифрах потери были незначительными. Ставка Верховного Главнокомандования директивой от 28 июня 1944 года приказала командующему фронтом с ходу форсировать Березину, обходя встречающиеся опорные пункты противника, развивать стремительное наступление на Минск и правым крылом на Молодечно, не позже 7–8 июля овладеть во взаимодействии с войсками 2-го Белорусского фронта этими важнейшими пунктами. Указание Ставки фронт выполнил раньше указанных сроков. Это в большой мере обусловило незначительные потери ранеными. Враг в этой операции потерпел громадный урон. Минская госпитальная база сыграла свою роль форпоста медицинской службы фронта. [251]

Директивой от 4 июля Ставка приказала фронту частью сил совместно со 2-м Белорусским завершить разгром вражеской группировки восточнее Минска, не позднее 10–12 июля овладеть рубежом Вильнюс, Лида, нанося главный удар на Вильнюс, и в дальнейшем выйти на реку Неман, захватив плацдарм на его западном берегу.

Вслед за Минском медицинская служба фронта стала «обживать» Молодечно, постепенно, но планомерно увеличивая здесь количество госпиталей. 13 июля войска 3-го Белорусского фронта освободили Вильнюс. Еще раньше, 9 июля, взяли Лиду. На 18 июля в Молодечно было развернуто 1550 коек при наличии 2170 раненых и больных. Небольшая перегрузка не отразилась на качестве лечения и ухода за ранеными. На это же время в Лиде было развернуто 550 коек, занято было только 376. В Вильнюсе 18 июля также была создана передовая база фронта и развернуто 1120 коек, а занято только 484. Однако сопротивление врага стало возрастать. Мы, медицинские работники, судили об этом по увеличению числа раненых в армиях. Если принять за 100% потери ранеными и больными, понесенные фронтом за период с 15 июля по 12 августа, то на долю 5-й, 11-й гвардейской и 31-й армий их приходилось более 64%. Форсирование этими армиями Немана, взятие 1 августа Каунаса и выход к границам Восточной Пруссии сопровождались упорным сопротивлением и яростными контратаками со стороны врага. Сказывалась и усталость наших войск. Ведь соединения 3-го Белорусского (бывшего Западного) фронта, показавшие беспримерное мужество и отвагу в защите Москвы, прошли с боями через всю Белоруссию, освободили часть территории Литвы и подошли вплотную к границам Восточной Пруссии!

Медицинская служба фронта эвакуировала за свои пределы только 32% раненых, в том числе совсем немного больных. Остальные раненые и больные закончили лечение в медицинских учреждениях армий и фронта. Быстрое реагирование на обстановку, непрестанное следование фронтовых госпиталей за армиями создавали благоприятные условия для лечения раненых и больных и были результатом ряда мер, принятых руководством медицинской службы и начальником тыла фронта.

Генерал Вячеслав Петрович Виноградов, возглавлявший тыл фронта, хорошо понимал особенности медслужбы. Он всячески способствовал расположению медицинского управления в первом эшелоне тыла, находил возможность выделить автотранспорт для переброски фронтовых госпиталей [252] как можно ближе к армиям. Эта важная сторона нашего обеспечения наступательных операций дополнялась хорошо излаженными при помощи авиации контактами начальника медслужбы фронта с начмедармами, эвакопунктами и даже непосредственно с госпиталями, особенно сортировочными, игравшими большую роль в лечебно-эвакуационном процессе. Наконец, весьма важным фактором, влиявшим на постоянное совершенствование работы, явилось возведение в закономерность положения о том, что в наступательных операциях, как правило, госпитали идут к раненым и, как исключение, раненые эвакуируются в госпитали. Этого положения руководство медицинской службы фронта строго придерживалось после Смоленской операции.

Несколько слов надо сказать о скорости восстановления железных дорог и о количестве автосанитарного транспорта, находившегося в распоряжении начальника медицинской службы фронта. До Орши поезда стали ходить 1 июля, а госпитали развернулись 27 июня. От Орши до Минска поезда пошли 10 июля, а ГБФ развернулась 4 июля. На этой главной магистрали развернулись и стали работать госпитали в нескольких городах: Бобре — 30 июня, Борисове — 3 июля, Молодечно, куда поезда стали ходить с 11 июля, хотя его освободили 5 июля. Вильнюс освободили 13 июля, первый поезд пришел туда 17 июля, а 18 июля в городе уже было развернуто 1120 коек. Главным транспортом эвакуации во фронтовой тыл был автомобильный. Не в меньшей степени он был занят переброской фронтовых, да и армейских госпиталей вперед. Не случайно, что за всю фронтовую операцию было отправлено с ранеными только 78 санитарных летучек и 14 временных военно-санитарных поездов.

Опыт прошедшей операции говорил о необходимости использования транспортных средств тогда, когда наблюдается спокойная обстановка, а также об обязательном сочетании эвакуации раненых автосанитарным и железнодорожно-санитарным транспортом с передислокацией госпиталей, причем последняя должна пользоваться преимуществом перед эвакуацией.

* * *

Терапевтическая служба нашла должное ей место в организационной структуре военно-медицинских органов и учреждений во время Великой Отечественной войны. Терапевтическую службу в 3-м Белорусском фронте возглавлял Б. В. Ильинский, воспитанник школы Г. Ф. Ланга, широко [253] известной в нашей стране и за рубежом. Он участник советско-финляндской войны, где был армейским терапевтом. Военно-полевая терапия имеет дело с заболевшими не только в условиях боевой обстановки, но и вследствие ранения. Они требуют к себе большого внимания и согласованного с хирургом лечения. Такую категорию больных терапевты в мирное время не встречали, и поэтому нуждались в помощи старших товарищей — армейских и фронтовых специалистов. Основательные знания врача-клинициста, профессиональное призвание, ставившее превыше всего интересы больного, а также приобретенный опыт организаторской работы на посту армейского терапевта позволили Ильинскому стать наставником и авторитетным руководителем терапевтов, работавших в терапевтических и хирургических госпиталях. Деятельность терапевтов в этих условиях составляет большой раздел военной медицины, по праву называющийся военно-полевой терапией.

Среди раненых встречалась относительно небольшая группа, лечение которой требовало особой организации, специально выделенных для этой цели врачей-специалистов и систематического контроля за его ходом. Речь идет о раненых в челюсти. В их лечении до войны были достигнуты значительные успехи в стационарных клинических условиях. Совершенно иную картину представляют повреждения челюстей, с которыми приходится иметь дело в действующей армии. Пришлось ввести специальную должность помощника главного хирурга фронта по челюстно-лицевой хирургии. В 3-м Белорусском фронте эту должность исполнял полковник медицинской службы Аким Михайлович Рарог. Он окончил стоматологический факультет Харьковского медицинского института и с 1931 года руководил окружной зубопротезной лабораторией Белорусского военного округа, затем был начальником такой же лаборатории Западного фронта. Хорошие организаторские способности и отличное знание своего дела дали ему путевку на должность помощника главного хирурга фронта профессора С. И. Банайтиса, которую он с честью выполнял до конца войны. Он закончил службу в Вооруженных Силах на должности начальника Центральной стоматологической поликлиники в 1971 году.

* * *

В соответствии с замыслом Ставки 1-й Белорусский фронт должен был разгромить бобруйскую группировку противника. В начале весны 1944 года его фронтовые госпитали, дислоцировавшиеся в районе Брянск, Бежица, освобождались [254] от раненых и больных. Госпитали отстояли от переднего края войск правого крыла фронта более чем на 350, а от левого крыла — более чем на 700 километров. Эти госпитали в апреле — мае были передислоцированы и развернуты в районе Гомель, Речица, Калинковичи, Мозырь на расстоянии 45–90 километров от переднего края. В то же время была усилена госпитальная база левого крыла фронта. Она насчитывала 20 госпиталей на 10 400 коек и размещалась в районе Сарны, Олевск, Белокоровичи, Овруч, Коростень. Сюда была передислоцирована группа госпиталей примерно на 7800 коек. Кроме этого, в районе Киверцы, 70 километров юго-восточнее Ковеля, находившегося еще в руках врага, было развернуто 12 ХППГ, 3 ГЛР, 3 ТППГ, 3 ИППГ и 1 ЭП.

В исходном положении и в ходе операции войска правого и левого крыла 1-го Белорусского фронта были разобщены рекой Припять и ее болотистой поймой.

На 20 июня 1944 года ГБФ включала в себя 5 эвакопунктов, из них на правом крыле фронта было 3 и на левом 2, 159 госпиталей на 83 200 коек, в том числе 94 госпиталя на 53 200 коек находились на правом крыле и 65 госпиталей на 30 000 коек — на левом крыле фронта.

На запрос штаба фронта от 8 июля о готовности медиков к обеспечению боевых действий войск левого крыла начальник медицинской службы фронта генерал-майор медицинской службы А. Я. Барабанов, докладывая о повышении готовности, перечислил ряд мер, проведенных службой.

В составе ГБФ левого крыла фронта, отмечал начмед, развернуто 25 ППГ в районе Сарны, Маневичи, Киверцы. В их задачу входит быстрое следование за войсками и освобождение госпиталей армий от раненых по мере их загрузки. 25 из 42 ППГ, находившихся во фронтовом подчинении, в том числе 19 из 27 ХППГ, сосредоточивались на левом крыле фронта.

Щедрость чрезмерная, если учесть, что главное направление было на правом крыле и глубина операции здесь предполагалась в 2–3 раза больше, чем на левом крыле.

Барабанов дал указания о передислокации по 3–4 ЭГ на станции снабжения 47-й и 69-й армий с расчетом приема ими всего потока раненых.

Эти мероприятия предполагалось осуществить до начала операции. Такое решение было совершенно правильным. Ближайшие к фронту населенные пункты, где располагались фронтовые госпитали, находились далеко от переднего [255] края войск: Сарны более чем в 130, Киверцы — в 70 километрах. Что же касается городов Овруча и Коростеня, где располагались госпитали, то они были от сражающихся частей на расстоянии более 250 километров. Но законно возникает вопрос: почему только для 47-й и 69-й армий и почему только по 3–4 ЭГ? За исключением 1-й Польской армии, наступавшей во втором эшелоне левого крыла фронта, все армии нуждались в том, чтобы в их районах были развернуты фронтовые эвакогоспитали. Чтобы не загружать армейские госпитали, требовалось развернуть не по 3–4, а минимум по 6–8 ЭГ, при этом с увеличением числа развертываемых мест (относительно штатного числа) на 40%, обязательных для всех госпиталей фронтового подчинения на период Белорусской операции.

Намечено было также в ближайшие дни освобождение ЭГ и ГЛР на 5000 коек в районе Новозыбков, Клинцы и перебазирование их в район Ковеля. В число госпиталей включены 2 СГ. Один из них — для развертывания госпитальный базы в районе Бреста.

Эту наметку в отношении Ковеля, который был освобожден 6 июля, медицинская служба фронта выполнила только к 1 августа. Госпитальная же база в Бресте, освобожденном 28 июля, была создана только 6 августа в составе 7 ХППГ, 1 ГЛР, 1 ТППГ и 3 ИППГ.

Все ГБА освобождались от раненых со сроком лечения свыше 20 суток. Они переводились в ГБФ.

К сожалению, эта крайне необходимая мера оказалась не осуществленной не только на левом, но и на правом крыле фронта.

И наконец, из четырех фронтовых автосанитарных рот две передавались на левое крыло.

Такое решение не учитывало боевую и медицинскую обстановку, сложившуюся на правом крыле фронта. Первые фронтовые госпитали в Бобруйске только 9 июля приступили к приему раненых, а войска правого крыла вышли на реку Шара, продвинулись на запад от Бобруйска почти на 250 километров. Первоочередной задачей медицинской службы фронта стала доставка фронтовых госпиталей автомобильным транспортом в Барановичи. Других возможностей не было. Железнодорожное сообщение до Бобруйска обещали восстановить к 15 июля, а до Барановичей — к 25 июля. При отрыве железнодорожных баз снабжения войск правого крыла более чем на 300 километров рассчитывать на автомобильный транспорт подвоза начальника тыла фронта было нельзя. Но можно и нужно было полагаться [256] на грузовые машины трех автосанитарных рот. Из 231 машины, находившейся в работе, требовалось дать не более 72 машин, то есть одну роту трехвзводного состава. Нельзя же было не учитывать, что из 27 ХППГ, находившихся во фронтовом подчинении, 19 были сосредоточены на левом крыле фронта! Кроме этого, нужно было помнить важное предложение А. Я. Барабанова сосредоточить госпитали в районе Ковеля под руководством начальника ПЭП № 15. Это предложение он изложил в проекте директивы по тылу фронта 10 июля 1944 года.

Армии левого крыла фронта, за исключением 61-й, 8-й гвардейской и 69-й, имели меньше госпиталей, чем армии правого крыла.

Хорошая организация квалифицированной хирургической помощи раненым, эвакуация их по назначению и лечение по специальностям в условиях высоких темпов наступления армий возможны тогда, когда армии располагают достаточным количеством госпиталей, в первую очередь хирургических, и когда фронтовые госпитали продвигаются за войсками, наступая, что называется, на пятки армейским.

70, 47 и 1-я Польская армии левого крыла фронта не располагали необходимым количеством госпиталей и нуждались в усилении.

Польская армия только что закончила формирование. В этот период я был в армии, имел встречу с ее командующим генералом Зигмундом Берлингом, посмотрел некоторые медсанбаты и ХППГ. У меня осталось хорошее впечатление о врачах, их подготовке к работе в боевых условиях. Армейским хирургом был назначен начальник кафедры госпитальной хирургии Военно-медицинской академии профессор А. В. Шацкий. Александр Владиславович в 1913 году окончил Военно-медицинскую академию, в октябре 1918 года начал работать в ней младшим преподавателем. В сентябре 1944 года Шацкий был назначен главным хирургом Войска Польского. В декабре 1944 года постановлением Президиума Крайовой Рады Народовой ему было присвоено звание генерал-майора медицинской службы. Обладая обширными теоретическими знаниями и многолетним опытом хирурга-клинициста, он много сделал для подготовки военных хирургов Войска Польского.

Армейским терапевтом стал старший преподаватель кафедры терапии Военно-медицинской академии В. М. Новодворский. Витольд Марцелович окончил Военно-медицинскую академию в 1912 году, возвратился в нее через десять [257] лет ординатором терапевтической клиники. Он не любил кабинетной работы, основное рабочее место свое находил у койки больного, был строгим учителем и мудрым наставником, блестяще владел дифференциальной диагностикой, что делало его ценным преподавателем-клиницистом. В ноябре 1944 года он был назначен главным терапевтом Войска Польского, а в декабре Президиум Крайовой Рады Народовой присвоил ему воинское звание генерал-майора медицинской службы.

Хорошим организатором медицинской службы 1-й Польской армии оказался и ее начальник — полковник, а затем генерал-майор медицинской службы М. А. Могучий, знавший практическую хирургию и на личном опыте убедившийся в огромном значении своевременного маневра госпиталями для хорошей постановки лечения раненых.

* * *

Фронт имел возможность усилить армии ППГ. У него их было достаточное количество. В момент своего прибытия госпитали дислоцировались на расстоянии более 70 километров от переднего края. Скрытность подготовки к наступлению требовала этого. Из-за дальности расположения ЭГ ими труднее было маневрировать. Они не имели своего транспорта для следования за войсками своим ходом.

Ставка Верховного Главнокомандования приказала 1-му Белорусскому фронту правым крылом войск разгромить бобруйскую группировку противника. В дальнейшем войска должны были развивать наступление на Старые Дороги, Слуцк и частью сил на Пуховичи. Войскам центра и левого крыла фронта ставилась задача удерживать занимаемые рубежи и готовиться к наступлению на люблинском направлении.

Северную группировку войск правого крыла фронта составляли 10 стрелковых дивизий 3-й и 48-й армий и танковый корпус. Они прорывали вражескую оборону смежными флангами на участке шириной 15 километров. На таком небольшом участке прорыва четыре стрелковых корпуса, наступавшие в первом эшелоне ударной группировки фронта, и танковый корпус представляли силу, перед которой противник не мог устоять. Медицинская служба должна была быть готовой к обеспечению наступательных боев в высоких темпах.

Ударная сила южной группировки правого крыла фронта была мощнее северной. Она включала 11 стрелковых [258] дивизий 28-й и 65-й армий и танковый корпус. На участке прорыва шириной 14 километров наступали 4 стрелковых корпуса и вводились в бой танковый, механизированный и кавалерийский корпуса. Эта сила способна была преодолеть вражескую оборону в высоких темпах.

Успех медицинского обеспечения наступательных операций во многом обусловливается правильной дислокацией медицинских учреждений в исходном положении и организацией переброски фронтовых госпиталей за наступающими армиями. Как эти вопросы решались на 1-м Белорусском фронте?

ГБА были развернуты: для 3-й армии в районе станции Салтановка, для 48-й — близ станции Буда-Кошелево, для 65-й — в районе станции Жердь, для 28-й — неподалеку от станции Горочичи. Часть госпиталей в каждой из этих баз находилась в свернутом состоянии и являлась резервом начмедармов. В действующих медучреждениях было на излечении от 120 (28-я армия) до 3000 (3-я армия) раненых и больных.

При беглом взгляде бросается в глаза отдаленность значительного числа армейских госпиталей, особенно 3-й и 65-й армий, от переднего края войск, смешанное размещение госпиталей разных армий в тыловых районах, в частности 3-й и 48-й армий. В радиусе 7 километров от станции Салтановка, на которой находилась ГБА 3-й армии, размещались 3 ЭГ и 1 ГЛР 3-й армии, 2 ХППГ 48-й армии. Вместе с этим в 20 километрах от нее на станции Буда-Кошелево на 1 июня было развернуто 3 ХППГ, 2 ТППГ, 1 ИППГ и 1 ГЛР фронтового подчинения. На станции Горочичи основалась ГБА 28-й армии в составе 3 ХППГ, 1 ТППГ, 1 ИППГ и 2 ГЛР. Неподалеку, в Калинковичах и Мозыре, были развернуты еще 8 ЭГ, 1 ИППГ и 1 ГЛР. Почему участки железных дорог Жлобин — Гомель (за исключением станции Буда-Кошелево) и Жлобин — Калинковичи были отданы для развертывания ГБА? На них были базы снабжения армий. Им больше негде было разместиться. К этим станциям от войск шел порожний автотранспорт за всем, что необходимо для войск. Он использовался для эвакуации раненых, особенно с легкими ранениями. Без него медицинская служба не могла обходиться. Это и лежало в основе решения об организации ГБА. Не служило препятствием даже большое расстояние (60 километров) от центра наступления ударной группировки 3-й армии до Салтановки. Вместе с тем боевая обстановка обязывала распорядиться судьбой армейских и фронтовых госпиталей [259] иначе и использовать обратный порожняк транспорта для эвакуации раненых, при этом не нарушая принципов организации армейского тыла.

ГБФ для правого крыла 1-го Белорусского фронта размещалась в населенных пунктах Мозырь, Калинковичи, Речица, Гомель, Новозыбков, Клинцы. Все эти пункты были на участке железной дороги Мозырь — Унеча. В районе Речицы (Мозырь, Калинковичи, Речица, Гомель) был развернут 51 госпиталь на 33 100 штатных коек (фактически 43300). Кроме того, в Речице находилось в свернутом состоянии 12 госпиталей на 4500 коек в качестве резерва начальника медицинской службы фронта. Они управлялись МЭП № 14. В районе Злынки, Новозыбкова, Клинцов было размещено 26 госпиталей на 18 100 штатных мест (фактически — 27700). Помимо того, в Клинцах 5 госпиталей на 2800 мест находилось в свернутом состоянии, что являлось резервом начальника медицинской службы фронта.

* * *

Войска фронта к исходу 28 июня прорвали вражескую оборону на всю ее оперативную глубину, продвинулись на 120 километров, проходя с боями в среднем 24 километра в сутки. 9-й танковый корпус 3-й армии и 1-й гвардейский танковый корпус 65-й армии к утру 27 июня, а вслед за ними и стрелковые соединения, отрезали пути отхода бобруйской группировке противника в составе пяти пехотных и одной танковой дивизий. Войска 48-й армии и часть сил 65-й армии при поддержке с воздуха авиацией 16-й воздушной армии выполнили приказ командующего фронтом: разгромили окруженную группировку врага к исходу дня 28 июня и освободили Бобруйск.

При таких темпах наступления армейские госпитальные резервы были быстро пущены в ход, а развернутые ГБА оказались недосягаемыми для армейского санитарного транспорта. Госпитали должны были следовать за армиями, но были заняты ранеными и больными. Армии получили новые задачи. 3-я армия с 1-м гвардейским танковым корпусом должна была наступать на Минск, а 48, 65 и 28-я армии — развивать наступление на Слуцк, Барановичи, перерезать железную дорогу Минск — Барановичи и воспрепятствовать отходу войск вражеской группировки из района Минска. 3-я армия, выполнив поставленную задачу, вышла в состав 2-го Белорусского фронта. 48, 65 и 28-я армии к исходу 4 июля вышли на рубеж Столбцы, Городея, Западный Несвиж, перерезали участок железной дороги Минск — [260] Барановичи, продвинувшись вперед еще на 90–120 километров.

Итак, за 11 боевых дней, то есть к исходу 4 июля, войска правого крыла 1-го Белорусского фронта пробились на запад более чем на 200 километров, а фронтовые госпитали работали еще в исходном положении, Начальник медицинской службы фронта не подготовил их к тому, чтобы они могли перебрасываться вперед и принимать раненых от армейских госпиталей на месте. Более того, были скованы армейские госпитали, развернутые в исходном положении и задержавшие у себя к началу наступления — 24 июня — 10 866 раненых и больных.

Группировка войск правого крыла фронта, имевшая на направлениях главных ударов силы, превосходящие противника, обеспечивала возможность и диктовала необходимость развернуть в районах ГБА фронтовые госпитали, а армейские все до одного держать в свернутом состоянии, с тем чтобы ППГ передвигались за войсками обратными рейсами транспорта автосанитарных рот армий. Обстановка требовала иметь в резерве не 17 госпиталей на 7300 мест (этого было очень мало), а добрую половину из 159 находившихся в распоряжении фронта. Даже армии из имевшихся у них 85 госпиталей на 27 300 мест держали в резерве 39 на 11 700 коек. Из 99 фронтовых госпиталей, находившихся на правом крыле, нужно было минимум 40 свернуть и держать не в населенных пунктах Речица и Клинцы, а в пунктах разгрузки санитарного транспорта. Оттуда их можно было перебрасывать вперед обратными рейсами транспорта трех фронтовых автосанитарных рот. При этом необходимо было прибегать и к помощи начальника тыла фронта, располагавшего грузовым автотранспортом. К сожалению, этого сделано не было.

Допущенная ошибка осложнила работу армейских медиков армий правого крыла фронта и лишила начальника медслужбы фронта возможности активно и своевременно оказывать влияние на ход обеспечения боевых действий войск.

Развернутые ГБА в первые дни боев были заполнены ранеными и больными. Так, в 65-й армии в районе станции Жердь было развернуто 10 госпиталей на 4200 коек. На 24 июня в них находилось на лечении 2600 раненых и больных. Если, проводя аналогию с фронтовыми госпиталями, допустить, что фактически коек было развернуто на 40% больше, то свободных мест оказалось 3280. За период с 24 по 28 июня поступило 5795 раненых и больных. Быстрые темпы наступления показали, что госпитали этих баз должны [261] были быстро свертываться и следовать за своими армиями. Но многие из них не могли этого сделать. Так, из 10 госпиталей 65-й армии, развернутых в районе Жерди, 2 госпиталя даже на 2 июля были еще на месте. В ГЛР и ТППГ, в которых было 1100 штатных мест, лечилось 2845 легкораненых и больных.

Таким образом, эти базы фактически превратились в мощные ЭП. Раненых и больных доставляли в них автосанитарным транспортом для того, чтобы тут же летучками отправлять в первый эшелон ГБФ. Большинства этих разгрузочных и погрузочных операций можно было бы избежать. Для этого нужно было развертывать не армейские, а фронтовые госпитали. Кроме того, в армейском районе следовало держать мощный резерв фронтовых госпиталей. Начмедарм 65-й два из трех ГЛР до 2 июля перевел из района станции Жердь на запад за наступающей армией. Начальник медицинской службы фронта смог выдвинуть часть госпиталей своего резерва в Бобруйск только 3 июля. Для этого госпитали были взяты из Буда-Кошелево как ближайшего от войск фронта пункта. Остальные резервные госпитали предварительно приходилось перевозить по железной дороге, в частности из Речицы и Клиыцов. От ближайших к фронту станций снабжения Салтановка и Жердь до станции Речица более 120, а до Клинцов — около 270 километров по железной дороге. Получить вагоны и платформы для доставки госпиталей к фронту — дело само по себе нелегкое, да еще требовалось время на погрузку и разгрузку.

Прибывшие и развернувшиеся в Бобруйске фронтовые госпитали приступили к приему раненых и больных только 9 июля: до этого у них не было продовольствия для питания раненых и больных.

Трудности с передислокацией фронтовых госпиталей вслед за наступавшими войсками с каждым днем возрастали. Упущенные первые дни наступления продолжали сказываться в течение всего июля. Среднесуточные темпы наступления войск с начала операции и до конца июля были в пределах 20 километров. Только 6 августа, когда начальник медицинской службы фронта развернул фронтовые госпитали в освобожденном войсками 1-го Белорусского фронта 28 июля Бресте, начмедармы почувствовали влияние медицинской службы фронта на ход медицинского обеспечения.

В работе медслужбы 65-й армии испытывались трудности. Многие лечебные учреждения длительное время находились в пути следования за войсками. В то же время другие [262] госпитали круглосуточно работали, принимая на себя потоки раненых и больных. Положение улучшалось тогда, когда за армейскими госпиталями следовали фронтовые. Когда же они запаздывали, а железнодорожное сообщение еще не было восстановлено, напряжение в работе уподоблялось сильно натянутой струне. В условиях, когда отступающий противник выводит из строя железные дороги, маневр автомобильным санитарным транспортом без маневра госпиталями не достигает цели, которая заключается в своевременной хирургической обработке ран, организации специализированного лечения раненых и больных в армейском тыловом районе и создании условий для госпитализации всех раненых и больных, которым эвакуация противопоказана.

* * *

26 и 27 июня наступление войск 65-й, как и других армий, развивалось большими темпами в западном и северо-западном направлениях. Расстояние от ГБА до рубежа боев перевалило за 70–80 километров. Выдвинутые к медсанбатам ХППГ № 2084 и 192 приняли раненых и больных и быстро утратили свое значение госпиталей 1-й линии. Через их голову были выдвинуты ХППГ № 3571 и 3574, которые развернулись в районе Брожа и 28 июня приступили к приему раненых. К 28–29 июня боевая обстановка юго-западнее Бобруйска осложнилась. Окруженная вражеская группировка искала выход из кольца. Часть ее вступила в бой с 356-й и 354-й стрелковыми дивизиями. Завязались упорные бои. В 356-й стрелковой потери ранеными возросли с 60 человек 27 июня до 178 и 190 соответственно 28 и 29 июня.

29 и 30 июня в район Брожа прибыл резерв госпиталей. Он состоял из ХППГ №485, 476, 4319 и 5139, ГЛР № 1899 ТППГ № 4350. Так как войска армии продвигались быстро на запад, то 1 июля эти госпитали, за исключением ХППГ №485 и ТППГ №4350, развернутых для работы, продолжали двигаться вперед. В Старых Дорогах к ним присоединились ИППГ № 851 и ЭП № 225. Войска к исходу 2 июля вышли на реку Морочь. Хотя с 3 по 8 июля включительно армия несла малые потери, колебавшиеся от 106 до 272 раненых в день, руководство медицинской службы объединения решило 4 июля развернуть резервный ХППГ №476 как госпиталь 1-й линии. Но свое значение перволинейного он быстро потерял и принимал раненых из медсанбатов, следовавших за своими дивизиями. 4 июля в [263] ХППГ поступило 204 раненых и больных. Кроме него, в этом же районе (Шишицы) был оставлен в свернутом состоянии ХППГ № 713.

К исходу 5 июля войска армии вышли на подступы к Барановичам. Для усиления медсанбатов ближе к передовой подтянут ХППГ № 713, который развернулся 7 июля в деревне Шевеле. 8 июля были освобождены Барановичи. В госпиталь №713 поступило 500 раненых и больных, позже их количество дошло до 800. В это время резервные госпитали были в Слуцке, но находились они в свернутом состоянии. В районе Брожа в ХППГ №3571 7 июля скопилось 904 раненых и больных 65-й армии, в ХППГ № 3574–1008 раненых и больных пленных немцев.

Как уже говорилось, фронтовые госпитали в Бобруйске приступили к приему раненых и больных только 9 июля. В это время армия вышла на реку Шара и завязала бои за Слоним.

Однако положение с эвакуацией раненых и больных из армейских госпиталей, развернутых вдоль оси наступления, все еще оставляло желать лучшего. Особенно нуждались в этом ХППГ №713, 476, 3571 и 3574, а также госпитали №3573 и 2199, располагавшиеся в Барановичах, куда продолжался приток раненых и больных.

На 20 июля, когда войска подходили к рубежу Беловеж, Пружаны, на станции Шердь, где в исходном положении была развернута ГБА, еще находились ХППГ № 192, выполнявший роль перволинейного и вернувшийся назад, чтобы погрузиться в вагоны, ГЛР № 3259, который только в августе передал раненых и больных фронтовым госпиталям и стал догонять свою армию, ТППГ № 2677, ожидавший погрузки в вагоны, ХППГ № 2084, освобождавшийся от раненых, чтобы следовать вперед, ХППГ № 713, занятый ранеными и остававшийся на месте, ХППГ № 3571, который, освободившись от раненых, готовился к передислокации из Брожа. В Барановичах, передав раненых прибывшим фронтовым госпиталям, готовились к передислокации ХППГ №3571 и 3573. ХППГ №3574 находился в Новосадах. Госпитали, числившиеся в резерве, находились в пути на Беловеж, в Гайновке (50 километров юго-восточнее Белостока), Ружанах. Из ГЛР один госпиталь, как уже было отмечено, оставался на станции Жердь, другой — в Тартаке (20 километров юго-западнее Барановичей) и третий у Слонима. Три терапевтических госпиталя были сосредоточены на станции Жердь, в Слуцке и Гайновке.

Такая большая растянутость госпиталей по оси наступления [264] армии свидетельствует, с одной стороны, о неиспользованных возможностях маневра в ходе операции госпиталями фронтового подчинения, особенно в июне и первой половине июля, с другой — о героическом труде медицинского состава войсковой и армейской служб, вынесшего на своих плечах исключительно большую нагрузку. Растянутость армейских госпиталей не являлась уделом только 65-й армии. Она была присуща и остальным объединениям правого крыла фронта.

* * *

Командующий фронтом, выполняя директиву Ставки от 4 июля, приказал войскам левого крыла фронта перейти 18 июля в наступление. В первом эшелоне наступали 70, 47, 69 и 8-я гвардейская армии, во втором — 1-я Польская армия.

Для развития успеха наступления привлекались 2-я танковая армия, 7-й и 2-й гвардейский кавалерийские корпуса. Выполняя поставленные задачи, 2-я танковая во взаимодействии с 8-й гвардейской 24 июля освободили Люблин. Танкисты 25 июля, не встречая сильного сопротивления, вышли к реке Висла в районе Демблина. Войска 47-й армий к исходу 27 июля продвинулись на рубеж Седльце, Луков, а 8-я гвардейская — на рубеж Луков, Демблин; передовые части 69-й армии подходили к Висле южнее Пулавы, 70-я армия, наступавшая на северо-запад, после освобождения 28 июля Бреста вместе с 28-й армией правого крыла фронта была выведена в резерв фронта, а 61-я армия — в резерв Ставки.

В соответствии с решением Ставки от 28 июля войска фронта должны были правым крылом развивать наступление в общем направлении на Варшаву, имея ближайшей задачей овладеть предместьем Варшавы — Прагой и захватить плацдармы на западном берегу реки Нарев в районе Пултуск, Сероцк, а левым крылом захватить плацдарм на Висле в районе Демблин, Зволень. Войска 8-й гвардейской, 69-й и введенной с 27 июля в сражение 1-й Польской армии в период с 26 июля по 4 августа вышли на Вислу, форсировали ее и захватили плацдармы на левом берегу в районах Магнушева и Пулавы. Начались суровые бои за удержание и расширение плацдармов с подошедшими крупными вражескими силами. Они длились до 29 августа. Войска правого крыла продолжали наступление.

Следовательно, силы трех названных армий с 18 по 28 июля, то есть за 11 дней, прошли с боями 180–230 километров. [265]

Как же обстояло дело с медицинским обеспечением боевых действий войск левого крыла фронта?

К 1 августа западнее Ковеля, но не далее Люблина, было развернуто и работало 8 госпиталей фронтового подчинения, в том числе в Люблине на 2300 мест. В Ковеле и в радиусе до 60 километров севернее, восточнее и южнее его было развернуто 28 госпиталей. Из 19 ХППГ, находившихся на левом крыле фронта, на 1 августа осталось 12, часть их находилась в пути на Брест.

На 18 июля, на день начала наступления, загрузка армейских госпиталей была неодинаковой. В 70-й армии в 12 госпиталях при 3600 штатных местах находилось на лечении 890 человек, в 47-й в 14 госпиталях при том же числе штатных мест — 6020, в 8-й гвардейской армии в 24 госпиталях из 7200 штатных мест были заняты лишь 2166, в 69-й в 18 госпиталях (5400 мест) лечилось только 2955 человек.

В связи с тем что половина госпиталей находилась в свернутом состоянии в готовности двигаться за войсками, загрузка развернутых госпиталей, за исключением принадлежавших 70-й армии, была непомерно велика. Можно было понять стремление командующих оставлять в госпиталях как можно больше раненых и больных со сроками лечения не более 30–45 дней, но разделять и допускать такую практику в период подготовки к наступательной операции было нельзя. Солдаты и офицеры, которые получат ранения в готовящейся операции, будут нуждаться в хирургическом лечении. Его исход зависит не только от своевременно сделанных операций и их качества, но и от хорошего ухода. Эти три условия определяются многими факторами, среди которых главное значение имеет мобильность госпиталя, его возможность вовремя прибыть в нужное место, принять раненых и лечить их в обстановке, не осложненной чрезмерным их поступлением.

В сводке по тылу 8-й гвардейской армии за июль говорится о тактике руководства медицинской службы армии. При преследовании противника было организовано перемещение медсанбатов перекатами и развертывание их за дивизиями, действовавшими в первом эшелоне корпуса. Каждый из них был поставлен на службу раненым, поступавшим из всего корпуса. Это единственно правильная тактика в условиях преследования противника, когда раненых бывает немного. 20 июля потери в 9-й гвардейской армии составили 1398 человек ранеными и больными, 22 июля они уменьшились до 432, а 23 июля — до 274, а в дальнейшем, вплоть до 3 августа, были еще ниже. [266]

Армейские госпитали 8-й гвардейской, развернутые в исходном положении для приема раненых из медсанбатов, до перехода в наступление имели на лечении 2166 раненых и больных. В первые 4 дня активных действий к ним поступило еще более 3000 человек. За это время части армии ушли вперед настолько далеко, что пришлось организовать очередную госпитальную базу. А так как войска перешли к преследованию противника и темпы продвижения превысили 20 километров в сутки, то на каждую сотню километров потребовалось организовывать 2–3 отделения ГБА. Это могла сделать, хотя и с напряжением, 8-я гвардейская армия. Она имела 24 госпиталя. Напряженность увеличилась вследствие упорных боев, которые она вела с крупными силами врага за удержание и расширение плацдарма на западном берегу Вислы в районе Магнушева.

В первой декаде августа потери ранеными и больными возросли. Если с 20 по 31 июля они были в пределах 5000, то за период с 1 по 10 августа достигли 7568 человек. Но были и облегчающие обстоятельства. Ведя ожесточенные бои, части не продвигались вперед. Медицинские учреждения, в том числе и медсанбаты, оставались на месте. Госпитали в Люблине со штатной численностью 2300 коек в состоянии были помочь только 69-й армии, которая вела упорные бои за удержание и расширение плацдарма на Висле в районе Пулавы. Санитарные потери за период с 1 по 10 августа у нее составили 4637 человек, а госпиталей было 18. Кроме того, расстояние от Пулавы, западнее которой вела бои армия, до Люблина было самое близкое — 45 километров, тогда как от Магнушева, в районе которого вела бои 8-я гвардейская армия, было более 110 километров.

Труднее было справляться своими силами 47-й армии, которая была правофланговой на левом крыле фронта, имела в своем распоряжении перед наступлением 14 госпиталей. Пройдя 120 километров на запад, части 47-й круто повернули на север, северо-запад и, перерезав железную дорогу на участке Луков — Брест, к исходу 28 июля вышли в район 15 километров севернее Седльце, оторвавшись от намечавшейся 2-й госпитальной базы во Владава на 150 километров. В исходном положении для наступления в свернутом состоянии находилось 3 ХППГ, 1 ИППГ и 1 СЭГ. Остальные госпитали — 4 ХППГ, 2 ТППГ, 1 ГЛР, 1 ИППГ и 1 ЭГ — были заняты ранеными и больными. На лечении находилось 6020 человек. За период с 18 июля по 2 августа потери ранеными и больными составили 7430 человек. За это время было эвакуировано за пределы армии 3700 человек, [267] выписано в части 1900 солдат и офицеров. Оставалось на лечении 7850 человек, из них 1944 лечились в 10 медсанбатах.

Бои велись за удержание и расширение плацдарма. Медсанбаты работали на месте. Если учесть, что большинство госпиталей армии находилось или в свернутом состоянии, или в движении, или, наконец, в ожидании погрузки, то напряженность работы медицинского персонала в развернутых госпиталях была высокой, особенно в ХППГ № 338 и СЭГ № 4526. Медицинский состав этих медучреждений вынужден был работать не одни сутки днем и ночью.

* * *

...Закончилась Белорусская операция. Наши войска освободили от немецко-фашистской оккупации всю Белоруссию, часть Латвии, большую часть Литвы, вступили в Польшу и вышли на реку Нарев в ее нижнем течении севернее Варшавы и на Вислу южнее польской столицы. Враг потерял много силы и техники. Бойцы, командиры наших подразделений и частей проявили выносливость, настойчивость и умение уничтожать и гнать врага днем и ночью. Командиры соединений и командующие объединениями показали свое полководческое мастерство. Положительные итоги операции как величайшее достояние брались на вооружение всей Красной Армии. Явления отрицательного порядка изучались с точки зрения вскрытия обусловивших их причин. Не составила исключения в этом отношении медицинская служба и руководство тыла 1-го Белорусского фронта. Нужно было ответить на вопрос, почему так мало использовались мощные силы и средства медицинской службы фронта в такой большой по размаху и небывалой по глубине операции.

Руководство медицинской службы фронта в отчете о лечебно-эвакуационном обеспечении Белорусской операции пишет, что в вопросах создания резерва в подготовительный период не были использованы все возможности, созданных резервов оказалось крайне недостаточно. Исправляя этот недостаток уже в период стремительного продвижения войск вперед, громоздкие лечебные учреждения типа ЭГ отрывались, периодически намного отставая от частей и полевых лечебных учреждений. Начальник тыла фронта генерал-лейтенант интендантской службы Н. А. Антипенко позднее, после раздумий, а не по горячим следам, пишет, что «медицинское обеспечение войск 1-го Белорусского фронта в ходе наступления сопровождалось большими трудностями. [268]

Причиной тому был большой отрыв фронтовой госпитальной базы правого крыла фронта еще до начала операции»{22}.

Подобное заключение правильно. Резерв госпиталей, особенно эвакуационных, был мизерным, совершенно не соответствовал размаху и глубине операции. Большая часть госпиталей находилась далеко от передовой. Причина этого состояла в недооценке боевой обстановки и незнании ее в той мере, в какой это необходимо для правильного решения вопросов медицинского обеспечения в период подготовки к наступлению и в ходе его. Напрасно было бы видеть в упущениях руководителей нерадивость или тем более нежелание лучше поставить дело лечения и эвакуации раненых. Это было бы глубокой ошибкой. Руководитель медицинской службы и главный хирург фронта еще до войны занимали высокое положение. А. Я. Барабанов был дивизионным врачом, потом заместителем начальника и начальником медицинской службы округа, преподавал организацию и тактику медицинской службы в Куйбышевской военно-медицинской академии. Он был хорошо знаком с передовыми взглядами на медицинское обеспечение боевых действий объединений. Главный хирург фронта генерал-майор медицинской службы В. И. Попов окончил Военно-медицинскую академию, до войны возглавлял кафедру общей хирургии в Куйбышевской военно-медицинской академии и начал руководить военно-полевой хирургией во фронтовом масштабе, как и А. Я. Барабанов, с Донского фронта. Им обоим не впервые было готовиться к обеспечению лечения раненых и больных в наступательной операции. Если и были в прошлых операциях кое-где трудности, то, по их мнению, во-первых, они были временными и сравнительно быстро преодолевались, во-вторых, на войне без них вообще не обойтись. Они принимали решение, зная, что предстоит наступательная операция, зная, какие силы и средства имеются для ее осуществления. Что же касается оперативного искусства, без знания которого невозможно грамотно организовывать медицинское обеспечение боевых действий, то они его, к сожалению, не знали.

Возросшее мастерство в руководстве большими массами войск и в управлении ими в ходе боевых действий, создание ударных группировок фронта с большими оперативно-тактическими плотностями пехоты, артиллерии, танков и самоходно-артиллерийских установок обусловили превосходство в силах над противником на направлениях главных ударов, обеспечили быстрый прорыв вражеской обороны, [269] разгром бобруйской группировки и преследование врага. Противник не смог сдержать наступательного порыва наших воинов, откатившись до больших водных преград Нарева и Вислы, которые находились от исходного положения войск правого крыла фронта на расстоянии более 600, а левого крыла — до 300 километров. Все это застало руководителей медицинской службы фронта врасплох. В результате они не сумели должным образом организовать маневр госпиталями фронтового подчинения, прием раненых и больных из армейских госпиталей и тем самым оказание более активного влияния на ход медицинского обеспечения боевых действий войск.

В ходе Белорусской операции ГВСУ особое внимание обращало на более полное использование госпиталей фронтового подчинения. Это вызывалось многими причинами. Среди них особое место принадлежало сокращению эвакуации людей за пределы фронтового тылового района. Оно способствовало более быстрому восстановлению их боеспособности. Максимальное использование госпитальных баз фронта диктовалось также незначительной емкостью госпитальной сети тыла страны.

После окончания Белорусской операции в связи с решением Советского правительства оказать помощь населению Польши, освобожденному от немецко-фашистских захватчиков, я по поручению Совнаркома в конце сентября передал представителям отдела здравоохранения и социального обеспечения медикаменты в предместье Варшавы Праге.

* * *

После того как мы ознакомились с лечебно-эвакуационной работой на трех из четырех фронтов, принимавших участие в Белорусской операции, есть необходимость вернуться к вопросу о потребностях в коечной сети. Его рассмотрение поможет полнее раскрыть сложность и трудность работы медицинской службы, показать ее внешнюю и внутреннюю природу, неразрывно связанную с подготовкой операций, ходом действий войск, ожидаемыми и фактическими потерями ранеными в дивизиях и армиях.

Уже зная о медицинском обеспечении боевых действий войск 1-го Прибалтийского и 1-го Белорусского фронтов, читатель не мог не обратить внимания на то, что десятки госпиталей на тысячи и десятки тысяч коек длительное время находились в пути, в нерабочем состоянии, а они учитывались как свободные. Важно и то, что многие армейские госпитали были крайне перегружены, в то время как иные [270] развернутые фронтовые госпитали подчас бездействовали и их койки были действительно свободными, хотя нужда в них была исключительно велика.

Положение первой группы госпиталей обусловливалось закономерностями подготовки и ведения армейских и фронтовых наступательных операций, когда согласованность действий стрелковых, танковых и механизированных войск, артиллерии и авиации не позволяла противнику организовать на заранее подготовленных рубежах оборону, давало возможность вести наступление в высоких темпах, обращая в бегство и беря в плен вражеские войска.

Вторая группа учреждений оказывалась в нерабочем положении вследствие ошибок в дислокации развернутых и свернутых (резервных) госпиталей, особенно фронтового подчинения, когда в пунктах разгрузки санитарного транспорта их, как правило, не было, и обратные рейсы машин армейских и фронтовых рот не использовались для переброски госпиталей за наступающими войсками. Кроме этого, далеко не все начальники медицинской службы армий и фронтов для этой же цели централизованно использовали транспорт самих госпиталей. Что же касается транспорта подвоза тыла армий и фронтов, то он в это время, как правило, был занят доставкой боеприпасов, горючего и смазочных материалов, продовольствия.

Арифметический подсчет свободных коек не учитывал и следующего. По состоянию на 20 марта 1944 года был развернут 3481 госпиталь на 1 591 964 койки, из которых было занято 1 259 436. В эти данные не включен 3-й Украинский фронт, который на 20 января имел 183 госпиталя на 81 300 коек, из которых было занято только 57 336. Из 332 528 свободных коек на действующие фронты и армии приходилось 292 824 и на недействующие — 18 220. Только 21 474 свободные койки числились в госпиталях тыла страны. 20 % свободных коек — мизерное количество. Это обстоятельство предъявляло высокие требования к работе органов и учреждений военно-медицинской службы. Особенно четкая работа требовалась со стороны эвакуационного отдела лечебно-эвакуационного управления ГВСУ, ведавшего эвакуацией раненых, учетом свободных и занятых коек в госпиталях эвакопунктов военных округов и в госпитальных базах фронтов и отдельных армий. Отдел знал, куда и откуда, сколько и каких раненых и больных нужно эвакуировать, причем, когда дело касалось фронтов, в них учитывалось не только наличие занятых и свободных коек, но и предполагаемые ближайшие задачи медучреждений. При прочих равных условиях [271] от раненых и больных в первую очередь освобождались те фронты, которым предстояли боевые операции.

* * *

Сложившаяся к концу марта 1944 года медицинская обстановка была обусловлена зимней кампанией. За период с 14 января по 1 марта под Ленинградом и Новгородом были проведена успешная наступательная операция силами Ленинградского, Волховского, 2-го Прибалтийского фронтов и Краснознаменного Балтийского флота. На Правобережной Украине за период с 24 января по 17 апреля в ряде фронтовых операций были разгромлены немецко-фашистские войска.

Все три Украинских фронта за трехмесячный период провели по две фронтовые операции. Для каждой из них нужно было подготовить определенный минимум свободной коечной сети. Эвакуация раненых из ГБФ могла производиться только в госпитали тыла страны. Три Белорусских и 1-й Прибалтийский фронты с мая начали подготовку к Белорусской операции. Как мы увидим дальше, должны были готовиться к наступательным операциям и другие фронты. Поэтому межфронтовая эвакуация исключалась. Этого нельзя было не учитывать в организационном и оперативно-тактическом руководстве службой. Белорусская операция началась в конце июня. К этому времени много солдат и офицеров выписалось из госпиталей и вернулось в строй. На 11 июня 1944 года в 2451 госпитале действующих и недействующих фронтов свободных коек было 542 131, а в 1234 госпиталях тыла страны — 171 413. Напряженность в эвакуационной работе уменьшилась. Это объяснялось тем, что санитарные потери (без больных) составили в апреле 80,4%, в мае — 44,9%, в июне — 74% по отношению к среднемесячным потерям за всю Великую Отечественную войну. Но, будучи производной от боевой деятельности войск, эвакуационная работа подвержена быстрым изменениям. На 1 сентября количество свободных коек в госпиталях действующих и недействующих фронтов уменьшилось до 347560. В госпиталях же тыла страны оно почти не изменилось. Борьба за максимальное использование коечной сети армий и фронтов занимала главное место в работе ГВСУ. [272]

Дальше