Война. Новые задачи

Первый год войны подтвердил положение, упомянутое на апрельском совещании 1940 года, что руководящий состав военно-медицинской службы, начиная с начальника медицинской службы дивизии и кончая начальником медицинской службы фронта, кроме специальных медицинских знаний должен обладать и военными знаниями, знать природу и характер общевойскового боя, методы и средства ведения армейских и фронтовых операций. Таких знаний наш руководящий медицинский состав не имел. Преподавание военных дисциплин в Военно-медицинской академии ограничивалось главным образом пределами соединений. К тому же большинство врачей окончили гражданские медицинские институты. Военно-оперативная подготовка их оставляла желать много лучшего. [78]

В связи с этим ГВСУ{4} разработало новое положение о Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, подготовило проект постановления Государственного Комитета Обороны.

Такой документ надо было докладывать лично И. В. Сталину. Я позвонил ему и просил принять меня. Зашел в приемную и попросил А. Н. Поскребышева доложить «хозяину», что я прибыл по его разрешению. Тот вышел от Сталина и сказал мне, чтобы я шел в кабинет, что я незамедлительно и сделал. Открыв дверь, увидел Верховного, стоявшего в середине кабинета. Представился ему, он предложил мне сесть и докладывать ему мои вопросы.

Я попросил И. В. Сталина выслушать меня до конца не перебивая.

— А почему вы думали, что я буду вас перебивать?

— Потому что мои предложения, товарищ Сталин, могут показаться вам по меньшей мере несвоевременными — война идет.

— Ну докладывайте, посмотрим...

— Первый вопрос — я прошу вас расформировать Военно-медицинскую академию в Куйбышеве и три военно-медицинских факультета при медицинских институтах, сохранив их численность как гражданских высших учебных заведений.

От Верховного последовало не возражение и не вопрос, а замечание, содержание которого сводилось к тому, что идет ожесточенная война, нужны военные врачи, а я, мол, предлагаю расформировать высшие военно-медицинские учебные заведения.

— Докладывайте второй вопрос, — сказал Верховный.

— Я прошу реорганизовать Военно-медицинскую академию имени Кирова, создав в ней командно-медицинский факультет, лечебно-профилактический факультет с двухгодичным сроком обучения для обоих, и, наконец, факультет для подготовки врачей с пятигодичным сроком обучения. Последний нужен для полной загрузки профессорско-преподавательского состава кафедр первых двух курсов академии, без которых нельзя полноценно готовить кадровый руководящий состав первых двух факультетов.

Я подчеркнул при этом, что врачи полков, окончив гражданские медицинские институты, становятся полноценными [79] врачами на протяжении месяца боевых действий частей, тогда как руководящий состав медицинской службы соединений и особенно армий и фронтов, не имея необходимой военной и военно-медицинской подготовки, допускает грубые ошибки в организации медицинского обеспечения армейских и фронтовых наступательных и оборонительных операций и негативно влияет на возвращение в строй из числа пораженных в боях солдат и офицеров, а они исчисляются от двух до трех миллионов в год.

— Подготовлен ли проект постановления ГКО?

— Да, как и положение об академии.

Прочитав проект и перелистав положение, которое утверждалось проектом, Сталин его подписал.

Это было 25 ноября 1942 года. Первый факультет имел задачу готовить начальников медицинской службы дивизий, корпусов, армий, округов и фронтов, а также ответственных работников медицинских отделов и управлений. Второй предназначался для подготовки специалистов-клиницистов по основным лечебным специальностям, среди которых предпочтение отдавалось хирургии, терапии, неврологии, а также таким профилактическим специальностям, как эпидемиология, гигиена и бактериология. Может возникнуть вопрос, почему в реорганизованной академии создавался третий факультет, если в это же время ГВСУ предложило расформировать Куйбышевскую военно-медицинскую академию и три военно-медицинских факультета. Мы исходили из следующего. Этот факультет немыслим без теоретических кафедр, присущих высшему медицинскому учебному заведению. Существование его позволяет не только наиболее полно использовать теоретические кафедры, но и обеспечивать им и клиническим кафедрам взаимное обогащение достижениями науки. Только это может составить основу для подготовки на высоком научном уровне клинически и теоретически образованных военно-медицинских начальников и военных специалистов — руководителей по клиническим и теоретическим специальностям. Военно-медицинские специалисты иначе смотрят на теоретические кафедры, на содержание их преподавания и тематику их научно-прикладных исследований, чем слушатели академии — будущие войсковые врачи.

По характеру ранений еще Н. И. Пирогов делил раненых на пять категорий. Об этом говорилось в первой части книги. Говорилось и о значении подобного деления в современных условиях. Было бы непростительной ошибкой не учитывать разнообразия ранений при определении очередности [80] оказания хирургической помощи. Но для этого нужно, чтобы началу работы хирурга у операционного и перевязочного стола предшествовала сортировка раненых. Целью сортировки является распределение раненых на группы, определение срочности и трудоемкости хирургических вмешательств. С учетом физических возможностей медсанбата или ХППГ 1-й линии и результатов сортировки можно определить объем хирургических вмешательств, а следовательно, и количество раненых, которым должна быть оказана помощь.

Для проведения такой сортировки военный хирург должен обладать большими знаниями, которые дают ему не только клинические кафедры, но и теоретические, например, кафедры нормальной и патологической физиологии, а также топографической анатомии и оперативной хирургии. Эти кафедры должны помочь военному хирургу безупречно проводить не только операции, описанные в учебниках и руководствах, но главным образом те, при которых разрез кожи и подлежащих тканей должен проходить через раневой канал, который обязательно должен быть очищен от поврежденных тканей. Таких требований к названным теоретическим кафедрам слушатели академии — будущие войсковые врачи — не предъявляют, они им пока не нужны. Только будущее должно было показать, кому из них они понадобятся. Военные же хирурги обязаны предъявлять такие требования. Без этого они не могут стать полноценными полевыми врачами.

Результаты реорганизации Военно-медицинской академии сказались только в последний год войны, а проявились в полной мере лишь в послевоенный период. Однако трудно переоценить ее значение для организации работы медицинской службы.

Равномерное распределение врачей-специалистов по медицинским органам и учреждениям и подготовка врачей-нехирургов по военно-полевой хирургии в началу войны и в ходе ее стали главной задачей кадровых органов и института специалистов армий, эвакопунктов и главных специалистов фронтов. Потребность в специалистах в ходе войны с ростом числа армий и фронтов, а следовательно и медицинских учреждений, непрерывно возрастала.

В июле 1941 года началось дополнительное формирование эвакогоспиталей на 750 000 коек. Это составляло примерно 1600 госпиталей. Кроме того, с начала войны по 1 декабря 1941 года были сформированы 291 дивизия с медсанбатами, 94 стрелковые бригады с медико-санитарными [81] ротами и другими медучреждениями усиления. В 1941 году, если не считать медико-санитарных рот стрелковых полков и семидесяти шести отдельных танковых бригад, их было сформировано более 3750, каждое из которых должно было иметь минимум от двух до трех хирургов. Если взять минимально среднюю цифру — четыре хирурга на учреждение, нам потребовалось бы их 15 000. В связи с этим для нас было недопустимой роскошью иметь даже по три хирурга на учреждение, так как они нужны были еще и для проводившегося в 1942 году формирования медицинских учреждений. Ведь для подготовки хирурга требуется минимум полтора года.

Задача расставить кадры так, чтобы ни одно учреждение не оставить без специалистов, была непосильной одним кадровым органам. Она была сложной по содержанию, трудной по выполнению и тесно переплеталась с задачей подготовки хирургов на практической работе не только из врачей других специальностей, но и из людей, только что окончивших медицинские институты. Все это учитывалось, когда подбирались и назначались главные хирурги фронтов. Большинство из них не только были хирургами-клиницистами, руководившими кафедрами, но и участниками боев на реке Халхин-Гол и в Финляндии, где они выполняли должности хирургов-консультантов в войсковых объединениях. Эти люди знали военно-полевую хирургию не только по книгам, но и по непосредственному знакомству с ней в условиях больших, средних и малых поступлений раненых в войсковые и армейские полевые медицинские учреждения, а также в ГБФ, Это имело очень важное значение в решении названных выше двух задач.

Главным хирургом Северного фронта был назначен профессор Петр Андреевич Куприянов. Воспитанник Военно-медицинской академии, он начал свою хирургическую деятельность в клиниках С. П. Федорова и В. А. Оппеля. С 1930 по 1949 годы Куприянов одновременно возглавлял кафедру топографической анатомии и оперативной хирургии 1-го Ленинградского медицинского института. Заведуя этой кафедрой, он не покидал клинической хирургии. Знание топографической анатомии и оперативной хирургии является одной из двух основ формирования ученого хирурга-клинициста. Другой основой является понимание патогенеза заболеваний и глубокое знание их диагностики. Не будет преувеличением сказать, что для достижения совершенства в последней мало знать руководства, учебники и наставления. Нужно обладать даром умело применять их в конкретных [82] случаях и обогащать медицину новыми данными. А это уже относится к научно-клиническому мышлению, к искусству собирать анамнез, делать анализ и выводы из него, а также из данных осмотра больного, физического, инструментального и клинического исследований. Во время боев в Финляндии Куприянов исполнял должность хирурга-консультанта фронта, а когда 23 августа 1941 года Северный фронт разделился на Карельский и Ленинградский, возглавил хирургическую службу последнего.

Главным хирургом Северо-Западного фронта был назначен профессор Николай Николаевич Еланский. О нем я уже говорил в первой части книги. Во время боев с финнами он был хирургом-консультантом армии. Воспитанник Военно-медицинской академии, получивший хирургическую подготовку в клинике С. П. Федорова, он был подготовлен к исполнению должности главного хирурга только в пределах своего личного опыта и взглядов профессора В. А. Оппеля, который в то время считался в кругах хирургов и организаторов непревзойденным знатоком военно-полевой хирургии. Однако неблагоприятное для наших войск начало Великой Отечественной войны, вынудившее нас сократить объем хирургических вмешательств в войсковых и армейских учреждениях до минимума, обеспечивавшего эвакуацию раненых в ближайшие к линии фронта ЭГ, показало вопиющие, по мнению Еланского, противоречия между представлениями Оппеля и действительностью. На первой фронтовой конференции в Ярославле в конце июля 1941 года у меня с ним состоялась длительная, откровенная и, как всегда, дружеская беседа. Она касалась организационной сути военно-полевой хирургии. Наша беседа не прошла бесследно для Еланского. На опыте работы медицинской службы в условиях стратегической обороны мне не составило большого труда убедить его в тесной связи военно-полевой хирургии, в частности объема хирургических вмешательств, с характером войны и методами ведения армейских и фронтовых операций.

На Западный фронт главным хирургом был назначен профессор Станислав Иосифович Банайтис, возглавлявший кафедру военно-полевой хирургии на военном факультете Харьковского медицинского института. Будучи учеником В. А. Оппеля, он, однако, не абстрагировался в своей работе от реальных условий ратной жизни. Он был одним из талантливейших организаторов хирургической работы в боевых условиях, что помогало ему изучать и расставлять хирургов не только с учетом их профессиональных знаний, но [83] и организаторской хватки. Собранный, целеустремленны», трудолюбивый и работоспособный, Банайтис требовал от своих подчиненных четкости в организации хирургической работы, безукоризненного выполнения операций раненым и перевязок ран.

Вспоминается случай в одну из многочисленных моих поездок в 1941 и 1942 годах на Западный фронт. В ЭП, дислоцировавшемся в населенном пункте, была развернута большая палатка, называвшаяся палаткой ДПМ. В ней стоял стол для осмотра раненых. Противоположный вход в палатку был закрыт. Занимался осмотром раненых хирург, до войны работавший доцентом в Горьковском медицинском институте. Мое внимание привлекла плохая организаторская работа. Я обратил на это внимание хирурга, порекомендовал ему приостановить работу, поставить минимум три стола, что позволяло не ждать, пока рана будет разбинтована, не заниматься самому записями в медицинских документах и каждую минуту использовать на то, что может сделать только хирург, но не медицинская сестра. Указал ему на большую очередь у палатки и на необходимость как можно быстрее произвести сортировку раненых и больных, с тем чтобы направить их далее по назначению. Одновременно с этим я вызвал и главного хирурга фронта С. И. Банайтиса, узнав, что он находится поблизости. Показав ему организацию работы в ЭП и осведомив об отданных мною указаниях, я обратил его внимание на отсутствие асмосферы военно-полевой хирургии в работе полевого медицинского учреждения. Все это чрезвычайно огорчило Станислава Иосифовича. Чувство ответственности за порученное деле он ставил превыше всего и тяжело переживал промахи в работе своих подчиненных, считая их своими собственными. Это был очень чуткий руководитель и учитель хирургов фронта.

На Юго-Западный фронт главным хирургом был назначен профессор И. Н. Ищенко. Иван Николаевич был гражданским человеком, хорошим клиницистом и воспитателем врачей-хирургов, но мало был знаком с военным делом и особенностями фронтовых операций. С особой болью он переживал отступление наших войск, а оно на Юго-Западном фронте имело место не только в 1941, но и в 1942 годах. Условия стратегической обороны, поступления на фронт новых медицинских учреждений требовали нечеловеческое напряжения сил и чрезвычайных нагрузок на нервную систему. Будучи человеком с развитым чувством ответственности за порученное дело, он испытывал большую неудовлетворенность [84] в связи с нередким отсутствием у него сведений о положении дел в медицинских учреждениях армий фронта. Вместе с тем И. Н. Ищенко не имел возможности в начале летне-осенней кампании 1942 года располагать этими сведениями в той мере, в какой желал его беспокойный характер. Проработав до 20 сентября 1943 года главным хирургом фронта, он в начале декабря был назначен главным хирургом Киевского военного округа.

На Южном фронте главным хирургом был назначен профессор Федор Федорович Березкин. Работая ведущим хирургом в Главном военном госпитале, он пользовался там заслуженным авторитетом среди врачей и больных благодаря своей эрудиции, чуткости к людям, скромности и тактичности в обращении с сослуживцами. Казалось бы, большие теоретические и практические знания в области хирургии, в том числе и в травматологии, занимающей большое место в военно-полевой хирургии, давали основание предполагать, что должность главного хирурга фронта, обязанности и права, вытекающие из нее, не должны были представлять для него трудностей. Но это оказалось не так. Обязанности и права главного хирурга, да еще в условиях стратегической обороны, требовали от него большой оперативности в работе, четко выраженной целеустремленности, требующей отделять главное от второстепенного и проявлять при этом настойчивость и твердость характера в достижении главной цели. Все это, как видно, оказалось Березкину не по плечу, и он настоятельно просил меня освободить его от этой должности, что и было сделано в ноябре 1941 года. После этого он был назначен начальником кафедры в Куйбышевскую военно-медицинскую академию. На его место прибыл доцент А. И. Арутюнов. Александр Иванович — участник событий на реке Халхин-Гол, принимал участие в войне с Финляндией в качестве ведущего хирурга ППГ. Ученик профессоров Н. А. Богораза и Н. Н. Бурденко, он получил клиническую подготовку в хирургических школах, руководители которых оставили значительный след в научной и практической хирургии нашей Родины. Его неваурядные способности организатора в сочетании с клинической подготовкой позволили ему со знанием дела выполнять обязанности главного хирурга фронта до ноября 1944 года.

К декабрю 1941 года количество действующих фронтов увеличилось до восьми. 26 июля был образован Центральный фронт, а 16 августа — Брянский. На Центральный главным хирургом был назначен профессор бригадный врач [85] Михаил Никифорович Ахутин, освобожденный от должности начальника Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, а на Брянский — профессор военврач 1 ранга А. А. Вишневский. 25 августа Центральный фронт был упразднен, а его войска в составе 21-й и 3-й армий переданы Брянскому фронту. Эти армии вели тяжелые оборонительные бои и под давлением превосходящих сил 2-й армии и 2-й танковой группы противника отходили на юго-восток. Брянскому фронту в составе 50, 13, 21 и 3-й армий было приказано подготовиться к наступлению с задачей разгромить 2-ю танковую группу врага. В связи с тем что Ахутин имел месяц для ознакомления с той лишь частью фронта, которая находилась в наиболее тяжелых условиях, а А. А. Вишневский — менее 15 дней, было принято решение назначить М. Н. Ахутина на вновь образованный фронт. А. А. Вишневский был назначен хирургом 4-й отдельной армии, которая действовала в районе Тихвина и подчинялась непосредственно Ставке.

Задача Брянского фронта была не из легких. Его войска не могли получить необходимого количества артиллерии и авиации, да к тому же и не имели опыта ведения наступательных операций. В условиях сложной боевой обстановки, когда стратегическая инициатива находилась в руках врага, ставившего задачу окружить и уничтожить войска Юго-Западного фронта, Брянский фронт 30 августа получил приказ на переход в наступление. Времени на его подготовку было мало. В сложившихся условиях централизация управления армейскими госпиталями и создание резерва транспортных средств в руках медицинской службы фронта, взаимное и настойчивое поддержание связи между медицинской службой армий и фронта являлись главным условием предупреждения потери управления службой, а следовательно, и медицинских учреждений. Этого не было сделано. Управление службой было нарушено со всеми вытекающими отсюда последствиями. Конечно, львиная доля вины в этом падала на начальника медицинской службы фронта военврача 1 ранга А. Н. Григорьева. Однако нельзя было не видеть слабых сторон и в деятельности главного хирурга. Он не консультант, а руководитель, играющий роль первой скрипки в составлении плана и выполнении его всеми силами и средствами, которыми располагала служба.

Неблагоприятная боевая обстановка диктовала централизацию и сосредоточение хирургических сил и средств там, где им не угрожала опасность и вместе с тем обеспечивались необходимые условия для лечения раненых. [86]

19 октября 1941 года из армий правого крыла Западного фронта был образован Калининский фронт. Главным хирургом его стал военврач 1 ранга Иван Алексеевич Криворотов. Он окончил Военно-медицинскую академию, два года был войсковым врачом, после чего десять лет преподавал хирургию на кафедрах госпитальной и общей хирургии Военно-медицинской академии. Перед войной был назначен начальником кафедры военно-полевой хирургии на военном факультете при 1-м Харьковском медицинском институте.

...9 декабря 1941 года в ходе контрнаступления войска 4-й армии освободили Тихвин и вместе с 52-й армией отбросили немецкую группировку, пытавшуюся отрезать Ленинград с востока.

17 декабря 1941 года был образован Волховский фронт, главным хирургом которого был назначен профессор военврач 1 ранга Александр Александрович Вишневский.

Его отец, Александр Васильевич Вишневский, прежде чем посвятить себя целиком и полностью клинической хирургии, работал в области нормальной анатомии, оперативной хирургии и топографической анатомии. Он не сделал в этом отношении исключения и для своего сына, на деятельности которого как военно-полевым хирургом, так и хирургом-клиницистом общей хирургии это сказалось положительно. А. А. Вишневский — автор «Дневника хирурга». Это книга, написанная не вообще хирургом, а армейским и главным хирургом фронта. Боевая деятельность Волховского фронта до февраля 1944 года имела активный характер. Проводившиеся им совместно с Ленинградским фронтом операции по деблокированию Ленинграда сыграли важную роль. Автор «Дневника...» сетует на то, что ему не хватало времени заниматься непосредственно хирургической работой. Его ум, энергия и воля целиком и полностью поглощались организацией этой работы в учреждениях фронтового, армейского и войскового звеньев медицинской службы. Это требовало походного образа жизни и диктовало необходимость не считаться со временем. При этом А. А. Вишневский не всегда был удовлетворен результатом своей организационно-методической деятельности. Замеченные им недостатки в организации хирургической работы, в уходе за ранеными в послеоперационном периоде и в поддержании должного порядка не везде и не всегда после первого посещения устранялись.

Тот, кто работал армейским хирургом или главным хирургом фронта и читал «Дневник хирурга», не возьмет на себя смелость сказать, что описываемые в нем события и факты [87] присущи лишь фронту, где работал А. А. Вишневский. В самом деле, а могло ли быть иначе на других фронтах? В общих чертах — нет, в частностях — да. Возможно ли было избежать тех слабых сторон в работе вновь созданных учреждений, люди которых были собраны со всех уголков страны, имели различные деловые качества, квалификацию и организаторские способности, обладали особенностями характера, воспитания и привычек и волею судеб оказались в совершенно новых, непривычных для них условиях? Нужно время, чтобы учреждения имели дружные, хорошо сработавшиеся коллективы, где организацию работы, ее содержание и внутренний распорядок соответствовали бы боевым условиям, а врачи приобрели опыт и знания, которые может дать только школа войны. Время, необходимое вновь сформировавшимся учреждениям для «пускового периода», зависит не только от объективных, но и от субъективных факторов. Безусловно, медицинскому аппарату вновь созданного фронта требуется больше времени для организации управления службой и налаживания бесперебойного снабжения медицинским и санитарно-хозяйственным имуществом, чем аппарату фронта, созданного на базе управления приграничного военного округа, который располагал ядром врачей управления службой и окружным медицинским складом.