Наревский плацдарм
По решению Верховного Главнокомандования 3-й артиллерийский Ленинградский корпус прорыва, а в его составе и наша дивизия были переброшены на 1-й Белорусский фронт.
1 октября 1220-й гаубичный полк первым из бригады закончил погрузку в железнодорожные эшелоны. Горнисты сыграли отправление. В тот же день командир дивизии и все шесть командиров бригад вылетели на самолете в Белосток. Мы пролетали над Прибалтийскими республиками, где еще шли бои по ликвидации отдельных групп противника. Сквозь туман были видны поля, изрытые воронками, разбитые танки, автомашины и орудия. Вечером прибыли в штаб артиллерии 1-го Белорусского фронта и представились командующему артиллерией генерал-полковнику В. И. Казакову.
Мне уже дважды приходилось встречаться с Василием Ивановичем. Первый раз — в 1942 году на Брянском фронте, где он недолгое время был командующим артиллерией фронта, а я командовал 9-м гвардейским артиллерийским полком. Вторично — под Сталинградом. Он тогда командовал артиллерией Донского фронта, а я — артиллерией 39-й гвардейской стрелковой дивизии.
Это был невысокий, худощавый, очень подвижный человек. Его отличали большая сила воли, острый ум, храбрость. Василий Иванович был хорошим организатором и знатоком в деле применения больших масс артиллерии. Он умел прислушиваться к голосу подчиненных, никогда не сковывал их инициативы. Многие офицеры и генералы, кому приходилось работать вместе с Василием Ивановичем, [143] называли его «человек-пружина». Он обладал удивительной энергией и неисчерпаемым запасом сил. Василий Иванович умело опирался на свой штаб, доверял ему и по достоинству высоко ценил его работу.
В штабе артиллерии 1-го Белорусского фронта были подобраны опытные командиры, такие, как его начальник генерал Г. С. Надысев, человек большой эрудиции и трудолюбия, офицеры оперативного и разведывательного отделов Е. И. Левит, Н. П. Сазонов, Л. С. Сапков, Т. Ф. Удушливый и другие.
В. И. Казаков сообщил нам, что по решению командующего фронтом 18-я артиллерийская дивизия вошла в подчинение 65-й армии, занимавшей оборону на наревском плацдарме. Василий Иванович вкратце обрисовал обстановку, сложившуюся на этом участке фронта. В предшествующих боях войска 65-й армии под командованием генерал-полковника П. И. Батова, развивая наступление, форсировали реку Нарев севернее Варшавы и захватили на ее правом берегу плацдарм протяженностью по фронту 12–14 километров и глубиной 6–8 километров. Плацдарм на реке Нарев должен был сыграть роль трамплина, с которого можно было бы начать новую наступательную операцию. Плацдармы на Нареве и Висле, по выражению самих немцев, были «пистолетами, направленными в сердце Германии», и не случайно гитлеровцы любой ценой стремились их ликвидировать.
К месту назначения части дивизии прибывали длинным, кружным путем через Псков, Дно, Великие Луки, Полоцк, Молодечно, Лиду, Вильнюс. Пять суток продолжалась эта дорога.
В пути воины отдыхали от боев. Под мерный стук колес пели песни, беседовали о доме, семье, читали, писали письма.
Всегда слышались смех и шутки вокруг сержанта Петра Кириллина. Бывший командир отделения разведки, перед самым отъездом он был назначен старшиной 6-й батареи полка Л. И. Шейнина. И назначен весьма удачно. Кириллин оказался запасливым, рачительным хозяином.
Рассказчиком обычно выступал и артиллерийский мастер Иван Кукушкин. Даже сейчас, много лет спустя, не могу без смеха вспоминать его рассказы. Слушателей у Кукушкина всегда было достаточно: уж больно занятно заливал он. [144]
4 октября после мощной артиллерийской подготовки немцы начали наступление. На участок протяженностью 14 километров против частей 65-й армии враг бросил три пехотные, три танковые дивизии да еще несколько отдельных батальонов.
Противник намеревался ударом бронированного кулака разорвать центр боевого порядка нашей армии, выйти к реке Нарев, а затем по частям уничтожать войска 46, 18 и 105-го корпусов, уцелевшие подразделения сбросить в реку, не допустив тем самым выхода наших войск к границам Восточной Пруссии.
В первый же день нашим частям пришлось отойти к реке. Удержаться на плацдарме им помогла наша артиллерия, которая вела огонь прямой наводкой с восточного берега.
6 октября 1944 года полки бригады начали прибывать на станцию Тлущ. Выгрузились мы и сразу же форсированным маршем двинулись к линии фронта — на наревский плацдарм.
В ночь на 7 октября я получил боевую задачу от командарма П. И. Батова: поддержать боевые действия частей 69-й гвардейской стрелковой дивизии по отражению атак противника на плацдарме.
С Павлом Ивановичем Батовым я впервые встретился 27 января 1942 года. Он приехал поздравить личный состав 9-го гвардейского артиллерийского полка 283-й стрелковой дивизии, которым я тогда командовал, с присвоением ему почетного гвардейского звания.
Этот талантливый военачальник и прекрасной души, человек снискал у подчиненных авторитет и горячую любовь. Я рад, что имел возможность не только встречаться с ним, но и служить под его началом. В настоящее время: П. И. Батов возглавляет Советский Комитет ветеранов войны, а я являюсь членом этого Комитета и председателем Гомельского областного совета ветеранов войны.
7 октября нам пришлось с ходу занимать боевые позиции на восточном берегу реки Нарев, в трех километрах северо-восточнее Голендры. Враг не только беспрерывно обстреливал пойму реки, но и сильно бомбил места переправ и все подходы к реке. Связь мы вынуждены были проложить в стороне. Связисты 6-й батареи 1229-го артиллерийского полка П. П. Ерыкалов и А. К. Кононов [145] в студеной воде, под огнем разведали брод, удачно преодолели реку и проложили линию левее переправы.
Я с группой командиров полков, дивизионов и батарей, разведчиками и связистами переплыл Нарев на подручных средствах. Под ураганным огнем артиллерии и многоствольных минометов мы добрались до наблюдательного пункта командира 69-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Ф. Л. Макарова. Наблюдательный пункт командира дивизии — неглубокий окоп, замаскированный чахлым кустарником.
— Товарищ генерал, командир пятьдесят восьмой гаубичной артиллерийской бригады с командирами полков прибыли! — отрапортовал я.
— Спасибо, вовремя. — Генерал Макаров протянул руку и засыпал нас вопросами: — Бригада готова? Связь есть?
— Все в порядке! Давайте целеуказания!
— Не добившись успеха в первых атаках, немцы предприняли новую, из района Покшивницы, силой до пехотной дивизии с двадцатью танками, — ввел меня в обстановку Макаров. — Около тридцати минут они обрабатывали артиллерийским и минометным огнем боевые порядки дивизии, особенно наш передний край, а сейчас перешли в наступление. Два сильно поредевших за время боев стрелковых полка едва удерживают свои участки обороны.
Я поднес бинокль к глазам. Море огня — как с той, так и с другой стороны. Развернутым строем шли немецкие танки, непрерывно стреляя из пушек и пулеметов, пригнувшись, бежали гитлеровцы, на ходу ведя неприцельный автоматный огонь. Фашисты больше рассчитывали на моральное воздействие такого огня, чем на его поражающую силу.
Пока мы с комдивом Макаровым и командующим артиллерией дивизии полковником Горбуновым уточняли цели, командиры полков бригады связались с огневыми позициями. Через несколько минут грянули наши залпы. Под шквалом снарядов немецкая пехота заметалась, попятилась назад... А танки подходили все ближе. Наши орудия прямой наводки заработали на всю свою мощь. И сразу у первой траншеи задымились три танка.
— Лиха беда начало! — возбужденно воскликнул генерал Макаров. — Молодцы артиллеристы! Усилить огонь, не жалеть снарядов!.. [146]
Но фашистские танки продолжали развернутым строем вклиниваться в наш передний край. Пехотинцам пришлось применить «карманную артиллерию». И эта атака была отбита с большими потерями для противника.
Командир 69-й стрелковой дивизии генерал-майор Макаров и командующий артиллерией дивизии полковник Горбунов отлично управляли боем. Они действовали как хорошо сработавшиеся, прекрасно знающие свое дело люди.
Огромная нагрузка в этот день легла на связистов, руководимых начальником связи бригады майором В. Г. Банитом. Несмотря на огонь, связь работала бесперебойно.
Перед началом очередной атаки немцы произвели массированный артиллерийский налет по нашим позициям. Порвалась единственная линия, соединявшая командира 4-й батареи 1220-го гаубичного полка майора Г. В. Сидоренко с огневыми позициями. Он только глянул на командира отделения сержанта Засухина, как тот вместе с телефонистом рядовым Ганюшкиным, взяв в руки провод, побежал к берегу реки.
Октябрьский ветер рябил воду, противоположный берег, где были огневые позиции, едва вырисовывался сквозь пелену тумана. Подбежав к реке, связисты стали искать хоть какие-нибудь средства переправы. Ничего не оказалось. Тогда Засухин разделся и, взяв в руки провод, бросился в воду. Рядом с ним плыл Ганюшкин, стараясь не отставать от командира.
В назначенный срок была передана команда:
— По вражеской пехоте... огонь!
Шесть раз в этот день Засухин и Ганюшкин переплывали реку в ледяной воде, исправляя повреждения на линии.
Когда командир объявил им благодарность, Засухин, после уставного «Служу Советскому Союзу!», добавил:
— Тренировались, товарищ майор. Нам ведь еще Вислу и Одер форсировать...
8 октября в половине девятого утра противник обрушил на нас огонь артиллерии и минометов. Через несколько минут над полем боя появилась вражеская авиация. Фугаски посыпались на наши позиции. Гитлеровцы силами до двух пехотных дивизий при поддержке не менее двухсот танков и самоходок вновь атаковали части 18-го стрелкового корпуса. Первый натиск 69-я гвардейская [147] стрелковая дивизия во взаимодействии с артиллеристами отбила, но враг не успокоился. Атака повторилась. «Тигры» и «фердинанды», достигнув своего переднего края, заняли заранее подготовленные позиции и огнем с места обеспечивали продвижение средних танков и пехоты. Я приказал командирам полков прикрыть участки, куда устремились вражеские боевые машины и автоматчики, поставить подвижный заградительный огонь (ПЗО). Часть танков все же прорвалась к первой позиции дивизии в районе Лубеницы и восточнее Покшивицы. Наши стрелковые подразделения ружейно-пулеметным огнем отрезали немецкую пехоту от танков. Орудия прямой наводки одно за другим вступали в огневую дуэль с немецкими машинами. Некоторым из них все же удалось прорваться в глубь нашей обороны и выйти к огневым позициям артиллерии 69-й стрелковой дивизии. Подпустив их как можно ближе, артиллеристы ударили прямой наводкой. Несколько танков загорелось, остальные, прячась в складках местности, отошли в исходное положение. Понеся большие потери, противник был вынужден отказаться от попыток прорвать нашу оборону в полосе 69-й стрелковой дивизии.
На рассвете 9 октября артиллеристы приступили к обновлению установок для стрельбы на поражение способом контроля стрельбы по реперам и непосредственно по целям. В исходные данные были внесены поправки.
Местность перед нашими позициями была сравнительно ровной, просматривалась далеко. По опыту мы уже знали, что немецкая пехота без танков в атаку не пойдет, поэтому подготовили и пристреляли рубежи подвижного заградительного огня.
На горизонте между редкими кустами стали появляться танки со свастикой на броне. Во вражеской траншее зашевелилась пехота. Немцы выходили на исходные рубежи для атаки. Против частей 18-го стрелкового корпуса генерала И. И. Иванова гитлеровцы бросили две пехотные дивизии.
Артиллерия корпуса, которой командовал полковник Зарецкий, открыла массированный огонь в момент развертывания пехоты и танков противника для атаки. Вражеская пехота залегла. Танки, прорвавшиеся сквозь завесы подвижного заградительного огня, были встречены нашими орудиями прямой наводки. [148]
Атаку немецкой пехоты поддерживала артиллерия, авиация и танки. Едва фашисты сделали новый бросок, как их встретил дружный, организованный огонь пулеметов и автоматов. В отражении этой атаки принимали участие и артиллеристы.
Затем мы отбили и третью... и восьмую атаки. В каждой из них участвовало от батальона до полка гитлеровцев с танками и самоходными орудиями. В этот день бывали такие моменты, когда фашистские машины и автоматчики почти вплотную подходили к нашим траншеям и нам приходилось пускать в ход противотанковые гранаты. Казалось, что вот-вот стальная лавина захлестнет наш передний край и все наблюдательные пункты. Но пехотинцы и расчеты орудий, стоявших на прямой наводке, не дрогнули.
Огромную роль в этих боях сыграли две истребительно-противотанковые артиллерийские бригады: 20-я полковника Копелева и 41-я полковника Никитина, а также 65-я легкая бригада полковника Герасименко. Немецкие танковые части несли потери от огня нашей артиллерии, подрывались на минных заграждениях, поражались танками и штурмовой авиацией.
В этих боях отлично действовали дивизион капитана А. А. Шевченко, батареи старших лейтенантов П. Л. Слышкина, Н. В. Калуцкого, К. С. Исмамбетова, В. Ф. Кожнова, орудийные расчеты старшего сержанта Дубровни, сержантов Горохова, Шестерикова, Ермакова. В течение нескольких часов они вели стрельбу без перерыва.
К исходу дня 9 октября вся бригада была переправлена на плацдарм и заняла позиции в полосе 18-го стрелкового корпуса. Впереди наших боевых порядков расположились огневые позиции 65-й легкой артиллерийской бригады полковника А. С. Герасименко.
Утром 10 октября, когда видимость улучшилась, подполковник П. Г. Смирнов доложил мне, что на переднем крае противника, перед участком обороны 193-й стрелковой дивизии, происходит сосредоточение пехоты и танков в районе Покшевицы, Обренбеж, Меры-Кляски. Эти данные я доложил командующему артиллерией корпуса. Он приказал приготовить огонь бригады. Я тут же поставил задачу офицерам штаба: усилить наблюдение, распределить цели между полками, снять координаты участков и [149] передать в штабы полков. Прошли считанные минуты, в Смирнов, Шейнин, Шапиро доложили о готовности. После уточнения данных о противнике с командирами дивизий и полков комкор приказал открыть массированный огонь артиллерией корпуса с расходом по пять снарядов на орудие. Только нашей бригадой было выпущено 420 снарядов... Когда дым рассеялся и открылся район удара артиллерии корпуса, я приник к стереотрубе. Вся площадь удара была изрыта воронками, оставшиеся в живых вражеские солдаты метались в панике, горели танки и самоходные орудия.
Лишь часом позже, приведя свои части в порядок, противник возобновил атаку.
...В узкой траншее дрожит земля от разрывов неприятельских снарядов. Командир батареи старший лейтенант Молодецкий готовится к отражению атаки гитлеровских танков.
— Товарищ старший лейтенант, — докладывает разведчик Мартынов. — В районе «треугольной рощи» сосредоточиваются до роты пехоты и пять танков.
— Хорошо. Продолжайте наблюдение!
В руках у офицера поблескивает циркуль. Его острие ложится на хордоугломер. Вот данные готовы. Дружные залпы раздаются с огневой позиции. Снаряды накрывают рощу. Два танка и самоходка врага охвачены пламенем. Остальные разворачиваются и поспешно уходят.
Вскоре разведчики засекли четырехорудийную батарею немцев, занимавшую огневую позицию западнее рощи «треугольник».
Сержант Мартынов и рядовой Самохвалов пристроились на дереве, откуда хорошо просматривалась глубина обороны противника. Под градом осколков и пуль они вели наблюдение и передавали командиру батареи приблизительные координаты. Старший лейтенант Молодецкий быстро подготовил исходные данные для стрельбы, передал их на огневую позицию и тут же подал команду: «Огонь!» Стрельба оказалась настолько точной, что вражеская батарея была уничтожена, не успев сделать ни одного выстрела. Перед самыми сумерками батарея Молодецкого сожгла еще и шестиствольную минометную батарею немцев, израсходовав при этом всего 32 снаряда.
В полосе 69-й стрелковой дивизии в результате нашего огневого воздействия гитлеровцы начали атаку часом [150] позже, чем в полосе 193-й дивизии, и попали под огонь артиллерии всего корпуса. Одновременного удара у противника не получилось. Но несмотря на это, он не отказался от намерения сбросить части корпуса с плацдарма.
После короткого удара артиллерии и авиации по нашей первой позиции лавина фашистских танков ринулась в атаку. Завязался кровопролитный бой. В этот напряженный период командиры полков бригады не ожидали моих команд, а самостоятельно, инициативно, сообразуясь с обстановкой, увязывали свой огонь с действиями пехоты и других родов войск.
И все-таки гитлеровцам удалось прорвать нашу первую позицию на стыке двух полков 69-й стрелковой дивизии и продвинуться на два-три километра. Одновременно они подтянули вторые эшелоны с целью развить успех и расширить участок прорыва. Бой шел теперь на всей глубине — от переднего края до огневых позиций артиллерии.
Батарея капитана Зыкова из 1300-го артиллерийского полка подпустила фашистские танки на дальность прямого выстрела, внезапно открыла огонь и сразу же подожгла несколько машин. Орудийные расчеты сержантов Вренкова, Черкунова, Ахметова и Туликова действовали на редкость слаженно.
Комсорг полка старший сержант Николай Запрегаев перебегал от одного орудия к другому, личным примером воодушевляя воинов расчетов. Немецкие танкисты сосредоточили огонь по батарее. Но в это время на флангах дивизиона начали развертываться и с ходу открывать огонь батареи 20-й истребительно-противотанковой бригады полковника А. И. Копелева. В небе появились наши «илы», а вскоре в атаку пошли танки. Они двигались развернутым строем, обходя огневые позиции артиллеристов и стреляя на ходу.
Вскоре гитлеровцы отошли на исходные позиции. На поле боя остались десятки подбитых фашистских танков.
Но около шести часов вечера противник предпринял последнюю отчаянную попытку. Под прикрытием авиации и артиллерии он перешел в атаку. Часа через два ценой больших потерь немцам удалось захватить первую траншею в полосе обороны 69-й стрелковой дивизии. Несколько заходов сделала авиация врага. От разрывов бомб и снарядов у нас были разрушены многие ячейки в траншеях, появились убитые и раненые. Однако защитники [151] наревского плацдарма держались стойко. Большого успеха противник и на этот раз не добился. Лишь нашей 58-й бригадой за одни сутки было подбито и сожжено 12 танков и много другой боевой техники врага, уничтожено более 400 немецких солдат и офицеров.
Итак, в течение недели противник предпринимал яростные атаки, пытаясь нащупать слабое звено в нашей обороне и сбросить нас с плацдарма.
На войне случайности крайне редки. Побеждает тот, кто сильней, кто владеет инициативой, умеет быстро разгадать замысел противника, навязать ему свою волю и заставить действовать без необходимой подготовки и в невыгодных для него условиях.
В результате ожесточенных оборонительных боев войска 65-й армии не только остановили фашистские дивизии против наревского плацдарма, но и нанесли им серьезное поражение. За отвагу и воинское умение, проявленные в этих боях, большая группа солдат, сержантов и офицеров нашей бригады была награждена орденами и медалями.
В сражениях на наревском плацдарме политработники дивизий, бригад и полков все время находились в боевых порядках своих подразделений, там, где решалась судьба боя. В перерывах между жаркими схватками с врагом велись беседы, проходил прием в партию.
В батарее капитана Калуцкого, например, в эти дни вступили в партию лейтенант М. Я. Комашко, сержант П. Т. Кириллин, в комсомол — разведчик М. С. Анкудинов. Партийные и комсомольский билеты им вручил на наблюдательном пункте батареи исполняющий обязанности начальника политотдела бригады майор Иван Фотиевич Камкин. В этот период мне пришлось дать много рекомендаций вступающим в ряды КПСС, и ни в одном из них я не ошибся.
В своей деятельности политработники опирались на партийные организации батарей, которые насчитывали по 15–20 человек. Коммунисты во всем показывали личный пример, разъясняли бойцам политику нашей партии, справедливые цели Великой Отечественной войны.
Польские рабочие и крестьяне встречали нас с радостью. Заявление Советского правительства о том, что наши войска пришли в Польшу с единственной целью — разгромить фашистов и этим помочь польскому народу восстановить независимость страны, — подавляющее большинство [152] поляков встретило с большим удовлетворением. Однако были и такие, которые прислушивались к клеветнической пропаганде польского реакционного центра в Лондоне, враждебно настроенного против Советского Союза. На это обстоятельство и обратили внимание солдат начальник политотдела М. И. Никифоров, заместители командиров полков по политчасти Ф. С. Кочетков, Г. М. Халитов, И. Ф. Камкин и все политработники бригады.
Замечательным воспитателем был майор Г. М. Халитов. Смотришь на него, когда он беседует с солдатами и офицерами, и чувствуешь его глубокий, искренний интерес к людям, их судьбам, запросам, желание помочь им во всем. Меня всегда привлекала в Гансе Марсаловиче партийная страстность, глубокая убежденность и принципиальность, с какой он ставил и разрешал со своими подчиненными злободневные вопросы. Не всякому офицеру удавалось сразу найти путь к сердцу солдата, а вот Халитов находил. Солдаты сами делились с ним самым сокровенным. Доверие бойцов он завоевал искренностью и простотой.
Ввиду того что по своим размерам наревский плацдарм не удовлетворял требованиям предстоявших наступательных операций, командование фронта приняло решение расширить его. Возросшее мастерство командиров и штабов 65-й армии позволило в сжатые сроки подготовить эту наступательную операцию. Она проводилась в основном силами 105, 46 и 47-го стрелковых корпусов во взаимодействии с 8-м гвардейским танковым корпусом при поддержке 3-го Ленинградского артиллерийского корпуса прорыва.
Наши разведчики ежедневно отмечали в своих журналах, что после перехода к обороне немцы стали усиленно строить оборонительные рубежи — окопы, траншеи и заграждения — по всему фронту. Наша задача состояла в том, чтобы не дать врагу передышки, не позволить ему закрепиться на занятых рубежах. Командование армии, тщательно проанализировав сложившуюся обстановку, решило незамедлительно начать частную операцию по расширению плацдарма.
С 12 октября в полосу действий 65-й армии начали подходить свежие дивизии 47-го стрелкового корпуса генерала Д. И. Кислицина и части 8-го гвардейского танкового корпуса генерала А. Ф. Панова. [153]
58-я бригада передислоцировалась в район села Марынино, где во взаимодействии с 47-м стрелковым корпусом приняла активное участие в боях по расширению наревского плацдарма. Штаб бригады совместно со штабом артиллерии 47-го стрелкового корпуса разработал подробный план артиллерийского обеспечения, уточнил задачи полкам, тщательно изучил вражескую огневую систему и его инженерные сооружения.
Все дивизии 65-й армии, хотя и понесли потери в предыдущих оборонительных боях, но были вполне боеспособны, поэтому эта частная операция началась без всякой паузы.
19 октября в 12 часов дня загрохотали наши орудия. Артиллерийская подготовка длилась 1 час 50 минут. Потом поднялись в атаку танковые и стрелковые подразделения. Вслед за танками пехотинцы быстро преодолели минное заграждение. Развернувшись в цепь, роты и батальоны стремительно атаковали первую вражескую траншею, затем под прикрытием артиллерийского огня ворвались во вторую, где вступили в рукопашную схватку с гитлеровцами. Вскоре и оттуда немцы были выбиты. Сразу же с пехотой и танками пошли вперед наши артиллеристы, на ходу подавляя уцелевшие огневые точки противника.
В момент передачи команды командиром дивизиона капитаном И. Ф. Афониным прервалась связь. Девушки-телефонистки Аня Зимова и Паша Чеборенко бросились на линию. С ними побежал комсорг полка лейтенант. Василий Великанов. Вдруг провод выпал у него из рук. Обрыв. Великанов быстро отыскал второй конец. Зубами сорвал изоляцию, срастил провод, потом приподнялся, всматриваясь в разрывы наших снарядов перед контратакующими фашистскими цепями. В этот момент над ним разорвалась вражеская бризантная граната. Ее осколками комсорг Василий Великанов был убит.
Связи с дивизионом по-прежнему не было.
Аня и Паша, держа в руках провод, побежали к наблюдательному пункту командира дивизиона, который находился в первой траншее. Шквал пуль и осколков то и дело прижимал их к земле.
— Стой! Обрыв! — крикнула Аня. — Ищи, Паша, второй конец!
— Не вижу... Наверное, вырвало большой кусок провода... [154]
— Давай скорее катушку!
Соединив линейный провод с катушкой, Аня продолжала двигаться вслед за Пашей, которая в это время нашла второй конец провода. Срастив провод, подруги наконец через контрольный аппарат услышали команду на открытие огня дивизионом. В воздухе со знакомым шелестом стали пролетать наши снаряды. Девушки облегченно вздохнули.
Еще несколько раз в этом бою отважные связистки устраняли повреждения на линии. Вечером, когда кончился бой, мы узнали о героической гибели Анны Степановны Зимовой и Пелагеи Ивановны Чеборенко. А было им немногим больше двадцати.
В результате успешных действий нашей пехоты и танков при поддержке дивизиона капитана И. А. Афонина из 1220-го полка были захвачены все три траншеи первой оборонительной полосы врага. Противник вынужден был отойти на вторую полосу обороны, прикрытую минными полями.
В последующие два дня войска 65-й армии овладели тремя траншеями второй полосы, а в ряде мест вышли даже на шоссе Рожан — Макув, овладели городом и крепостью Рожан и огромным лесным массивом.
Выполняя поставленную задачу, войска армии прочно закрепились на достигнутом рубеже и приступили к созданию инженерно-оборонительных сооружений.
Наблюдение за противником велось днем и ночью. И скоро разведчики зафиксировали продвижение живой силы и техники гитлеровцев к нашему участку.
22 октября незадолго до восхода солнца противник внезапно открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по всей полосе обороны 136-й стрелковой дивизии, а через сорок минут он бросил в атаку 35-ю пехотную дивизию, поддержанную танками и самоходной артиллерией. Ожесточенный бой продолжался весь день. Некоторые высоты и населенные пункты по два-три раза переходили из рук в руки. Полки нашей бригады, находясь в боевых порядках стрелковых подразделений, помогали им удерживать свои позиции. Наконец атаки гитлеровцев прекратились.
...На перепаханном гусеницами танков и снарядами поле, где только что грохотал бой, было тихо. Догорали подбитые «тигры», «пантеры», самоходные орудия. [155]
Пленные показали, что командование требовало от них во что бы то ни стало вернуть утраченные позиции, овладеть городом Рожан, участком дороги Рожан — Макув и прилегающим к нему лесом. Потому-то и держали гитлеровцы лес под таким сильным артиллерийским и минометным обстрелом.
На одном НП находились подполковник Л. И. Шейнин, командиры дивизионов майор Н. А. Семихов и капитан А. А. Шевченко, командир батареи капитан М. А. Мартынюк и разведчики Сапожников и Прыткин. Они оказались в центре огненного моря. Очевидно, противник обнаружил их. Вокруг рвались бризантные, осколочные и фугасные снаряды. Грохот разрывов был настолько силен, что казалось, перепонки в ушах лопнут. Но артиллеристы продолжали свое дело; не отрываясь от окуляров биноклей и стереотруб, они засекали вражеские батареи.
Самоотверженная работа разведчиков позволила вскрыть артиллерийскую и минометную группировки врага. Несколько позднее наша бригада совместно с армейской пушечной бригадой нанесли массированный огневой удар по всем разведанным немецким батареям. После этого их активность резко снизилась. Лишь отдельные батареи продолжали вести слабый и неорганизованный огонь.
Наступательные бои по расширению плацдарма продолжались до конца месяца. Мы отбили у противника ряд населенных пунктов, в том числе такие, как Пискорня Мала, Цепелин, Болеславов, Сероцк. Войска армии увеличили плацдарм почти вдвое. Надо сказать, что этого удалось достигнуть благодаря хорошо организованному взаимодействию стрелковых, танковых и артиллерийских частей.
В одном из боев на плацдарме был тяжело ранен в ногу командир 1229-го гаубичного артиллерийского полка подполковник Л. И. Шейнин. Он потерял много крови, но не разрешал эвакуировать себя в госпиталь до тех пор, пока не была отбита контратака немцев и не прибыл новый командир. Шейнину было присуще высокое чувство долга, и он не мог выйти из боя, лично не передав полк своему преемнику майору А. К. Роберману.
Тяжело было расставаться с командиром, к которому я привязался и которого очень ценил за его воинские и человеческие качества. Любой приказ он выполнял всегда творчески, с учетом реальных возможностей. Мне часто [156] приходилось бывать вместе с ним на передовой, видеть его в бою. Это был очень смелый человек.
После ранения Шейнин долго лежал в армейском госпитале. Мы все надеялись, что он вернется к нам. Но ранение надолго приковало его к постели, а потом он был эвакуирован в тыловой госпиталь.
Готовясь к большому наступлению, наше командование вывело с плацдарма на доукомплектование все бригады дивизии, за исключением 58-й, которая заняла боевые порядки в районе деревни Воли Кельцинской. Мы пополнились людьми, получили технику. Входя в артиллерийскую группу усиления 46-го стрелкового корпуса, 58-я бригада имела задачу: вести разведку системы огня, инженерно-оборонительных сооружений противника, а также по мере надобности вести борьбу с артиллерией и минометами врага.
Перед фронтом корпуса стояли две пехотные и одна танковая дивизии гитлеровцев со средствами усиления. Во втором эшелоне немцев в Болеславове находились механизированная и танковая дивизии. Несмотря на трудности, вызванные растянутостью фронта, подразделения 58-й бригады успешно вели разведку в широкой полосе. Основным видом артиллерийской разведки и засечки целей в тактической глубине обороны противника в то время у нас была засечка с пунктов сопряженного наблюдения. Мы считали этот способ наиболее точным. Ненаблюдаемые цели, такие, как артиллерийские и минометные батареи, круглосуточно разведывались с помощью звукометрической разведки и аэрофотосъемок.
В ноябре 1944 года мы впервые отмечали День артиллерии. Во всех частях дивизии состоялись митинги, на которых был зачитан приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. В приказе говорилось:
«Вся страна отмечает сегодня великое значение артиллерии как главной ударной силы Красной Армии...
Всем известно, что советская артиллерия добилась полного господства на поле боя над артиллерией врага, что в многочисленных боях с врагом советские артиллеристы и минометчики покрыли себя неувядаемой славой исключительного мужества и героизма, а командиры и начальники показали высокое искусство управления огнем.
Это такой успех, которым может по праву гордиться наша страна». [157]