Шотландия — Исландия

Мы покинули Англию в хмурый день. Низко стлались облака. Временами шёл дождь — то моросистый, редкий, то сплошной, порывистый.

Некоторое время мы шли низко над белыми гребнями океана, огибая гористые острова и следуя в основном через проливы.

Машину сильно болтало. Воспользовавшись первым незначительным прояснением, мы полезли вверх за облака. Потеря визуальной ориентировки нас не беспокоила. Нужно было поскорей избавиться от болтанки. А уж там найдём средства и способы ориентировки.

На высоте двух с половиной тысяч метров мы, наконец, добрались к солнцу и на густые, белые, как вата, облака легла тень нашего самолёта.

Через час двадцать минут после взлёта мы прошли над радиостанцией на северном мысе. Это был последний кусок твёрдой земли Великобританских островов.

Впереди — длинный путь над океаном. Но воздух везде одинаков, и, рассекая его винтами, четыре мотора дружно несли самолёт со скоростью 320 километров в час.

Наступило время, когда мы, штурманы, обычно начинаем интересоваться работой радистов. Пора было определиться. [26]

Не вмещаясь на сиденьи, головой касаясь потолка, с невозмутимым спокойствием сидит мистер Кемпбелл, сложив на животе руки. Увидев, что мы на него смотрим, он улыбнулся и закивал головой, — дескать, всё в порядке. У ног мистера Кемпбелл, примостившись кое-как в тесном проходе, на полу сидят с кислыми лицами два наших первоклассных радиста — Муханов и Низовцев.

Мы отметили на карте точку расчётного места, сняли координаты, составили радиограмму наземным радиостанциям: в такое-то время находимся там-то.

Радиограмма была переведена на английский язык и вручена мистеру Кемпбелл. Но он снова заулыбался, закивал головой и спрятал телеграмму в карман. Жестами, мимикой и словами он объяснил, что наше место известно и сообщать ничего не надо. Тогда мы попросили его запросить землю о месте самолёта или хотя бы частично пеленг, нужные нам для контроля полёта.

Мистер Кемпбелл развёл руками и долго объяснял, что ничего не надо запрашивать.

Обстановка начала усложняться. Облачность впереди становилась выше, и самолёт, не успевая набирать высоту, зарывался в верхушки облаков. Появились признаки обледенения. Надели кислородные маски и надолго оставили в покое мистера Кемпбелл.

Радиостанция на островах почему-то не обнаруживается. До Рейкьявика ещё далеко, его не слышно. Идём без связи. Пользуемся радиостанцией, оставшейся сзади, способом обратной пеленгации. Но из-за большого расстояния этот способ далеко не точен, и мы принимаемся за астрономию. Измерена высота солнца и на карте проложена линия Сомнера. Полчаса терпения. Ещё раз измерили [27] высоту солнца и провели вторую линию. Первую линию передвинули вперёд на расстояние, которое прошёл самолёт за полчаса, и в точке пересечения обеих линий Сомнера поставили время второго измерения. Получаса между двумя измерениями очень мало, это мы, конечно, знаем, но этого уже достаточно для определения, что больших отклонений от курса нет.

Через два с половиной часа полёта, по расчёту, мы находились в районе островов, закрытых облаками. Ещё раз измерили высоту солнца, и Сомнерова линия прошла через острова.

В это время кто-то из экипажа крикнул:

— Земля слева! — таким голосом, каким кричали, вероятно моряки Колумба, увидевшие Америку впервые.

Слева в разрывах облаков действительно показалось что-то тёмное. Но почему земля слева, когда она по всем расчётам должна быть справа? За исключением двух штурманов, для которых было ясно, что земля может быть только справа, весь экипаж дружно утверждал, что земля видна слева, и к тому же её очень много, целый архипелаг больших и малых островов. В течение нескольких минут только и слышалось:

— А вот там ещё один остров!

Кто-то увидел селение на острове и даже дым из труб. Понемножку курс самолёта сам по себе стал леветь.

Для того чтобы прекратить дискуссию, дошедшую даже до пассажиров (все они тоже видели землю слева), курс самолёта был довёрнут в сторону земли. Через две минуты все разъяснилось, и на самолёте установилась тишина.

Оказалось, что разорванные высокие облака бросали тень на низкие сплошные облака, — они и были приняты за землю, что называется обман [28] зрения. В это время мы поймали волну радиостанции на островах. Выяснилось, что она работает не на той волне, какая указана в нашем справочнике. Мы ещё раз убедились, что земля была от нас справа, и, отметив на карте точку разворота, повернули самолёт на Исландию.

Облака подымались всё выше и выше, мы перепрыгнули их только на высоте шести тысяч метров. Прогноз погоды и карта с синоптической обстановкой, находившиеся у нас, и тем более действительная метеообстановка не внушали нам никакого доверия.

Радиостанция Исландии хорошо идёт на радиокомпас и наш полёт в навигационном смысле не вызывал никаких опасений. Но погоду в районе предполагаемой посадки необходимо было знать заранее. На высоте шести тысяч метров, касаясь брюхом самолёта холодных густых облаков, летим на аэродром и не знаем, какая нас ждёт погода. Невероятная вещь!

Пришлось снова обратиться к мистеру Кемпбелл.

Сводка была благоприятная, видимость хорошая, облачность 300 метров. Вообще высота подходящая. Беда заключалась в том, что аэродром окружён горами высотой до тысячи метров. Здесь уж трёхсот метров было мало. И мы решили в удобный момент пробивать облака над морем, а не над землёй, чтобы не врезаться в горы.

Такой момент наступил через четыре с лишним часа. Верхний край облачности пошёл на снижение, следуя за ним, снижались и мы. На высоте трёх тысяч метров, находясь недалеко от южного берега Исландии, мы увидели окно в облаках и море. Заложили вираж и со снижением пошли в это окно. Но наша большая машина в окно не вместилась, и.мы вошли в облака. [29]

Началось лёгкое обледенение. Где-то близко высокий берег. Во избежание неприятной встречи с ним пришлось продолжать снижение по прямой на юг, подальше от берегов.

Все эти манипуляции не могли пройти незамеченными для наших пассажиров. Вячеслав Михайлович Молотов отложил книгу, которую читал на протяжении всего пути, и спросил:

— Чем вызваны такие сложные эволюции самолёта и к чему следует готовиться пассажирам?

— Полагаю, что через полчаса пассажиры смогут обедать в Исландии, — ответил командир и добавил: — Снижаться в горах немного хуже, чем над морем.

На высоте пятисот метров мы увидели высокие белые гребни, а спустившись на сто метров, мы оказались уже под облаками.

Под нами был седой океан. На севере показался южный берег Исландии, ледники которого терялись в облаках.

С приближении к месту назначения необычайно оживился мистер Кемпбелл. Через каждые пять минут он подавал штурманам совершенно ненужные в это время радиопеленги и торжествующе улыбался при этом, показывая большой палец. Он был доволен собой и явно приписывал себе успех полёта.

Неподалеку от берета нас встретили два истребителя «Аэрокобра». Истребители пристроились по бортам нашего самолёта, совершенно не соблюдая необходимой дистанции. Никакие наши сигналы не помогли, и истребители шли буквально впритирку к бортам нашего самолёта.

Так с присосавшимися истребителями мы и подошли к аэродрому, рельефно выделявшемуся на однообразно серой местности. [30]

Аэродром был достаточно велик, посадка не вызвала опасений, и мы сели прямо с курса.

Итак, мы пролетели без происшествий и осложнений ещё 1590 километров пути. Нас встретил холодный пронизывающий ветер. Чувствовалось дыхание Арктики.