Вместо заключения
...В вестибюле здания, где размещаются Объединенное командование и Штаб Объединенных вооруженных сил государств — участников Варшавского Договора, установлены флаги семи братских стран — Народной Республики Болгарии, Венгерской Народной Республики, Германской Демократической Республики, Польской Народной Республики, Социалистической Республики Румынии, Союза Советских Социалистических Республик, Чехословацкой Социалистической Республики. А рядом с флагами на стене — слова Владимира Ильича Ленина: «Вам выпала великая честь с оружием в руках защищать святые идеи... и на деле осуществлять интернациональное братство народов». Каждый раз, когда я вижу это бессмертное изречение В. И. Ленина, мысли мои невольно снова и снова обращаются в прошлое, к победному маю тысяча девятьсот сорок пятого.
Да, советский солдат с честью выполнял и выполняет свой священный воинский долг. С каждым годом все зримее величие нашей победы, одним из главных итогов которой и есть вот эти флаги, символизирующие великое братство народов социалистических стран, объединенных в тесное и могучее содружество.
До сего дня вопрос о нашей победе остается очень живым и острым. Наша историческая наука, искусство, литература, кино, радио, телевидение постоянно обращаются к тем героическим дням, говорят об уроках войны, напоминают о бдительности. А врачеватели империализма все еще стараются найти «роковые ошибки», допущенные гитлеровской кликой и предрешившие якобы ее катастрофу. Их потуги предупредить современных единомышленников Гитлера от промахов еще раз свидетельствуют о том, что корни фашизма и агрессии живут глубоко в природе империализма, они постоянно напоминают о себе на земном шаре грохотом бомбардировок и смрадным дымом пожарищ...
Поджигатели прошлой мировой войны, начиная агрессию, не предполагали, что идут прямо к виселице, и не верили в это до самого последнего дня. Лишь когда кольцо советских войск сомкнулось вокруг рейхстага и имперской канцелярии, Гитлер сказал начальнику личной охраны:
«Никогда бы не было этой страшной минуты, Раттенхубер, и никогда бы я не говорил с вами о моей смерти, если бы не эти русские! Только вспомните, где были мои войска!» Гитлеровцы даже в преддверии тюремной камеры Нюрнберга не могли понять, что безнадежно даже пытаться опрокинуть более передовой социальный строй. Они приписывали наши успехи каким угодно факторам, но только не проявлению мощи социализма. Кстати, не могут и не хотят понять этого буржуазные исследователи и сейчас, спустя почти тридцать лет после окончания второй мировой войны.
Передо мной черновик записки Риббентропа, адресованной Дёницу. Гитлеровский министр иностранных дел начал составлять этот документ, видимо, еще в середине апреля 1945 г. Посмотрите, что он пишет: «Россия и ее военная промышленность, распределенная на обширной территории, практически неприступна и несокрушима... Ее 200 миллионов человек биологически, как показала война, очень сильны. Большая многодетность... В России есть все виды сырья, которые нужны... Русский человек, ранее неграмотный, теперь в высшей степени модернизирован и оснащен техникой». Вот ведь как запели нацисты в конце войны! [557] Риббентроп пытался «объяснить» и внутренние побуждения советского народа:
«200 миллионов спаяны фанатичным агрессивным мировоззрением коммунизма, политическая целевая установка которого совпадает с экспансивным панславизмом...»
Исходя из этого, военный преступник рисует картины будущего одну страшнее другой, запугивая весь мир победой, как он говорил, Сталина. «Народы, поскольку они в советском духе ненадежны, будут истребляться пли ссылаться, а их имущество и место работы перейдет к красноармейцам». Он не поскупился на слова, чтобы представить перспективу огромного по размаху переселения народов якобы в угоду советским завоевательным планам: сначала полный захват Европы, затем Восточной Азии, а там и всего мира. При этом Англию и Америку Советы должны были-де разложить изнутри и тем самым ослабить. Даже на краю своей могилы один из главарей фашистской Германии пытался посеять подозрительность, подорвать доверие между государствами антигитлеровской коалиции, сблизить Англию, Америку и фашистскую Германию на позициях антисоветизма!.. Урок истории не должен забываться: враг борется до конца, ищет любой путь и не гнушается никакими средствами, чтобы избежать поражения и ответственности.
Теперь все передовое человечество признало, что корни нашей победы лежат в превосходстве политического строя, идеологии и экономики социализма над политическим строем, идеологией и экономикой фашистского государства. Советские Вооруженные Силы были сильнее считавшейся непобедимой гитлеровской армии. Поистине героический подвиг советского народа на фронте и в тылу вошел в века как пример величайшей стойкости, несгибаемости духа и верности своей социалистической Родине, марксизму-ленинизму.
Говоря об этом, нельзя не подчеркнуть, что объективные возможности, заложенные в характере Советского государства, были успешно использованы для завоевания победы над врагом. Главная роль при этом принадлежала Коммунистической партии. Именно она выработала генеральную политическую линию, обеспечила перестройку жизни страны на военный лад, целеустремила все внутренние и внешнеполитические факторы на достижение победы, нашла формы работы, позволившие быстро и с наибольшим эффектом проводить намеченную программу в жизнь.
Уже после войны, в один из летних дней 1949 г., на «ближней» даче у Сталина должен был обсуждаться вопрос укрепления противовоздушной обороны страны. Министр — А. М. Василевский — был в отпуске, и на заседание поехали В. Д. Соколовский, который оставался за министра, и я, бывший тогда начальником Генерального штаба.
Когда мы приехали, И. В. Сталин и члены Политбюро на открытом балконе дачи вели разговор о строительстве новых заводов тяжелой промышленности за Уралом, в Сибири и на Дальнем Востоке, о проблеме рабочей силы в связи с этим.
В ходе разговора И. В. Сталин вдруг спросил:
— А как думает молодой начальник Генерального штаба, почему мы разбили фашистскую Германию и принудили ее капитулировать?
Я был готов к докладу по ПВО, мысли мои вертелись вокруг этого вопроса. К тому же не вполне было ясно, в каком направлении шла беседа до нашего прибытия. Поэтому, встав, я несколько помедлил с ответом. И. В. Сталин тоже встал, пыхтя трубкой, подошел ко мне и сказал: «Мы слушаем».
Оправившись от неожиданности, я подумал, что лучше всего изложить Сталину его собственную речь перед избирателями, произнесенную накануне выборов в Верховный Совет СССР 9 февраля 1946 г. В памяти были свежи и другие предвыборные выступления членов Политбюро, которые все мы в Генштабе глубоко и очень внимательно изучали. [558]
Чувствуя на себе взгляды присутствующих, я сформулировал положение о том, что война показала жизнеспособность общественного и государственного строя СССР и его большую устойчивость. Наш общественный строй был прочен потому именно, что являлся подлинно народным строем, выросшим из недр народа и пользующимся его могучей поддержкой... Никто меня не перебивал, но, признаюсь, чувствовал себя я не очень хорошо: казалось, что изрекаю давно известные истины и лишь занимаю время. Но все сохраняли серьезность, тоже, видимо, продумывая поставленный мне вопрос. И я уже более уверенно сказал о сплочении народа вокруг Коммунистической партии, о ее руководстве, о том, что советская основа общества укрепила узы дружбы между народами многонационального Советского Союза. Говорил о промышленной базе, созданной за годы пятилеток, о колхозном хозяйстве, о том, что социализм создал необходимые материальные возможности для отпора сильному врагу. В заключение сказал о высоких боевых качествах нашей армии, о выдающемся искусстве советских военачальников и полководцев.
Терпеливо выслушав меня до конца, И. В. Сталин заметил:
— Все, что вы сказали, верно и важно, но не исчерпывает всего объема вопроса. Какая у нас была самая большая численность армии во время войны?
— Одиннадцать миллионов человек с небольшим.
— А какой это будет процент к численности населения?
— Быстро прикинув в уме численность перед войной населения — 194 млн., я ответил: около 6 процентов.
— Правильно. Но это опять-таки не все. Нужно учесть и наши потери в вооруженных силах, потому что убитые и погибшие от ран бойцы и командиры тоже входили в численность армии...
Учли и это.
— А теперь,— продолжал Сталин,— давайте подсчитаем, как обстояло дело у Гитлера, имевшего с потерями более чем 13-миллионную армию при численности населения в 80 миллионов человек.
Подсчитали. Оказалось — больше 16 процентов.
— Такой высокий процент мобилизации — это или незнание объективных закономерностей ведения войны, или авантюризм. Скорее, последнее,— заключил Сталин.— Опыт истории, общие законы ведения войны учат, что ни одно государство не выдержит столь большого напряжения: некому будет работать на заводах и фабриках, растить хлеб, обеспечивать народ и снабжать армию всем необходимым. Гитлеровский генералитет, воспитанный на догмах Клаузевица и Мольтке, не мог или не хотел понять этого. В результате гитлеровцы надорвали свою страну. И это несмотря на то, что в Германии работали сотни тысяч людей, вывезенных из других стран...
Немецкие правители дважды ввергали Германию в войну и оба раза терпели поражение,— продолжал Сталин, шагая по балкону.— Подрыв жизнеспособности страны в первой и второй мировых войнах был одной из причин их краха... А какой, между прочим, процент населения был призван кайзером в первую мировую войну, не помните?
Все промолчали. Сталин отправился в комнату и через несколько минут вышел с какой-то книгой. Он полистал ее, нашел нужное место и сказал;
— Вот, девятнадцать с половиной процентов населения, которое составляло в 1918 году 67 миллионов 800 тысяч.
Он захлопнул книгу и, снова обратившись ко мне, сказал примерно следующее:
— Второе, о чем вы упомянули немного однобоко,— это о наших замечательных кадрах руководителей. Нужно сказать, что они у нас были не только на фронте, но и в тылу. Нельзя забывать, что объективные возможности составляют лишь предпосылки победы. Они очень важны, но сами по себе не могут обеспечить разгром врага, если их не привести в действие и не использовать организованно. Роль организатора и руководителя [559] принадлежит партии, только ей. Война — суровое испытание. Она выдвигает сильных, смелых, талантливых людей. Одаренный человек покажет себя в войне за несколько месяцев, на что в мирное время нужны годы. У нас в первые же месяцы войны проявили себя замечательные военачальники, которые в горниле войны приобрели опыт и стали настоящими полководцами.
И он начал на память перечислять фамилии командующих фронтами, армиями, флотами, а также партизанских вожаков.
— А в тылу? Разве смогли бы сделать другие руководители то, что сделали большевики? Вырвать из-под носа неприятеля целые фабрики, заводы, перевезти их на голые места в Поволжье, за Урал, в Сибирь и в невероятно тяжелых условиях в короткое время наладить производство и давать все необходимое фронту! У нас выдвинулись свои генералы и маршалы от нефти, металлургии и транспорта, машиностроения и сельского хозяйства. Наконец, есть полководцы науки. О них тоже нельзя не сказать...
Не торопясь, без запинки он стал называть фамилии ученых, деятелей промышленности, сельского хозяйства. Потом, помолчав некоторое время, добавил:
— На Гитлера работали сотни тысяч людей, вывезенных в Германию и превращенных, по существу, в рабов. И все-таки он не смог в достатке обеспечить свою армию. А наш народ сделал невозможное, совершил великий подвиг. Такой был итог работы коммунистов по строительству Советского государства и воспитанию нового человека... Вот вам и еще одна причина нашей победы!..
...Наша партия всегда неустанно заботится об укреплении обороны страны, о могущества Вооруженных Сил, военно-патриотическом воспитании советских людей. Пока мы живем в неспокойном мире, эта задача остается одной из самых главных.
Каждый из нас — от солдата до маршала — гордится высокой оценкой, данной съездом нашим славным Вооруженным Силам. Всех нас тронули сердечные слова о фронтовиках — тех, кто не жалел ни сил своих, ни самой жизни, отстаивая честь, свободу и независимость Родины.
Им, славным фронтовикам — живым и павшим,— я посвящаю свою книгу.