Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Глава 9.

Через Карпаты в Словакию

Впереди горы Карпатские. Как их преодолеть? — У истоков чехословацкой Народной армии. — Людвик Свобода. — Обстановка в Словакии. — План Бенеша — курс на военный путч. — Решение Ставки о помощи словацкому восстанию. — И. С. Конев и И. Е. Петров действуют. — Сквозь огонь к Дукле. — По ту сторону хребта. — Герои и враги народа. — Прорыв.

1944 год вошел в историю как год знаменитых стратегических операций Красной Армии, которая одержала тогда решающие победы над фашизмом и тем самым приблизила освобождение многих народов Европы. Помню, что в начале года, когда наши войска почти по всему фронту пошли вперед, заместитель начальника Генерального штаба нашей армии А. И. Антонов пригласил меня к себе. Схватив, по обыкновению, папку с материалами для доклада, я поспешил в кабинет Антонова, но докладывать не пришлось — говорил сам Алексей Иннокентьевич. Как обычно, он был немногословен и кратко объяснил, что чехословацкое правительство Бенеша сообщило о возможности вооруженного сопротивления немцам в Словакии. Нужна помощь, и ее у нас просят.

Обращение за помощью было делом естественным: чехословацкое правительство являлось союзником СССР, в Москве работала чехословацкая военная миссия во главе с генералом Пикой. Вместе с тем данная просьба свидетельствовала о некоем существенно новом явлении; правительство Бенеша, пожалуй, впервые заговорило о возможности вооруженного сопротивления немецко-фашистскому диктату в Словакии. До того подобной мысли мы не встречали ни в переговорах с чехословацкими должностными лицами из Лондона, ни в переписке с московской миссией Пики, который не раз обращался по разным вопросам в Генштаб. Ранее у всех представителей правительства Бенеша неизменно наблюдалось скрытное стремление не дать широко проявиться чехословацкому антифашистскому движению. Бенеш и члены его правительства были людьми дальновидными и опытными, они отлично понимали, какую классовую опасность для буржуазной республики таила в себе активизация сил народа. Чтобы не дать массам политически организоваться, сплотиться в борьбе с оккупантами, буржуазные политики старались решить задачи освобождения страны без всеобщего вооруженного выступления масс. На кого же в таком случае они надеялись?

Как бы отвечая на этот вопрос, А. И. Антонов сказал, что главной основой вооруженного сопротивления в Словакии правительство Бенеша считает словацкую армию и не собирается, вероятно, поднимать против гитлеровцев народные массы. Оно, по-видимому, боится, что народ с оружием в руках сам добьется освобождения. В этом случае буржуазным министрам грозила потеря ведущего политического положения и незавидная перспектива остаться в обозе освободительной борьбы на родине. Ну, а с высшими офицерами словацкой армии сторонники Бенеша рассчитывали без особого труда договориться.

Однако войска Словакии имели недоукомплектованные личным составом дивизии, к тому же плохо вооруженные. Успешно противостоять гитлеровским войскам они явно не могли. Вот почему чехословацкое правительство и обратилось к СССР с просьбой помочь вооружением и войсками. Оно просит, как сказал мне Антонов, доставить в Словакию к началу восстания 50 тыс. комплектов стрелкового оружия, формируемую в СССР парашютно-десантную чехословацкую бригаду и, кроме того, две советские стрелковые дивизии.

Правительство Бенеша не упоминало о других чехословацких войсках, сформированных в СССР и действовавших совместно с нами против [456] не-мецко-фашистских оккупантов. К январю 1944 г. эти чехословацкие формирования прошли уже большой и славный путь борьбы. Сначала был создан чехословацкий батальон, который принял боевое крещение в трудном бою на Харьковщине, у деревни Соколово, в марте 1943 г. Батальоном командовал один из его создателей — впоследствии президент Чехословацкой Социалистической Республики Людвик Свобода. Осенью того же года Л. Свободе было поручено командование чехословацкой пехотной бригадой, которая возникла на базе батальона. Воины бригады отличились при освобождении Киева, за что соединение было награждено орденом Суворова II степени. Затем и рамки бригады стали тесны: так много было чехословацких патриотов, желавших с оружием в руках освободить родину от фашистов. Забегая несколько вперед, скажу, что 10 апреля 1944 г. в СССР приступили к формированию 1-го чехословацкого армейского корпуса в районе Черновиц. Одной из бригад корпуса командовал Л. Свобода, получивший чин генерала. Первые чехословацкие боевые части и соединения стали весьма важным фактором национально-освободительной борьбы чехов и словаков и составили основу будущей чехословацкой Народной армии.

Однако у правительства Бенеша был тогда свой особый план действий в Словакии: после выступления словацких дивизий против гитлеровцев этот план предусматривал оборону от немцев горных перевалов на севере, где граница государства пролегала по Татрам и где чехословацкое командование надеялось в основном на труднодоступность местности. Западную часть страны предполагали оборонять, опираясь тоже на выгодные природные рубежи: реку Морава, горы и высоты по берегам рек Ваг и Грон. Что же касается границы с Венгрией, где местность была доступна для вторжения вражеских войск на всем своем протяжении, то тут чешские генералы из Лондона предполагали не пустить противника с помощью авиации американцев и англичан: бомбардировками с больших высот рассчитывали удержать противника от вторжения в Словакию. Из опыта трех лет войны для нас с Антоновым было совершенно очевидно, что выполнить этот план им не удастся.

И все же А. И. Антонов распорядился:

— Подумайте над просьбой чехословацкого правительства о помощи. Прикиньте на бумаге реальные возможности и, главное, определите пути, как лучше оказать эту помощь практически. Рассмотрите представленный ими план действий. Мы обязаны ответить убедительно и откровенно, даже если не можем разделить надежд наших союзников на успех этого плана...

Что помогать союзной нам Чехословакии придется обязательно и в значительных размерах, сомнений не было. На этот счет уже имелось принципиальное решение Советского правительства, и Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин приказал объявить чехословакам о нашем согласии, что и было выполнено. Теперь мы с генералом А. А. Грызловым проанализировали просьбу чехословаков и предложенный ими план действий. Выводы не были оптимистичными. Расчеты показали ошибочность намерений чехословацкого правительства удержать за собой основную часть территории Словакии наличными силами словацкой армии. Остановить немецкие войска на границах государства не представлялось возможным не только с помощью англо-американских бомбардировок с воздуха, но даже при условии переброски в страну двух стрелковых дивизий Красной Армии. Изучение фактической обстановки показало, что на широком протяжении венгерской границы следовало ожидать вторжения в Словакию большого количества немецких войск.

Задача переброски по воздуху двух советских дивизий в Словакию тоже была не из легких. Мы могли использовать не более 170 транспортных самолетов. Каждый из них поднимал только 20 бойцов с вооружением. Следовательно, все самолеты должны были сделать не менее 5— 6 рейсов каждый лишь для того, чтобы доставить на место личный состав двух дивизий со стрелковым оружием без артиллерии и [457] тылового хозяйства. Переброска некоторых видов тяжелого вооружения весом свыше 2 тонн вообще исключалась.

Были и другие трудности. Например, для нормальной работы указанному количеству самолетов требовалось пять аэродромов с достаточным запасом горючего для заправки на обратный путь и надежным прикрытием с воздуха. Этого в Словакии не имелось.

Кроме того, если первый рейс самолетов мог быть удачным, то затем противник, разгадав замысел наших действий, стал бы оказывать сильное противодействие в воздухе. Тяжелых потерь при этом не избежать, так как дальность расстояний исключала возможность прикрытия тихоходных транспортных машин истребителями с нашей территории.

Сложная обстановка могла бы возникнуть и на земле. Переправленные в Словакию две стрелковые дивизии надо было бы, конечно, непрерывно обеспечивать всем необходимым для жизни в боя. Это значило, что после сосредоточения войск их пришлось бы снабжать тоже по воздуху, отвлекая на такую задачу значительное количество транспортной авиации.

Но самое-то главное состояло в том, что чехословацкое правительство как бы закрывало глаза на то, что советские войска не могли осуществить пока что непосредственного вторжения за Карпаты. К горам еще нужно было подойти. Преграждала путь сильная оборона противника, созданная на восточных подступах к Главному Карпатскому хребту. Ее предстояло преодолеть. Тогда только можно было осуществить форсирование гор через перевалы для выхода в Словакию. В Карпатах враг не уступал нам ни в численности, ни в оснащении войск боевой техникой. Особенно важные направления перекрывались так называемой линией Арпада, насыщенной большим количеством долговременных огневых точек и всякого рода препятствиями.

Таким образом, арифметика и логика показывали: план генералов Бенеша исходил в основном из того, что хотелось бы сделать, но не из того, что можно было практически осуществить. Без народа и помимо него не было никаких надежд на успех в борьбе против гитлеровцев внутри Словакии. Помня, что союзникам нужно все сказать откровенно, мы в Генштабе предложили А. И. Антонову рассматривать словацкие дела только как возможность для создания большого плацдарма активной партизанской борьбы на территории Словакии. Алексей Иннокентьевич полностью согласился с этой точкой зрения.

Генеральный штаб не исключал, однако, и того, что по соображениям политики предложение чехов будет все-таки принято и наша армия получит приказ идти на помощь Словакии до того, как будет подготовлено наступление советских войск через Карпаты. В этом случае Генштаб рекомендовал перебросить в Словакию одну чехословацкую и одну советскую парашютно-десантные бригады, доставить туда стрелковое вооружение и другие материальные средства, необходимые для восстания. При этом переброска войск и материалов тоже будет трудной. Потребуется многочисленная транспортная авиация. Невозможно обойтись без больших потерь. Правда, аэродромов в этом случае понадобится меньше. Одновременно с переброской войск и материалов в Словакию войска наших фронтов должны будут осуществлять наступление там, где это окажется выгодно по условиям обстановки.

Что касается способов действий против немецко-фашистских войск в Словакии, то операторы Генштаба считали нецелесообразной жесткую оборону территории всей страны, во всяком случае в начальной фазе операций. Для такой обороны было слишком мало сил и средств, тем более что противник мог использовать для ее прорыва многочисленные подступы, особенно с юга. Враг, кроме того, имел большое превосходство в воздухе, В такой обстановке было бы лучше использовать парашютно-десантные бригады, о которых говорилось выше, как ядро для развертывания мощного партизанского движения по всей стране за счет мобилизации и вооружения народа. Этот метод борьбы в тех условиях был наиболее перспективным. [458]

В конце марта — начале апреля 1944 г. наше наступление на Правобережной Украине завершалось. Ударная группировка войск 1-го Украинского фронта освободила Коломыю. Сам по себе факт захвата заштатного периферийного городка не являлся примечательным, но Москва 29 марта салютовала в честь победоносных войск, поскольку был достигнут важный стратегический результат: с выходом сюда наши армии расчленили группу армий противника «Юг» и теперь одну ее часть гнали прямо перед собой на запад, а другую отбросили на юг под удары выходящих на подступы к Хотину войск 2-го Украинского фронта. Вслед за этим правофланговая во 2-м Украинском фронте 40-я армия генерала Ф. Ф. Жмаченко достигла предгорий Карпат к западу от Ботошани. Взаимодействие стратегических группировок противника на западном и юго-западном направлении теперь серьезно затруднялось, так как между ними лежал обширный массив Карпатских гор.

Хотя устроить второй корсунь-шевченковский котел на Днестре не удалось, результаты весеннего наступления Красной Армии и без того оказались выдающимися: от захватчиков были освобождены важные районы нашей страны, из неволи вызволены миллионы советских граждан. В ходе наступления, в том числе и в Крыму, крупнейшие силы противника потерпели поражение: 18 дивизий и бригада были уничтожены, а 68 дивизий понесли потери вполовину и более личного состава. Командующий войсками группы армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн слишком поздно понял наши замыслы, и, как ни старался вывести войска из-под ударов, это ему не удалось, особенно в отношении 1-й немецкой танковой армии.

Эти успехи на южном фланге советско-германского фронта решительно изменили обстановку в нашу пользу.

Манштейну пришлось проститься с постом командующего группой армий. Горькая пилюля отставки была, правда, подслащена: битому военачальнику пожаловали награду — мечи к Рыцарскому кресту. Получая ее, Манштейн услышал невеселое признание фюрера о том, что на востоке прошло время операций крупного масштаба, для которых он, Манштейн, особенно подходил. «Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции. Начало этого нового метода управления войсками должно быть связано с новым именем и новым девизом»{54}.

Дальнейшего развития наши операции тогда не получили, главным образом вследствие усталости войск в связи с длительным наступлением в условиях весенней распутицы и в результате возросшего сопротивления врага. С середины апреля на 1-м и с начала мая на 2-м Украинских фронтах советские солдаты до середины лета держали оборону.

Советское командование не собиралось тогда преодолевать Карпатский хребет прямым ударом. Действия в лоб могли стоить нам очень дорого. Горы следовало обойти. Эта идея и закладывалась в замысел будущих операций в Карпатах, где предполагалось действовать небольшими силами. 30 июля 1944 г. был воссоздан 4-й Украинский фронт во главе с генерал-полковником И. Е. Петровым. Он состоял всего из двух армий — 1-й гвардейской генерал-полковника А. А. Гречко и 18-й генерал-лейтенанта Е. П. Журавлева. В последующем фронт получил еще 17-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора А. И. Гастиловича. С людьми и снарядами было не густо. В составе двух армий насчитывалось восемнадцать дивизий. Численность каждого соединения не превышала 4,5 тыс. человек. Боеприпасов имелось всего 0,2—0,3 боекомплекта.

Соотношение сил сложилось тогда в пользу противника: разведка доложила, что перед фронтом в полосе почти 400 км оборонялось десять пехотных немецких дивизий из состава 1-й танковой армии и одиннадцать дивизий 1-й армии венгров. Противник занимал основными силами хорошо укрепленные позиции, в том числе линию Арпада по водоразделу [459] главного хребта Восточных Карпат, перекрывал покрытые лесом перевалы и горные пути. Оборона врага не имела видимых слабин.

Ставка, однако, надеялась, что поражение, нанесенное 1-й танковой армии немцев, ослабило ее настолько, что противник в горах не сумеет удержаться, и приказала тогда войскам нового фронта продолжать наступление с задачей захвата перевалов на направлении Гуменне, Ужгород, Мукачево с последующим выходом в Венгерскую долину. Но удары были отбиты.

К августу 1944 г. в Словакии произошли большие перемены. Успехи советских войск не оставляли сомнений в том, что исход войны предопределен в нашу пользу. Это активизировало подпольную борьбу словацкого народа против фашизма.

Во главе сил движения Сопротивления находился Словацкий национальный совет — НСЗ, который представлял собой народный фронт борьбы против гитлеровских нацистов и их приспешников внутри страны. Организатором фронта был пятый нелегальный ЦК компартии Словакии во главе с товарищами К. Шмидке, Г. Гусаком и Л. Новомеским. НСЗ стал готовить народное восстание. Этому способствовала и активизация к осени 1944 г. партизанского движения. Росло количество боевых групп и отрядов, увеличивалась их численность, возрастала организованность действий. Ряд партизанских отрядов развернулся в бригады. Усилил свою помощь Советский Союз. Непосредственно этой работой занимался Украинский штаб партизанского движения, начальником которого был Т. А. Строкач. При штабе находился постоянный представитель компартии Чехословакии товарищ А. Шрам. На советской территории была подготовлена на специальных краткосрочных курсах большая группа партизанских организаторов из числа чехословацких граждан. Из их среды выдвинулись известные командиры партизанских отрядов товарищи Л. Калина, Я. Ушьяк, Т. Пола, А. Шагат, Ш. Кашчак и другие. В помощь им назначались советские специалисты — штабные работники, минеры, радисты и т. д.

Большое значение имела деятельность так называемых организаторских групп, создаваемых по опыту советских партизан. Численность организаторских групп для Словакии была примерно около двух десятков человек каждая. Они находились под командованием советских командиров П. А. Величко, Е. П. Волянского, И. И. Диброва, К. К. Попова, А. С. Егорова, Д. Б. Мурзина и других. Только за вторую половину 1944 г. в Словакию было переброшено 53 такие группы.

Группы выбрасывались на парашютах. Они являлись ядром, быстро обраставшим партизанским составом из местных жителей, и сыграли большую роль в сопротивлении фашистам. Так, например, были созданы в основном из словаков 1-я чехословацкая бригада им. М. Штефаника, 2-я чехословацкая бригада «За свободу славян», бригада им. Яна Жижки. На территорию Словакии передислоцировались советские партизанские соединения и отряды под командованием Л. Е. Беренштейна, В. А. Карасева, В. А. Квитинского, М. И. Шукаева и некоторых других.

Должен все же сказать, что объективной и достаточно точной информации относительно положения в Словакии Генеральный штаб не имел. Доклады, получаемые от партизан, касались в основном их боевой работы. О подготовке народного восстания не поступало никаких конкретных данных. Подпольный ЦК КПС проводил подготовку восстания в глубочайшей тайне, и поэтому ни Лондон, ни Москва не знали об этом, можно сказать, ничего. Сведения же, поступавшие к нам от чехословацкой военной миссии в Москве, акцентировали лишь внимание лондонского правительства Бенеша к проведению все той же сомнительной акции с использованием слабых сил словацкой армии, акции, способной стать лишь прелюдией военного переворота в стране. При этом чехословацкая военная миссия в Москве работала с завидной энергией и настойчивостью. Через день, а то и чаще шли письма Пики. В них много говорилось о [460] словацкой армии, о ее готовности к операции, а о Словацком национальном совете и народных силах Сопротивления не было ни слова. Причем начальник миссии неизменно подчеркивал, что действия войск Словакии против немцев мыслятся только «под чехословацким заграничным командованием». В советском Генштабе из этого должны были, вероятно, сделать вывод о безраздельном влиянии сторонников Бенеша в армии. От имени министерства национальной обороны Пика просил указать вероятные сроки совместных действий словацких дивизий с советскими войсками.

По всем затронутым вопросам тогда был представлен доклад Ставке Верховного Главнокомандования. В нем доложили об уверенности правительства Э. Бенеша в том, что словацкая армия готова к выступлению для захвата перевалов в Карпатах на рубеже Медзилабарце, Бардева в полосе примерно 40—50 км. Вместе с тем было отмечено, что освобождение Словакии замышлялось только как задача армии без привлечения широких народных масс, о которых даже не упоминалось. Настораживала и просьба о сроках действий. Она походила на разведку замыслов советского Верховного Главнокомандования. Нашим войскам противостояла сильная оборона противника, которая пока что не давала реальных надежд на быстрое форсирование Карпат. Об этом отлично знали и Пика, и политики в Лондоне.

В конце лета 1944 г. появился еще один претендент на роль вершителя судеб Словакии. Это был генерал Чатлош — министр обороны в марионеточном профашистском правительстве тогдашней Словакии. Предвидя близкий крах третьего рейха, генерал Чатлош решил попытаться сепаратно установить связь с СССР и предложить нам совместно действовать против немцев. Генерал намеревался создать в Словакии диктатуру военных и встать во главе ее. Он задумал отправить самолетом личное секретное письмо в Советский Союз, явно рассчитывая оставить лондонских политиков, как говорится, с носом...

О намерении Чатлоша стало одновременно известно подпольному ЦК компартии Словакии и агентам лондонского правительства Бенеша. ЦК КПС решил использовать Чатлоша в интересах восстания как фигуру, обладавшую реальной военной властью. В те дни ЦК искал возможность срочно связаться с правительством СССР и советским военным командованием, чтобы информировать Москву о подготовке восстания в Словакии, состоянии Словацкого национального совета и КПС. Возможность такой связи давал подготовленный к отлету самолет Чатлоша...

Агенты правительства Бенеша в Словакии всполошились. Они донесли о Чатлоше «наверх», в Лондон, сопроводив доклад соображением: «Чатлош мог бы разрушить наши планы».

В Лондоне забили тревогу. В военную миссию в Москву полетела соответствующая телеграмма, и Пика сообщил о прибытии самолета советским военным органам, оговорив при этом, что самолет следует принять, авторитет Чатлоша использовать, чтобы легче было поднять восстание армии, но затем от Чатлоша избавиться...

Самолет словацкого военного министра вылетел в СССР 4 августа 1944 г. Но вместе с пилотом майором Лисицким, который должен был вести переговоры и вручить советскому командованию послание Чатлоша, ЦК КПС и Словацкому национальному совету удалось отправить и свою официальную делегацию в составе секретаря подпольного ЦК КПС К. Шмидке и представителя военного центра при Словацком национальном совете подполковника М. Ферьенчика.

О самолете Чатлоша доложили И. В. Сталину. Он приказал пропустить. Посадка произошла в районе Львова. Генеральный штаб получил документы Словацкого национального совета и информацию К. Шмидке, дававшую полное представление о делах в Словакии. Теперь мы узнали, что в стране действовали широкие антифашистские силы и назревало народное восстание. Стало ясно, почему лондонским политикам было важно осуществить освобождение Словакии без участия внутренних сил Сопротивления и поднять только армию. [461]

Ян Голпан — начальник штаба сухопутных войск Словакии, сотрудничавший с национальным советом, прислал подробную записку о военном положении в стране, дислокации словацких войск, справку об их вооружении, записку об укрепленной линии Арпада, сведения о мадьярских войсках. Он сообщал, что настроение словацких войск антигерманское и просоветское, подавляющее большинство офицеров хотя и не посвящено в планы действий, но будет исполнять приказания руководителей восстания. Германофилов предполагалось обезвредить. Рассчитывали, что Чатлош в последний момент может помочь, так что восстание и вступление советских войск произойдут гладко, без сопротивления и задержки.

Затем Голпан излагал свой план вступления Красной Армии в Словакию. Не вдаваясь в детали, заметим, что план был нереальным. Он не принимал в расчет возможных контрмер гитлеровцев. А самое-то главное — был составлен так, будто не существовало мощной обороны противника на подступах к Карпатам. Предполагалось, что советские войска используют перевалы, занятые словацкой армией, и сумеют за ночь захватить значительную часть страны. Выводы наивно утверждали: «Существует возможность внезапного проникновения войск Красной Армии в Восточную Словакию без малейшего сопротивления и при этом так далеко, насколько это будет возможно в течение одной ночи, прежде чем об этом узнает немецкое и мадьярское командование». И ничего не говорилось о восстании народа!

Документы, доставленные из Словакии, не меняли положения дел. До карпатских перевалов было 50—60 км, и других способов по-настоящему помочь словакам, кроме как разгромить противника, прорвав его прочные оборонительные позиции, пока не имелось.

Делегация Словацкого национального совета между тем была принята в советских государственных и военных органах, встречалась с сотрудниками чехословацкой военной миссии, с представителями чехословацкого военного министра, которых тогда собралось в Москве довольно много.

Правительство Э. Бенеша подтвердило прежнее требование: буквально все вопросы, начиная с взаимодействия Красной Армии со словацкими соединениями и кончая любой попыткой кого-либо из политических деятелей Словакии вести переговоры с СССР, представлять на решение в Лондон.

20 августа 1944 г. войска 2-го и 3-го Украинских фронтов начали сокрушительный разгром противника под Яссами и Кишиневом. Достигнутые успехи давали надежду обойти оборону врага в Карпатах по румынской территории. Мы надеялись в последующем поставить под удар тыл противника в Карпатах и либо уничтожить, либо вынудить его к отходу. В связи с этим по распоряжению Верховного Главнокомандующего от 26 августа войска 4-го Украинского фронта перешли к обороне. В то время была достигнута также некоторая стабилизация положения севернее Карпат в полосе 1-го Украинского фронта, где был захвачен плацдарм на левом берегу Вислы под Сандомиром.

Тем временем Гитлер решил спешно оккупировать Словакию. План оккупации стал известен. 27 августа 1944 г. Пика сообщил, что в ближайшее время начнется вторжение в Словакию трех немецких дивизий СС.

Положение складывалось как нельзя хуже: враг начинал захват Словакии, вот-вот там могло вспыхнуть народное восстание, а мы лишь сутки назад дали И. Е. Петрову приказ на оборону. Материальных средств, достаточных для наступления, у войск не имелось. Силы левого крыла 1-го Украинского фронта И. С. Конева (38-я армия) были в таком же примерно состоянии. Восстание, следовательно, не могло быть эффективно поддержано с нашей стороны.

А события нарастали, как снежный ком. Днем 30 августа, когда я был с докладом у А. И. Антонова, позвонили с 4-го Украинского фронта. Доложили, что из Словакии от партизанского отряда Мартынова [462] поступила просьба указать маршрут и место посадки для самолетов трех словацких представителей, которые намеревались установить контакт с руководством советских войск. Других подробностей не сообщалось. Алексей Иннокентьевич приказал маршрут указать.

— Не восстание ли? — бросил тогда Антонов коротко.

Позвонили И. Е. Петрову, но тот ничего нового не сказал. Ждать, однако, пришлось недолго. От уполномоченного Совета Народных Комиссаров по иностранным военным формированиям Генштабу сообщили, что состоялось свидание с Пикой по его просьбе. Последний информировал, что правительство Чехословакии в ночь на 30 августа 1944 г. призвало к вооруженному восстанию население и войска в Словакии. Восстание уже началось. В руках восставших находятся четыре города, среди них Ружомберок, и аэродромы «Св. Петер» и «Три Дуба» (район Зволена). Пика просил ускорить переброску в Словакию 2-й чехословацкой воздушно-десантной бригады и доставить по воздуху вооружение и снаряжение для восставших.

Наступившая ночь была богата волнующими событиями. В Румынии советские войска добили противника, окруженного под Яссами и Кишиневом. В Генштабе работали над планами действий в Трансильвании, где проходила южная часть немецкой обороны в Карпатах. Успехи, достигнутые здесь, могли, как уже говорилось, оказать решающее влияние на устойчивость противника перед войсками И. С. Конева и И. Е. Петрова. Однако оборона врага в Трансильвании была очень сильной, и прорвать ее пока не удавалось.

Именно это и вызывало у нас тревогу: если в Словакии развернулось восстание, то повстанцы, безусловно, нуждались в немедленной и действенной помощи. Но мы не имели никаких данных о том, что же фактически предприняло в Словакии немецко-фашистское командование. Ввело ли оно войска в страну? Какие, сколько? Как протекает сопротивление? Знать это было крайне важно.

В 6 часов утра 31 августа с 4-го Украинского фронта доложили, что приземлились три самолета с офицерами и солдатами словацкой армии. Вскоре поступил доклад от И. С. Конева — там тоже подлетали и приземлялись словацкие самолеты с офицерами и солдатами на борту. Все они вылетели с аэродрома в Прешове. Почему прилетели — никто пока не знал.

Наконец позвонил начальник штаба 4-го Украинского фронта генерал Ф. К. Корженевич. Он доложил уже кое-что конкретное: словацкие офицеры, прибывшие на самолетах, рассказали о начале оккупации Словакии немецкими войсками. Противник наступал четырьмя дивизиями: одной — из района Кошице на север, двумя — из района Кракова на юг, еще одной — из района Брно на юго-восток. Части словацкой армии, повстанческие и партизанские отряды оказали оккупантам сопротивление и удерживали ряд узловых пунктов.

Мы в Генштабе тщательно учли эти данные. Было ясно, что враг создал значительное превосходство сил в свою пользу, но сумеет ли он сломить народ?

В этот же день чехословацкая военная миссия сообщила нашему командованию, что словацкие дивизии удерживают горные проходы через Главный Карпатский хребет в своих руках и сейчас готовятся к действиям навстречу Красной Армии. Их внезапный удар в тыл обороны противника перед войсками И. С. Конева и И. Е. Петрова мог быть решающим условием общего успеха.

Узнав об этом, Верховный Главнокомандующий приказал Генштабу оказать помощь повстанцам и отдать войскам распоряжение на проведение наступательной операции.

— Подготовьте директиву товарищу Коневу,— сказал он.— Его фронт достиг больших успехов под Сандомиром и закрепил свое положение. И опыт наступления он имеет немалый. А Петрову нужно пока подождать и осмотреться как следует. [463]

И. В. Сталин сам переговорил с И. С. Коневым по телефону и велел в ближайшее время сообщить его мнении о помощи словакам силами 1-го Украинского фронт.

Но следующий день, 1 сентября 1944 г., принес совсем иные, чем накануне, известия. По данным той же чехословацкой военной миссии, повстанцы вели тяжелую борьбу с наступающими немецко-фашистскими войсками, а противнику уже удалось захватить Прешов, где находился штаб словацких войск, участвовавших в восстании. Связь со 2-й словацкой дивизией была потеряна, а 1-я словацкая дивизия получила приказ пробиваться из Карпат в Среднюю Словакию на соединение с повстанцами.

Теперь картина получалась очень тревожной. Выходило, что перевалы и проходы через Карпаты, по всей вероятности, открыты для советских войск не будут, а главные силы восстания сосредоточились в Средней Словакии и нанести удар в тыл обороне противника перед нашими войсками не смогут.

При сложившихся обстоятельствах войска Красной Армии ожидали жестокие бои за каждый метр пути через Карпатский хребет, на перевалах — тем более. Да и в самой Словакии предстояла не менее жаркая борьба, чтобы соединиться с повстанческой армией. Одним словом, впереди лежал немалый и трудный путь.

На 1-м Украинском фронте между тем произошла встреча И. С. Конева с полковником В. Тальским — заместителем командующего армейской группой словацкой армии. Он пересек линию фронта на одном из самолетов, чтобы, по его словам, получить указания о действиях словацких войск.

И. С. Конев доложил Верховному Главнокомандующему по телефону о встрече и свои соображения по наступательной операции в помощь восстанию словаков. Начать операцию командующий предполагал через семь дней — раньше этого срока нельзя было сосредоточить необходимые войска и материальные средства.

В ночь на 2 сентября, когда Генштаб докладывал в Ставке обстановку на фронтах за истекшие сутки, особый интерес был проявлен к юго-западному направлению и Карпатам. Выслушав доклад, Верховный Главнокомандующий подошел к столу, за которым сидели некоторые члены Политбюро и Государственного Комитета Обороны. Состоялся короткий обмен мнениями о помощи Словацкому национальному восстанию. Помощь эта рассматривалась не только как военная задача, но и как выполнение союзнического долга перед народами Чехословакии, проявление пролетарского интернационализма, международной солидарности трудящихся наших стран. Я не записал точных выражений товарищей, которые тогда в сжатой форме выразили свою позицию, но общий смысл их состоял в том, чтобы помощь оказать как можно скорее. Вместе с тем было ясно, что быстрый успех в Карпатах едва ли возможен и потому прорыв обороны противника будет стоить большой крови. Но иного выхода не было, и Верховный Главнокомандующий тут же приказал Генштабу организовать снабжение повстанцев вооружением и боеприпасами и подготовить директиву 1-му Украинскому фронту о проведении наступательной операции в Карпатах с учетом соображений И. С. Конева.

В тот же день начальник Организационного управления Генштаба генерал Н. И. Четвериков совместно с начальником чехословацкой военной миссии рассмотрели заявки на вооружение и другие материальные средства для Словакии. Мы же разработали проект директивы 1-му Украинскому фронту, зачитали его по телефону И. В. Сталину, и тот приказал подписать ее А. И. Антонову. Вот эта директива;

«В связи с активизацией партизанского движения в Словакии и развертыванием вооруженной борьбы отдельных регулярных частей и соединений словацкой армии против немецких захватчиков Верховный Главнокомандующий приказал:

1. Подготовить и провести операцию на стыке 1 и 4 Украинских фронтов, с тем чтобы ударом из района Кросно, Санок в общем направлении [464] на Прешов выйти на словацкую границу и соединиться со словацкими войсками.

2. К проведению операции разрешается привлечь чехословацкий корпус и использовать войска словаков, находящиеся северо-восточное Прешова, о чем с ними необходимо заблаговременно договориться.

3. Проведение операции возложить на Вас, при необходимости разгранлиния с 4 Украинским фронтом может быть изменена».

Поскольку обстоятельства очень торопили, а И. С. Конев фактически уже работал над планом операции, срок представления его соображений был назначен на 3 сентября. Положение Генштаба было очень щекотливым. Директива на операцию в Карпатах, отданная по приказу И. В. Сталина только 1-му Украинскому фронту, могла поставить войска в трудное положение: по мере продвижения вперед их южный фланг обнажался и требовал для обеспечения все больше сил и средств, которых и без того не хватало. Это было прямым нарушением установленных в нашей армии правил обеспечения стыков и флангов войск в операциях. Неудивительно, что И. С. Конев, получив директиву, немедленно позвонил А. И. Антонову и сказал об угрозе левому флангу его фронта. Он недвусмысленно высказался насчет нашей «не очень большой сообразительности». Алексею Иннокентьевичу пришлось объяснить ему деликатность создавшегося положения. И. С. Конев все понял и в своем докладе по плану Карпатской операции, которого требовал Сталин, сделал дипломатичную приписку:

«Имея в виду выгодность направления операции для последующею наступления 4-го Украинского фронта на Мишкольц, Будапешт, крайне необходимо привлечь к проведению операции и правый фланг 4-го Украинского фронта в составе хотя бы четырех дивизий из района Санок или же передать мне от 4-го Украинского фронта четыре стрелковые дивизии».

Для прорыва обороны противника в Карпатах И. С. Конев создавал группировку сил в районе Кросно. Главный удар наносился в направлении Дукля, Тылява, Прешов. Основная ставка делалась на быстроту прорыва обороны противника. Предполагалось на третий день операции привлечь словацкие дивизии и партизан для наступления навстречу нашим войскам.

Генштаб немедленно доложил Ставке соображения Военного совета 1-го Украинского фронта. И. В. Сталин утвердил предложенный план действий и приказал А. И. Антонову отдать распоряжение наступать и войскам 4-го Украинского фронта.

В 22.30 того же дня И. Е. Петров уже направил в Ставку свое решение: он выделил для наступления правофланговый 107-й стрелковый корпус 1-й гвардейской армии генерала А. А. Гречко, усиленный необходимыми артиллерийскими средствами и специальными войсками.

Время не ждало. На подготовку операции отводилось всего несколько суток. А задача была очень сложной. Характер местности позволял противнику противодействовать каждому шагу наступающих войск относительно малыми силами, тем более что дорог на подступах к обороне было крайне мало. Маневр — основа войны в горах — был в этих условиях до предела скован, а в некоторых случаях исключался совсем. Отсутствие специального снаряжения и опыта действий в горах у наших войск осложняло положение. Подготовка операции проходила по самому сокращенному варианту. По необходимости операция приобретала форму фронтального, лобового натиска, который, как уже сказано, в данной обстановке грозил превратиться в кровопролитное прогрызание позиций немецко-фашистских войск. Но в то же время, если удастся опередить врага в действиях, достигнуть внезапности и сохранить за собой возможность маневра, фронтальный удар мог наиболее быстро привести к цели.

Мысль Генерального штаба и Ставки напряженно работала над тем. как ослабить неблагоприятное влияние фронтальности удара, как содействовать успеху наших войск в Карпатах силами, находящимися на других направлениях. Оперативное управление в несчетный уже раз за эти немногие дни прикидывало разные варианты организации взаимодействия. [465] На-помню читателю, что с севера такая помощь исключалась: главные силы фронта И. С. Конева вели тяжелую борьбу на сандомирском плацдарме. Фронт и так уже сделал почти невероятное. А вот с юга, из Румынии, помочь было можно, и в этой связи Ставка, как известно, уже 5 сентября после консультации с Г. К. Жуковым и Р. Я. Малиновским повернула главные силы 2-го Украинского фронта в район Дебрецена, чтобы создать угрозу войскам противника в Карпатах и отрезать их от Венгрии и Германии. Это должно было помочь 4-му Украинскому фронту преодолеть оборону врага в горах.

Таков был смысл взаимодействия 2-го Украинского фронта с операцией 38-й армии и войск И. Е. Петрова. Конечно, это существенно повышало шансы на успех удара через Карпаты, на помощь восставшим словакам.

Об организации и результатах операции в Карпатах советский читатель достаточно знает по изданным уже книгам. Поэтому я только напомню о ходе боевых действий.

Командующий 38-й армией генерал К. С. Москаленко предусмотрел прорыв обороны немецко-фашистских войск фронтальным ударом из района севернее и северо-западнее Кросно в направлении местечко Дукля, Прешов. Предполагалось развить успех подвижными соединениями, овладеть Дуклинским перевалом и соединиться с повстанцами на территории Словакии. 38-я армия (52, 67 и 101-й стрелковые корпуса) усиливалась 1-м гвардейским кавкорпусом генерал-лейтенанта В. К. Баранова и 25-м танковым корпусом генерал-майора Ф. Г. Аникушкина. В состав ее вошел также 1-й чехословацкий армейский корпус под командованием генерала Я Кратохвила. Во главе 1-й его бригады стоял Людвик Свобода. Как подчеркивал И. С. Конев, главное состояло в том, чтобы обеспечить неожиданность и добиться стремительности действий войск.

Замысел прорыва в глубину обороны противника путем фронтального удара был положен и в основу операции 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта генерал-полковника А. А. Гречко. Направление ее главного удара примыкало слева к направлению главных усилий 1-го Украинского фронта в полосе 38-й армии и проходило на Буковско, Команьча.

Наступление 38-й армии началось 8 сентября, 1-й гвардейской — 9 сентября. Хотя дожди, размытые дороги и плохая видимость сделали свое дело. все-таки советские войска успешно двинулись вперед и нанесли сильный удар противнику на подступах к главному хребту Восточных Карпат. Но и противник действовал умело и решительно. Ему удалось заметить наши приготовления, он ожидал активных операций и в первые дни наступления совершил перегруппировку сил на направлении главных ударов, усилив свои войска большим количеством артиллерии и танков, которые старались закрыть огнем и контрударами возможные пути продвижения советских войск.

С первых шагов наступления в Генштабе напряженно ожидали данных из-за Карпат. Положение было для нас неясным. Где находились и что делали обе словацкие дивизии? Если верить чехословацкой военной миссии, то оба соединения вроде бы успешно воевали. Этим, кстати сказать, объяснялось разрешение фронтам использовать войска словаков, указанное в директиве Ставки.

Однако вскоре поступили сведения, что обе словацкие дивизии не воюют, а уже разоружены противником. Это произошло из-за прямого предательства. совершенного генералом Маларом — командующим словацким корпусом, который раскрыл врагу планы захвата карпатских перевалов и бежал к немцам. Покинутые командованием войска заметного сопротивления не оказали и сложили оружие. Только некоторые части перешли на партизанские методы борьбы.

В результате гитлеровцам удалось вывести на все важные направления крупные силы, обеспечить за собой перевалы и полную свободу маневра из глубины. Сопротивление противника по мере нашего [466] продвижения к перевалам все нарастало, а темп наступления 38-й и 1-й гвардейской армий замедлялся.

Так произошло крушение надежд, которые возлагало на словацкую армию чехословацкое правительство в Лондоне. В силу этого обстоятельства условия действий советских войск стали еще более тяжелыми и сложными. Ведь задачи оставались прежними: восставший словацкий народ должен был получить помощь. К этому и направлялись все помыслы Ставки, Генштаба и военных советов фронтов.

Командование 1-го Украинского фронта и 38-й армии сделало попытку создать перелом в ходе борьбы за счет ввода в бой 25-го танкового, 1-го гвардейского кавалерийского корпусов и 1-го чехословацкого армейского корпуса. Но ни кавалерия, ни танки не смогли в горах обогнать пехоту. Они шли вместе с ней длинной колонной по одной дороге, не были в состоянии совершить какой-либо маневр, очень растянулись и находились под воздействием сильного флангового огня противника. В тех сложных условиях обстановки никто из командиров не нашел возможности быстро развить наступление.

Упорные бои 10 и 11 сентября дали все-таки некоторую надежду: наши войска в эти дни не только преодолели первую полосу обороны противника, но на одном из направлений наступления частично прорвали и вторую полосу. Прорыв был совершен на узком участке фронта шириной не более 1,5—2 км. Этой брешью и решило воспользоваться командование 1-го Украинского фронта и 38-й армии, чтобы не дать операции превратиться в ползучее прогрызание оборонительных позиций врага. В прорыв двинули конницу В. К. Баранова.

Нужно было обладать огромным мужеством, чтобы принять подобное решение. Командующих фронтом и армией вынудила к нему необходимость найти хотя бы один шанс, чтобы прорваться на помощь восставшим словакам. Кавалеристы же должны были идти как бы в огненный коридор. Из-за недостатка времени и трудностей перегруппировки артиллерии и минометов по узким горным тропам артиллерийское обеспечение было недостаточным для того, чтобы надежно подавить огневые средства немецко-фашистских войск на флангах коридора: значительная часть их, несомненно, продолжала бы действовать с большой эффективностью. Нельзя было надеяться и на то, что наша авиация сумеет заставить замолчать огневые средства врага. Ее имелось не так много. Цели были хорошо скрыты в складках местности. И вместо того чтобы наносить непрерывные и массированные удары, авиации приходилось действовать мелкими группами, что не приносило быстрой реальной помощи. К тому же не хватало горючего. Но выбора не было.

Тогда, как всегда в трудную и ответственную минуту, в первые ряды воинов встали коммунисты. На них смотрели и равнялись. Политработники фронта и армии — генералы К. В. Крайнюков, А. А. Епишев, С. С. Шатилов и многие другие денно и нощно были в войсках, вдохновляли, помогали, расставляли партийные силы. Хорошо организованная политическая работа была нашей мощной силой, обеспечивавшей высокий наступательный порыв советских воинов.

Чтобы ослабить силу воздействия огня противника, корпус В. К. Баранова двинули ночью. Темнота была нам союзницей: она не давала врагу вести прицельный огонь, и это вселяло надежду на успех. Но она же резко снижала точность ориентировки и скорость движения конницы. За сутки корпусу удалось продвинуться на 20 км. Гвардейцы не останавливались, прошли затем еще столько же и частями разведки вышли на территорию Словакии.

А противник неистовствовал. На флангах коридора шли упорные бои. 14 сентября врагу удалось закрыть коридор и отрезать корпус от главных сил 38-й армии. Все попытки восстановить живую связь с ним оказались безуспешными. Гвардейцы между тем исчерпали небольшие запасы боеприпасов. продовольствия и фуража. Кони притомились, корпус терял свою подвижность, чем немедленно воспользовался враг, который стал [467] закрывать горные перевалы и дороги, постепенно обволакивая части своими войсками. Генштабу пришлось организовать снабжение кавалеристов по воздуху. Для меня лично дни борьбы 1-го кавкорпуса в тылу врага были особенно тревожными. Я хорошо знал многих кавалеристов и отчетливо понимал, что значило для конницы сражаться в окружении в горах. Бои шли в трудных условиях день и ночь. В иных местах они переходили в рукопашные схватки...

За неделю наступления воины армии К. С. Москаленко прорвали вражескую оборону на фронте 22 км и продвинулись на столько же в глубину. Эти действия привлекли на себя значительные силы противника. Командующий фронтом усилил 38-ю армию и ввел в дело 4-й гвардейский танковый корпус генерала П. П. Полубоярова, а вслед за ним и 31-й танковый корпус генерала В. Е. Григорьева. Правда, они были не особенно мощными. В составе корпуса Полубоярова. к примеру, находилось всего 59 танков и 9 самоходно-артиллерийских установок. Но в то время и это было значительным подспорьем для наступающей 38-й армии.

Танкисты П. П. Полубоярова вводились в сражение на левом фланге армии, почти на стыке с 4-м Украинским фронтом. По оценке командования фронта и армии здесь было наиболее слабое место в обороне противника. Кроме того, на этом фланге имелась кое-какая возможность для маневра во фланг основной группировке немецко-фашистских войск. Танкисты наступали решительно, хорошо взаимодействовали с войсками, продвигавшимися с севера на главном направлении. Через два дня упорных боев 4-й гвардейский танковый корпус ворвался в местечко Дукля, тогда как с другой стороны сюда подошли главные силы армии и в их составе части 1-го чехословацкого армейского корпуса. Чехословацкие воины стали нашими боевыми побратимами. Они в первых же боях в Карпатах показали себя верными и стойкими товарищами по оружию. Условия наступления для 1-го чехословацкого армейского корпуса были такими же трудными, как и для наших солдат...

Прежде чем продолжить рассказ о прорыве через Карпаты, я позволю себе здесь небольшое отступление, связанное, впрочем, с упомянутыми событиями.

Так вот, осенью 1971 г. мне довелось провести отпуск в Карловых Варах. Остановился я в «Бристоле», где встретился с маршалом Иваном Степановичем Коневым, тоже приехавшим на воды укрепить здоровье. И вместе с ним мы однажды получили приглашение от президента Чехословацкой Социалистической Республики Людвика Свободы прибыть к нему на обед в старинный охотничий замок Ланы под Прагой. Место это издавна служит президентам Чехословакии для отдыха и дружеских встреч.

Выехали мы с запасом времени и скоро заметили, что прибываем рановато. Иван Степанович, как пунктуальный человек, решил выдержать срок прибытия по-военному точно. Поэтому, когда стали приближаться к месту, он замедлил ход автомашины, а потом и вовсе остановился под тенью придорожных деревьев.

Подъехали к воротам ровно в 12.00 и встретились с автомашиной президента, который, оказывается, будучи таким же точным человеком, на дороге сделал то же самое, что и мы. После теплых взаимных приветствий и шуток по поводу военных привычек Конев перебрался в лимузин Л. Свободы, и мы тронулись дальше.

Лес встретил нас тишиной и пряными запахами увядающих трав и цветов. Хозяин предложил осмотреть угодья, где меж вековых дубов вольно гуляли стада оленей. Поколесив по лесу, подъехали к охотничьему домику. На исходе был уже первый час дня, когда по чешским обычаям настает пора обедать. Президент пригласил к столу.

Когда встречаются боевые друзья, в каком бы ранге они ни были, беседа льется свободно и непринужденно. Всегда есть о чем вспомнить, [468] помянуть добрым словом павших товарищей или помолчать, что бывает иной раз красноречивее всяких слов. Так было и теперь...

— А помните ли, Иван Степанович, как вы рассердились на меня, когда я был уже командиром корпуса? — обратился президент к маршалу Коневу.

— Как не помнить, не такое было время, чтобы забыть. Чехословацким солдатам было тогда крайне трудно. Шли на Дуклю. Враг перекрыл все пути огнем, часто наносил удары танками. А управления боем корпуса почти не существовало. Ведь командир-то корпуса генерал Кратохвил сидел в 25 километрах от боевых порядков. Какое уж тут управление...

Я весь обратился во внимание: разговор за столом, как по заранее обдуманному плану, ложился на страницы книги воспоминаний, которую я заканчивал тут, в Карловых Варах. Конечно, многое мне уже было известно по документам и докладам И. С. Конева в Ставку. Но документы одно, а свидетельство участников событий — да еще каких! — это другое.

Генерал Кратохвил, о котором зашла речь между Коневым и Свободой, был назначен по настоянию правительства Бенеша командиром 1-го чехословацкого армейского корпуса, но не справился с возложенными на него задачами: он отсиживался на тыловых позициях и злоупотреблял привезенным с собой британским виски, в то время как солдаты и офицеры его корпуса штурмовали в Карпатах с большими потерями оборону сильного и упорного врага. Поэтому Конев отстранил тогда Кратохвила от командования корпусом и вместо него назначил генерала Свободу, а после того доложил И. В. Сталину. Верховный Главнокомандующий одобрил решение командующего фронтом, но по поводу отстранения Кратохвила от должности сказал, что дело имеем в данном случае с иностранцем, командиром войск другой, хотя и союзной нам страны, а посему отстранение Кратохвила и новое назначение Л. Свободы требуется оформить юридически. Это и было сделано вскоре после переговоров с правительством Чехословакии.

В результате действий маршала Конева положение в чехословацком армейском корпусе существенно поправилось. «После снятия Кратохвила и назначения генерала Свободы командиром корпуса, — докладывал генерал С. С. Шатилов в Главное политическое управление А. С. Щербакову, — дело значительно улучшилось. Свобода повысил требовательность и дисциплину. В корпусе сейчас больше порядка».

В те дни чехословацкие воины плечом к плечу с советскими солдатами вели наступление к границе Словакии. 20 сентября 1944 г. корпус взял уже названное выше местечко Дукля во взаимодействии с танкистами Полубоярова и Аникушкина. Через несколько дней корпус вышел с боем к чехословацкой границе. Это была славная победа чехословацких патриотов! Но за что, в таком случае, рассердился Конев на Людвика Свободу, когда тот стал командиром корпуса? Вот как вспоминал об этом убеленный сединами чехословацкий президент.

— Я тогда, — сказал Людвик Свобода, — должен был собственными глазами увидеть поле боя корпуса. Не могу понять, как можно управлять войсками, не имея представления о местности в полосе наступления. И я пошел прямо в передовые части к атакующим войскам. А там увидел, что солдат нужно воодушевить, показать личный пример в бою. Тут-то вы, Иван Степанович, и вызвали меня к полевому телефону...

— А мне, — сказал с улыбкой Конев, — необходимо было точно знать обстановку на Дуклинском перевале, этого требовала Москва. Ищу вас, а мне отвечают, что командир на передовой. Где, спрашиваю, именно? Наконец вас разыскали. Вот тогда я в сердцах и сказал: господин генерал, запрещаю вам быть автоматчиком, нам нужен не солдат, а командир корпуса!

— Я на ваше «господин генерал» тоже обиделся, — заметил наш гостеприимный хозяин, — и спросил, почему не «товарищ генерал»?

— Помню, так и было. Но я уже немного остыл и ответил: поймите, [469] товарищ Свобода, что вы нам дороги и нельзя так рисковать своей жизнью, к тому же командиру корпуса это не нужно. На том и покончили...

Много интересного вспомнили еще в тот день в гостях у президента. Но из всех разговоров я выделил сейчас один фронтовой эпизод у Дукли, о котором не забыли Свобода и Конев, ибо, на мой взгляд, этот случай не только говорит о личном мужестве тогдашнего командира чехословацкого корпуса, но и показывает, в какой нелегкой и тревожной ситуации пришлось оказаться тогда при штурме карпатских перевалов всем участникам наступления — от рядовых бойцов до генералов. Выход Свободы на передовую не был бравадой. Так поступали в те дни многие старшие офицеры, прилагавшие все силы, чтобы наш труднейший прорыв через горы в Словакию увенчался успехом...

В 6 часов 6 октября 1944 г. войска генерала Свободы совместно с 67-м стрелковым корпусом Красной Армии, которым командовал генерал С. Шмыго, взяли штурмом Дуклинский перевал. Здесь чехословацкий солдат вступил на землю своей родины и начал ее освобождение.

В честь этих славных событий 6 октября ныне празднуется как День чехословацкой Народной армии. На трудном ратном пути к перевалу Дукля родился один из главных лозунгов политической жизни современной Чехословакии: «С Советским Союзом на вечные времена!»

...Позже по делам службы мне приходилось встречаться в Пражском Граде с верным соратником военных лет — президентом Чехословацкой Социалистической Республики Людвиком Свободой. Каждая встреча приносила радость и новые знаки нашей крепкой дружбы. И всякий раз память возвращала к тем временам, когда зародилась и мужала эта дружба на полях сражений, в которых участвовало первое чехословацкое воинское формирование — пехотный батальон, созданный на территории СССР усилиями его командира подполковника Л. Свободы, политработника-коммуниста штабс-капитана Ярослава Прохазки, надпоручика Отакара Рытиржа, надпоручика Отакара Яроша и других чехословацких патриотов.

В ту военную пору советские руководители с большой заботой о наших чехословацких друзьях решали вопрос о том, как использовать молодую и еще неопытную чехословацкую воинскую часть. Всем хотелось, чтобы она уцелела в жестоких боях, воевала и с честью принесла на свою отчизну знамя свободы. Верховный Главнокомандующий, насколько мне известно, придавал этому батальону исключительно большое политическое значение. Не один раз он высказывался на сей счет в период обсуждения положения на фронтах на заседаниях Ставки. Он склонялся к тому, чтобы не бросать чехословацкий батальон в бой против опытных и хорошо вооруженных немецко-фашистских войск, полагая, что в этом случае он неминуемо понесет тяжелые потери.

Вопрос решился, когда состоялась беседа Верховного Главнокомандующего с командиром батальона Л. Свободой. И. В. Сталин откровенно изложил подполковнику свою точку зрения и все опасения. Не менее откровенно и чистосердечно ответил тогда комбат: он сказал, что немецко-фашистские захватчики являются злейшим врагом его родины, а потому он и его товарищи по оружию считают, что им следует быстрее начать боевые действия против гитлеровцев. В этом они видят свой долг перед отечеством. В итоге разговора чехословацкая воинская часть вскоре отправилась на фронт...

После боев на Украине штурм Карпат и взятие Дуклинского перевала явились для чехословаков самой долгожданной победой. Но, как ни парадоксально, именно битва под Дуклей имела для Людвика Свободы неприятные последствия. Президент Бенеш резко упрекнул тогда командира чехословацкого корпуса в том, что корпус понес большие потери. Упрек носил характер прямого обвинения, хотя Бенеш по занимаемому положению мог бы быть достаточно информирован о чрезвычайно [470] тяжелых условиях наступления корпуса и всех советских войск в целом. Людвик Свобода парировал столь обидные и несправедливые выпады главы государства против него и доказал тому, что тот был не прав.

Однако к этому делу подключились тогдашний чехословацкий военный министр Ингр и ряд других гражданских и военных должностных лиц, в том числе и отстраненный генерал Кратохвил. В чехословацкую военную миссию в Москве из Лондона пошло указание генералу Пике относительно расформирования корпуса, поскольку, дескать, пополнить его нет возможности! Такую же депешу получил и Л. Свобода. Ингр предполагал не пополнять корпус, а сформировать из его частей три-четыре пехотных батальона, сведя их в отдельную бригаду. Расформированию подлежали артиллерийский полк, танковая бригада. Одним словом, уничтожалось самое ядро соединения. Ингр не спрашивал мнения Л. Свободы, он приказывал и требовал. Обо всем этом известили советское Верховное Главнокомандование в установленном порядке. Но здесь линия лондонского правительства поддержки не нашла. Верховное Главнокомандование Советских Вооруженных Сил связалось тогда с командующим 1-м Украинским фронтом и запросило его мнение относительно пополнения корпуса личным составом и материальной частью. Военный совет фронта ответил, что у соединения есть достаточная база для пополнения и дальнейшего роста: наши части вступили уже на словацкую землю, где было много добровольцев. В недалеком будущем, с освобождением Закарпатья, где имелось немало жителей словацкой национальности, эта база еще более возрастет. Военный совет высказался против расформирования корпуса.

Ставка согласилась с предложением Военного совета 1-го Украинского фронта сохранить чехословацкий корпус и пополнить его за счет вербовки добровольцев, а материальную часть, вооружение и технику укомплектовать из советских запасов. Так тогда и сделали.

С разрешения Советского правительства в Закарпатскую Украину, освобожденную от врага в конце октября, Л. Свобода направил небольшую группу своих людей, чтобы набрать пополнение в корпус. Группа работала очень активно, попутно помогая организовывать народные комитеты.

Так был сохранен 1-й чехословацкий армейский корпус — славное боевое соединение патриотов, явившееся основой создания вооруженных сил социалистической Чехословакии.

1-я гвардейская армия генерал-полковника А. А. Гречко из состава 4-го Украинского фронта наступала левее 38-й армии. И здесь на темп наступления оказывали воздействие те же трудные факторы оперативной обстановки: горный характер местности и сильное сопротивление противника, создавшего мощную оборону. Немецкое командование действовало тем же способом, как и против войск К. С. Москаленко, — оно подтянуло силы и наращивало их в основном на направлениях горных дорог и проходов. Однако остановить наступление армии врагу не удалось. Командарм принимал энергичные меры, постоянно сам находился на самых ответственных участках борьбы, заставил всех командиров приблизить командные пункты к войскам, и дело двинулось.

Фронт прорыва обороны противника за пять дней активных действий достиг 30 км и в глубину 10—12 км. Но самое-то важное заключалось не в этом результате, а в том, что 1-я гвардейская армия становилась ключом, которым можно было вскрыть пути за Карпаты. Враг напрягал последние силы, и назревал момент, когда его оборона должна была лопнуть. Пульс операции показывал, что произойти это может в первую очередь в полосе войск А. А. Гречко. Нужно было использовать эту тенденцию в развитии обстановки.

И противник и командующий 4-м Украинским фронтом И. Е. Петров ухватили суть дела. Однако реагировали на развитие обстановки, конечно, каждый по-своему. Немецко-фашистское командование было вынуждено снять часть сил с других направлений своей обороны перед 4-м [471] Украинским фронтом и срочно бросить их прежде всего в полосу действий 1-й гвардейской армии. Это было замечено И. Е. Петровым, который двинул вперед 18-ю армию и 17-й гвардейский стрелковый корпус. Теперь фронт наступал всеми силами.

Генеральный штаб внимательно анализировал каждое решение командующих фронтами. Не составило исключения и решение командующего 4-м Украинским фронтом. При этом было замечено, что И. Е. Петров, пытаясь обойти горные хребты, отворачивал свои силы от направления на Команьчу, намеченного Ставкой. Это расстраивало взаимодействие с 38-й армией, наступавшей в трудных условиях. Обстановка требовала не разобщения, а тесной взаимосвязи и взаимопомощи всех сил, участвующих в операции.

По докладу Генштаба советское Верховное Главнокомандование обратило тогда внимание И. Е. Петрова на необходимость уточнить его решение и приказало основным направлением наступления фронта иметь Команьча, Гуменне, Михальовце.

Верховный Главнокомандующий, стараясь всеми возможными средствами ускорить продвижение наших войск в Карпатах, велел своему заместителю маршалу Г. К. Жукову, находившемуся тогда у К. К. Рокоссовского на 1-м Белорусском фронте, побывать у И. С. Конева и И. Е. Петрова, чтобы лично разобраться в обстановке и подумать, нельзя ли там ускорить наше наступление. Он дал маршалу право, если потребуется, приказывать от его имени.

19 сентября Жуков прилетел на 1-й Украинский фронт и убедился, что тяжелая обстановка там совпала с теми данными, которые докладывал в Ставку И. С. Конев. Заместитель Верховного Главнокомандующего увидел, как велики тут силы противника и как непросто нашими ограниченными средствами сломить оборону врага в горах. Георгий Константинович тогда доложил: «У Москаленко мало стрелковых дивизий, а действующие — переутомлены, малочисленны».

На следующий день Г. К. Жуков был уже на 4-м Украинском фронте у И. Е. Петрова. Заместитель Верховного Главнокомандующего досконально разобрался здесь в обстановке и доложил И. В. Сталину: «Ознакомившись с группировкой сил и средств армий Петрова, я считаю, что силы и средства нацелены правильно. Лично Петров правильно понимает построение операции и свое дело знает неплохо». Вместе с тем маршал отметил некоторые недочеты ведения боевых действий и от имени Верховного Главнокомандующего потребовал незамедлительного ввода в бой 3-го горнострелкового и 11-го стрелкового корпусов на участке А. А. Гречко и немедленного перехода в наступление четырех дивизий 18-й армии в тесном взаимодействии с 1-й гвардейской армией. В этом случае на правом фланге 4-го Украинского фронта могло наступать такое количество войск, которое обеспечило бы ускорение прорыва на Прешов и Команьчу. Подобные же меры активизации действий были предложены и на левом фланге, где войска И. Е. Петрова взаимодействовали со 2-м Украинским фронтом.

В заключение представитель Ставки сообщил: «С Мехлисом Петров работает дружно, и Петров никаких претензий к Мехлису не имеет»{55}. Эта приписка маршала была свидетельством величайшей личной чистоты и терпимости Ивана Ефимовича Петрова, который разобрался в Мехлисе, понял, если так можно сказать, особые черты его характера и нашел в себе силы сотрудничать с ним, как того требовали долг и совесть коммуниста.

Поездка представителя Ставки на место действий войск явилась важным организующим элементом еще более активного наступления советских войск в Карпатах. Результаты не заставили себя ждать: 20 сентября [472] 1-я гвардейская армия пересекла чехословацкую границу, а 25 сентября 38-я армия 1-го Украинского фронта, отбросив врага к Главному Карпатскому хребту, завязала бои за перевалы. Значительные успехи были достигнуты также на других участках 4-го Украинского фронта, где действовали 18-я армия генерала Е. П. Журавлева и 17-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. И. Гастиловича. Армия Журавлева рванулась на Ужгород, а корпус Гастиловича — на Мукачево и вскоре овладели этими важными административными центрами Закарпатья. Теперь главный горный хребет был уже позади! Но до района Словацкого национального восстания было еще далеко...

Весь октябрь 1944 г. бои в Карпатах не утихали ни днем ни ночью... Пока советские войска и корпус Свободы ломали германскую оборону, советское командование уделяло не меньшее внимание снабжению восставшей Словакии оружием, боеприпасами, снаряжением, медикаментами. При благоприятной погоде самолеты с оружием прибывали в Словакию каждую ночь. В общей сложности в 1944 г. было направлено повстанцам свыше 10 тыс. винтовок, автоматов, карабинов и пистолетов, около тысячи пулеметов, сотни противотанковых ружей, несколько миллионов патронов.

На помощь восстанию были переброшены воздушным путем сформированные в СССР 2-я отдельная чехословацкая воздушно-десантная бригада, 1-й чехословацкий истребительный авиаполк, много инструкторов и партизанских командиров. Бригада была создана в основном из словаков, перешедших на нашу сторону осенью 1943 г. в районе Мелитополя. Численность ее достигала почти 3 тыс. человек. Часть бойцов принимала участие в сражениях под Киевом и Белой Церковью. Некоторые воины получили ордена и медали за боевые отличия. После основательной боевой подготовки бригада 23 апреля 1944 г. получила Знамя, воины принесли присягу. Теперь бригаде предстояло выполнять трудные задачи в тылу врага, с которыми она справилась с честью. Хорошо зарекомендовали себя также истребители 1-го чехословацкого авиаполка.

Восстание словацкого народа продолжалось до глубокой осени 1944 г. Оно явилось самым знаменательным политическим и военным событием чехословацкой национально-освободительной борьбы. Ему принадлежит почетное место в истории европейского движения Сопротивления. В самый трудный час повстанцы, особенно коммунисты, мужественно смотрели в глаза опасности и продолжали тяжелую борьбу. Они знали, что Красная Армия спешит им на выручку, и потому держались до последнего. Однако дни восстания уже были сочтены. Из-за разгрома фашистами словацкой армии дорогое время оказалось безвозвратно утраченным. Правительство Бенеша еще раз продемонстрировало свою несостоятельность, за которую героям-повстанцам пришлось расплачиваться кровью. Эсэсовские дивизии зажали повстанцев в железное кольцо и жестоко расправились с антифашистами. Тысячи советских солдат, спешивших на помощь Словакии и штурмовавших в лоб Карпаты, полегли в жестоких боях. Прошло еще полгода, прежде чем советские воины вместе со своими боевыми товарищами из чехословацкого корпуса завершили победоносный освободительный поход в восторженно встретившей их Праге. [473]

Дальше