Мы наступаем!

Командующий войсками фронта А. И. Еременко, член Военного Совета Н. С. Хрущев и часть сотрудников оперативного отдела находились на новом КП фронта в Райгороде, а наше отделение продолжало оставаться на берегу Ахтубы. Но мы. по стекавшимся к нам данным могли детально следить за ходом боевых действий.

Уже с самого начала стало ясно, что меры, принятые для скрытного сосредоточения войск, оказались достаточно эффективными и наше наступление застало противника врасплох. После небольшой задержки, связанной с утренней непогодой, ствольная артиллерия и «катюши» открыли огонь по расположению румынских войск. По мере того как рассеивался туман, вступали в бой 51, 57, 64-я армии. [139]

Б первый же день оборона врага была прорвана и в прорыв введены подвижные соединения.

Имевшиеся в штабе фронта данные о низкой боеспособности румынских частей и соединений, в частности 20-й пехотной дивизии, подтвердились: вскоре к нам поступили сведения, что один из ее батальонов сразу же выкинул белый флаг и сопротивления не оказал. Как выяснилось из допроса его командира, капитана румынской армии, это он отдал приказ о сдаче, чтобы сохранить жизнь солдатам. Затем, тоже без боя, сдался артполк этой дивизии; слабое противодействие оказали другие румынские части и соединения. Правда, на ряде участков враг оказывал ожесточенное сопротивление. На помощь румынским войскам были переброшены немецкие, которые пытались контратаковать. Но остановить наступательный порыв наших воинов они оказались бессильны и были разгромлены.

Успех первого дня был удачно развит, и 23 ноября наступавшие танковые части Сталинградского фронта встретились в районе населенного пункта Советский с танковыми частями Юго-Западного фронта. Войска противника в междуречье Дона и Волги оказались в окружении.

В период нашего наступления работы в отделении прибавилось. Проблема сна стала еще более острой. 21 ноября я писал жене: «...за последние дни я спал не больше трех часов в сутки. Это — явно не по науке, но поверь, что готов так работать до самой победы — лишь бы продолжалось наше наступление, лишь бы мы били фашистов, и как можно крепче...»

Да, все мы тогда трудились с необычайным подъемом: ведь сбылась мечта — фронт наступает!

Из письма родителям 27 ноября: «У вас в эти дни должно быть радостное чувство. Совинформбюро сообщает каждый день о продвижении наших войск под Сталинградом. Я помню статью Симонова «Москва». В ней он писал, что в прошлом году вся страна ждала слова «наступление», и 5 декабря в битве под Москвой надежда воплотилась в жизнь.

В этом году весь советский народ тоже ждал наступления Красной Армии, и вот оно развернулось, теперь уже под Сталинградом. И здесь фашистам пощады не будет...»

Из письма жене 4 декабря: «Ты уже знаешь из газет, что по фашистам здорово ударили. Теперь их необходимо добить. Все мы, фронтовики, уверены, что эту задачу наши войска решат успешно, хотя на пути к полной победе нас ждет еще немало трудностей...» [140]

Действительно, трудностей впереди было много, и первая из них — разгромить окруженную крупную группировку врага, не дать ей вырваться из кольца. А по поступавшим сведениям трудно было определить действительную численность окруженных войск, наличие у них боевой техники, продовольствия, боеприпасов. Важно было бы узнать и о моральном состоянии личного состава, определявшем его боеспособность. Но четких ответов на эти вопросы пока не было. Требовалось время, а его-то как раз не хватало и стало еще меньше, когда поступили данные о создании в районах Котельниковского и Тормосина двух крупных вражеских группировок, явно предназначенных для деблокирования окруженных войск. В районе южнее Котельниковского формировалась группа армий под командованием фельдмаршала Манштейна, которая должна была ударом с юга на Сталинград соединиться с окруженными войсками Паулюса.

12 декабря деблокирующая группировка Манштейна перешла в наступление на занимаемые войсками нашего фронта рубежи севернее Котельниковского. Ослабленные в предыдущих боях части нашей 51-й армии мужественно приняли на себя удар, но под напором значительно превосходивших сил противника вынуждены были с упорными боями отходить на север. Тогда же наше отделение получило приказ перебазироваться на правый берег Волги, в Райгород. Перебросили нас туда на самолетах У-2.

Из письма жене от 18 декабря: «Пишу тебе с новой своей «квартиры», на которую мы перелетели несколько дней тому назад на самолетах «королевской авиации» — так в шутку называют фронтовики учебный самолет У-2. Немцы же до недавнего времени эту машину звали «рус фанер», но сейчас уже убедились, что У-2 — универсальный боевой самолет, пригодный и для связи, и для разведки, и, главное, для изнуряющих врага ночных бомбардировок. Впрочем, об этом уже немало написано. Перелет прошел очень хорошо, длился он недолго, в воздухе «мессеры» отсутствовали — в последнее время их здорово гоняют наши «ястребки», так что, несмотря на плохую погоду, получил большое удовольствие».

Вообще-то полеты на У-2 под Сталинградом, так же как и в других прифронтовых районах, далеко не всегда были безопасными. В одном из таких полетов погиб полковник Чернов из оперативного отдела, летевший в расположение наших наступавших частей для уточнения обстановки. Он был убит прямо в самолете пушечно-пулеметной очередью с «мессершмитта». [141]

Что касается окруженных войск Паулюса, то они перешли к жесткой обороне. По поступившим в штаб данным, там были оборудованы огневые точки, землянки с перекрытием из бревен, железнодорожных шпал и рельсов; отрыты окопы полного профиля. Румынские части расформировали, а их солдат и офицеров распределили по немецким подразделениям. Немецкие офицеры стали жить вместе с солдатами. На каждом участке переднего края гитлеровцы установили пулеметы, расчеты которых получили приказ расстреливать каждого, пытавшегося покинуть позицию. Солдат и офицеров повышали в чинах, многих награждали Железными крестами. Пряником и кнутом делалось все возможное для поднятия морального духа и немедленного пресечения любой попытки сдачи в плен.

Тем временем соединения группировки Манштейна сблизились с окруженной армией Паулюса на 40 километров. Можно было ожидать наступления войск Паулюса навстречу деблокирующей группировке. Однако этого не произошло. В 10 часов утра 24 декабря в наступление перешла 2-я гвардейская армия под командованием Р. Я. Малиновского. Удар наносился с севера вдоль Дона, во фланг наступавшим немецким частям, и замысел врага был сорван.

К 30 декабря, когда был освобожден от оккупантов Котельниковский, откуда начиналось наступление Манштейна, стало ясно, что попытка врага деблокировать окруженную в районе Сталинграда группировку провалилась.

Радостно мы встретили новый, 1943 год в Райгороде. Все были уверены, что Сталинградская битва не только выиграна, но ее исход окажет и решающее влияние на дальнейший ход войны.

1 января 1943 года мы на грузовых автомашинах выехали из Райгорода в Котельниковский. Маршрут проходил по тем местам, где 2-я гвардейская армия громила группировку Манштейна. Мне еще никогда не доводилось видеть столько разбитой и брошенной вражеской техники: танков, автомашин, орудий. На многих из них белой краской был намалеван трафарет — Эйфелева башня — опознавательный знак 6-й танковой дивизии. Да, по-разному в разных странах сложилась судьба «завоевателей»: с триумфом вступили они в Париж, а у стен Сталинграда потерпели жестокое поражение.