Второй орден на Боевом знамени бригады

В августе 1943 года бригаде подводных лодок был вручен орден Красного Знамени. Принимая из рук командующего высокую награду, И. А. Колышкин заявил тогда:

— От имени личного состава бригады заверяю партию и правительство, что подводники-североморцы готовы к выполнению любого задания командования.

После этого прошло почти полтора года. Это были месяцы тяжелых боев и упорного труда. На далеких морских дорогах и у самых вражеских берегов, в открытом море и в узких фиордах искали, находили и топили противника североморские подводные лодки. Двести сорок четыре потопленных вражеских корабля — таким стал грозный боевой счет Краснознаменной бригады, Приятно сознавать, что в эту внушительную цифру десятка вписана нами.

И снова страна высоко оценила ратные дела подводников. Президиум Верховного Совета наградил бригаду вторым орденом морской славы, носящим имя великого русского флотоводца, постоянным девизом которого было: «Я всегда больше желаю быть в море, чем в гавани».

На широкой заснеженной площадке между казармами и постройками береговой базы выстроились строгие шеренги одетых по-зимнему матросов, старшин и офицеров. По обе стороны площадки стоят красочные транспаранты — слева изображение ордена Красного Знамени, справа — ордена Ушакова. Над зданиями и площадкой полощутся флаги расцвечивания.

Мороз. Сильный ветер. Стоим в строю лицом к памятнику погибшим подводникам, открытому летом 1944 года. Это памятник тем, кто вместе с нами, живыми, завоевал боевую славу соединения, но не дождался [191] светлого часа, близкой, уже полной победы. Разговоров в строю нет. Стоит торжественная тишина. Не знаю, о чем в эту минуту думают товарищи, а я думаю о тех, в чью честь воздвигнут памятник. Они отдали все во имя победы: знания, силы, труд, а когда потребовалось — не пожалели и жизни. Наверное, никто и никогда не узнает, как погибли герои, но, конечно, жизнь они отдали достойно, как надо. На памятнике нет имен погибших, но мы и так знаем их.

Проносят знамя бригады. Его несут и охраняют гвардейцы, в том числе и от нас — гвардии старшина 2-й статьи Бубнов. Ветер расправляет полотнище, виден поблескивающий возле древка орден Красного Знамени.

Прибыли командующий и член Военного совета флота. Командующий обходит строй, здоровается. Мы отвечаем. Адмирал поднимается на цоколь памятника и громко зачитывает Указ Президиума Верховного Совета СССР.

«За образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградить Краснознаменную бригаду подводных лодок Северного флота орденом Ушакова I степени».

Знамя слегка наклоняют, и командующий прикрепляет рядом с первым орденом платиновую пятиконечную звезду второго ордена.

К знамени подходит Герой Советского Союза контр-адмирал И. А. Колышкин. От имени всего личного состава бригады он благодарит партию и правительство за высокую награду и клянется, что подводники с честью выполнят любой приказ Родины.

Слово предоставляется мне. Волнуюсь. Говорю о большой чести, которой мы удостоены и которую нужно оправдать. Напоминаю о тех, кто отдал жизнь за честь знамени и Военно-Морского Флота. Заверяю, что наш корабль в любую минуту готов выйти в море и выполнять любой приказ командования.

Затем выступают другие товарищи.

Над площадью гремит долго не смолкающее «ура!». Вдоль рядов медленно проносят орденоносное знамя. Адмирал Головко подходит к знамени и, обращаясь к строю, говорит о заслугах бригады. Поздравляет нас [192] от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР и Военного совета флота с высокой наградой.

— Но орден, — говорит командующий, — не только награда, не только оценка. Орден ко многому обязывает. Сейчас, когда наш народ напрягает все усилия, чтобы добить врага, вы, подводники, должны быть готовы к выполнению новых, ещё более сложных боевых заданий командования.

Адмирал закончил свое обращение пожеланием успехов и здравицей в честь Родины, партии и могучего советского народа.

Дружно и горячо отвечаем громким «ура».

Начинается парад. Под звуки оркестра мимо трибуны церемониальным маршем идут колонны. В первой колонне — офицеры, а в первых шеренгах — командиры подводных лодок. Пройдя мимо трибун, сворачиваем в сторону, чтобы посмотреть, как идут другие колонны.

Идут наши мичманы, сверхсрочники — гордость бригады. Идут старейшие на Севере гвардейцы — экипаж подводной лодки «М-171». Скоро исполнится три года, как они плавают и сражаются под гвардейским флагом. А вот молодые гвардейцы — наш экипаж. Может быть, я пристрастен, но мне показалось, что проходят они лучше всех.

Идут старшины и матросы — рулевые и мотористы, электрики и трюмные, торпедисты и акустики — те, кто в тяжелых боях и в упорном труде добывал победу.

Пройдя трибуну, колонна, замыкающая парад, запевает «Варяга». Волнующе звучат напев и слова старинной русской матросской песни:

Все вымпелы вьются, и цепи гремят —
Наверх якоря поднимают.
Готовьтесь к бою!
Орудия в ряд
На солнце зловеще сверкают...

Это наша любимая песня. Она зовет к бою, к подвигам во имя Родины.

В кубрик возвратились под впечатлением только что закончившегося торжества. Секретарь партийной организации Корзинкин предложил обсудить и принять текст обращения к товарищам по оружию. Все согласились с этим — была потребность выразить наши чувства. Письмо призывало боевых друзей не [193] успокаиваться, пока враг еще не добит. Мы обязались содержать вверенную нам технику и оружие в отличном состоянии, быть в полной боевой готовности. На следующий день газета опубликовала обращение под заголовком: «Слово гвардейцев друзьям по оружию».

Мы были в боевой готовности, но выходить в море, искать и топить врага, к чему мы готовились сами и призывали товарищей, нам больше не довелось. Фашисты были изгнаны из Норвегии. Во всяком случае, из той ее части, куда простиралась зона Северного флота. Наши Вооруженные Силы сломали хребет врагу на полях сражений и неудержимо двигались к его логову — Берлину. Не до полярных плаваний стало гитлеровцам.

Правда, в последний период войны фашистские подводные лодки пытались повысить свою активность, и у наших надводных кораблей и противолодочной авиации, искавших и топивших их, в этом отношении было еще много дел.

Подводники как-то вдруг стали «безработными». С боевых походов и атак приходится перестраиваться на учебу. Простой будничный труд не всем нравится. Но мы ведь сами писали в своем обращении: «Какую бы задачу нам ни поставило командование — выполним ее на отлично!». И вот задача получена: боевая подготовка. Не этого мы ждали, принимая на себя обязательства. Все равно—гвардейское слово крепкое, и мы свое слово держим: к каждому выходу серьезно готовимся, а по возвращении в базу разбираем учебные походы так же, как раньше боевые.

Следя за событиями по газетам и радио, мы понимали — враг агонизирует и долго сопротивляться не сможет. И все-таки день победы наступил неожиданно. [194]