Отвоевали главное — мир

Родился 14 мая 1926 года. Призван в Советскую Армию в ноябре 1943 года Пижанским райвоенкоматом Кировской области. Принимал участие в войне с Японией в составе 108-го стрелкового полка. Был стрелком, воинское звание — рядовой.

Награжден медалями «За боевые заслуги», «За победу над Японией» и другими.

Уволен из рядов Советской Армии в запас в мае 1951 года.

В институте работает с ноября 1969 года слесарем механосборочных работ опытного производства. [137]

Армия — это прежде всего дисциплина, умение целиком подчинить себя командирскому приказу и выполнить его в меру своих способностей. Выполнение приказа — это все. Солдат идет даже на смерть, чтобы исполнить свой долг перед Родиной, народом.

В Советскую Армию меня призвали в 1943 году, когда мне исполнилось 17 лет. Хотелось попасть на фронт, где сражались два моих старших брата, где в августе 1941 года сложил голову третий. Но меня направили на Дальний Восток. Я мечтал стать снайпером, но мне вручили ручной пулемет на сошках (системы Дегтярева). Приказ — выше желаний, какими бы благими они ни были.

Началась не фронтовая, но тоже нелегкая солдатская служба, учеба. Как тысячи, десятки тысяч моих товарищей по службе, учился воевать и старался делать свое дело как можно лучше.

На мою солдатскую долю не выпало ничего особенного: героического поступка не привелось совершить, солдатом службу начал, солдатом и закончил. Таких, как я, были миллионы — рядовые народной армии, поднявшейся против захватчиков, злейших врагов нашего государства.

Даже медаль «За боевые заслуги», которую мне вручили за участие во взятии города Мешань, я не могу оценить как личную награду — нас много было в полку, добросовестно выполнявших свой долг.

...Начало боевых действий по понятной причине запомнилось мне больше, чем последующие эпизоды. Накануне началась энергичная передислокация наших частей на границе с Манчжурией. Вся подготовка к наступлению велась в тайне и была проведена блестяще. [138]

Утром 9 августа из-за сопки вдруг «заиграли» «катюши». Тысячи огненных снарядов полетели на «ту» сторону, откуда нам столько лет угрожала японская военщина.

К нашему изумлению, как в сказке, через пограничную реку всего за ночь саперы навели крепкий и широкий понтонный мост, и по нему грохотали танки, артиллерия, за техникой устремилась пехота.

Пограничные посты еще ночью тихо, без стрельбы сняли наши разведчики, а в местах массовой дислокации противника была перерезана связь, расчищены проходы в минных заграждениях не только для пехоты, но и для танков, артиллерии. Авиация «проутюжила» японские позиции на совесть.

У меня сложилось такое впечатление, что хотя враги и капитально окопались, но огненный шквал застал их врасплох.

Наш пехотный полк шел вторым эшелоном. Марш-бросок практически без передышек составил километров 50. На этом пространстве противник не смог оказать серьезного сопротивления, основные огневые точки были раздавлены первой волной наступления.

О самураях я был наслышан, но живых не встречал, увидел их только мертвыми. Их трупы со вспоротыми животами валялись на обочинах дорог, в окопах. Эти оболваненные «солдаты императора», фанатики, не сдавались в плен — как скорпионы, сами уничтожали себя.

Весь путь наш пролегал по болотистым, низинным местам. Мы устали. Сейчас просто не верится, но к концу перехода я спал на ходу. Да, шагал и спал, такая была усталость. Пулемет мой вроде бы не был тяжел, килограммов шесть, а что эти килограммы для молодого, [139] физически натренированного солдата! Но вместе с набитым вещмешком, двумя запасными дисками с 72 патронами в каждом, несколькими гранатами на поясе, ППД с каждым километром становился все тяжелее. Когда впервые раздалась команда «Привал», я, как мне показалось, скинул с себя не меньше полутонны груза. Упал на землю и мгновенно уснул. Таков обычный труд солдата на войне.

Мы вырвались из болот и вышли на хорошую дорогу. Думаю, такой трудный рейд был маневром, который наши командиры выбрали, чтобы избежать кровопролитных лобовых атак, обойдя оборонительные сооружения противника, сохранить многие солдатские жизни.

Могу засвидетельствовать: японские вояки в Манчжурии укрепились основательно. В районе города Мешань нашему полку пришлось штурмовать сопку. Такое впечатление сложилось, что огонь и металл изрыгает сама гора. Представляю, сколько лет понадобилось врагу, чтобы соорудить насыпные и врезные траншеи, доты и дзоты, к которым вели траншейные дороги, рассчитанные на автотранспорт, — боеприпасы засевшим в сопке смертникам доставляли на автомашинах. Для пехоты, думаю, эти сооружения были очень крепким орешком. Но что осталось от «неприступной крепости», контролировавшей окрестности и подходы к городу, когда сопку сплошь вспахала авиация и буквально прокалили огнем «катюши» — груда щебня, бетонных глыб, расплавившейся арматуры из балок и швеллеров. Сопка словно меньше ростом стала. В город Мешань наш полк, несмотря на сопротивление гарнизона, ворвался с ходу. [140]

На Дальнем Востоке нам противостояла мощная Квантунская армия, которая насчитывала миллион вымуштрованных солдат — сила очень серьезная.

Война с Японией, но моим соображениям, длилась всего месяц благодаря всесокрушающему напору советских войск, прекрасно вооруженных. К тому же воинские подразделения и части в большинстве своем возглавляли опытные военачальники, закаленные, испытанные в боях с немецко-фашистскими захватчиками.

Наш пехотный полк участвовал во взятии укрепленных городов Линькоу, Боли, Муданьцзяна и других (теперь уже не припомнишь всех), и везде японцы оборонялись, очень упорно. Но солдатами императорской армии руководил фашизм и страх наказания, а советские воины были сильны не только оружием, но и уверенностью в своей правоте, победе — они защищали свою Родину, ее безопасность.

И вот война закончилась нашей Победой. После парада в городе Уссурийске (тогда он назывался Ворошиловым-Уссурийским) наш полк направили в Муданьцзян, где находились взятые нами громадные воинские склады разгромленной японской армии. Различных запасов — бомб, снарядов, патронов, обмундирования и техники, хранившихся в капитальных складах, — могло бы хватить на несколько лет ведения боевых действий. Императорские генералы явно не предполагали, что мощнейший удар советских войск развеет их агрессивные планы, как ураган сметает домики из бамбука.

Довелось мне увидеть в этой местности очень вместительные концентрационные лагеря. Построены они были для нас, советских людей — какая предусмотрительность! [141] Но, как говорится, не рой яму другому — сам в нее попадешь. В бараках со всеми «удобствами» пришлось тогда «отдыхать» тем, по чьему указанию эти концентрационные лагеря выросли, как поганки.

В 1951 году я снял солдатскую шинель и стал рабочим. Со дня окончания войны прошло уже сорок лет. Но забыть войну нельзя. Она еще долго будет жить в памяти народа.

Где-то под Краснодаром погиб мой брат Михаил, артиллерист. Ему было 20 лет.

Чудом сохранилось у мамы его письмо — она у нас неграмотная, всю жизнь в деревне прожила. В том письме Михаила есть такие строки: «Вот сижу на пенечке, пишу вам это письмо. Скоро опять бой. Мы били, бьем и будем бить фашистов и прогоним их с нашей земли». А что это за время было, мы знаем — тяжелейшее, август 1941 года. Мы отступали. Но непоколебимо верили в свою победу, даже погибая.

Остальным моим братьям больше повезло. И все равно война роковым образом отразилась на судьбах Павла и Сергея. Павел, он был с 1915 года рождения, танкист. В боях — с первого до последнего дня войны. Много раз был ранен, но возвращался в строй. В 1973 году он умер — от старых фронтовых ран.

Сергей, младше Михаила на два года, — всю войну в пехоте. Во время атаки его полоснула пулеметная очередь — 15 пуль пронзили тело. Но он выжил. Из госпиталя его выписали домой, приехал он к нам в деревню, а через полгода поправился настолько, что снова пошел на фронт.

Умер Сергей в 1976 году. Причина — та же, последствия фронтовых ранений. [142]

Вот она, война, как долго дает себя знать. И сколько еще люди будут от нее страдать...

Для меня, бывшего рядового фронтовика, самое желанное, самое дорогое слово — Мир. За него воевали, не щадя жизни, все мы — мои братья, десятки миллионов людей. И эти завоевания надо защищать всеми силами, всеми возможностями — сейчас и всегда.