Во имя высокой цели

Случилось это в провинции Газни. Мы находились там по просьбе подразделения афганской армии, проводившей операции по очистке района от многочисленных и сильных банд душманов.

Места эти не очень плодородные, они ожили лишь тогда, когда с помощью нашей страны там были проведены большие ирригационные работы, позволявшие экономно, по-хозяйски использовать ценное богатство Афганистана — воду.

Водопровод был укрыт под землей, что предохраняет воду от испарения под палящим афганским солнцем и дает, таким образом, дополнительные ресурсы влаги. Хозяйства дехкан после этого ожили и стали набирать силу. Это, разумеется, не могло понравиться душманам. В подступавших к долине горах они оборудовали в специальных штольнях склады оружия и боеприпасов, что позволяло им поддерживать высокую живучесть своих отрядов.

Бывало, вступив в бой с подразделением афганской армии или советскими воинами, отряд душманов терпел полный разгром. На поле боя оставалось все их оружие. Но вот проходила неделя, вторая, и вооруженные до зубов банды появлялись вновь. Причем были они многочисленными и неплохо подготовленными в военном отношении. Отряды вели бои в разных местах, однако действовали слаженно. Видимо, их направляла одна рука.

Вот почему наше командование придавало этому особое значение. Следовало найти и уничтожить их базы снабжения. Поэтому предстояло обследовать близлежащие горы и все ущелья. Начали эту трудную работу с восходом солнца, а вечером спустились к подножию на отдых, оставив в горах посты наблюдателей. [81]

Поужинав, мы уже готовились к отдыху, когда с одного из афганских постов сообщили о движении группы вооруженных людей в количестве семи человек. Командир подразделения не торопился поднимать весь личный состав. Он решил проследить, куда направляется группа, определить ее намерения. Было и еще одно важное обстоятельство. По сведениям афганской разведки, в горах, которые нам предстояло прочесывать, находится душманская база оружия, боеприпасов и продовольствия. И командир надеялся, что группа душманов, если за нею проследить, может вывести на эту базу.

Выполнить задание было поручено старшему лейтенанту Михаилу Эфендиеву. С ним пошли рядовой Александр Крупский, младший сержант Роман Галустов и я. Перед нами поставили задачу проследить путь следования душманов. Однако обстоятельства вскоре изменились, получилось не так, как мы рассчитывали. Душманы изменили направление движения, и в одном месте, огибая скалу, мы столкнулись с ними.

Услышав автоматную очередь, я поднял голову и увидел группу бородатых людей, одетых в цветные халаты. Тут же упал за камень и нажал на спусковой крючок автомата. Залегли за камнями и мои товарищи. Притаились и душманы.

Поднимаясь в гору, мы несколько растянулись. Идти с грузом-то тяжело! Поэтому, когда началась перестрелка, старший лейтенант Эфендиев и рядовой Крупский находились на террасе, расположенной выше. Надо было прежде всего догнать Эфендиева. Ведь рация, по которой он может передать донесение в штаб, у меня за плечами.

— Прикрывай меня, а я прикрою тебя, — договорились мы с Галустовым.

Роман дал очередь. Под ее треск я перебежал за другой камень и тоже дал очередь. Так мы вскоре оказались около своих.

Стали внимательно наблюдать. По выстрелам поняли, что тут не семь бандитов, а раза в два больше. Вероятно, группа, которую обнаружил пост боевого охранения, встретила другую, и они соединились.

Душманы залегли на террасе. Продолжая вести огонь, они медленно отходили за перевал. Это дало возможность Михаилу Эфендиеву подготовить данные. Я передал их на батарею, и вскоре на бандитов обрушили огонь наши гаубицы. Большая часть душманов [82] сдалась в плен, а остальные словно сквозь землю провалились. Вот что значит хорошо знать горы...

Это не единственный случай, когда я видел в бою лицо врага. Было ли страшно? Думаю, что в бою каждый испытывает это чувство. Другое дело, как человек ведет себя в такой экстремальной ситуации. Один теряет голову и поддается этому чувству всецело, а другой соберет волю в кулак и действует, как велит ему долг, честь воина, достоинство настоящего мужчины.

Я помню первый свист пуль над головой, помню каждую схватку с врагом, в которой участвовал, когда проходил службу в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане. И ни разу не видел, чтобы кто-то из наших воинов поддался страху и забыл о долге, о своих обязанностях. Наши ребята умеют преодолевать страх.

Но бывают обстоятельства, которые в одиночку осилить почти невозможно. Однажды вечером Панкратова, Апанасова и меня вызвал старший лейтенант Эфендиев.

— Едем к десантникам, — сказал он. — Вместе с ними полетим прочесывать долину. Батарея пойдет своим ходом.

Что касается нас, солдат, то мы были готовы уже через пять минут, хотя на этот раз пришлось взять три запасных аккумулятора, увеличить запас боеприпасов. Никто ведь не знал, сколько времени продлится наш путь, в каких условиях его придется преодолевать.

Как потом выяснилось, запас оказался совсем не лишним. Вертолеты высадили десантников и нас прямо на вершину горы, справа от ущелья, которое предстояло прочесать и очистить от душманов. Невдалеке шли две афганские роты. Мы держали с ними непрерывную радиосвязь, информируя о том, что видим, где находимся, что делаем.

В начале пути никаких препятствий нам никто не чинил. Ущелье было пустынно. Через несколько километров, на берегу речушки, мы увидели шатры кочевников. Поодаль раскинулись еще два таких же убогих хуторка.

Кочевники встретили нас приветливо. Угостили лепешками, ягодами тутовника. Душманов они не видели и очень этому радовались.

— Век бы их не видеть, — сказал седой старик. — Жить надо по-человечески, а не по-волчьи.

Мы продолжали свой путь по горам. Километров через двадцать я принял по радио сообщение, что в нашу сторону движется большой отряд душманов. [83]

— Надо как можно скорей выйти вон к тем двум вершинам, сжимающим ущелье, — сказал командир.

Вершины эти были вроде совсем недалеко. Но мы-то знали, как обманчивы в горах расстояния. Пройден уже не один десяток километров, но конца еще не видно. А идти очень тяжело. Мучает жажда, которую, кажется, не заглушить никакими силами. Оттягивают плечи радиостанция, три запасных аккумулятора, оружие, боеприпасы. Я должен поддерживать связь с подразделениями, действующими на склонах слева и в центре. Надо то и дело докладывать командиру о действиях соседей, сообщать о своих действиях, о том, что слышу корреспондента и принял сообщение.

Сухость во рту затрудняет дыхание, глотаешь воздух, а он вроде бы не проходит в легкие. Языком трудно пошевелить. Он как бы окаменел. Ребята поняли мое состояние и решили помочь.

— Возьми, Станислав, сахар, — подал мне кусочек рафинада рядовой Рачкис. — Положи под язык, легче станет.

И правда, сахар вызвал слюну, говорить стало легче. По примеру Рачкиса отдали сахар и другие.

— Самим ведь тоже трудно, — пробовал я отказаться.

Но в ответ услышал:

— Ну ладно, ладно. Мы-то знаем, кому сейчас трудней...

В намеченный пункт мы пришли вовремя, закрыв душманам дорогу к базам. И тут они напали на нас. Произошло это уже вечером. Схватка была жаркой, но непродолжительной. Наступившая темнота не позволила применить оружие, и бой вскоре затих.

А утром операция продолжалась. Но теперь нам было гораздо легче. Передав на батарею данные для стрельбы, мы вызвали на головы врагов мощный огонь, который решил судьбу этого довольно крупного отряда душманов.

Два года я был рядом с афганцами. Вместе с ними делил опасность, пил из одной фляги, смеялся, веселился, огорчался. Рабочие-афганцы находящегося рядом транспортного предприятия, их дети ходили к нам в клуб на просмотр новых фильмов. Эти встречи еще больше сближали нас, напоминали о той высокой цели, ради которой мы находимся в дружественной стране. [84]