Боевое братство
На майские праздники ко мне в гости приехали друзья — мой замполит капитан Владимир Кошкин и бывший подчиненный Иван Якунин. Сроднила нас служба в Афганистане. Вместе, как говорится, пуд соли съели. И под обстрелом были, и мины обезвреживали, и друг друга в беде выручали. Прошло почти три года, как мы расстались...
Время сглаживает остроту впечатлений, свежесть воспоминаний. Но когда собираются вместе однополчане, будто наяву видишь и суровые горы, и пустыни Афганистана, вновь переживаешь боевые будни на земле братского народа.
...От Кабула к месту службы на вертолете лету сорок минут. После приземления попутчики быстро разошлись по своим делам. Я остался один. Куда идти — не знаю. Поставил чемодан, вытер со лба пот. Октябрь, а жара невообразимая — плюс 50. Вокруг собираются местные жители. Переговариваются, показывают на меня пальцами. Останавливается уазик. В машине — подполковник.
— Кто таков? — спрашивает он и недовольно глядит на поблескивающую эмалевую кокарду. — Что за наряд? Здесь так не ходят. Ведь вы прекрасная мишень для снайпера. Покажите предписание.
Мельком взглянув на мои документы, подполковник открыл дверцу машины и пригласил:
— Садитесь. Нам по пути, подвезу.
Уазик свернул с асфальтовой магистрали, и по обеим сторонам проселочной дороги замелькали глинобитные дувалы кишлаков, зеленые сады, заботливо ухоженные трудолюбивыми руками дехкан.
В роте меня встретили добрые, отзывчивые люди, такие, как старшие лейтенанты Михаил Мухамбетов, Василий Кусмарцев, замполит Владимир Кошкин. Буквально [46] с первых минут они приняли активное участие в моем устройстве, советовали, как быстрее освоиться с местными особенностями службы. И каждый из них доводил до моего сознания одну и ту же мысль: «Главное — беречь людей, учить их и самому быть примером...»
В истине этих слов я убедился буквально на следующий день.
...Колонна автомашин, две БМП (боевые машины пехоты) и водовозка, выехали за водой. До колодца в общем-то рукой подать, каких-то пять-шесть километров. Но дорога проходит через зеленую зону. Здесь и прячутся душманы. Подстерегают, устраивают засады. И простое, казалось бы, дело — съездить за водой — по сути превращается в боевую операцию. Поэтому, как правило, ее проводит командир роты. Так было и на этот раз. Колонну вел старший лейтенант Мухамбетов.
До колодца добрались без приключений. Но только успели развернуться, как взрыв потряс машину. На дороге распласталась гусеница. Еще взрыв. Сверху затрещали автоматные очереди, хлопнул выстрел гранатомета.
Выпустив сигнальную ракету, Мухамбетов скомандовал: «К бою!», захлопнул люк боевой машины и бросился к приборам наблюдения.
— Вот черт! — в сердцах выругался ротный.
Метрах в трехстах, у поворота дороги, копошились душманы, торопливо расчехляя и устанавливая на треногу безоткатное орудие.
Мухамбетов лихорадочно думал: «Следует что-то предпринять. И помешать. Обязательно помешать».
Решение созрело мгновенно: надо «накрыть» расчет орудия.
— Товарищ старший лейтенант, я с вами! — кинулся за ним рядовой Иван Якунин. — Я прикрою!
Первые тридцать метров открытого пространства они проскочили в считанные секунды. Над головой просвистела лишь одна автоматная очередь. Потом перебежками, прикрывая друг друга, преодолели еще метров сто. Укрылись за грудой камней. Отдышаться, прийти в себя — времени нет. Вот они, душманы. Совсем рядом...
— Огонь! — командует Мухамбетов.
Позиция выбрана удачно. Валуны надежно защищают их от пуль. И сделано главное: безоткатное орудие так и осталось несобранным.
В это время подоспела подмога — танк и две БМП. Ухнула пушка. Выстрелы со стороны гор прекратились. [47]
Отряхиваясь от прилипшей грязи, вернулся к своей боевой машине Мухамбетов.
— Не слышу доклада. Все целы? — строго спросил он.
— Так точно, — доложил я. — Вот только БМП тащить придется.
— Это ничего, исправим. Главное — людей не зацепило. А вас с боевым крещением. — Ротный крепко пожал мне руку.
Мухамбетов посмотрел на часы.
— Пора. Скоро стемнеет, так что потом договорим. Выстраивай колонну.
Пока я давал необходимые команды, ротный подозвал к себе рядового Якунина.
— Молодчина, грамотно действовал, — похвалил он солдата.
...Осень. В Афганистане горячая пора. Не только потому, что поспел урожай и его нужно собрать. В это время активизируют свою деятельность банды душманов. Они нападают на работающих в поле дехкан, делают набеги на кишлаки, отбирают собранный урожай, бесчинствуют, убивают активистов.
Афганская народная армия многое делает для защиты мирного труда крестьян. Но своих сил у нее не хватает. В горах разбросаны тысячи кишлаков, и практически каждый нуждается в помощи, даже те, которые создали из добровольцев отряды самообороны — тарандой.
Поэтому, по просьбе афганского правительства, часть подразделений ограниченного контингента советских войск была направлена в горные селения для охраны мостов, учреждений, дорог. В их числе находилась и наша рота.
Горный кишлак встретил настороженной тишиной. Много горя повидали его жители. Совсем недалеко граница с Пакистаном, и через кишлак прошла не одна банда душманов. Вот и боятся дехкане и своих и чужих.
— Совсем народ напуган, — сказал старший лейтенант Мухамбетов. — От глаз прячутся. Нужно муллу разыскать. Он людей собрать поможет. Надо же нам с ними познакомиться.
На поиски отправились замполит роты старший лейтенант Кошкин и рядовой Суратов. Прошли несколько домов — словно вымерли. Наконец на их стук вышел пожилой дехканин. Задали ему несколько вопросов. Не отвечает. Но где мулла живет, показал. До него тоже еле достучались. Вышел он, головой качает:
— Беда, беда у нас большая. [48]
Как выяснилось, накануне в кишлак нагрянула банда. Душманы потребовали от жителей продовольствие. Дехкане не хотели отдавать. И тогда рассвирепевшие душманы учинили погром в мечети и школе.
— Пусть только сунутся, — сказал ротный. — Теперь мы с вами.
Узнав, что наше подразделение прибыло на длительное время, мулла несколько успокоился. Но предупредил, что шурави (так афганцы называют наших воинов) не все верят. Действительно, первое время было трудно. Крестьяне вели себя замкнуто, настороженно. Видимо, много небылиц рассказали про нас душманы. Мы же своими делами доказывали обратное. Вместе с дехканами чуть свет шли в поле. Отбивали набеги бандитов. Оказывали медицинскую помощь дехканам. Старший лейтенант Кошкин с комсомольцами роты привели в порядок местную школу. И там возобновились занятия. Все это внушало доверие, и постепенно отношение у населения кишлака к нам изменилось.
Сначала зачастили мальчишки. Наловят в речке рыбы, принесут: угощайтесь, мол, для вас поймали. Старшина роты прапорщик Сахаджи тройную уху сварит, пацанов пригласит. А на второе — каша. Вот где праздник у ребятишек...
Вскоре, по вечерам, после работы в поле, стали приходить и взрослые. Посидят, покурят. С офицерами и солдатами поговорят. Многое их интересовало: правда об апрельской революции, о жизни в Стране Советов, о будущем своей родины.
Из этих бесед стало ясно, что многие дехкане совсем не знают о происходящих событиях. И мы поняли, почему бандиты в первую очередь разрушают в кишлаках школы. Душманы и их хозяева боятся, что люди поднимутся из темноты и начнут многое понимать, реально смотреть на жизнь. А неграмотных легче и запугать, и обмануть.
... Командира срочно вызвали в штаб. По его озабоченному лицу мы догадались: возможен выход. Действительно, через несколько минут мы получили боеприпасы.
Со мной в боевой машине замполит. По-юношески ладный, стройный. Когда улыбается, на щеках появляются задорные ямочки, а в серых глазах пляшут веселые огоньки. Владимир рассказывает какую-то забавную историю. В кузове раздается дружный смех. Будто едем мы не на боевую операцию, а просто на учебные стрельбы. [49] А ведь через каких-нибудь полчаса посуровеют за прицелами автоматов лица этих парней...
Но сейчас замполит старается отвлечь мысли подчиненных от предстоящего испытания. Все нужные слова об ответственности, об интернациональном долге были сказаны накануне выхода. Кошкин знает: люди и так горят желанием выполнить задание как можно лучше. Нагнетать в эти минуты напряжение ни к чему. Напротив, надо постараться снять его.
Все отчетливее слышны автоматные и пулеметные очереди. Это отряд тарандойцев ведет бой с душманами. Ему на помощь и спешит наша рота.
Смех в кузове прекратился. Замполит безошибочно определил:
— Бой в районе «мертвой деревни».
Не первый раз мы выезжаем по тревоге в этот горный кишлак. Когда-то там жили люди. Но постоянные набеги бандитов заставили их покинуть свои жилища. Вот этот кишлак и облюбовали для своих засад душманы.
Мы на собственном опыте убедились, что бой в кишлаке — самый сложный. Так и жди из-за дувала броска гранаты, снайперского выстрела из окошка-бойницы или кинжального огня из засады среди бесчисленных лабиринтов щелей-улиц. Поэтому были приняты меры предосторожности. Обстреляли из орудий предполагаемые места скопления душманов, стали отделениями прочесывать улицу за улицей.
Одну из групп вел старший лейтенант Кошкин. Воины обогнули дом, другой... Неожиданно душманы прекратили огонь. Наступила тишина. Тревожная, нехорошая. Прошло полчаса.
— Неужели все? — сказал рядовой Иван Якунин.
— Похоже, — ответил рядовой Александр Лукин. — Вон тарандойцы благодарят наших.
Действительно, из укрытий выходили люди в шароварах, накидках, радостно размахивали смуглыми руками.
— Вот и хорошо, — сказал Владимир Кошкин. — Возвращаемся домой. — Замполит выпрямился, поставил оружие на предохранитель. Не спеша пошел к дороге, Улочка повернула влево. И Кошкин неожиданно прямо перед собой увидел вражеского гранатометчика. Душман наводил оружие на наш БМП.
— Встать! — крикнул замполит. — Ну, быстрее!
Душман выронил оружие. Поднял руки вверх. Испуганные глаза были неестественно расширены. [50]
Больше в кишлаке душманов не оказалось. Они либо погибли, либо спешно скрылись в горах. Боевая задача была выполнена.
За этот бой замполита роты старшего лейтенанта Владимира Кошкина наградили орденом Красной Звезды.
Незаметно пролетела неделя. Мои гости заспешили домой, Владимиру Кошкину пора было на службу, а Ивану Якунину — на работу. Я провожаю друзей. Мы идем по вечернему Ленинграду. Мимо проходит компания молодых парней. Шутят, смеются. А я думаю о превратностях жизни. Давно ли мы досадливо морщились, когда наши деды и отцы с гордостью говорили о своем поколении и поругивали молодых. А сегодня твердо можем сказать, что способны на настоящие дела. Это мы доказали в боях с душманами на героической афганской земле. [51]