«Мертвая петля»

В этот вечер на Сырецком аэродроме было особенно многолюдно. Августовская духота выгнала многих киевлян из раскаленного города в дачные места и пригороды. Среди жителей было немало страстных поклонников авиации, которые в этот вечер решили поехать на Сырецкое поле полюбоваться мастерством летчиков. Привилегированная публика следила за полетами из мягких фаэтонов и колясок, зрители попроще отлично устроились прямо на траве.

Нестеров прошел в свой ангар, спросил моториста:

— Как дела, Нелидыч?

Нелидов повернул к нему скуластое лицо.

— Все в порядке, ваше благородие, — ответил он. — Три раза проверил.

— А ну, давай еще раз вместе...

Когда они вдвоем осматривали крепление крыльев, Нелидов шепотом спросил:

— Так, значит, сегодня решили, ваше благородие?

Нестеров кивнул головой.

— Ни пуха вам, ни пера! — тихо сказал моторист.

— Ну, наливай бензин и масло, только на один час.

«Ньюпор» повели к старту.

Нестеров взглянул в небо и среди кружащихся аэропланов безошибочно отыскал «Ньюпор» Найденова.

«Хорошо, что он сейчас в воздухе! Как-то веселей», — подумал Нестеров, усаживаясь на сиденье и привязываясь специальным ремнем.

После короткой пробежки аэроплан круто пошел вверх. Вскоре он уже описывал над аэродромом круги на высоте в тысячу метров.

«Пора!» — подумал Нестеров. Мысленно он уже видел фигуру петли. «Альтиметр у меня в кармане куртки, он может выпасть и разбиться, когда я буду в положении вниз головой!» — мгновенно мелькнуло у Нестерова, и он сам улыбнулся этой нелепости.

«Надо сделать петлю так, чтобы ее очертания ясно видели от ангаров».

Его «Ньюпор» вышел на прямую.

«Вот так надо начинать!..» [241]

И вдруг почувствовал, что выключить мотор и ринуться вниз не так-то легко. Рука отказывалась сделать это простое и легкое движение.

— Инстинктивная боязнь опасности! — сказал Нестеров вслух и решительно протянул левую руку.

Мотор смолк. Аэроплан устремился носом к земле. Воздух засвистел в тросах крыльев. Этот зловещий свист все нарастал и переходил в визг.

Визг стал оглушительным, от быстроты падения кровь прилила к лицу, зашумело в ушах. Всем телом Нестеров ощущал, как вибрирует от страшной перегрузки аэроплан.

«Довольно!» — решил он и взял ручку на себя.

Аэроплан легко слушался рулевое управление. Нестеров запустил мотор. Аэроплан полез вверх.

«Круче, надо круче!» — подумал летчик и взял еще больше ручку на себя.

Земля исчезла. Перед его глазами только глубокое голубое небо.

«Не слишком ли я долго нахожусь колесами кверху?» — мгновенно подумал он и решительно еще раз взял на себя. Аэроплан плавно описал последнюю дугу вертикального круга, и перед глазами Нестерова выросла земля.

«Вот и все! — с облегчением и радостью подумал Нестеров. — Теперь на посадку».

Он выключил мотор и уверенной, четкой «нестеровской» спиралью повел «Ньюпор» к земле.

На душе у Нестерова стало легко, как бывает у человека, только что вышедшего из опасности. К этому примешивалось торжество победы, ему захотелось петь...

— «Из-за острова на стрежень...» — запел он свою любимую песню.

«А ведь альтиметр остался на месте! — подумал он и засмеялся. — Я сам все время чувствовал, как меня прижимало к сиденью. Значит, получилась точная, правильная петля».

А на аэродроме люди все еще не пришли в себя от удивления и ужаса.

Когда над полем пронесся чей-то испуганный крик: «Падает! Смотрите — он падает!» — сотни глаз устремились на аэроплан Нестерова.

Сразу же смолкли разговоры, смех — все, что за минуту до этого оживляло Сырецкое поле. [242]

Несколько женщин истерично вопили:

— Падает! Падает!..

Серебряный крестик аэроплана почти по вертикали мчался носом к земле.

— Что он делает, безумец?..

— Сейчас рассыплется его «Ньюпор», конец, — сказал кто-то из летчиков, наблюдавших с перекошенными лицами за стремительным падением «Ньюпора».

На высоте около 600 метров «Ньюпор» вдруг выровнялся, загудел мотор.

— Ну, слава богу, выровнял!..

Весь аэродром вздохнул с облегчением, и снова с напряженным вниманием люди стали следить за нестеровским аэропланом.

— Да, но что он теперь делает, смотрите, смотрите! Он пошел свечкой вверх!

— Это какой-то сумасшедший!

— Он уже повис вниз головой!

— О ужас!

— Боже мой!

— Погиб!

Кто-то из летчиков, внимательно следивших за всеми движениями нестеровского «Ньюпора», сказал своему соседу:

— А знаешь, аэроплан ведь не падает, он летит! Даже в положении кверху колесами...

— Смотрите, как он вывернул его в пикирование!

— Вот он уже и планирует! Идет на посадку!

— Ура! Ур-ра! — закричали летчики и мотористы, когда аэроплан легко коснулся земли.

— Ура! — подхватила публика.

Все бросились к «Ньюпору», уже замедляющему свой бег.

Нестеров не успел спрыгнуть на землю. Десятки рук подхватили его и понесли. Со всех сторон он видел дружеские, взволнованные лица, взлетающие в воздух шляпы, картузы, солдатские бескозырки. Совсем рядом ему улыбалось бледное от волнения лицо Василия Найденова, радостно горели темные глаза Абашидзе, воинственно торчали вверх усы моториста Нелидова.

«Вот кому я во многом обязан своим успехом, — подумал Нестеров о своем мотористе. — Мотор работал как часы!»

Нестерова донесли до крыльца дома дежурного офицера.

— Да здравствует Нестеров! — кричала толпа. [243]

Петр Николаевич стал на ступеньке, его лицо было спокойным, и лишь некоторая бледность выдавала только что пережитое нервное напряжение.

— Спасибо, господа! — звенящим голосом крикнул он. — Большое вам спасибо. После такой встречи хочется сделать в сто раз больше, чем сделано. Благодарю от всего сердца!

Нестеров взял под козырек и вошел в помещение...