Шлиссельбургские переправы

В середине марта 1943 года Военный совет Ленинградского фронта приказал нашей бригаде навести и содержать паромные переправы через Неву в районе Шлиссельбурга. Значение этих переправ было чрезвычайно велико, ведь связь Ленинграда с Большой землей и войсками фронта на левом берегу осуществлялась только по льду. Пригласили в штаб начальников разведывательного и оперативного отделений, комбатов, политработников во главе с заместителем командира по политической части подполковником Л. А. Гуревичем. Среди командного состава было немало людей, имевших богатый опыт наведения переправ. Подполковник Егоров еще в 1930 году участвовал в наводке мостов через Неву. Правда, не было тогда ледохода, и минных заграждений по берегам, и артиллерийских обстрелов...

Сейчас же лед трещал и с шумом двигался сплошным фронтом.

Выбрав места паромных переправ и пристаней, сразу же перебросили на берег необходимое количество понтонных парков. Но лед шел с такой силой, что наши катера с трудом могли маневрировать возле берега.

Паромная переправа № 1 начала работать 22 марта. Два тридцатитонных парома буксировались катерами. Рейс вместо 30–40 минут по норме продолжался полтора-два часа. Специально обученные команды подрывников круглосуточно взрывали лед, выходивший из Шлиссельбургской губы. Ветром от ладожских ледовых [261] полей отрывало большие льдины, и они сбивали паромы с курса. Взрывчатка помогала не всегда, на помощь парому приходилось посылать дополнительный катер.

На берегу был оборудован удобный командный пункт. Установили железную печку, и теперь здесь могли отогреваться и обсушиваться упавшие в воду понтонеры.

24 марта вступила в строй и вторая переправа. Потоки грузов на машинах и войска направлялись к пристани. К. 10 апреля мы переправили на левый берег свыше двух тысяч автомобилей и повозок, около 9 тысяч пехотинцев... Но обеспечить потребности фронта мы уже не могли. Нужен был мост.

Батальоны начали тренировки по паводке моста в условиях ледохода. На правом берегу подготовили спуски — въезды на мост. К 26 марта было собрано 45 мостовых паромов. Когда мы доложили о готовности бригады к наводке моста через Неву, начинж фронта генерал Бычевский усомнился в возможности такой операции. Начальник штаба инженерных войск полковник Пилипец прямо сказал: мост будет снесен льдом. Другое мнение высказал полковник Лисовский.

— Я старый понтонер, — сказал он, — понтонеры должны дерзать, пусть пробуют и закаляются. Ну, а если не получится, ничего не поделаешь. Нужно усилить паромные переправы, а затем, когда движение льда ослабнет, повторить наводку.

Бычевский согласился с ним, и 27 марта была дана команда: к наводке моста приступить!

В линию моста с большими трудностями были введены 42 парома, на фарватере они крепились тяжелыми якорями. В 9 часов вечера мост был сомкнут. Но радость наша была преждевременной. Не успели мы начать переправу повозок и машин, как у моста возникли заторы сплошного льда. Несмотря на самоотверженную работу подрывников, мост начал трещать. Борьба со льдом продолжалась несколько часов, все катера, упершись форштевнями в низовую сторону моста, непрерывно работали винтами... А из Ладоги в Неву несло все более крупные льдины. Гремели взрывы, но подрывники явно не поспевали разрушать лед; под его напором якоря поползли... [266]

Все командиры были на мосту. Комбаты Воронов, Вележев, Куракин, Форин надорвали голоса... Мост был сорван с якорей и разбит на четыре части. Паромы вместе со льдом понесло вниз по течению. Катера сумели снять всех понтонеров.

На рассвете принялись вызволять из ледяного плена уцелевшие паромы и к вечеру сосредоточили их все в исходном положении. К утру 30 марта ветер стих. Понтонеры учли печальный опыт, усилили якорную линию, удвоили количество подрывников на брандвахте, обеспечив их катерами и большим количеством взрывчатки. Руководить подрывом льда назначили инженера, начальника штаба батальона капитана Варгасова и замполита батальона капитана Кашина. А на каждом пароме усилили боевой расчет. Вновь загремели взрывы...

Наводка моста шла с обоих берегов, катера работали безотказно. Когда замыкающий паром лейтенанта Бурдеева вошел в ось моста и замкнул его, понтонеры ликовали — они вторично победили ледовую стихию. Непрерывным потоком началась переправа войск. Борьба со льдом продолжалась еще несколько дней, пока река не очистилась полностью.

В начале апреля нам было приказано навести и содержать понтонный мост через Неву в районе поселка Марьино. Для выполнения приказа необходимо было опустить понтонные парки вниз по Неве и на руках перетащить каждый понтон через полотно только что построенного низководного железнодорожного моста. 12-й и 14-й батальоны выполнили эту работу за три дня. Одновременно они разработали спуски, оборудовали подъезды к новому мосту, построили береговые части моста на обоих берегах. К полудню 9 апреля мост грузоподъемностью 16 тонн и длиной 507 метров был наведен. И снова успокаиваться было рано: разыгрался шторм, и мост оказался под угрозой. Понтонеры по команде дежурного по мосту капитана С. И. Махина бросились к якорным канатам, перезакрепили их, забросили еще несколько якорей и удержали мост. Переправа продолжалась...

И вся эта огромная работа шла под непрерывным артобстрелом противника. [267] С 9 апреля по 12 августа мы пропустили через мост 170 тысяч грузовиков и повозок, сотни тракторов, мотоциклов, бронемашин, свыше двух тысяч орудий, около 700 тысяч пехоты.

В мае бригада, навела еще один мост — резервный — в районе Шлиссельбурга. Ширина реки в этом месте была 470 метров, скорость течения — более двух метров в секунду. Но для понтонеров эта задача не казалась грудной. Штаб бригады подготовил документацию, были внесены поправки в способ наводки моста и крепление паромов на якорях. Мост работал всего 10 дней и был перенесен на полкилометра ниже для обеспечения строительства шоссейного моста через Неву.

Одновременно со строительством переправ батальоны бригады вели разминирование берегов Невы от Ладожского озера до платформы Теплобетон (8,5 километра). Особенно велика была плотность минирования от уреза воды до первой линии траншей и по западным скатам оврагов и балок. Работать было трудно и оттого, что никакой документации по минным полям мы не получили. В марте, апреле, мае было снято и обезврежено более трех тысяч мин. Были места, где мины, установленные еще в сорок первом, занесло грунтом, а поверху эти участки минировались еще раз.

Летом 18-й и 8-й батальоны строили колонные пути для войск 67-й армии в болотах Синявинских торфоразработок. Бойцы бригады укрепляли оборонительные рубежи на переднем крае нашей обороны в районе Арбузова и треугольника дорог. Понтонеры показали хорошую саперную подготовку. В начале августа понтонеры проложили дорогу для танков и автотранспорта от Рабочего поселка № 5 к станции Подгорная и высоте 43,3. Работа была выполнена отлично. Военный совет армии наградил многих офицеров и рядовых бригады высокими правительственными наградами. Это было последнее задание, выполненное нами на Ленинградском фронте.

...Там, где в трудные весенние дни сорок третьего паромные переправы и мосты связали Ленинград с Большой землей, близ поселка имени Морозова сейчас стоит обелиск в честь мужества понтонеров. Ежегодно здесь встречаются ветераны бригады. [268]