Дважды Краснознаменная Гатчинская
В январе 1943 года командир 52-й отдельной инженерно-саперной бригады РВГК полковник А. П. Шубин был вызван к начинжу фронта. Приказ, который он получил, был краток: бригада придается 67-й армии для обеспечения подготовки прорыва на участке Московская Дубровка — Шлиссельбург; 5-й батальон направлялся под Пулково работать для дезориентации противника. Так сформированная в ноябре 1942 года бригада впервые вводилась в действие. Но не впервые шли на передовую ее бойцы — люди обстрелянные кто на этой, кто еще на финской, а кто и на гражданской войне.
Вместе с начинжем армии полковником С. И. Лисовским Шубин выехал на Неву. Миновали участок, где 11-я стрелковая бригада готовила исходный район для форсирования: колонные пути через болота для танков [248] и артиллерии, огневые позиции, батальонные и магистральные полковые ходы сообщения на главном направлении. Руководили работой бригадные саперы капитана С. К. Карамова. На берегу против деревни Марьино Лисовский поставил Шубину задачу: навести совместно с понтонерами Гультяева и Гуляницкого четыре танковые переправы.
— Вытянем? Шубин прикинул:
— Побольше бы леса и транспорта.
— Задача непростая, — продолжал Лисовский. — Погода против нас — нет морозов, лед тонкий. Остается надеяться — окрепнет...
8-й и 10-й батальоны вместе с понтонерами встали на валку леса и заготовку бревенчатых колей. Саперы валили деревья, обрубали сучья и вытаскивали бревна на заготовительную площадку. Там работу продолжали понтонеры, собирали из бревен щиты и доставляли к исходному рубежу.
На невский лед щиты надо было подавать вручную. А как это сделать? И бойцы лейтенанта В. Н. Зверева, бывшие лесорубы К. Смирнов и В. Гусев, предложили сделать ледяную дорожку. Почти километровый ледяной путь значительно облегчил трелевку и позволил высвободить часть людей для других работ.
Утром 12 января, когда наши части зацепились за противоположный берег, переправа против Марьино начала действовать. Менее чем за сутки по ней были переправлены на левый берег все участвовавшие в прорыве танки. Потери саперов поначалу были невелики — подавленные артподготовкой гитлеровцы не могли организовать огонь по переправам. Но, оправившись, противник оборонялся упорно; батальоны редели. Особенно трудно пришлось 7-му батальону, который обеспечивал наступление 86-й стрелковой дивизии и 222-й танковой бригады, бравших Шлиссельбург.
После прорыва блокады бригаду вывели в резерв фронта, и для нее наступило непродолжительное затишье, продолжавшееся до весны, до Красноборской наступательной операции, в обеспечении которой участвовала 52-я отдельная бригада. Летом наши 6-й и 7-й батальоны работали в Синявинских болотах. Угольная гавань, [249] Средняя Рогатка, Купчино, Ново-Александровка, Муравьинка — на этих рубежах третьей оборонительной полосы трудились саперы бригады.
Определилась известная специализация батальонов. 6-й и 7-й в первую очередь использовались для инженерного обеспечения боевых действий стрелковых частей, 8-й сопровождал танки в бою, 9-й строил мосты, дороги, командные и наблюдательные пункты. Обобщали накопленный опыт, искали новые эффективные решения. В августе сорок третьего командир 9-го батальона Н. А. Чистяков продемонстрировал минный разградитель, сделанный его саперами.
Шубин и я приехали в батальон. У дома стоял необычно оборудованный трактор. Испытательная площадка была огорожена проволокой. Чистяков представил автора изобретения — командира взвода инженерной разведки лейтенанта Д. А. Беспрозванного (я хорошо знал Давида Абрамовича по Красноборской операции — он разминировал дороги под непрекращающимся минометным и артиллерийским огнем). На импровизированном полигоне поставили противопехотные мины. Пустили разградитель: трактор перед собой толкал каток, под тяжестью которого рвались мины, оставляя в катке небольшие вмятины... Разградитель был принят и применялся в боевых условиях.
Осенью 1943 года к нам из 2-й отдельной инженерно-саперной бригады прибыл новый начштаба — Иван Викентьевич Лазаревич, участник еще первой мировой и гражданской войн. С его приходом работа штаба заметно улучшилась. Командирами 6-го и 7-го батальонов стали капитаны Г. М. Хандыго и К. Я. Завьялов — боевые офицеры, инженеры, отличные специалисты, воевавшие с первых дней от самой границы.
С осени в порядке подготовки фронтовой операции по снятию блокады 6-й и 7-й батальоны участвовали в так называемой «саперной операции», когда саперы фронта почти каждую ночь обезвреживали и подрывали разведанные участки минных полей и растаскивали проволочные заграждения противника. Одновременно пехота всего южного участка фронта должна была приблизить передний край к противнику на предельно близкую, необходимую для атаки дистанцию. В районе Урицка [250] бойцы 7-го батальона выползали ночами на нейтральную полосу и бурили ряды шурфов в промерзшем грунте. Закладывали заряды и подрывали их, а образовавшуюся неглубокую канаву сразу занимали стрелки, доводившие ее до профиля траншеи. Тем же занимался и 6-й батальон на участке Пулково — Александровская.
«Найти способ ускорить работы в межтраншейном пространстве!» — поставил мне задачу Лазаревич. Побывав ночью в 7-м батальоне, я пришел к выводу, что взрывную сеть следует готовить заблаговременно, а заряды подрывать бескапсюльным способом. Следующей ночью проверили это в 9-м батальоне — результат подходящий. Сращивать сети детонирующего шнура решили алюминиевыми зажимами, а к месту подрыва доставлять все на санках, укрытых для защиты от обстрела стальными листами. Через несколько дней одна из рот 7-го батальона с наступлением темноты выдвинулась вперед. По новому методу работа пошла гораздо быстрее; задачу выполнили к середине ночи и вернулись обратно много раньше обычного. Таким образом мы значительно увеличили темп работ.
В середине декабря наша бригада была придана 42-й армии (ее начинжем был генерал Н. Ф. Кирчевский), которой предстояло прорвать немецкую оборону на участке Пулково — Красное Село. Здесь первой сложной задачей было оборудование шести проходов через противотанковый ров между первой и второй траншеями противника. Это поручили 8-му батальону. Решили проделывать проходы взрывом, а с подходом танков усиливать их бревнами, которые будут привезены танками на броне.
15 января 1944 года я был с 8-м батальоном в полосе наступления 260-го танкового полка на Верхнее Койрово — Венерязи. Пройдя с передовой цепью пехоты первую траншею противника, мы совместно с саперами 64-й стрелковой дивизии проделали четыре прохода в немецких минных полях. В проходы пошли КВ. Мы пытались остановить их... но танки обогнали нас и выкатились на минные поля. Подорвались шесть из них. Танкисты костерили разминеров. Но тот, кто послал эти танки, должен был знать о минах между первой и второй траншеями, а вторая траншея еще не была взята... [251]
Январская земля промерзла, шурфы бурились с трудом. Саперы лейтенанта Н. П. Загорского действовали четко, и проходы через противотанковый ров за Пулковом были сделаны в срок. У Красного Села сопротивление противника возросло. Отступая, гитлеровцы разрушали все, и нашим саперам приходилось жарко. Был взорван мост у деревни Ускюля. Саперы лейтенантов И. И. Кривцова и В. С. Булкина разведали объезд и обеспечили продвижение танков, а за остаток ночи восстановили мост, по которому двинулись артиллерия и транспорт.
21 января 6-й и 7-й батальоны были приданы 117-му стрелковому корпусу, вступившему с Дудергофских высот в сражение за Гатчину. 8-й батальон действовал с введенным в этом же направлении 31-м танковым полком.
В этот день Кирчевский, прибыв в штаб бригады, приказал срочно выделить людей из 6-го и 7-го батальонов для комплектования штурмовых групп 120-й стрелковой дивизии. Ей предстояло захватить предмостные укрепления противника перед рекой Ижора, форсировать ее и овладеть Гатчиной.
Комбат-7 Завьялов с замполитом капитаном А. П. Клепцовым выделили в штурмовые группы самых надежных и умелых саперов. Лейтенанты Ф. П. Шаманский, Г. М. Муджири, Д. М. Остапенко, старшие сержанты В. Т. Сенюшкин и Г. В. Рябыкин, сержанты К. С. Сербии и И. Е. Чекалов, младший сержант Н. И. Соловьев, рядовые М. С. Орлов, И. С. Харламов и другие составляли костяк батальона. Со сводной ротой послали опытных санинструкторов, в их числе сержанта А. И. Серову и рядового В. П. Рассолова. К вечеру в районе Тайцрота вошла в подчинение 538-го стрелкового полка 120-й дивизии и была включена повзводно в три штурмовые группы. Каждая группа имела стрелковый взвод, 1–2 тяжелых танка и 1–2 орудия.
24 января после мощной артподготовки полк пошел вперед. Штурмовая группа, в состав которой был включен взвод Шаманского, подорвала два дота, а затем огнем и гранатами отражала вражеские контратаки. Самоотверженно бились с врагом парторг роты Рябыкин и рядовой Харламов. Взводу Остапенко, чтобы добраться [252] до дота, пришлось под огнем проделать проходы в минных полях.
Взвод Муджири под кинжальным огнем доставил к блокированному двухамбразурному доту 200 килограммов взрывчатки и после взрыва вступил в рукопашную схватку с его гарнизоном... Бойцы 8-го батальона сержант А. С. Кибитченко и рядовой К. С. Мельников под прицельным пулеметным огнем разведали и обозначили брод через реку в районе поселка Новая Пудость, и танки вышли в тыл врага. При установке рамных опор моста через Ижору рядовой 6-го батальона И. П. Иванов 40 минут пробыл в январской воде... Победа досталась дорого. И здесь нельзя не вспомнить санинструктора Серову, — многие спасенные на поле боя обязаны ей жизнью.
Гатчина была взята! В числе других соединений и частей 42-й армии Гатчинской стала именоваться 52-я отдельная инженерно-саперная бригада.
...42-я армия, преследуя противника, развернула наступление в юго-западном направлении, на Псков.
Первая половина февраля. Теми наступления достиг 25–30 километров в сутки. Батальон капитана Хандыго придан 118-му стрелковому корпусу, саперы едва поспевают прокладывать колонные пути для танков и артиллерии. Впереди — река Плюсса, ширина ее свыше 100 метров. Штаб инженерных войск фронта приказывает дать корпусу и 9-й батальон. Для руководства батальонами в корпус направляется начальник штаба бригады И. В. Лазаревич.
Утром 10 февраля батальоны выходят к реке. Пехота с трудом удерживает плацдарм на левом берегу; танки и самоходки застряли на правом. Этот берег — с широкой заболоченной поймой. Тот — крутой. Инженерная разведка докладывает: лед не толще 12–14 сантиметров. Ближний лес — тонкомер, подходящий остался километрах в пятнадцати. И машин не хватает. Левее плацдарма торчат остатки железнодорожного моста.
— Что делать будем, комбаты? — торопит Лазаревич. — Как насчет железнодорожного?..
— За него еще бой идет, — отвечает комбат-9 Чистяков. — Доставать надо лес для прогонов, а пока ставить опоры из тонкомера. [233]
— С обоих берегов наводить, — предлагает Хандыго. — А транспорт достанем у артиллерии...
Свист мин и разрывы. Все падают в ближнюю канаву.
— Дополнительная вводная. Привет от немцев. — Капитан Н. А. Вахрамеев вылезает из канавы и счищает с шинели грязь.
— Шутки шутишь? — злится Хандыго. — Бери разведчиков, и чтоб материал для прогонов был!
Валят и подвозят лес для опор. В мастерской старшего лейтенанта Бросалина спешно рубят, гнут, заостряют стальной прут для скоб. Возвращается Вахрамеев:
— Нашел прогоны! Тут, в двух километрах, двутавровые балки, немцы готовили для восстановления железнодорожного... Давайте живо транспорт и людей! За несколько часов привезу вам прогоны на весь мост.
Работа пошла. Противник это понял — артиллерийско-минометный огонь усилился. Несколько человек убито, с десяток ранено. Начинается укладка прогонов, и снаряды ложатся все чаще. Люди продолжают выполнять задачу. Остаются в строю раненые замполит 6-го батальона майор Ф. А. Зварич, сержанты Соболев и Никитин, рядовые Зайцев, Колчанов и Чесноков. Вместе со всеми работает воспитанник 6-го батальона 16-летний Костя Костин.
Темп строительства доходит до 8 погонных метров в час — очень неплохо для таких условий. Обстановка накаляется до предела, артиллерия бьет по мосту непрерывно, лед разбит снарядами... Но к утру мост готов! И долгожданные танки прорываются на плацдарм.
...Рота инженерной разведки проводила операции в тылу врага. После взятия Гдова надо было выяснить инженерное оборудование острова Пириссар на Чудском озере и установить толщину льда на подходах к нему. На разведку с лейтенантом Виктором Гусевым пошли 12 человек. Ф. Е. Литвиненко, В. В. Медин, В. Кудряшов, Б. Н. Коваль — опытные разведчики, не раз ходили за линию фронта. Шли на юг ночь и весь следующий день. К вечеру, пройдя больше 40 километров, решили переночевать в деревне. Литвиненко и Медин двинулись к крайнему дому. Осмотревшись, вошли. Хозяйка обернулась на скрип двери и обмерла от неожиданности; [254] «Свои...» От нее узнали, что на другом краю деревни немцы.
Хозяин взялся проводить разведчиков к партизанам. Встретились с партизанами. После взаимной проверки Гусев, Литвиненко и Медин с одним из партизан отправились к Чудскому озеру. Берег был загроможден торосами. Дымились разводья. Сквозь дымку смутно обозначался остров Пириссар...
Возвращаясь, наткнулись на фашистов, трех в перестрелке убили и взяли пленного. Вечером же, разделившись на прикрытие и инженерную разведку, пошли по льду к Пириссару. Торопились — успеть бы вернуться до света. На берег острова выходили с крайними предосторожностями — и не напрасно: обнаружили прыгающие мины. Дальше были окопы с пулеметными гнездами.
На обратном пути, радостные и возбужденные, обнаружили неизвестные раньше подледные мины. С превеликим трудом Литвиненко и Коваль извлекли две как образцы. Данные разведки передали по рации партизан.
Остров Пириссар через несколько дней был занят нашими подразделениями.
8 марте наша бригада была выведена в резерв фронта. За наступательные бои она была награждена орденом Красного Знамени. Два месяца спустя бригада вошла в состав 21-й армии, где начинжем был полковник А. Т. Громцев. Готовилось наступление на Карельском перешейке. Темп предполагался очень высоким, и дорожному обеспечению войск значение придавали немалое. Громцев знал о прошлом бригады и ее специализации: 6-й, 7-й и 9-й батальоны поставили на оборудование дорожных маршрутов, 8-му поручили сопровождать танки в бою.
9 июня 1944 года артиллерия открыла огонь по вражеским позициям, который продолжался почти сутки. На другой день после мощного артиллерийского и авиационного удара началось наступление.
Сразу после захвата первой траншеи наши саперы начали наводить мосты через реку Сестра. В районе Белоострова 6-й и 7-й батальоны справились с этой задачей успешно. Хуже было под Сестрорецком — противник не был подавлен артиллерией, и переправа через Ржавую канаву задержалась на несколько часов. Подготовка [255] здесь была проведена основательная. В мае разведка 9-го батальона обследовала место переправы. Рота капитана Федотова подготовила элементы моста и провела несколько тренировок на речке между Дибуна-ми и Песочной. В начале июня, используя непогоду, в самое темное время суток (ночи стояли белые) саперы на руках доставили части моста и замаскировали их метрах в ста от водной преграды.
Ржавая канава тянулась к заливу левее основной дороги. Ширина ее 14–16 метров, глубина — до полутора метров. Противоположный берег обрывистый, поросший молодым лесом.
10 июня с началом артподготовки первый расчет занял щели рядом с элементами моста. Огонь перенесли в глубину, и саперы начали подносить и устанавливать рамные опоры. Противник открыл огонь. Федотов рассчитывал на поддержку пехоты, но пехота не поднималась. Потери саперов росли. Половина первого расчета была выбита в несколько минут. Попытки продолжать работу были обречены.
Спустя какое-то время наша артиллерия вновь ударила по переднему краю противника; пехота поднялась в атаку и на левом фланге ворвалась в первую траншею. Напрашивалось решение о наводке переправы именно там — левее. Но рамные опоры остались лежать под огнем и вытащить их не удавалось. А танкисты требовали мост. Все понимали, что с появлением танков на той стороне противник не удержится.
В этом тяжелом положении сержант Борис Федоров предложил вместо сборки моста завалить канаву его составными частями и скрепить их скобами. Иного выхода не было. Кто остался в живых, вскинули бревна на плечи и во главе с командиром поспешили, пригнувшись, к канаве под прицельным огнем пулеметов.
Пехота прикрыла их огнем. Пехота пошла в атаку, форсировала канаву и выбила противника из траншей. Теперь по переправе били только минометы, но их саперы уже не принимали в расчет. Подносили бревна, укладывали и закрепляли скобами... Танки пошли по переправе через полчаса.
За этот подвиг был награжден весь личный состав роты. [256]
...К исходу 12 июня на Приморском шоссе части армии вышли на реку Ваммельсун-йоки (Черная). 6-й и 9-й батальоны бригады с ходу приступили к разведке моста переправы и заготовке леса. Однако Громцев приказал направить 7-й и 9-й батальоны для инженерного обеспечения маневра 3-го артиллерийского корпуса прорыва, а на переправе остался один 6-й батальон. 14 июня наступление возобновилось, реку форсировали во многих местах. Наши войска развивали успех, продвигаясь на Райвола (Рощино) и стремительно обтекая отдельные очаги сопротивления. Такие действия нашей пехоты были бесспорно верны, но вражеские солдаты, оставшиеся на высотке правее переправы, вели огонь по саперам. Комбат Хандыго принял решение уничтожить врага своими силами. Бойцы взвода старшего сержанта И. П. Иванова, переправившись через реку, с тыла атаковали противника, сам Иванов забросал гранатами пулеметное гнездо. Взяли четырех пленных, и через час уже снова работали на постройке моста...
Так действовали саперы бригады в Выборгской наступательной операции. За умелое обеспечение действий 21-й армии 52-я отдельная инженерно-саперная бригада РВГК была награждена вторым орденом Красного Знамени.
...На рассвете 5 сентября 1944 года майор Хандыго и капитаны Шадрин и Бубликов вышли к берегу Сайменского канала.
Поражала непривычная тишина. Офицеры всмотрелись в противоположный берег.
По всему переднему краю противника была выброшена белая ткань. Она лежала на брустверах и валунах, висела на ветвях и на шестах.
Это было прекращение военных действий. На этом участке огромного фронта наступил мир.
Задачи неимоверной сложности приходилось решать инженерным войскам Ленинградского фронта. В тяжелейших условиях блокады, когда город-фронт мог рассчитывать только на собственные резервы, инженерные войска с помощью сотен тысяч тружеников Ленинграда сумели возвести вокруг города неприступные линии обороны, а затем, в трудную и радостную пору наступления, обеспечили прорыв вражеской обороны и успешное продвижение наших войск.
В наступлении саперы шли впереди пехоты и танков, проделывая проходы в минных полях и заграждениях, блокируя огневые точки...
Этот снимок сделан в январе сорок третьего в районе Синявина. Саперы сержант М. В. Каменский и красноармеец А. Г. Зубакин закладывают заряд под проволочные заграждения. Через несколько минут в проделанный взрывом проход пойдет в атаку пехота.
Вверху — в освобожденном Пушкине, начальник штаба 2-й инженерной бригады Н. П. Базанов. Одиннадцать таких бомб обезвредили и вытащили из горящего Екатерининского дворца саперы бригады.
Нижний снимок сделан после войны, в канун 28-й годовщины Великого Октября. Всю войну командовал инженерными войсками фронта талантливый инженер и руководитель генерал Б. В. Бычевский. Справа от него — полковник Ф. М. Грачев.