Рота фронтового подчинения
До войны в Выборге находился 29-й отдельный инженерный полк.
25 июня 1941 года он был расформирован, и на его базе созданы два отдельных инженерных батальона, электророта, гидророта и наша 20-я маскировочная. Нам передали 18 автомашин, инженерное имущество, и началась самостоятельная нелегкая жизнь этого необычного, единственного на Ленинградском фронте подразделения, подчиненного непосредственно штабу инженерных войск фронта.
Различные задачи приходилось решать бойцам и командирам роты: маскировали долговременные огневые точки и рубежи, командные и наблюдательные пункты, армейские базы снабжения и дороги, районы сосредоточения войск на переднем крае и подходы к ним. Создавали ложные сосредоточения войск и «оживляли» их так, чтобы противник поверил в их подлинность, [120] обучали наших бойцов искусству маскировки... Работа была сложной, но увлекательной, подлинно творческой и опасной, впрочем, как все, что приходится делать на фронте.
Первое задание: поступить в оперативное подчинение 23-й армии, прибыть в район Аллакуса и вместе с саперами завершить строительство армейского командного пункта и замаскировать его. Со строительными работами мы были знакомы: в составе роты имелись столяры, плотники, маляры, да и сами командиры взводов — лейтенанты Л. И. Косых и И. Г. Меерсон — были инженерами-строителями. А вот с маскировочным делом столкнулись впервые, настоящий опыт пришел потом. Два других взвода возглавляли лейтенанты В. М. Иванов и Г. Г. Закиров — оба в недавнем прошлом художники. Они-то тщательно продумали и предложили план нашей первой маскировочной операции. Точный глаз художника оказался весьма кстати.
В нескольких километрах от КП добывали землю и скрытно доставляли ее к месту назначения. И появился в районе КП изрядный холм, точно родной брат похожий на другие, расположенные неподалеку. Новый холм старательно укрыли зеленым ковром из дерна, заготовленного отделениями сержантов Штатова, Новикова, Репникова. А дороги к КП в это время были закрыты горизонтальными масками — маскировочными сетями, закрепленными на специальных стойках, позволявшими скрытно передвигаться людям и транспорту. В сети были искусно вплетены ветви деревьев — тот же лес, что и вокруг. Маски отлично вписались в местность.
Работа была принята, одобрена, и это наполнило нас гордостью. Вскоре лейтенант Г. Г. Закиров со своими людьми сумел так «разрисовать» под фон местности группу дотов и дзотов, что они сделались «невидимыми» даже на близком расстоянии. Лейтенант В. И. Иванов предложил оригинальную конструкцию ложного дзота. Сделать его было несложно, а отличить от настоящего почти невозможно. И маскировщики приняли его «на вооружение», не раз вводя в заблуждение противника. Когда рота получила приказ «прикрыть» танки, полузарытые на Красненьком кладбище, строителям пришлось осваивать новую «профессию». Были сооружены [121] ложные склепы и могилы, по внешнему виду не отличавшиеся от настоящих. Сержанты Виноградов, Волошенко, Кузовлев показали замечательную смекалку и мастерство.
Бронепоезда мы маскировали зимой под составы с дровами, летом — под составы с сеном. И горизонтальные маски на эти составы ставились так, что не мешали вести наблюдение и открывать огонь.
Одно задание следовало за другим, и все они были направлены на то, чтобы похитрее обмануть противника. Но мы убеждались в том, что и враг пытается нас одурачить и делает это подчас довольно искусно. Не раз обнаруживали мы огневые точки и другие объекты противника, которые внешне выглядели как стог сена, будка стрелочника, жилой домик, сарай или развалины здания. Фашистские маскировщики не зря ели свой хлеб, и мы по-настоящему радовались, когда удавалось разоблачить их ухищрения.
И вот в ноябре 1942 года, когда рота дислоцировалась в расположении 67-й армии, мы получили приказ начальника инженерных войск этой армии полковника С. И. Лисовского: создать панораму переднего края противника от Шлиссельбурга до района Лобанове.
— И чтобы все было точно, а не так, как немцы хотели бы нам представить, — подчеркнул Лисовский. — Ваша работа нужна фронту.
Задача была нелегкой. Решили создать сразу две панорамы: одну — в рисунке, другую — в фотографиях. Эту работу поручили художнику лейтенанту А. В. Колосенку и ротному фотографу старшему сержанту И. П. Королеву. День за днем вели они пристальное наблюдение, переползая с одного участка на другой, часами находясь на наблюдательных пунктах войсковых частей, следя за огненными вспышками, за малейшими передвижениями в расположении врага. Один все старательно зарисовывал, другой многократно фотографировал одни и те же точки на местности. Через двенадцать дней обе панорамы были отправлены в штаб инженерных войск фронта. Они, как позднее сообщили нам, были точны и сыграли свою роль в дешифровке огневых точек противника.
...Начало января 1943 года. Новое задание, не похожее [122] на предыдущие. Полковник Лисовский ставит задачу:
— Надо отвлечь внимание противника от линии фронта на участке от Шлиссельбурга до Невской Дубровки, убедить гитлеровцев, что отсюда выведена значительная часть наших войск и сосредоточена где-то в стороне от Невской Дубровки, поближе к населенному пункту Пороги. Продумайте, как это лучше сделать. Вам будут помогать войсковые части и звуковые установки политуправления.
И вот план разработан, одобрен. По ночам от переднего края уходят автомашины, поднимая клубы снежной пыли: к каждой машине привязано дерево, крона которого волочится по земле. Все происходит в темноте, но время от времени то одна машина, то другая вдруг мигнет фарами, как бы нарушая светомаскировку. Пусть враг фиксирует эти огоньки... А звукоустановки воспроизводят записанные на пленку шуршание колес, скрежет гусениц, негромкую перекличку голосов. До рассвета в назначенных местах уже сосредоточены деревянные танки и орудия, они тщательно замаскированы, но все же так, чтобы зоркий наблюдатель мог их обнаружить. С наступлением дня чувствуется, что вражеская авиация уже зафиксировала «перегруппировку», фанерные танки и пушки подвергаются бомбежке...
А в это время в направлении главного удара скрытно сосредоточивались войска и техника. Готовился прорыв блокады.
Еще раньше получили мы задание подготовить материалы для ложных переправ. Решено было изготовить «переправу» из сборных элементов, состоящих из жердей с натянутой на них мешковиной. Выкрашена она была под цвет грязного снега. Для удобства транспортировки и быстрейшей сборки «переправы» края мешковины прикреплялись к палкам, а «щиты» сворачивались в рулоны, как школьная географическая карта.
Глубокой ночью материалы были доставлены на берег Невы. Отделения старшего сержанта Соболева и сержанта Новикова, тщательно маскируясь, подтягивают их к самой кромке льда. И когда разгорается бой, маскировщики; опережая понтонеров, бросаются на лед строить свою «переправу». Фашисты бьют по ней из [123] орудий — значит верят. А в это время сооружаются переправы, по которым на вражеский берег стремительно движутся наши войска и техника...
Когда готовилась Красноборская операция, рота находилась в оперативном подчинении штаба 55-й армии. Начальник инженерных войск армии полковник В. А. Витвинин приказал срочно замаскировать дороги к Красному Бору. Местность вокруг болотистая и вся просматривается противником, движение возможно только по дорогам и железнодорожной насыпи. Поставили мы вдоль дорог заборы из маскировочных сетей, чтобы скрыть передвижение войск, а вражеская артиллерия разнесла сети в клочья. Восстанавливаем сети — опять уничтожают. Рассчитав время и место возможного появления маскировщиков, гитлеровцы открывали ожесточенный огонь по отдельным участкам дороги. А мы действовали в другое время и на других местах, меняли тактику: от установки сетей в одну линию параллельно дороге перешли к установке их в шахматном порядке. Рота несла потери, но цель была достигнута: врага лишили возможности вести прицельный огонь по дорогам.
Наиболее ответственной и сложной работой была маскировка гидроэлектростанции имени В. И. Ленина в Волхове и железнодорожного моста через реку Волхов. Задача была со многими неизвестными. Как скрыть знакомые ориентиры на подступах к электростанции? Как «спрятать» само здание станции? Как уберечь мост от налетов вражеской авиации?..
В самый короткий срок был намечен план действий. Решено было строить ложный железнодорожный мост и железнодорожную линию с отводом от действующей линии в сторону ложного моста, а гидроэлектростанцию укрыть маскировочными сетями с нашитыми на них декоративными изображениями, которые совершенно меняли облик здания. Видимые ориентиры закрыть консервированной растительностью и специально построенными объемными сооружениями, широко использовать недешифруемые краски, действующий мост замаскировать под разрушенный.
Работа предстояла большая, напряженная, а время не ждало: фашистские летчики упорно стремились разрушить электростанцию и мост. [124] Подсчитали: для выполнения намеченного плана потребуется около тысячи кубометров леса и досок, 160 тысяч квадратных метров мешковины... Заявка была немедленно утверждена, и материалы стали поступать, А в это время наш командир взвода лейтенант И. Г. Меерсон проектировал мост — тот самый, что позднее блестяще обманул врага. Мост должен был не только выглядеть правдоподобным, но и твердо держаться на воде.
За несколько дней талантливый инженер-строитель создал оригинальный проект. Основание моста состояло из отдельных двухслойных плотов. На каждом из них крепились четыре трехметровые вертикальные стойки, связанные между собой ребрами жесткости. Каждый плот составлял одно из звеньев моста, а все они были соединены прогонами, поверх которых крепились деревянные бруски. Они-то и имитировали рельсы. По торцам настила были укреплены перила. Чтобы держать мост в прямолинейном положении и противостоять течению реки, каждый плот крепился двумя якорями.
Рельеф места, выбранного для строительства, требовал большого объема земляных работ: один берег был крутым, высота его достигала восьми метров, и для полного правдоподобия необходимо было строить плавный спуск к мосту.
Водители машин из транспортного взвода старшего сержанту Богданова быстро доставили материалы. Закипело строительство. Не раз «купались» в ледяной воде сержанты Кузовлев, Гришин, Волошенко, Новиков, но продолжали работать с огоньком, по-фронтовому...
Одновременно под руководством лейтенанта И. В. Грушвицкого велись и другие маскировочные работы. Деятельно помогали нам девушки из строительного отряда — готовили маскировочные сети, вшивали в них окрашенную мешковину, выполняли и другие задания. Рядовые Губинова, Сафрошкина, Петрова работали кистями и красками. После умелых мазков на фасаде электростанции появились «воронки» от прямого попадания «бомб», песчаные и травяные островки...
Пришел день, когда усилиями нашей роты и девушек строительного отряда ложная железнодорожная линия вклинилась в действующую магистраль и, пройдя [125] через ложный железнодорожный мост, изменила направление трассы. Предстояло еще действующий железнодорожный мост замаскировать под разрушенный. Это было сделано во время налета вражеской авиации и сильной, но беспорядочной бомбежки. Именно тогда сержанты Волошенко, Кузовлев, Штатов, Новиков со своими солдатами спустили в воду бревна, доски, металл и, разводя в разные стороны взъерошенные концы бревен, закрепили их с боков и в нижней части моста. Декоративная окраска дополнила иллюзию разрушения.
Теперь предстояло проверить качество нашей работы. Праздничным событием для роты явился такой контрольный пролет на самолете У-2 лейтенанта Рыбакова. Он до этого не раз летал над территорией электростанции, отлично знал окружающую местность и теперь категорически заявил, что «ничего не узнал, ГЭС стала невидимой...»
Дальнейшие события подтвердили правильность оценки нашего летчика. Фашистам так и не удалось повредить ни железнодорожный мост, ни гидроэлектростанцию имени В. И. Ленина. Электроэнергия шла в Ленинград.