Не подвластно времени

Среди тех, с кем близко свела меня военная судьба, был начальник штаба 124-го отдельного инженерного батальона капитан Степан Петрович Маслов, человек необыкновенно преданный службе, энергичный, инициативный. Он отлично знал военное дело, как спортсмен-парашютист совершил около двухсот прыжков с самолета.

Мне запомнилась наша последняя встреча. В декабре 1941 года с полуострова эвакуировалась группа бойцов 101-го стрелкового батальона, в котором в завершающий период обороны Ханко довелось служить и мне. Этим батальоном командовал С. П. Маслов. Военный транспорт №508 (турбоэлектроход «И. Сталин»), на который нас должны были принять, из-за большой осадки не мог подойти к пирсу. Решено было доставить к нему бойцов на буксирном пароходе. Но едва они появились на пристани, как противник начал очередной обстрел порта. Снаряды уже падали рядом с пирсом. Капитан Маслов приказал всем немедленно рассредоточиться.

— Ничего, ничего! — крикнул он. — Сейчас наши пушки дадут фашистам прикурить!

Так и вышло. Гангутские артиллеристы включились в контрбатарейную борьбу, и вражеские орудия вскоре замолчали. Буксир взял нас на борт и отвез на судно, стоявшее на рейде. [353]

«ВТ-508» был переполнен людьми. По приказанию старшего начальника медперсонал собрался в кают-компании турбоэлектрохода. Врачи и фельдшера распределили между собой обязанности. Каждому было указано его место по боевому расписанию. В случае надобности мне надлежало явиться на запасной пункт медпомощи, во главе которого был поставлен военврач 2-го ранга В. И. Ошкадеров.

В ночь на 3 декабря, часов около восьми вечера, транспорт без опознавательных огней вышел в море. Корабль вела опытная капитанская рука. Турбоэлектроход двигался в кильватерной колонне за тральщиками, не выходя за пределы протраленной полосы. Среди пассажиров было много разговоров о минах. Находились и среди нас, медиков, сведущие товарищи. От них я узнал, что противник от берега к берегу залива понаставил минных полей и что поэтому нельзя ни на метр отклоняться в сторону от курса. Однако не все из нас в те минуты ясно представляли себе, что на нашем пути, в протраленном фарватере, могут оказаться мины, сорванные со своих минрепов во время шторма...

В середине ночи у борта транспорта произошел взрыв. Погас свет, но тотчас было включено аварийное освещение. Я схватил санитарную сумку и поспешил в кают-компанию, где был развернут запасной медпункт. От взрыва пострадало много людей, находившихся в кормовых помещениях турбоэлектрохода. Потом последовали новые взрывы. Число раненых, нуждавшихся в срочной помощи, увеличилось.

Обстановка была поистине трагической. Но на транспорте не было паники. Врачи, фельдшера, медсестры проявили высокую выдержку и самообладание. Люди в белых халатах продолжали напряженно трудиться в каютах, превращенных в операционные.

Мужественно переносили свои страдания раненые. Доныне видится мне раненный в голову мичман. Во время операции, несмотря на ужасную боль, он ни разу не застонал. Хотелось бы верить в то, что он не погиб в ту трудную ночь.

В медпункте вместе с сандружинницами помогал я врачам оперировать и перевязывать раненых. Всей этой работой руководил Валериан Иванович Ошкадеров. Он, казалось, не знал усталости, хотя ему приходилось тяжелее, чем кому бы то ни было из нас. Наконец [354] поступило распоряжение командира транспорта всему медперсоналу переходить с тонущего судна на подошедший к нему тральщик. Однако Ошкадеров отказался идти на тральщик. Он заявил, что долг врача — быть до конца с ранеными, которые останутся на судне...

Перейдя на другой корабль, врачи и сестры продолжали оказывать раненым медицинскую помощь. Мы делали первичную обработку ран, накладывали шины, извлекали осколки. На Гогланде всем нам, медикам, пришлось включиться в лечение больных воспалением легких. Сотни людей, побывавших в студеной декабрьской воде и получивших тяжкие простудные заболевания, метались в бреду.

На одном из транспортов прибыл на Гогланд и капитан С. П. Маслов. Через некоторое время ему было поручено сформировать Первый отдельный особый отряд автоматчиков-моряков. Как сложилась дальнейшая судьба Степана Петровича, мне удалось услышать лишь спустя три десятилетия. В одной из газет я прочел о том, что в феврале 1944 года на эстонское побережье был высажен отряд моряков, которым командовал майор С. П. Маслов. Сражаясь в тылу врага, у деревни Мерекюля, почти весь отряд погиб. В жестокой схватке с гитлеровцами пал и командир.

Время от времени мне доводится встречать кого-либо из однополчан, с которыми я участвовал в обороне Ханко. От бывших сослуживцев по батальону мне стало известно, что хирург В. И. Ошкадеров погиб в фашистской неволе. Однажды я присутствовал на литературном вечере, на котором прочла стихи о своем отце дочь Ошкадерова — Нина Валериановна Королева. Она работает научным сотрудником в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии.

Пережитое нами в годы войны с фашистами не подвластно времени. [355]