Флаг над Осмуссааром
13 сентября в районе мыса Ганге-Удд, где я был занят рекогносцировкой отсечной позиции, прибывший из штаба мотоциклист передал мне приказание командира базы немедленно явиться на флагманский командный пункт.
На ФКП я застал генерала С. И. Кабанова, комиссара базы А. Л. Расскина и инструктора политотдела Н. Ф. Гусева.
— Вы можете сейчас же вступить в командование двести пятым артдивизионом на острове Осмуссаар? — задал мне вопрос генерал.
Я ответил, что могу.
— Вот и хорошо, — с удовлетворением заметил Кабанов. — Комиссаром у вас будет Никита Федорович Гусев. Теперь несколько деловых указаний. Имейте в виду, что батареи дивизиона сформированы недавно и их боеготовность, возможно, еще невысока. Ваша задача — сделать их во всех отношениях боеспособными. Плохо обстоит дело с противодесантной обороной. Укрепите побережье так, чтобы на Осмуссааре не повторился горький опыт Эльмхольма. Постарайтесь использовать любые из материалов, которые найдутся на месте. Доложите, что понадобится из оружия, боеприпасов. Дадим, что сможем...
В ту же ночь гидрографическое судно «Волна» доставило меня и батальонного комиссара [270] Н. Ф. Гусева на остров Осмуссаар. Встретивший нас на пирсе начальник штаба дивизиона Г. Г. Кудрявцев на «полуторке» отвез нас в северо-западную часть острова, где находился КП части. От Кудрявцева мы узнали, что неделю назад гитлеровцы пытались высадить на остров десант, но были отбиты огнем артиллерии еще на подходе.
До нашего приезда дивизионом командовал мой однокашник по артиллерийскому училищу капитан М. Р. Цепенюк. Для передачи дел времени оставалось мало. И он, и бывший комиссар дивизиона вечером должны были отбыть на Ханко.
Мы с Гусевым пошли осматривать батареи.
Хорошее впечатление производила 90-я артбатарея «стотридцаток» А. Н. Панова. Здесь нас приятно поразили чистота и порядок. Подтянутый, аккуратно одетый, лейтенант И. Я. Саковский толково доложил нам о работе своего взвода управления. На батарее не было прибора управления стрельбой, но имелись все вспомогательные таблицы, грамотно рассчитанные и безукоризненно исполненные.
На огневой позиции я не сразу сумел отыскать орудийные дворики — маскировка была идеальной. Вот командир батареи скомандовал: «К бою!». Признаюсь, я не очень-то следил за секундомером, интересуясь больше правильностью действий комендоров. Подготовка орудий к бою была выполнена хорошо. А ведь батарея сформировалась всего полтора месяца назад...
Следующей на нашем пути была 314-я башенная батарея. Командовал ею капитан И. Т. Клещенко. Тут я встретил нескольких матросов, знакомых мне по форту «О», где я когда-то был начальником штаба. До сих пор помнится разговор с командиром 1-й башни Митрофановым. Старше всех других командиров по возрасту, неторопливый и, как все высокие люди, слегка сутулящийся, он обстоятельно доложил о своем «хозяйстве». Батарея эта вошла в строй совсем недавно — 1 сентября. Обслуживали ее 180-миллиметровые орудия вместе с краснофлотцами мастера и рабочие ленинградских заводов, прибывшие на остров еще до начала войны. Это был дружный боевой коллектив.
На позиции 509-й отдельной зенитной батареи мы тоже провели контрольные учения. Командиру ее, старшему лейтенанту П. Л. Сырме, я давал самые сложные [271] вводные задачи. Условно были выведены из строя некоторые номера расчетов. Тем не менее боевая работа шла быстро, очень четко и слаженно. Комендоры умело заменяли друг друга. Даже батарейный фельдшер Н. Киндрал уверенно становился к прибору и к орудию. Да, это была отличная батарея! Мы с Гусевым поблагодарили командира, комиссара и всех бойцов 509-й за образцовую службу.
Как известно, основная сила противодесантной обороны — береговая артиллерия. На Осмуссааре артбатареи надежно несли службу. Но этого было мало. В условиях плохой видимости (мы совсем не имели осветительных средств, да и техники наблюдения не хватало) противник мог подойти к острову незамеченным. Вот почему в дополнение к системе артиллерийского огня нужно было иметь на побережье еще и полосу инженерных препятствий, прикрываемых пулеметным огнем. А как и из чего их сделать, если на острове нет запаса колючей проволоки, нет противопехотных мин, взрывчатки?
Эти проблемы предстояло решить будущему командиру противодесантного батальона военинженеру 2-го ранга П. И. Сошневу. 16 сентября я отправил генералу С. И. Кабанову шифрограмму с докладом о целесообразности формирования такого батальона. В ней содержалась также просьба узаконить зачисление в ряды Военно-Морского Флота наших рабочих и мастеров.
Командование базы одобрило наши предложения и удовлетворило просьбу. Противодесантный батальон был сформирован и приступил к оборонительным работам. В каждую его роту мы включили пулеметный и саперный взводы. Начальником штаба стал военинженер 3-го ранга Б. Я. Слезингер.
В дивизионе было проведено общегарнизонное партийное собрание, нацелившее коммунистов на решение неотложных задач обороны Осмуссаара. Секретарем парторганизации мы избрали руководителя группы ленинградских рабочих — Петра Павловича Белозерова.
Бойцы новой части приступили к сооружению «противодесантного забора». Его строили из арматурного железа разных сечений, на анкерных опорах, с наклоном в сторону моря. Так можно было обойтись и без колючей [272] проволоки. Начальник электромеханической службы Н. И. Соболев предложил электрифицировать металлический «забор», используя для этой цели сварочные трансформаторы. И этот совет был принят.
Труднее было с минированием прибрежной полосы. Но и тут нашелся выход из сложного положения. Интендант 3-го ранга В. З. Хитров, проверяя складское имущество, обнаружил завезенные на остров 37-миллиметровые зенитные патроны. Наши минеры (их возглавлял Г. А. Вдовинский) использовали эти патроны для изготовления мин.
Как-то на остров прибоем выбросило морскую шаровую мину образца 1908 года. Разрядив ее, минеры получили двести килограммов тола для изготовления мин и фугасов.
Изобретательность проявлялась и в других областях. Нужно было освещать подходы к острову. Бойцы дзотов, находившихся на побережье, приспособили для своих участков обороны автомобильные фары, снятые с бездействующих автомашин.
21 сентября 90-я и 314-я артбатареи открыли огонь по транспортам и тральщикам противника, появившимся к западу от острова. Один из транспортов получил прямое попадание снаряда и осел в воду с заметным дифферентом на корму. Тральщики взяли его на буксир, караван закрылся дымовой завесой.
На следующий день с Ханко пришел наш транспорт «Вохи» с грузом оружия, боеприпасов, взрывчатки и с драгоценным прожектором, которого нам так не хватало. Из-за встречного ветра судно только с рассветом смогло причалить к южному пирсу. И тут от вражеского снаряда оно загорелось. Обстрел усилился. Матросы, направленные на выгрузку, работали быстро, без паники. Они вынесли с горящего транспорта все, что прислал нам гарнизон Ханко. Затем объятое огнем судно пришлось оттолкнуть от причала. Ветер отнес его в море, где оно и затонуло.
Дорого обошлась нам эта выгрузка. Потери составили шесть убитых и столько же раненых.
К 1 октября первая линия противодесантной обороны побережья Осмуссаара вступила в строй.
Между тем мы продолжали наносить огневые удары по врагу. Из многих наших боевых стрельб больше всего запомнилось ведение огня по сосредоточению десантных [273] сил противника на острове Вормси. Из-за большой «поправки дня» башенная батарея Осмуссаара не могла «дотянуться» до цели даже на пределе усиленно-боевого заряда. Но капитан И. Т. Клещенко нашел выход. Он приказал вынуть заряды из пеналов и подержать их некоторое время в теплом помещении. Более высокая, чем обычно, температура заряда позволила батарее успешно решить поставленную перед ней боевую задачу. Цель была поражена. За отличную стрельбу комендант острова Даго объявил нашим артиллеристам благодарность.
К концу сентября по нашему острову вело огонь не менее десяти батарей противника. Гитлеровцы открывали стрельбу не только по таким целям, как трактор, автомашина, но порой и по обыкновенной повозке. Зенитную батарею старшего лейтенанта П. Л. Сырмы враг обстреливал яростнее всего.
Это была батарея героев. Не будет ошибки, если сказать, что героем там был каждый. И старшина Иван Шевченко, и комендор Федор Богачев, выбросившие на бруствер горящие ящики со снарядами и тем спасшие орудие. И сержант Школин, сбивший огнем своего орудия вражеский самолет. И сержант Борис Лялечкин, отремонтировавший поврежденный осколками прибор. И связист Алексей Максимов, восстановивший линию под артиллерийским огнем. И политрук Павел Антонов, обходивший посты в самый разгар боя. И, наконец, старший лейтенант Павел Сырма и его помощник младший лейтенант Владимир Печников, в любой обстановке искусно управлявшие огнем батареи...
В одну из штормовых ночей гидрографическое судно «Волна», пришедшее на Осмуссаар, сорвало с якорей и выбросило на камни. Мы спасли команду и успели снять с корабля 45-миллиметровую пушку и пулемет ДШК. У западного пирса затонул поврежденный на переходе катер «МО». С него тоже пришлось снять оружие — «сорокапятку» и ДШК. У нас были в запасе еще одна 45-миллиметровая пушка, несколько станковых и ручных пулеметов, а также авиационный пулемет ШКАС.
Используя это вооружение для усиления обороны острова, мы сформировали сводную батарею, предназначенную для тыловых позиций 2-й и 3-й рот батальона П. И. Сошнева. Правда, тут возникла некоторая [274] трудность: никто не знал устройства пулемета ШКАС. И вот знаток авиационного вооружения свалился к нам буквально с неба. Вблизи острова упал в море наш самолет-разведчик. Мы выслали к этому месту катер и спасли оставшегося в живых стрелка-радиста, старшину Харченко. Этот авиатор и помог бойцам сводной батареи изучить ШКАС. Он же оборудовал для него удобную позицию на башне местной кирхи. Как ни уговаривали мы Харченко остаться на острове, он настоятельно просил вернуть его в родную авиацию. Пришлось с первой же оказией отправить старшину на Ханко.
В двадцатых числах октября противник довел артиллерийскую группу, которая вела огонь по Осмуссаару, до двух полков (мы засекли до девятнадцати огневых позиций, действующих одновременно).
С 23 октября ежесуточно следовали один за другим по три огневых налета — утром, днем и ночью. В промежутках между ними противник вел беспокоящий огонь и обстреливал замеченные на острове мелкие цели.
В те октябрьские дни к нам с Даго прибыла парусно-моторная шхуна «Мария». Укрываясь за маяком в светлое время суток, она принимала раненых из нашего лазарета. Случилось так, что шхуна села на банку. Маломощный двигатель не мог снять судно с мели, а буксира у нас не было. Выручить шхуну из опасного положения вызвался начштаба дивизиона Г. Г. Кудрявцев. С последней партией раненых он поднялся на шхуну и распорядился поднять паруса. Юго-восточный ветер надул паруса и снял «Марию» с банки. Затем моряк-артиллерист повел ее на Ханко.
На следующую ночь Гавриил Григорьевич вернулся на Осмуссаар на торпедном катере, который доставил к нам комиссара базы А. Л. Расскина. Арсений Львович пробыл на острове недолго. Он осмотрел несколько дзотов и наше необычное заграждение — «забор Слезингера». На командном пункте дивизиона комиссар проинформировал командный состав об обстановке на фронтах и часа за два до рассвета покинул Осмуссаар.
Все это время противник, что называется, давал нам концерты. А утром 4 ноября наши наблюдательные посты заметили на участке 3-й роты идущую к острову шлюпку с тремя гребцами под белым флагом. Ее принял старшина Павел Тимофеевич Коваленко. Парламентерам завязали глаза и доставили их на КП. Это были [275] попавшие в лапы фашистов советские матросы. Она объяснили, что согласились выступить в роли парламентеров лишь потому, что для них это была единственная возможность вырваться из вражеского плена.
Фашистское командование предлагало гарнизону Осмуссаара сдаться. При этом всем нам «гарантировались» хорошее питание, посильные работы, а офицерам — право ношения холодного оружия. Сигнал сдачи — белый флаг. Срок на размышление — сутки.
Мы собрали командиров, политработников, наш боевой актив, зачитали фашистский ультиматум и выразили отношение командования гарнизона к этому маневру противника. Гитлеровский «документ» вызвал у наших людей чувство глубокого негодования, в подразделениях были проведены митинги и собрания. Ответ всего личного состава гарнизона был единодушным — отвергнуть фашистский ультиматум и как вызов врагу поднять над Осмуссааром красный флаг.
На складе Военторга комиссар 314-й башенной батареи Василий Павлович Усков нашел большой отрез красного шелка. Батарейный портной Иван Гонтарев сшил материал в одно большое полотнище. Горизонтальный наводчик батареи Григорий Куприянов изготовил флагшток. Батарейный художник краснофлотец Ковалев написал на полотнище слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». 5 ноября в двенадцать ноль-ноль укрепленный на высоком дереве взвился над островом наш красный флаг. Одновременно все батареи Осмуссаара ударили по врагу.
На рассвете 14 ноября на дальних подступах к острову был обнаружен десантный отряд противника. Я находился в то время на вышке 314-й батареи. Прижимаясь к эстонскому побережью, шли восемнадцать десантных судов противника. На траверзе Осмуссаара они маневром «все вдруг» повернули и тремя группами двинулись курсом на остров. Средняя группа держалась несколько впереди. Я распределил цели: Сырме — левая группа, Клещенко — центральная, Панову — правая. Сигнальная дистанция тридцать три кабельтова от зенитной батареи. Первый залп — дивизионный.
Вот этот залп грянул. И началось! В хлопки зенитных пушек врезался гром тяжелых башенных орудий. Звонко бухали «стотридцатки». Наблюдая за действенностью огня в бинокль, я видел, как над десантными [276] судами рвались дистанционные гранаты зенитчиков, как кучными тройными всплесками накрывала цель 90-я батарея. Огромные столбы воды обнаруживали место падения снарядов 314-й батареи.
Буквально через минуту загорелось несколько десантных судов, которые превратились в щепки. Строй атакующих был разрушен, враг заметался. В эти же минуты послышался доклад сигнальщика: «Пеленг триста пятьдесят, три истребителя «И-шестнадцать» курсом на остров...» Это нам помогал Гангут. Краснозвездные «ястребки» на бреющем полете обстреляли пушечно-пулеметным огнем уцелевшие фашистские суда, снова взмыли вверх, сделали круг над островом и помахали нам на прощание крыльями.
Зенитчики и 90-я батарея продолжали добивать искавшие спасения вражеские десантные суда. 314-й батарее я дал команду прекратить огонь (ее снаряды были нам дороги). К тому же разгром противника был полным. Артогнем Осмуссаара было потоплено шесть мотоботов, подожжено и повреждено — четыре. Четыре мотобота выбросились на эстонский берег...
В своей книге немецкий военный историк Юрг Майетер пишет, что у немцев имелось более чем достаточно оснований для того, чтобы овладеть Осмуссааром. Однако в связи с тем, что район вблизи острова «не был протрален, а также в связи с большой активностью советских батарей, германское командование решило... ждать того момента, когда русские, изнуренные голодом, вынуждены будут сдаться. Фактически этот момент не наступил»{16}.
Да, этого момента гитлеровцы не дождались. Осмуссаар выстоял и своими боевыми делами умножил славу гангутцев. 1 декабря 1941 года последний эшелон с защитниками Осмуссаара ушел на Ханко. На острове осталась лишь группа взрывников во главе со старшим лейтенантом В. М. Васериным и сержантом Г. А. Вдовинским. Они подорвали орудия, погреба, блоки башен, маяк и другие объекты. Затем катер «МО» доставил взрывников на Гогланд. [277]