На скалах Крокана

Третий батальон нашего полка занимал правый фланг обороны перешейка, защищая острова Экен, Германсэ, Куэн и Крокан. Когда начались боевые действия, командир 8-й стрелковой роты лейтенант Четвериков направил меня на Крокан, чтобы я возглавил на нем крошечный гарнизон, состоявший всего из двадцати двух бойцов и сержантов.

Противник находился почти что рядом. От соседнего острова, на котором он закрепился, нас отделял лишь узенький проливчик пятнадцати — двадцатиметровой ширины. Создать на Крокане какие-либо укрепления было невозможно. Мы стояли на граните среди скал. К счастью, эти скалы имеют выступы, расщелины, в которых наши невзыскательные солдаты сумели устроить себе сносные убежища.

Вооружены мы были винтовками, ручными пулеметами и гранатами.

Первую неделю войны враг нас не тревожил. Но вот наступило 1 июля. В четыре часа утра с соседних островов противник открыл ураганную минометную стрельбу по Крокану. Под прикрытием этого огня ему удалось вскоре высадить на берег десантный отряд численностью до полуроты.

Шюцкоровцы попробовали наступать, но не тут-то было: укрывшись за скалами, мы открыли по врагу прицельный [125] огонь. Сверху летели во вражеских солдат гранаты. Десантники противника дрогнули, побежали обратно, к воде, к шлюпкам, оставив на месте девять убитых.

Потерпев горькую неудачу, враг решил расправиться с нами другим способом. Словно по расписанию, начались ожесточенные артиллерийско-минометные огневые налеты на острова. Утром — первый, в обед — второй, вечером — третий. Сотни снарядов били и крошили скалистую территорию Крокана. Так бывало ежедневно, кроме воскресений, когда вражеские минометчики и артиллеристы давали себе и нам кратковременный отдых.

От непрерывной пальбы по острову на нем не осталось ни одного деревца — все было сметено осколками. Улетели с острова даже птицы. Казалось, на нем не удержится ничто живое. Но советские бойцы держались. Более того, они еще крепко досаждали противнику. Тщательно изучив вражеское побережье по ту сторону проливчика, наши стрелки взяли на прицел все замеченные огневые точки. Стоило кому-нибудь из вражеских солдат высунуть нос из окопа, как его снимала пуля снайпера.

Теперь враг чувствовал себя так, будто он сам находился в осаде. Перебираться с острова на остров, подвозить своим гарнизонам продовольствие, боеприпасы и подкрепления он мог только ночью. В светлое время суток его сковывала активность наших снайперов, стрелявших с Крокана.

Особо отличился в снайперской «охоте» красноармеец Власов.

Упорное сопротивление гарнизона Крокана вынудило врага временно прекратить артобстрел острова. Теперь он решил действовать «мирными» средствами — увещеваниями, пропагандистскими речами. Весь островок был забросан листовками. Все блага рая предлагали нам вражеские пропагандисты, лишь бы мы побыстрее сдались в плен. Но мы, такие-сякие, не сдавались.

Теперь медовые речи кончились, вражеские пропагандисты слали нам снова угрозы. Опять возобновились артиллерийские обстрелы. Это продолжалось ежедневно, до самого последнего дня, пока не началась эвакуация Ханко и мы не покинули остров Крокан сами, уйдя с него непобежденными. [126]