Одеты железобетоном

В задачу военно-строительного участка, которым я руководил, входило создать укрепленный район в полосе обороны 8-й отдельной стрелковой бригады.

Иными словами, в районе сухопутной границы полуострова Ханко предстояло построить железобетонные и дерево-земляные огневые точки, наблюдательные пункты, узлы связи, вырыть ходы сообщения и окопы.

В состав управления участка входили высококвалифицированные специалисты, имевшие немалый опыт строительства укрепленных районов: начальник технического отдела военинженер 3-го ранга Л. В. Шлихтер, инженер-фортификатор военинженер 3-го ранга Ф. Л. Гепнер, начальник планово-производственного отдела воентехник 1-го ранга А. М. Ананян, старший политрук X. Н. Эдельштейн и начальник снабжения участка техник-интендант 1-го ранга Д. А. Авербух. Кроме того, в распоряжение начальника участка прибыли в качестве стажеров слушатели Военно-инженерной академии Н. Ф. Захаров, А. Г. Афанасьев и красноармеец-одногодичник А. П. Андреев. Почти все названные мною товарищи в заключительный период обороны Ханко стали командирами стрелковых подразделений созданного тогда 219-го полка. [28]

На полуострове спешно строились доты. Гремели взрывы в каменных карьерах. Грохотали камнедробилки, производившие щебенку для строительства. Шла работа и в песчаных карьерах. Арматурщики, плотники, бетонщики готовили опалубку и армировали закладываемые огневые точки. Не лишне при этом заметить, что рядовой состав строительных подразделений состоял в основном из призванных в армию ленинградских рабочих.

Многие из построенных нами укреплений были успешно использованы войсками в дни обороны полуострова. Но нельзя не упомянуть здесь об одной из наших неудач.

Первая очередь будущих дотов была подготовлена для бетонирования, когда грянула война. Места, где строились огневые точки, мы старались как можно тщательнее маскировать. Однако финны вели постоянное наблюдение за всем, что делалось на Ханко, с многочисленных вышек, сооруженных ими вокруг базы — на перешейке и на островах. Что противник знает, где находятся наши недостроенные огневые точки, подтвердилось в первые же дни войны. Артиллерийские батареи врага открыли яростный огонь именно по этим позициям.

Незаконченные доты были очень выгодно расположены на местности. И все же мы, инженеры и строители, пришли тогда к выводу, что лучше эти позиции не занимать. Командир базы согласился с нами. Время показало, что решение было правильным...

Обеспечение фортификационных работ строительными материалами было сложной задачей. Нам требовалось много металла, круглого леса, пиломатериалов, цемента. Если проблема хранения металла и леса не возникала, то с цементом дело обстояло иначе. Хранить его под открытым небом нельзя, а складов на тысячи тонн цемента, который доставляли на Ханко грузовые суда, у нас не было.

Помнится, прибыло как-то судно с пятью-шестью тысячами тонн цемента. Командир порта базы интендант 1-го ранга А. В. Колесников, к которому мы вынуждены были обратиться с просьбой предоставить необходимое хранилище, в ответ только развел руками: все пакгаузы загружены.

Начальник снабжения участка Д. А. Авербух произвел тщательную разведку побережья. Вблизи залива, [29] неподалеку от намечавшейся стройки, он обнаружил большой крытый сарай, вполне сохранившийся. В него можно было загрузить все шесть тысяч тонн цемента, и еще осталось бы свободное место. К сараю в свое время была подведена ветка железной дороги, которая давно не использовалась, но была исправной.

Мы с Авербухом отправились к начальнику военных сообщений военинженеру 1-го ранга И. К. Исаеву, чтобы договориться с ним об открытии законсервированной железнодорожной ветки и о подаче вагонов в порт для перевозки цемента. Однако достаточного числа вагонов и платформ он не мог предоставить. А намеченные сроки строительства, что называется, поджимали.

Мы еще раз обследовали участок побережья, на котором находился сарай, потом отошли покурить к воде. И тут наше внимание привлек большой деревянный пирс, уходящий далеко в залив.

— А нельзя ли прямо сюда подавать суда под разгрузку? — сказал Авербух.

Предложение снабженца казалось заманчивым. Однако у меня оно вызвало сомнение.

— Вероятно, можно было бы, но ведь неподалеку граница. Вход в эту зону судам запрещен. Да и позволят ли глубины...

Действительно, граница проходила чуть ли не через территорию пристани. Пирсом, как позже выяснилось, пользовался в дореволюционное время русский флот. С тех пор подходные фарватеры, идущие к пристани, не расчищались.

Командир военно-морской базы, которому мы доложили обо всех этих обстоятельствах, приказал немедленно обследовать и углубить фарватер, отремонтировать пристань и организовать здесь приемку большегрузных судов.

Все было сделано, и к новой пристани стали подходить суда. Удалось избежать дорогостоящих перевалочных операций и сэкономить время. Правда, при этом возник «пограничный вопрос». Дело в том, что контрольно-пропускной пункт, где производился досмотр судов по окончании выгрузки, находился в порту Ханко. Пустые суда приходилось переправлять туда для этой обязательной процедуры. Чтобы не терять время зря, начальнику погранзаставы было дано указание первое судно досмотреть своими силами. Следующие же [30] досматривал наряд пограничников, вызываемый с КПП перед концом разгрузки.

Приграничная пристань помогла доставить к Петровской просеке, где велись оборонительные работы, несколько тысяч кубометров круглого леса и пиломатериалов, более тысячи тонн металла, около шести тысяч тонн цемента. Выгруженные на берег тракторы были направлены для установки мощных каменных надолб туда, где создавалась противотанковая оборона полуострова.

Гангут укреплялся, одевался в железобетон. Многое сделали для этого и военные строители. [31]